Я тебя вижу

      Время тянулось как жвачка. Ронда старалась занять мысли уроками, но, как назло, в этот день всё валилось из рук и даже мысли рассыпались, как жемчужное ожерелье с оборвавшейся леской. Единственное, что неизменно вызывало улыбку, — воспоминания вчерашнего вечера с Надин. Было даже немного грустно, что они потеряли так много времени в последние годы, не уделяя внимания таким простым и душевным посиделкам на горе диванных подушек, поедая фирменные треугольные бутерброды Ронды и устраивая полусумасшедшие примерки одежды, пытаясь повторить образы знаменитостей с ковровых дорожек. Эта дружеская встреча обволакивала уютом и безмятежностью, которые бывают у детей, и которые так сложно вызвать снова через годы.       Но была и другая вещь, которая заставляла Ронду беспокойно ёрзать на стуле и нервно теребить кончики волос, перебирая их и причёсывая пальцами. «Убить пересмешника» она вложила в учебник по политологии и раз за разом перечитывала одни и те же отрывки, время от времени поглядывая на учителя и стараясь оставаться в курсе хода урока. Политология была последней на сегодня и на всей этой беспокойной неделе, а после уроков Ронда должна встретиться с Гаммельторпом, чтобы приготовить совместный проект по английскому. И чёрт её дёрнул влезть в эту дискуссию, а потом ещё и ляпнуть ему, что ей в самом деле хочется работать вместе!       — Мисс Ллойд! — голос учителя буквально напугал её, и она застыла, словно застигнутая за преступлением.       — Да, мистер Гейл!       — У Вас есть какой-то вопрос?       — Эм… Нет.       — Тогда почему вы задерживаетесь?       Ронда моргнула, и только через секунду огляделась кругом: класс был пуст. Учитель успел даже намотать на шею шарф и повесить на плечо сумку с ноутбуком, и теперь стоял у выхода и вопросительно смотрел на последнюю на сегодня ученицу.       Ронда обворожительно (насколько могла с учётом крайнего смущения) улыбнулась, максимально изящно и не торопясь сложила свои вещи и прошла мимо учителя в коридор.       — До свидания, мистер Гейл! Приятных выходных!       Ещё какое-то время Ронда провела у своего шкафчика, смотрясь в зеркало. Её бархатная кожа, тонкие стрелочки и гладкие блестящие волосы выглядели, как и всегда, идеально. Рука по привычке потянулась к помаде, но почему-то Ронда положила её обратно в сумочку, вместо этого просто слегка покусала губы, отчего они стали более пухлыми и яркими. Во время ланча Гаммельторп подходил к ней, и они условились встретиться в три сорок пять.       Время приближалось к четырём, и когда она вышла на практически пустую парковку, увидела Кёрли издалека. Он явно замёрз, ожидая её возле кобальтово-синего камаро, и сейчас активно замахал ей рукой, двигаясь навстречу. Ронде почему-то сделалось неловко за то, что она оттягивала момент встречи, но она не подала вида, а просто вежливо улыбнулась.       — Ронда, всё в порядке?       — Да, конечно. Перекинулась парой слов с мистером Гейлом. Мы едем?       Кёрли среагировал неопределённо, и как будто бы не слишком поверил, а может ему просто было всё равно. Который раз Ронда говорила ему чистую правду, но получалась очередная ерунда. Ронда устроилась на любезно предложенное ей пассажирское сиденье, и через минуту машина сладко заурчала и двинулась прочь из школы по вязкой стыли раскисшей февральской дороги.       — Ты замёрзла? — спросил он почти над самым её ухом, и что-то ёкнуло, заставив её снова вырваться из собственных мыслей.       Да, она замёрзла. Ретро-автомобили она наблюдала до сих пор только снаружи, и считала их стильными и романтичными. Кто бы знал, что климат-контроль в них не так совершенен, как в салонных новинках из гаража Ллойдов. К тому же её короткая дублёнка и замшевые ботильоны не были готовы греть её дольше, чем пару минут ходьбы от парковки.       — Я приготовлю горячий шоколад или может… может ты хочешь кофе?       Ронда посмотрела на него, и её губы невольно растянулись в улыбке:       — Не откажусь от кофе.       — Правда? Какой ты любишь? Со сливками? Мороженым? Топингом? Лимоном?       — Ого! На твоё усмотрение.       Она уже устроилась на барном стуле в строгой минималистичной кухне и с интересом наблюдала, как Кёрли быстро, но вместе с тем расслабленно берёт одну за другой ёмкости с ингредиентами, заправляет и запускает кофе-машину и достаёт два высоких кофейных стакана.       — Уверена? — он обернулся к ней и приподнял удивлённо бровь.       — Почему нет? — Ронда пожала плечами и слегка подалась вперёд, распластав ладони на столешнице.       Кёрли хмыкнул и развернулся опять к своим «колдовским» движениям с питчером*. Он работал над напитками, стоя к Ронде спиной, поэтому когда он поставил перед ней стакан — она просто раскрыла рот от удивления. Кофе слоился от тёмно-коричневого на дне, до белой плотной пены на поверхности, на которой молоком и кофе была выведена кружевная снежинка, а на самом верху, как на подушке, лежало несколько зёрнышек карамельного попкорна.       — Попробуй! — серые глаза блестели настоящим азартом, когда он протянул ей соломинку и уселся напротив, словно в зрительном зале.       — О… Вау! — Ронда наконец оторвалась от созерцания «чёртиков» в его глазах и вернула взгляд на свой напиток, не решаясь разрушить хрупкую эстетику подачи.       — Признайся, Кёрли, ты состоишь в какой-то секте? — вкрадчиво спросила она, решившись вогнать соломинку у края стакана и сделать первый глоток.       Он рассмеялся, и попробовал свой, гораздо более скромно оформленный раф.       — Я подрабатывал баристой прошлым летом. Увлёкся.       Ронда с усилием сдержала стон удовольствия и, если бы умела, то непременно бы замурлыкала. Она привыкла к качественному кофе и определённо бывала в лучших кофейнях разных городов мира, но этот вкус показался ей необычным и очень приятным. В нём почти не было сахара в чистом виде, поэтому крепкий кофейный аромат с нежной молочной пенкой ощущался особенно ярко в сочетании со сладкой карамелью и деликатной солоноватой ноткой попкорна с тонкой янтарной глазурью. Ронда поняла, что высокая оценка его способностей отобразилась на её лице, поэтому сдержанно сказала лишь:       — Я не знала. Почему ты не говорил?       Он пожал плечами, собирая ложечкой остатки пенки и попкорна со дна своего стакана.       — Ты не спрашивала, Ронда.       От звука её имени почему-то стало не по себе, и она допила раф одним махом, спешно вернув пустой стакан.       — Спасибо, Тэд. Это очень вкусно. Давай займёмся нашим проектом?       — Пожалуйста. Поднимемся в мою комнату, там удобнее.       Стены были почти такие же синие, как его машина. Это могло быть слишком мрачно, особенно для зимнего пасмурного вечера, если бы не белая мебель и текстиль. Тёмно-коричневыми были только книжные полки, обрамляющие треугольное мансардное окно с широким подоконником, которые образовывали пятый угол комнаты. Судя по набросанным туда подушкам, на этом подоконнике хозяин спальни нередко читал. Ронда скованно топталась в пороге, осматриваясь. Проследив за её взглядом, Гаммельторп сказал:       — Сейчас темновато для чтения у окна.       — Я думала, что мы всё уже прочитали. Надо только обсудить это.       Ронда перевела взгляд на него лишь на последнем слове. Тэд снова хмыкнул, и это её позабавило: у него выходило довольно комично.       — Если тебе понравился подоконник, то располагайся, — он вежливо поклонился в своей старомодной манере и даже взял её за кончики пальцев и подвёл к своей мини-библиотеке, предварительно поправив для неё подушку.       Ронда с удивлением позволила всё это сделать и проследила за ним взглядом, пока он доставал из школьной сумки свой конспект и книгу, после чего тоже сел напротив неё, опершись спиной на откос.       — Я не думала, что твоя комната такая… — она сделала паузу, подбирая слово.       — … нормальная?       — Я хотела сказать — уютная.       Стараясь скрыть свою неловкость, Ронда подобрала свой рюкзачок, брошенный в ногах, и тоже достала книгу. Верхний срез страниц пестрел разноцветными флажками, которыми она отметила наиболее важные для обсуждения отрывки.       — Так что же не так с Артуром Рэдли, Кёрли?       Его детское прозвище почему-то подкрепляло её уверенность в себе. Ронда словно ощущала своё превосходство, как это было в детстве, и вести диалог в таком ключе было привычно, легко и весело. Не хватало лишь одного: Кёрли больше не вис на её шее.       Она перевела тему слишком резко, и Тэд прекратил оживлённо листать свою книгу, отложил её в сторону и азартно наклонился вперёд.       — С ним всё не так. В юности он сотворил нечто неприемлемое, и его отец был вынужден скрыть его от общества ради их же безопасности.       — О чём ты говоришь, да брось! Что такого ужасного он сделал? Прокатился пьяным на машине в центре города?       — …и громко сквернословил в присутствии женщин! — Кёрли спародировал строгий тон и понизил голос, как это мог бы произнести окружной судья.       — Ох, перестань! — Ронда закатила глаза, едва сдерживая улыбку, — Просто Рэдли-старший был слишком высокомерен, чтобы публично простить сына. Бедняга зря потратил жизнь…       — Как же зря? А что по-твоему значит — не зря потратить жизнь? — он посмотрел прямо ей в глаза, и от этого некуда было деться.       — Ну как же… — она растерялась, считая ответ совершенно очевидным, — Он мог получить образование, стать уважаемым человеком, добиться успеха…       — Наверное, ему был не важен успех.       — А что тогда важно?       Кёрли снова отклонился и посмотрел в окно. Пошёл снег. Из-за его белизны сумерки наступали не так стремительно, и они оба могли хорошо видеть лица друг друга. Наверное, Гаммельторп смотрел на снег слишком долго, потому что Ронда тихо переспросила:       — Тэд?       Он повернулся к ней и медленно осмотрел её напряжённое лицо, пока она ожидала ответа, потом опустил взгляд на руки, на которые она оперлась перед собой и немного подалась вперёд, чтобы лучше его расслышать. Снова вернувшись к лицу, он серьёзно ответил:       — Он дважды спас девочку. Разве это не важно?       Ронда задумалась и машинально схватилась за книгу, перебирая разноцветные флажки.       — Дважды? Ты имеешь в виду пожар?       — Пожар тоже.       — Да ладно, он же просто дал ей одеяло.       — Но он дал его именно тогда, когда она замерзала, так ведь?       — Да, но…       Ронда попыталась снова взяться за книгу, когда обнаружила на обложке и его руку. Она была тёплой, в то время как её собственная почему-то оказалась ледяной. Ронда собралась убрать её, но Кёрли вдруг осторожно положил вторую руку сверху, согревая её между своими ладонями.       — Некоторые простые вещи могут многое значить, когда происходят вовремя.       Она изумлённо посмотрела на его руки, и почему-то в груди что-то сжалось, и стало сложно сделать вдох. После пары неудачных попыток зрение помутилось, и ей пришлось резко отвернуться и часто заморгать.       — Извини!       Кёрли осторожно отпустил её и взял-таки книгу, нервно постукивая ногтем указательного пальца по обложке. Ронда наконец вздохнула, но это вышло похожим на всхлип. А вкупе с покрасневшими глазами это смотрелось подозрительно.       — Ронда, я тебя обидел? — Кёрли встал с подоконника и подошёл к ней, оставляя между ними достаточное для соблюдения приличий расстояние. — Прости меня, я не подумал.       — Нет, ты не обидел. Просто глаза устали. Знаешь, целый день в напряжении… Наверное, сейчас совсем красные…       Кёрли осторожно поднял её подбородок, заставив посмотреть на себя.       — Всё в порядке, совсем немного покраснели. Они всё ещё прекрасны.       — Это всё контактные линзы, — Ронда попробовала отшутиться и расслабиться, но получилось как-то грустно.       Кёрли подошёл ближе и присмотрелся.       — Пожалуй, я их вижу. Только они у тебя бесцветные.       — Почему это? — удивилась она уже гораздо более бодрым голосом.       — Я хорошо помню цвет твоих глаз. Он настоящий.       Это было слишком. Ронда сделала усилие, чтобы не смотреть на его губы в пяти дюймах от её. Она медленно моргнула и перевела взгляд на его манжеты. Это отлично сработало, потому что она смогла широко улыбнуться и выровнять дыхание.       — Боже мой, Кёрли, где ты такие берёшь? — она провела пальцем по его запонке, повторив движениями её форму.       — Что? — он словно очнулся, а потом следом за ней посмотрел туда же.       Это были золотистые запонки в форме баварских кренделей с румяной корочкой из эмали. Совсем маленькие, издалека они совершенно не привлекали внимания, зато с такого расстояния были очень чудными и занятными. Кёрли развернул рукав в свою сторону и тоже рассмотрел.       — Отец привёз их мне из Мюнхена. Сказал, что я достаточно странный для таких.       — А по-моему, любой выглядел бы с такими странно, кроме тебя.       Кёрли снова стал серьёзным и наконец отошёл от Ронды ближе к центру комнаты.       — Приготовь глаза! — и он хлопнул в ладоши, после чего включилось общее освещение.       Ронда слегка опешила от яркого света, а когда привыкла — Кёрли уже стоял у письменного стола, отодвинув для неё стул. Она села, положив перед собой блокнот и карандаш, пока он устраивался рядом.       — Предлагаю построить наш проект в виде диалога. Истина рождается в споре, так же?       Ронда мягко улыбнулась и взяла карандаш:       — Думаю, это будет оптимальным решением.       — Может быть, справимся к Валентинову дню? Сможем получить бонус за две удачные работы сразу.       Ронда кивнула и незаметно закусила губу:       — Да, было бы неплохо.       Следующий час они провели, обсуждая отмеченные флажками фрагменты и записывая тезисы. Второй подряд вечер удивил Ронду, возвратив немного в детство, но каждый добавил к ностальгическим ощущениям что-то новое. К её разочарованию, работу пришлось прервать раньше запланированного, потому как снегопад усилился, и Кёрли настоял на том, чтобы отвезти её домой прямо сейчас, не дожидаясь возможной бури. Она же, в свою очередь, настояла на том, чтобы он прислал смс, как только благополучно доберётся до дома. И когда она наконец получила «Спокойной ночи, Ронда» и опрометчиво ответила «Спокойной ночи, Тэд» — то, засыпая, думала о том, попадают ли осенние праздники в будущем году на Октоберфест и какие они на вкус, эти баварские крендели: сладкие или солёные?