Я тебя вижу

      Индикатор мобильного телефона поблёскивал в темноте, демонстрируя неведомо которое по счёту оповещение. Тимберли читала книгу с фонариком и чувствовала себя невероятно глупо, словно опять не послушалась папу и не легла спать, когда он велел.       На самом деле на часах было всего лишь начало шестого вечера. За окном даже не до конца стемнело, но в глубине комнаты царил настоящий мрак. Было неуютно. Содержание книги не укладывалось в голове, и одну и ту же строчку она перечитывала уже третий или четвёртый раз, пока раздражённо не захлопнула её. Телефон вдруг прекратил жужжать, и Тимберли успела вздохнуть с облегчением, как тут же зазвонил домашний и, судя по приглушённому голосу, слышному сквозь дверь, трубку взял Джеральд:       — Кто? Джен? …кажется, она в своей комнате…       Тимберли подскочила и одним прыжком достигла двери. Она высунулась в коридор и стала подавать знаки брату, стоящему у подножия лестницы с телефонной трубкой в руках. Джеральд в недоумении открыл рот, очевидно, прервав фразу, которую собирался сказать, а вместо этого проговорил в трубку:       — О… Я забыл, она же ушла. Да. Что? Её телефон? Наверное, забыла его дома. Ага. До свидания.       Когда трубка коснулась рычага, Тимберли выдохнула и смахнула воображаемый пот со лба. Зато Джеральд скрестил на груди руки, нахмурился и с вызовом посмотрел на младшую сестру. Ей показалось, что только старшие братья могут смотреть сверху вниз, даже стоя на этаж ниже. Тимберли сделала попытку скрыться под шумок в своей комнате, но не успела.       — Не хочешь объяснить, сестрёнка?       Она застыла в дверях и зажмурилась, будто ожидала какого-то удара. Девочка продолжала молчать, словно надеялась, что всё как-то само собой решится, и ей не придётся оправдываться сейчас перед братом. Пауза продолжалась и давила на плечи. Шагов тоже слышно не было, но она понимала, что Джеральд стоит и ждёт её там с самым строгим выражением лица. Она ещё помедлила, но не выдержала и выглянула из проёма, сразу же встретившись с пронизывающим взглядом. Тимберли набрала в лёгкие воздух и улыбнулась настолько невинно и очаровательно, как только смогла.       — Нет, не хочу.       Суровость Джеральда сменилась вдруг недоумением, но быстро вернулась с пущей силой:       — Тимберли, что у тебя за проблемы?       — Спасибо, что подыграл. Я пойду делать уроки.       Тим была прекрасной актрисой. Она смогла удерживать лицо до того момента, когда скрылась в своей комнате и закрыла за собой дверь, а потом уже начала дрожать и покрываться холодными мурашками. «Ну что я ему скажу? Что я дура? Интересно, а что он подумает, если ничего не скажу? А вдруг заподозрит наркотики или ещё чего, пожалуется родителям? А вдруг он догадался про Сида? Он же его убьёт? А разве Сид виноват? Боже мой, что же делать?» — эти мысли пронеслись в её голове в мгновение ока, а тем временем она уже услышала несколько быстрых твёрдых шагов по лестнице, а потом — мягкий высокий голос.       — Джеральд, не кипятись! Ты пугаешь её!       Тимберли задержала дыхание и прислушалась, но тщетно: они приглушили голоса. Было слышно только эмоциональный громкий шёпот Джеральда и едва уловимый спокойный и распевный голос Фиби. Слов было не разобрать. Оценивать свои эмоции было некогда, Тимберли прямо знобило. Она сидела на полу в полной темноте прямо у двери своей комнаты. Напротив серел прямоугольник окна, занавешенный шторой, за которым мутным пятном теплился жёлтый уличный фонарь. Тот снегопад, из-за которого уже пятый день был объявлен оранжевый уровень опасности, — окутал улицы пышным белым одеялом. Было бы здорово оказаться сейчас в парке, где на самом высоком холме организовали снежную горку. Или пойти на каток и опробовать новенькие коньки, полученные в подарок на это Рождество. Более того: скорее всего, именно за этим Джен ей и звонила. Для этого и строчила миллион сообщений, которые Тимберли не читала, чтобы не выдать своего присутствия. Сегодня она малодушно сбежала из школы после уроков, притворившись, что у неё заболел живот. Какое-то время она даже сама поверила, что чувствует себя плохо, и даже успела немного поплакать, жалея себя, но все же взяла себя в руки и решила сделать вид, что её просто нет дома. Первый час она с надеждой смотрела в экран телефона, ожидая увидеть там сообщение от Сида. Было ясно, что их сделка окончена, и глупо думать, что парень постарше вообще захочет продолжать с ней общаться просто ради удовольствия. Тимберли беспощадно ела совесть за то, что она по факту не выполнила своё обещание. В последние дни перед сдачей конкурсных работ она оставила его разбираться самому просто из-за своих капризов, хотя он изображал её парня честно. А его приход на матч и вовсе заставил её почувствовать себя обманщицей, потому что даже после этого он продолжал помогать ей перед её «подругами». Да, его неожиданный жест сделал то, чего она хотела больше всего ещё с момента их случайной встречи у спортивного зала, когда она заехала ему в глаз пипидастром: её наконец заметили. Самые популярные девочки её потока пригласили в свою тусовку. Все выходные они провели вместе: ходили в кино, гуляли в парке, играли в твистер дома у Джен и все прочее. Сначала было весело, и Тимберли скромно отшучивалась на нескромные вопросы о её «парне» и обо всём, что они «делали вместе». Такая тема показалась ей вообще излишней, но её простой и наивный ответ «читали» — вызвал грохот смеха и одобрительные хлопки по плечам «за чувство юмора». Потом девочки стали вдохновенно рассказывать о собственных похождениях на свидания с парнями из старшей школы, и Тимберли не знала, стоит ли ей смеяться над этим как над шуткой, восхищаться ли их амурными успехами или откровенно краснеть, отводить глаза и искать «самую срочную причину, чтобы как можно быстрее сбежать». Очевидно, она выбрала последнее.       Нынешний вечер она провела в размышлениях над тем, справедливы ли все предостережения, которые давала ей мама о мальчиках. В свои тринадцать она пока не успела влюбиться и побывать на настоящем свидании со вздохами и держанием за руки. Сид вообще был единственным мальчиком не из её семьи, кого она обнимала или была с ним наедине. И чем они занимались вместе? Проводили время в библиотеке за жаркими дискуссиями о литературе. Катались на мотоцикле, в то время как Сид внимательно следил, тепло ли она одета и хорошо ли надела шлем. Он угощал её десертами и горячим шоколадом, отвозил в школу в плохую погоду и пришёл поддержать её на матче даже тогда, когда этого не сделал больше никто. Он правда её слушал. Он доверял её мнению и уму, не указывая при этом ни на то, что она младше, ни на то, что она девочка.       Тимберли всхлипнула и обнаружила, что в глазах стоят слёзы. Её захлестнула обида на саму себя за то, что она не оправдала доверия человека, который этого в самом деле заслуживал. Она так увлеклась тем, чтобы быть начеку со старшим мальчиком, что потеряла в итоге доброго друга, променяв его на своих «безопасных», как её учили, — девочек, — в обществе которых ей пришлось испытать и стыд, и неуверенность, и разочарование, которое сулили ей испытать из-за мальчишек. Все оказалось не так. Взрослые всё объяснили не так, хотя это на первых порах казалось совершенно очевидным, и у Тимберли не было причин не доверять этим доводам старших.       Сид исчез после матча. Он не звонил, не писал и не показывался на глаза с вечера пятницы, хотя кого она обманывает: ей и было не до него. А теперь Тимберли прячется в собственной комнате от тех самых одноклассниц, которые приняли её в свою компанию, но она не чувствует себя там на своём месте. И Сид теперь наверняка вылетит из школы, потому что Тимберли закапризничала и не помогла ему написать сочинение, которое было его последней надеждой на аттестат.       Тимберли заскулила и судорожно вздохнула, размазывая по лицу слёзы, поэтому и не услышала, как кто-то тихонько постучался в дверь. Через время стук повторился громче, и она раздражённо рявкнула сквозь плач:       — Джеральд, пожалуйста, уйди!       За дверью стихло, прозвучал отдалённый шёпот, лёгкие шаги и новый стук.       — Тимберли, это я. Можно с тобой поговорить?       Ей нравилась Фиби. Очень умная и чуткая девушка, она всегда знала, что нужно сказать, а когда и вовсе промолчать. Но разговаривать не хотелось даже с ней. Хотя похоже, сделать это всё-таки придётся, потому что своими всхлипами Тимберли себя рассекретила. В конце концов, фантазия Джеральда могла нарисовать гораздо большие масштабы её проблемы, так что поговорить с Фиби — это меньшая из зол, которые могли сейчас произойти.       — Джеральда там нет?       Пауза. Какая-то возня и скрип ступенек. Одна за другой — они постепенно затихли.       — Нет.       Тимберли открыла дверь и быстро втянула Фиби в комнату. Едва та успела опомниться и потянуться к выключателю, как Тимберли остановила её руку, решительным движением стёрла свои слёзы и, успокаиваясь, протараторила:       — Ты видела сегодня Сида Гифальди?       Фиби опешила, и смысл такого вопроса дошёл до неё одновременно с тем, как её глаза привыкли к темноте, и она смогла увидеть, как блестят белые склеры Тимберли в слабых отблесках уличного фонаря.       — Сида? Ты плачешь из-за Сида?       Тимберли кивнула, стыдливо опустив глаза.       Фиби уже знала от Джеральда версию истории, которую рассказал Гифальди. Вспоминая, как развязно он порой шутил в их общих компаниях и как вёл себя иногда с девушками, Фиби подумала явно недоброе, а потому нахмурилась и довольно резко спросила:       — Как он тебя обидел?       Тимберли недоуменно подняла взгляд, пытаясь отыскать в темноте глаза Фиби, и гораздо более спокойно ответила:       — Он? Почему обидел? Это я его обидела. И я совсем не знаю, что теперь с этим делать.       Тимберли икнула и снова заплакала, и Фиби просто открыла рот и не придумала ничего больше, как положить руки на плечи девочки и потом обнять, позволив ей выплакаться, прежде чем начать говорить.