Госпожа адвокат

Оксана всегда была равнодушна к спорту, не считая периодическое появление в школьной волейбольной команде, но если бы сейчас проводились соревнования по скоростному одеванию, девушка определённо одержала бы победу. — Ты же говорила, что она в Иркутске, — Боженова застёгивала пуговицы на рубашке дрожащими от напряжения руками. — Не поверишь, до её звонка в домофон я думала, что она там, — Катя прикусила нижнюю губу. — Видимо, она решила меня шокировать. Брюнетка задумалась на секунду, а потом всё же спросила: — У вас не особо тёплые отношения? — Как видишь, — послышалось после тяжёлого вздоха блондинки. Родионова хотела добавить что-то ещё, но звонок в дверь не дал ей договорить. — Ну привет, дочка, — бросила женщина, быстрым шагом проходя в коридор. — Дочка, — моментально повторила Катя. — Аж непривычно. Боженова замерла в неуверенности, стоя у стенки. Ей сейчас по-настоящему хотелось провалиться сквозь землю, настолько неловко она себя чувствовала. — Это Оксана, — Родионова, словно опомнившись, быстро представила брюнетку. — Здрасте, — сразу же выпалила девушка. — Здрасте, — женщина, не стесняясь, прошлась по Боженовой изучающим взглядом. Оксана никогда не считала, что хорошо чувствует людей, но энергетику Вероники ощущала буквально каждой клеточкой своего тела. Один лишь взгляд бледно-зелёных глаз напротив позволил Боженовой ощутить, насколько властной и уверенной является женщина. Пожалуй, мама Родионовой и должна выглядеть примерно таким образом. — Красивая, — неожиданно для всех произнесла женщина и повернулась к Кате. — Серьёзно или как всегда? — Как всегда серьёзно, — отрезала блондинка. — Что случилось? Почему ты не сказала, что приедешь? Оксане на секунду показалось, что она никогда не слышала, чтобы Родионова разговаривала с кем-то настолько холодно и отстранённо. Ещё брюнетка заметила, что Катя старалась не смотреть на мать. Её взгляд бегал по всей комнате, задерживаясь на чём угодно, но только не на женщине. — Присядь, — произносит, наконец, Вероника, раздражённо откинув от лица светлые кудри. — Я постою, — медленно, но очень уверенно произносит Катя, непроизвольно сжимая тонкие длинные пальцы в кулак. Боженова не находит ничего лучше, чем уйти в спальню, предварительно тяжело вздохнув. Почему-то, девушке неожиданно захотелось крепко обнять Катю и выйти покурить. Причём сделать всё одновременно. И хотелось, как назло, именно того, что сейчас было невозможно. Оксана присаживается на край кровати и медленно прикрывает глаза, глубоко выдыхая. Брюнетка и сама не замечает, как проваливается в собственные мысли, и из раздумий заставляет вылезти шумный хлопок входной двери. Дверь закрылась с такой силой, что если бы квартира Родионовой была в доме на полвека старше, на неё бы сейчас посыпалась штукатурка и, возможно, даже несколько верхних этажей. Боженова осторожно выглядывает из комнаты, так и не решаясь высунуть голову полностью до того, как изучит окружающую обстановку. Катя неподвижно стоит посреди коридора, просверливая взглядом дыру в стене. Брюнетка осторожно подходит к ней и опускает руки на хрупкие плечи, но блондинка тут же их расправляет. — Всё хорошо? — растерянно роняет Оксана, перебирая в голове миллионы вариантов дальнейшего развития событий. Блондинка лишь коротко кивает, изо всех сил прикусывая губу. — Зачем она приходила? И прилетела вообще зачем? — Боженова снова решается подойти к ней чуть ближе. Катерина вздрагивает. Дрожит буквально каждая часть её тела — губы, плечи, ноги, ладони. Оксана осторожно смыкает руки у неё на талии, аккуратно притягивая девушку к себе. — Не трогай меня! — дрожащим голосом произносит Катя, но Боженова решает проигнорировать её просьбу и лишь ещё крепче обнимает блондинку. Родионова будто бы сдаётся и расслабленно опускает голову на плечо брюнетки. Тело девушки вздрагивает сильнее, а по плечу Оксаны, к огромному удивлению Боженовой, стекают вниз капельки слёз. Теперь уже Катя сама вжимается в брюнетку. Боженова изо всех сил пытается справиться с неожиданно накрывшим оцепенением и начинает медленно проводить ладонями по спине блондинки, слабо понимая, что вообще делает. Екатерина приходит в себя быстрее и осторожно выбирается из крепких объятий Оксаны, попутно протирая глаза тыльной стороной ладони. Родионова прерывисто вздыхает, а затем горько произносит: — Папы больше нет. Блондинка падает на диван в зале, подавляя в себе начинающуюся истерику. Оксана с тяжёлым вздохом падает рядом. Сидят молча несколько минут, так и не решаясь сказать нужные слова. Родионовой кажется, что с её стороны и так сказано уже слишком много, а Боженова уже приоткрывает губы. — Если хочешь сказать банальное «мне жаль», то не стоит, — прерывает её Катя. Брюнетка замолкает, опуская прямо перед девушкой раскрытую ладонь. Родионова со страхом и неуверенностью переплетает их пальцы. — Сука, — шепчет блондинка, по всей видимости замечая, что по её щеке вновь катится слезинка. Оксана оставляет короткий поцелуй на лице Родионовой, тем самым смахивая её. — Она знала, — упавшим голосом продолжила Катя. — Она, блять, всё знала! Знала, что он подыхает в больнице от цирроза печени и кучи сопутствующих болячек. Знала, всё знала, но нагло врала мне о том, что всё хорошо. — Тише, — прошептала Боженова, видя, что голос Катерины срывается на крик. — Может, она просто не хотела, чтобы ты волновалась? Мама тоже переживает за тебя. В ту же секунду довольно просторную комнату наполнил истерический смех. — Оксан, — проронила девушка с отчётливой горечью. — Когда она за меня переживала? Когда орала на меня за малейшую оплошность? Когда била по голове расчёской за то, что волосы не хотели сами заплетаться во французские косички? Когда я не чувствовала ног из-за огромной нагрузки, а она всё равно отправляла меня на этот ебучий балет? Когда запрещала папе отправлять мне деньги во время учёбы на первом курсе, чтобы я, по всей видимости, сдохла от голода? Когда на моём теле живого места не было, а она всё равно говорила, что мне невероятно повезло найти такого мужа, как Андрей? Да она всю жизнь видела во мне не дочь, а человека для вымещения агрессии. Я сразу после школы в Москву поехала не потому, что хотела жить в столице, а потому что не выдерживала уже. — Катюш, — Боженова провела свободной ладонью по шёлку пшеничных волос. — Всё пройдёт, ты сильная. Слышишь? — Нет, — Родионова отчаянно замотлала головой. — В том-то и дело, что я чрезвычайно слабая. И она всегда это видела и пользовалась этим. Единственного человека в моей семье, который нормально ко мне относился, больше нет. Блондинка тяжело вздохнула и потянулась за пачкой сигарет. — Извини, что вывалила на тебя это всё, — проронила Катерина, уже стоя у открытого кухонного окна. — Прекрати, пожалуйста! — прервала её Боженова, в очередной раз прижимаясь к ней. Прижимаясь к настоящей, по-настоящему трогательной Кате, которая сейчас выглядела до невозможности беззащитной. Родионова в один момент обронила кучу своих зажимов и масок, представ перед брюнеткой, словно оголённый нерв. Оксана и подумать не могла, что по-настоящему откровенный разговор с Родионовой случится при таких трагических обстоятельствах. — Я посмотрела, ближайший самолёт завтра в пять утра, — сообщила блондинка привычным ледяным тоном. Екатерина затянулась сигаретой, левой рукой вжимаясь в подоконник. — Я отвезу тебя в аэропорт, — почти сразу же раздалось у неё над ухом. — Нет, — противилась блондинка. — Тебе в универ завтра. И я не хочу, чтобы ты со мной возилась. В конце концов, я девочка большая, сама как-нибудь разберусь. — Это не вопрос, — тон Оксаны не терпел никаких возражений. Родионова раздражённо закатила глаза, но с пухлых губ всё же слетело тихое: — Спасибо. *** — Точно всё взяла? — в который раз спрашивала Боженова наблюдая за тем, как Катя закрывает чемодан. — Да, — кивнула блондинка. — Я же всего на два дня лечу, а не на две недели. Или ты хочешь избавиться от меня на более длительный срок? — Мечтаю, — передразнила Оксана, попутно прикидывая, во сколько им нужно выехать с учётом всех пробок. *** — Сообщи, пожалуйста, как долетишь, — прошептала куда-то ей в шею брюнетка у стойки регистрации. — Господи, — Катя шумно выдохнула. — Не беспокойся так за меня, пожалуйста. — Напиши, а лучше позвони, — Боженова проигнорировала её слова. — Хорошо, — сдалась Родионова. — Через 10 минут заканчивается регистрация на рейс 3389 «Москва — Иркутск», — послышалось в полупустом аэропорту. Брюнетка непроизвольно сжала ладонь Катерины, но тут же преодолела этот секундный порыв. — Пока, — Катя чмокнула её в щёку. — Не люблю я эти долгие прощания, мне потом грустно после них. — До свидания, Екатерина Эдуардовна, — брюнетка еле заметно улыбнулась, провожая её взглядом до стойки регистрации.