Госпожа адвокат

— Господи, как же страшно! — Радостина ходила кругами по всему коридору второго этажа, нагнетая и без того довольно напряжённую обстановку. — Может, кто-нибудь какие-то заговоры на удачу. Боженова, досыпающая на плече Лозинской, чуть не подавилась кофе от неожиданности и испанского стыда. — Даш, там храм через дорогу. Сбегай, — шутливо порекомендовала Оксана, чувствуя, как однокурсники тоже заулыбались. — Может, успеешь. — Да, поставь Екатерине Эдуардовне свечку за здравие, — Павел тоже шёл на красный диплом, но манера поддаваться панике перед зачётами была ему чужда. — Или своей стипендии за упокой, — Боженова всё же взяла у Лены какую-то книжку из библиотеки и стала вяло пролистывать страницы. — Оксана! — у Радостиной, кажется, уже начался нервный тик. — Я тебя больше ни перед одним преподом не прикрою! — Да молчу я, Дашенька, — брюнетка закусила губу. — Просто чего вы все так разнервничались, я не понимаю. — Помнишь, — начала Радостина, немного успокоившись. — Мы не сдавали уголовное право в конце того года, но сессию всем закрыли, и Завьялова сказала, что сдадим в сентябре. — Так ты думаешь, это настолько серьёзно? — Лозинская тоже вмешалась в разговор, наконец-то оторвавшись от учебника. — Уверена, — Дарья как-то сбивчиво кивнула, спрятав лицо за яркими медными волосами. Родионова, неожиданно вышедшая из кабинета, заставила всех прервать разговоры и рассуждения. Студенты не понимали, как себя вести: обратить всё внимание на преподавательницу или с ещё более умным видом уткнуться в конспекты. Екатерина заметила их замешательство, но ей было, в общем-то, всё равно. — Зачётки у всех с собой? — поинтересовалась она, видя, как глаза юношей и девушек заметно округлились. — Анну Евгеньевну в том году надо было лучше слушать. Если кто-то не взял, может сбегать домой, заодно прихватив с собой голову и хорошо функционирующие уши. Спрашиваю по списку. Начинаю через пять минут, Алёхин первый. — Прощайте, — хмыкнул Паша. Катя только сейчас вздёрнула бровями, увидев сидящую на краю лавочки брюнетку. — Боженова, — блондинка улыбнулась, но Оксана чётко уловила в её тоне нотки показной стервозности. — Наконец-то решили до нас снизойти? — Типа того, — не сказать, что девушка успела отвыкнуть от типичной, очень холодной и невероятно строгой Родионовой, но уж точно не была рада её возвращению. Алёхин улыбнулся, вытер испарину со лба и скрылся за деревянной дверью кабинета. — Ты следующая, — Боженова не до конца поняла, что именно хотела сделать Лозинская — подбодрить или, наоборот, сделать так, чтобы Оксана хоть немного заволновалась. Лена говорила, что Ксюша, когда волнуется, думает лучше. А волнуется она вообще не часто. — Не поверишь, я знаю порядок букв в алфавите, — Оксана еле заметно улыбнулась. *** — Всё! — голова Павла выглянула из кабинета, и парень быстро подошёл к однокурсникам. — Вообще ответил на «четыре», но поставила «отлично», потому что отвечал первый. Боженова отдёрнула юбку вниз, перекрестилась и, сказав Лене что-то не совсем внятное, упорхала за приоткрытую дверь. Катя пронзительно смотрела на неё исподлобья, какое-то время не говоря ни слова. Светлые локоны, некогда собранные в хвост, теперь мягко струились по плечам, опускаясь на ткань бежевой шифоновой блузки. Оксана напряжённо сглотнула, чувствуя, что Родионова всё ещё прожигает её взглядом. Брюнетке кажется, что это красноречивое молчание продлится ещё целую вечность, но Екатерина вдруг решает его прервать. — Зачётку давай, — ледяным тоном произнесла блондинка. Боженовой показалось, что она либо сошла с ума, либо не до конца проснулась с утра, хотя к началу двенадцатого было уж точно пора. Оксана, наконец, решилась посмотреть на неё, и во взгляде читалось явное непонимание происходящего. — Ты успела оглохнуть за неделю? — Родионова вытянула руку перед ней. — Зачётку дай. Удивлённые голубые глаза наблюдали, как напротив графы со своим предметом Екатерина выводит «отлично» и расписывается рядом. — Ты со всеми сегодня такая добрая? — брюнетка с недоверием нахмурилась. — Во-первых, не «ты», а «Вы», а во-вторых, считай, что у тебя автомат, — металлические нотки в голосе буквально кричали о том, что Родионова не потерпит возражений, но Оксана оставалась непреклонна. — Мне не нужны твои, — девушка замешкалась. — Извините, Ваши подачки, Екатерина Эдуардовна. Я хочу сдать всё сама. Это принципиальная позиция. — Принципиальная и крайне глупая, — Родионова тяжело вздохнула. — Ну давай. Из чего состоит норма особенной части УК РФ? Боженова прикусила губу, ненадолго задумалась, а затем уверенно произнесла: — Из диспозиции, гипотезы и санкции. Неизвестно, кого верный ответ удивил больше — саму Оксану или Родионову. В любом случае, обе находились под впечатлением. — Периоды развития уголовного законодательства мне назови, — Катя, казалось, стала чуточку мягче, но хватку не теряла. — Досоветский, советский, постсоветский, — на одном дыхании выпалила брюнетка. — Молодец. Тяни билет, там письменный вопрос. Листочек дам, если решишь ответить, — кивнула Родионова. Оксана выбрала из ряда бумажек, лежащих на длинном столе, самую тонкую и поплелась за парту. — Я думаю, ты всё-таки должна знать, — девушка вздрогнула, потому что не поняла, как Катя успела бесшумно подкрасться к её месту. Перед Боженовой оказалось свидетельство о расторжении брака. Оксана несколько секунд повертела документ в руках, внимательно его изучая. — Да не подделала я, не бойся, — Родионова зашагала обратно. — Мы действительно развелись. — Кать, — девушка в порыве невнятных чувств схватила её за руках блузки, но блондинка вырвалась. — Потом, Ксюнь. Ты закончила? Через несколько секунд на стол Родионовой приземлился исписанный листок. — До свидания, Екатерина Эдуардовна, — специально выделяя каждую «р», попрощалась девушка. — Ой, — уголки пухлых губ дрогнули. — Иди уже. «Видовой объект преступления — это группа близких по содержанию общественных отношений, охраняемых комплексом взаимосвязанных уголовно-правовых норм, объединенных в одну главу УК РФ. Я люблю тебя. Извини, что вела себя, как дура. Если решишь извинить, то ты сегодня очень красивая, а если нет — помада очень неудачная и желтила бы зубы, если бы у тебя не стояли виниры». *** — Ура! Я спасла свою стипендию! — Радостина была готова расцеловать всех вокруг. — Я думала, что разревусь от перенапряжения. — Поздравляю, Даш, — Боженова закинула сумку на плечо и застыла в ожидании, когда Лена тоже соберётся. — Ты спасла шесть тысяч рублей, которых хватит на два нормальных похода в магазин. Могу похлопать тебе за это. — Шесть триста, — поправил девушку Паша. — Алёхин, отсоси… — Да, знаю, у тракториста, — кивнул парень. — Ну да, — пожала плечами Оксана. — Хоть какое-то разнообразие. А то сосёшь только у Лыскова перед сессией. Студенты тихо захихикали, а Павел закатил глаза. Боженова полезла в телефон. Катерина была в сети. «Что делаешь сегодня вечером?» — быстро напечатала Оксана, и сообщение сразу же было прочитано. «Работаю», — высветилось на экране. «А завтра?» — девушка не унималась. «Ты не отстанешь, да? Приезжай вечером, если хочешь, после девяти где-то». Брюнетка победно улыбнулась. *** Улыбающийся во все тридцать два зуба мужчина с совершенно детской радостью в глазах рассматривал первое за три года «отлично» в зачётке дочери. Вадиму вообще казалось, что для Оксаны существует только две отметки — «удовлетворительно» и «удовлетворительно, если папа заплатит». — Умничка моя, — отец слегка потрепал её по голове, готовясь услышать возмущённые вопли о том, что у неё укладка, но таковых, к счастью, почему-то не случилось. — Почему не заезжаешь? Боженова почувствовала градус повышающегося напряжения, но решила свести всё на «нет». — Почему? Заехала ведь, — брюнетка попыталась улыбнуться. — Я имею ввиду, домой, а не на работу, — мужчина, судя по всему, действительно сегодня решил поднять все самые щепетильные темы. — Там Ира, — Оксана решила, что нет смысла придумывать миллион несуществующих причин, если есть вполне конкретная и абсолютно реальная. — И что? Я, может быть, хочу, чтобы вы подружились, — Вадим окидывал взглядом то дочь, то новое панорамное окно в своём кабинете. — Ну а я не хочу, — девушка попыталась сказать это как можно более спокойно. — И ты специально мою ровесницу подбирал, чтобы у нас больше общих тем было? — Перестань! — мужчина повысил голос на полтона, но дочь уже поняла, что точка кипения найдена. — Она очень умная, начитанная и красивая, безусловно. — Мама тоже. А ещё она не меркантильная сука, которая нашла себе оленя на двадцать лет старше, прибрала к рукам его деньги и изо всех сил пытается удержать его ребёнком, который, вполне возможно, вообще не от него! — прокричала Боженова перед тем, как громко хлопнуть дверью. *** Родионова прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться на работе. Получалось очень плохо, если не сказать, что не получалось совсем. Неужели Боженова, которая появлялась в библиотеке два раза за три года, действительно попыталась что-то выучить ради неё? Нет, Оксана далеко не глупая девушка, но почему-то, Катерина убеждена, что юридический факультет был совсем не её решением. «Кем ты мечтала быть в детстве?» — спросила Родионова, проигнорировав какую-то смешную запись. «Вообще, дизайнером. Эскизы всякие рисовала, у меня даже манекен был. Но меня выгнали с художки за плохое поведение, и даже папа не смог уладить ситуацию. Тогда я забыла про это всё. В одиннадцатом классе решила в медицинский, но химия на нуле, с биологией всё не так страшно». «Понятно. Всё, что угодно, но не юридический. Зачем талант в землю-то зарывать», — Катерина чувствовала, что Боженова может стать безумно счастливой, просто найдя своё призвание. «Да какой талант? Скажешь тоже. Талант был у Джанни Версаче, Кристиана Диора. А у меня так, небольшие склонности». Блондинка закатила глаза и выключила телефон. *** Оксана изо всех сил пыталась сдержать уже начинающуюся истерику. Ладони, крепко держащие руль, всё равно умудрялись чуть вздрагивать. — Да, мам, к папе заехала. Вот у него и спросишь, как дела, — раздражённо буркнула девушка и вздрогнула, услышав позади себя сигнал машины. — Да куда прёшь, долбоёб! *** Дожди этой осенью, почему-то, стали слишком частым явлением, добавляя в и без того не слишком хорошую погоду ещё больше слякоти. Родионова никогда не считала, что осень — пора меланхолий и депрессий, но в последнее время ей действительно часто становилось грустно. Оксана появилась на её пороге с бутылкой вина, растрёпанной причёской и испорченным вкрай настроением. Неловкое молчание всё ещё царило в комнате, но Катерина совершенно точно не была настроена на конфликт. — Я уже извинилась, — пожала плечами брюнетка, плюхаясь на кожаный диван. — Помню, — кивнула Катя. — Хотя извиняться, по сути, и не за что. Мы обе друг друга не поняли. Боженова медленно выдохнула. Отношения с Катериной целиком и полностью состоят из порочного круга бесконечных побед и поражений. В общем-то, Оксана привыкла. Вернее, пришлось. — Как последний день в универе? — разрядить обстановку получалось плохо. — Будешь скучать по нам? — Скучать не буду, — Родионова уселась рядом. — Со спокойной душой отдаю вас обратно Завьяловой. Боженова грустно улыбнулась. По крайней мере, Катя не соврала. Катя вообще редко врала и могла высказать в лицо даже самую красноречивую правду. — Екатерина Эдуардовна, — Оксана пододвинулась чуть ближе. — Можно Вас поцеловать? Блондинка изо всех сил пыталась сдержать улыбку, но у неё не совсем получилось. — Нужно, Ксюнь.