***
- Куда он пропал? – ворчал себе под нос Руван, заглядывая под очередной куст. Он уже давно рыскал по лесу в поисках волка. Когда феникс проснулся, Малеа уже куда-то ушел. Прихватив с собой все вещи. - Болван рогатый! – сплюнул Руван. Недовольно бурча, он снова вышел на дорогу. В лесу было светло – Муг жарил в полную силу. Его яркие лучи буквально выбеливали все пространство. Ветер свободно гулял меж тонких стволов осин. Руван осматривал каждый куст, каждую кочку или впадинку, но находил лишь серую траву да бесцветные камни. Тишина стояла неимоверная, только листья шуршали иногда в вышине, да над дорогой пролетали сердитые вздохи феникса. - И как его искать? – встал посреди тропы Руван. – Куда он мог уйти? Он же дороги не знает… МАЛЕА! – поставив руки рупором, он прокричал во всю глотку имя волка. Зов птицей пролетел над лесом, затихнув где-то вдали. Ни ответа, ни какой-либо реакции вообще. - Ну и что теперь делать? – двумя пальцами Руван принялся массировать висок – может так голова лучше работать начнет. Идей не было. Но не было и беспокойства, характерного для такой ситуации – Руван просто рассердился, может, немного расстроился, и только. На запястье, отражая лучи светила зелеными бликами, покачивался кулончик. Руван посмотрел на безделушку – хоть что-то приятное сегодня! И тут только до него дошло: «Зеленый! А весь мир…» - а весь остальной мир был бесцветен. Белое небо, серые деревья и трава. Только он, Руван, он сам и его одежда имели хоть и блеклый, но все же цвет. Исчезновение волка, вещей, звуков, наконец – все стразу стало на свои места. Их и не могло тут быть! Ведь это опять был сон! То, что он именно грезит, Руван понял быстро – в последние дни только такие сны он и видел. Серый мир, лишенный всего живого. Вот только этот сон отличался от прошлых своим… спокойствием, потому феникс и решил сначала, что это реальность. Тихий и спокойный лес, даже появился феникс там же, где засыпал – на берегу реки. И как он раньше не заметил, что вода не издает шума? Пожав плечами, Руван просто пошел дальше, не слишком задумываясь о направлении. Картинка вокруг была довольно монотонной – деревья, кусты и снова деревья. Лес как лес, только без зверей и птиц. Здесь не было ничего пугающего или тревожного, как в первом подобном сне, а также не было того гнетущего ощущения одиночества, как в последующих. Руван просто шел по бесцветной дороге туда, куда вели его ноги. - Но почему именно так? – раньше аптекарь не задумывался о снах. Он даже сомневался, что они вообще ему когда-либо снились – не запомнил ни одного. Эта же череда практически одинаковых грез интриговала, заставляла подумать над тем, что раньше не интересовало. В бытность учеником, когда Руван даже не подозревал, что станет аптекарем, а готовился к ремеслу простого врача, он наталкивался на свитки и книги, посвященные теме сновидений. В текстах говорилось, что сны – не что иное, как проекция мыслей и чувств вурка, то есть сны отражают то, чем на данный момент занят его разум. - Но ведь я не думаю о лесе. Тем более, о бесцветном, - возразил сам себе Руван. Он бы еще понял, если бы грезы показали ему сцену жертвоприношения, или побег от фанатиков, или как его снова раздражает Малеа… Но нет, сон просто переносил Рувана в место, которое он со своей скудной фантазией ни за что бы не придумал сам. «Значит, версия о мыслях здесь не подходит… Но что же тогда?» Дорога пошла под откос – пришлось чуть ускорить шаг. В спину, словно норовя сбить с ног, задул ветер. Откуда-то в памяти всплыла фраза: «Сны – отражение наших душ». - У меня она такая серая? – в эту теорию Рувану верилось еще меньше, чем в первую. – Серая душа – это даже звучит забавно. Раэль придумал бы… ха-ха! Перед глазами сразу возник образ ящера – сдвинутые брови, нарочито-сердитое выражение лица: «Мы врачи, и мы не верим в подобную чушь, как душа», - сказал бы он и тут же бы рассмеялся. Уж Раэль бы придумал кучу шуток на эту тему. И вдоволь бы посмеялся над другом… раньше, по крайней мере. А вот Данира начала бы заливать про судьбу и подобное - в этом была вся старуха. Знаки, линии и предназначения – гагана действительно любила эту тему и частенько пудрила этим Рувану мозги. - Она и в этот раз что-то такое сказала… Что там было – «тьма приходит» или что? – постарался вспомнить феникс, но слова старой сутенерши уже были вычеркнуты из памяти, как ненужный мусор. - А учитель? Что бы он сказал? – Руван постарался представить учителя, размышляющего над темой снов, но… ничего не получилось. – Скорее всего он бы посоветовал мне отдохнуть, - засмеялся феникс. Он шел и разговаривал сам с собой довольно долго. Будь он сейчас в настоящем мире, то любой прохожий посчитал бы его сумасшедшим, и Руван это понимал. Но с другой стороны – чем еще здесь можно было заняться? Только и оставалось, что убивать в пустых размышлениях время, дожидаясь пробуждения. Руван по-настоящему размечтался, что и не заметил кое-какой странности: мир больше не был серым. Он увидел их, когда чуть не запнулся, из-за чего пришлось опустить голову вниз – из груди его, причудливо извиваясь, выходили тонкие-тонкие золотистые паутинки. Руван не чувствовал их – они не причиняли ни боли, ни удовольствия. Одна, две, три… чуть больше десятка – не так много. Паутинки тянулись куда-то вдаль, в разные стороны. - Это еще что за… штуки? – Руван попытался взять одну, но нить просто прошла сквозь пальцы, будто ее и не было вовсе. Феникс огляделся и ахнул – теперь весь бесцветный мир был опутан этими нитями. Огненно-желтые, слабо сияющие – другие нити были более блеклыми, нежели те, что «принадлежали» аптекарю. Переплетались между собой, смыкались в узлы, свисали с веток, стелились по земле – они были везде, пронзали весь мир. Вот теперь Рувану стало не по себе… Он протянул руку к груди, туда, откуда исходили паутинки. Вдруг пальцы почувствовали что-то тонкое и невесомое, но очень прочное. Руван приподнял руку – то была нить, одна единственная нить, самая блеклая из всех и почти прозрачная. Она была даже бледнее нитей, окружавших феникса. Внезапно она начала нагреваться… Руван резко открыл глаза – он снова был на берегу, рядом журчала речка, а напротив посапывал Малеа. Первым делом феникс принялся ощупывать грудь в поисках невидимых нитей, но не нашел ничего, кроме незаметного пуха, покрывавшего кожу. - Иногда сны – это просто сны, - с облегчением выдохнул Руван. Вечерело. Руван успел освежиться, и даже выловить пару рыбешек – мелких колючих ершиков. И чешуйчатых. Очень чешуйчатых. «Пусть он чистит!» Перекинув неприятное дело на еще спящего волка, аптекарь зашел в лес. Под деревьями уже начинала клубиться ленивая тьма. Руван не стал уходить далеко – хворост, за которым он пришел, валялся и тут. Под особо большой веткой притаилась семейка грибов – Руван хоть и не помнил названия, точно знал, что они съедобные. Вот только складывать их было некуда – феникс и так тащил в руках охапку веток. Пришлось их и на эти самые ветки наколоть. Руван успел сделать многое, а волк все еще спал. - Вот же… Малеа лежал бездвижно, даже бока его еле вздымались при дыхании. Нахмурившись, Руван положил хворост и подошел к волку – слишком уж спокойным он казался. Феникс легонько толкнул парня в плечо, но реакции не последовало. Беспокойство нарастало. Руван склонился над самым лицом Малеа - длинные ресницы сомкнутых глаз чуть подрагивали от дыхания феникса. Внезапно веки поднялись, и на Рувана уставились два сонных синих глаза. - Вставать собираешься? – спросил феникс, отстраняясь.***
- Придется зашивать, - Малеа оценивающе разглядывал высохшую кофту - рукав был буквально вспорот до середины. Путники только закончили обедать (ужинать, вообще-то) – феникс все же заставил Малеа почистить рыбу: «Чешуйчатые по твоей части». Хоть юноша и пытался затереть его травой, но на руках еще оставался противный водянистый запах речной рыбы. Сейчас они сидели у костра и отдыхали – Руван упорно копался в своем коробе, похоже, чинил что-то, а Малеа собрал высохшую одежду. - Зашивать? – Руван отвлекся от своей драгоценности. Вокруг него на земле стояли всякого рода склянки и бутылочки. На камнях, источая вокруг приятный аромат, лежали аккуратные пучки сушеных трав и кореньев. Феникс вытащил из короба все содержимое – видимо, там и вправду что-то сломалось. Отвлекшись от своего ремесла, Руван недоверчиво покосился на волка, роющегося в своей сумке, а когда тот вынул из нее швейный набор – немало удивился. - О-о-о, а кастрюль-сковородок у тебя там нет? - Их, к сожалению, нет, - прищурив один глаз, Малеа заправил нить в иглу. Руван с открытым ртом наблюдал, как безобразная дыра в считанные секунды была закрыта аккуратным, почти незаметным, швом. Вытянув кофту перед собой, волк с довольной улыбкой рассматривал свою работы. - Тебе зашить? – приметил он ошарашенный взгляд феникса. Руван покосился на свою многострадальную рубашку, что лежала рядом, и неуверенно кивнул. Малеа наспех натянул на себя кофту и потянулся к одежде феникса. Сердце его ликовало – хоть в чем-то он был лучше этого «господина-совершенство». На рубашке не было живого места – рукав был практически оторван, пуговицы держались на честном слове. Сорочка была старенькая, из белой давно уже стала желтоватой, но ткань все еще сохраняла прежнюю прочность. Плотная и чуть грубоватая на ощупь – это была одна из тех вещей, которые, как правило, занашивают до дыр. - Хорошая. Такие на севере делают? - В Ер-Го. - Ер-Го… В горах? Ты оттуда? Малеа спросил по инерции, совсем не задумываясь. Осознав, что он сделал, волк затаил дыхание и прижал уши, морально готовый к очередному всплеску необщительного недовольства. Но… - Не совсем, - вдруг откликнулся Руван. Он сказал это спокойно, чего Малеа совершенно не ожидал. - П-понятно, - юноша склонился над своей работой, почти упираясь носом в ткань, а потом подумал: «А что я теряю? Пусть теперь он говорит!» - Фениксы тоже живут стаями? Просто, если честно, я вас раньше никогда не встречал, и… - Нет. Не понимаю я эту вашу волчью тягу к стаям – куча народу и куча же проблем. Мы живем по одному, редко – небольшими семьями. «И правда, говорит!» - почему-то Малеа это понравилось. Руван с головой пустился в рукоделие – один ящик уже лежал разобранным. - Ничего не пойму, что тут не так? – проворчал он под нос. С рукавом было покончено – Малеа несколько раз подергал ткань, желая убедиться в прочности шва. - Ку-уда-а? – резко подскочил феникс – внезапный порыв ветра раскидал все его травки по песку. Волк прыснул со смеху, но тут же зашелся кашлем – ветер наподлил и ему, взъерошив волосы и ловко закинув пару локонов прямо в рот. - А пасть закрытой держать надо, - злорадно буркнул феникс, возвращаясь на место. - Может – тьфу-тьфу… Может, к мастеру его отнести? Если попадется по дороге, конечно… - Может… - вздохнул Руван, потирая переносицу. Небо стремительно темнело. Огонь костра с каждой минутой казался все ярче и ярче. Малеа уже закончил с пуговицами, расправил рубашку и снова недовольно скривился – на спине притаился незаметный и очень неприятный порез. - А у вас это семейное? – решил он продолжить разговор. – Я имею в виду аптекарское дело? Тебя родители научили? Руван собирал ящички назад. Услышав волка, он ненадолго приподнял голову, а потом отвел глаза в сторону: - …родители умерли во время зимнего поветрия. Я тогда еще ребенком был. Малеа сконфужено пригнул уши, чувствуя вину за неприятный вопрос. Он ниже пригнулся над рубашкой, и волосы водопадом упали на лицо, закрывая обзор. С тихим шипением парень смахнул локоны в сторону. Неожиданно его подозвал феникс: - Держи. Так удобней будет, - в протянутой руке лежала тонкая лента бледно-пурпурного цвета. От маленького кусочка ткани веяло слабым морозным ароматом – мята. - Ой, я не… Не надо… - не будь его кожа черной, феникс бы заметил, что лицо Малеа залила краска. Руван пристально посмотрел на волка, чуть приподняв бровь. - Спасибо, - чуть улыбнулся волк. Поспешно затянув волосы в упругий хвост, Малеа продолжил штопать. Спустя какое-то время он протянул фениксу законченную работу. Рассматривая рубашку, Руван присвистнул: - Надо же… А я бы просто выбросил и купил новую в ближайшем городе… Малеа растянулся в улыбке. На небе начали зажигаться первые звезды. В кустах застрекотали сверчки. Сложив приборы в сумку, Малеа потянулся, разминая затекшую спину. Руван уже закончил со сборкой и сейчас складывал все пожитки обратно по ящикам. Всякий раз, как феникс клал что-то новое, стеклянные бутыльки, что он положил первыми, отзывались из недр короба веселым звеньканьем. Вздохнув, явно притомившийся от этого дела Руван отсел немного подальше, проворчав тихое «надоело». Вытянув ноги, он облокотился на руки и закинул голову вверх: - Небо темнеет. - Ну да, ночь же, - вороша веткой прогоревшие угля, отозвался Малеа. - Да я про звезды… Малеа внимательно посмотрел на феникса. Тот что-то разглядывал на небе. Парень поднял голову – прав Руван или нет, но в вышине и правда будто стало меньше звезд. - Кстати, зачем ты о нем спрашивал? – прервав созерцание, вдруг спросил феникс. Он помахал Малеа правой рукой – на запястье заискрился зелеными бликами кулон. Малеа повернулся к аптекарю, а потом метнулся к сумке и достал маленький кожаный сверток – в нем лежали оставшиеся после ярмарки изделия – штуки две-три: - Это моя работа. Руван так и округлил глаза от удивления. - Я прибыл в Карун-Го на ярмарку. Однако я не помню, чтоб продавал его, - он бросил взгляд в сторону кулончика-листочка. - Ясно… Я нашел его на обочине, на торговой площади… Можно? – Малеа согласно кивнул, и Руван потянулся за кожаным мешком, чтобы получше разглядеть украшения. - Видимо, действительно выронил, - тихо пробубнил под нос Малеа. - Потрясающе! Эм… наверное, надо вернуть, и… - неуверенно начал феникс. - Нет, нет! Не надо. Это моя промашка, раз потерял – то все уже. Оставь. Тебе он идет, – волк скомкано улыбнулся. Руван вернул мешочек. Малеа четь не засмеялся в голос, заметив мелькнувшее в глазах аптекаря облегчение. - Так у вас семья мастеров, значит? - Э.. н… нет, - пряча глаза, Малеа подбросил веток в костер. Все его веселье вмиг рассеялось без следа. - ? - Тогда, у тебя есть учитель? - …Я самоучка. Руван не спрашивал дальше, но смотрел на мастера с нескрываемым любопытством. Малеа вздохнул и продолжил: - У волков есть такое… поверье: чернокожий волк – источник несчастий. Я почти не знал родителей… Знаю только, что, когда я родился, сородичи из стаи решили убить меня. Отец защитил… собственной шкурой. А мать сбежала со мной из деревни. Старейшины успокоили остальных, и они согласились просто выгнать нас. Руван мрачно опустил глаза: - А мать? - Не знаю. Однажды она просто пропала. Мы жили на отшибе у подножия – деревня на холме стояла. Там рядом был грот с самоцветами. Вот я и научился всему там, - Малеа грустно улыбнулся фениксу. - Понятно… Извини… Малеа понимающе покачал головой: - Пойду… Принесу еще хвороста, - он поспешно бросился в сторону леса, словно убегая от неприятного разговора. Тьма приветливо зашуршала из спящих кустов…