Рассыпаясь серебром

- А этот как называется? - Малеа стоял по пояс в высокой траве, указывая на скопление причудливого вида желтых цветов. На толстой ножке, почти в метр высотой, держались маленькие округлые листочки и вытянутые, напоминающие разинутую пасть дракона в зверином обличии соцветия. Узкие пасти цветов будто оскалились на волка, а кружащие вокруг пчелы агрессивно гудели, отгоняя любопытную морду подальше. Мастер отстранился и озорно зарычал в ответ. - Шалфей клейкий. Снимает воспаления, обеззараживает. Часто применяется при болях в горле, также… Что ты делаешь? – Руван уже даже не смотрел на Малеа во время очередного вопроса, просто отвечал не останавливаясь, но тут вдруг заметил, чем в это время занимается волк – рычит на пчел. - Разговариваю. - С насекомыми? – в ответ парень улыбнулся во весь рот, показывая фениксу набор белоснежных клыков. Закатив глаза и покачав головой, Руван пошел дальше. Спустя пять дней путники наконец вышли из леса и сейчас пересекали широкий цветастый луг. Они уже давно не видели реку - из-за того, что берега здесь были весьма топкими, покрытыми густым рогозом, дорога уходила далеко в глубь равнины. Если честно, Малеа даже соскучился по чистому журчанию Рун-Нор. Зато обилие цветов здесь просто поражало. Яркое, интересное – это место очень нравилось Малеа, а еще больше ему нравилось то, что его попутчик знал почти каждое растение здесь. Выйдя из леса, волк тут же радостно погрузился в травянистое море. - Что я говорил – далеко не отходи, - грозно пригрозил Руван. Парень легкомысленно хмыкнул в ответ, но ослушаться не решался – ему и самому совсем не хотелось бы здесь заплутать. Потому он лишь кружил в траве вокруг дороги, стараясь не потерять феникса из виду. Малеа мало внимания обращал на цветы, но один, что настолько сильно пах, что не заметил бы его только аносмик, сильно заинтересовал его – волк спросил Рувана – тот, на свое горе, ответил. И началось: «Как называется?», «Почему так называется?», «Его применяют для лечения?», «А каких болезней?»… Казалось, поток вопросов волка не угаснет никогда. Руван уже рассказал о васильках и алтеи, о вязеле, о доннике, о живокосте и зверобое, о полыни, синюхе и даже сон-траве. Но это не могло утолить любопытства небесного волка - вот и сейчас, нарычавшись на мохнатых трудяг, Малеа спросил: - А почему клейкий? - Я откуда знаю! Не я же его называл…- Рувана явно начали утомлять эти вопросы. - И вообще, выходи оттуда. Хватит дурачиться. Малеа покорно вышел на тропу, успев состроить гримасу в спину фениксу. - А почему ты не принимать звериную форму? – вдруг выпалил Малеа. Ему-то как раз нравилась своя форма зверя, он это не раз твердил. Ведь и вправду, что может быть лучше, чем побегать по лугу именно в виде волка – охладить росой чувствительную кожицу лап, понежиться в высокой траве, чувствовать окружающий мир, воспринимать его напрямую, а не через одежду. - Потому что это неприлично, - угрюмо ответил Руван. - Почему неприлично? В стае волки очень любят звериную форму. И драконы тоже. В ней же удобней передвигаться – четыре ноги, как-никак, - Руван в ответ снова закатил глаза. - И спать тоже удобней в звериной форме… А как выглядит птичья форма фениксов? Ты часто ею пользуешься? Я ни разу не видел птиц-фениксов. Вы, наверное, очень красивые! – Малеа лукаво улыбнулся. - Так, все! Иди с пчелами поговори! – Руван раздраженно махнул рукой и ускорил шаг. Малеа поскакал вслед за спутником, не решаясь больше донимать того вопросами. Нагнав Рувана, волк начал тихо мурлыкать случайную мелодию. Ему было очень весело. Он сам не понимал отчего. Посмотрев сбоку на шагающего рядом феникса, Малеа еле сдержал улыбку, скрывая от попутчика свою маленькую тайну. Косой луч осветил лицо спящего волка. Земля еще хранила ночную стужу, и Малеа зябко съежился у потухшего костра. Он с неохотой открыл один глаз – ослепляющая светлая лазурь залила все небо, лишь местами оставляя пробелы в виде редких облаков. Потянувшись, волк перевернулся на другой бок. Рувана на месте не было, но чуть поодаль на выступающем из земли камне сидела исполинская птица – размером она могла посоревноваться с крупными волками или даже теленком. Ее перья золотом блестели в свете Муг. Гибкая шея, казалось, с трудом удерживала массивную голову, увенчанную, будто короной, гребнем из длинных перьев. Птица расправила крылья - и огромная тень накрыла землю в радиусе шести хвостов от камня. Красивый ступенчатый хвост украшали длинные тонкие перья с большими округлыми концами. «Это же хвост Рувана! - Малеа чуть не вскрикнул от неожиданности. - Неужели так выглядят фениксы на самом деле!» Феникс тем временем самозабвенно чистил перья, методично прищелкивая чуть изогнутым острым клювом. Издав последнее «щелк!», феникс встрепенулся и развернулся к месту ночлега. Малеа прикрыл глаза, притворяясь спящим – сердце так и рвалось из груди, а в голове засела тупая мысль о том, что он сделал нечто непозволительно грубое. Хотя так оно и было – Малеа же сейчас, по сути, подсматривал за товарищем. Со стороны камня послышалось шипение, шаги и шорох одежды – так это действительно был Руван. Он медленно приблизился к лежащему волку. - Вставай, - теплая ладонь легонько толкнула Малеа в плечо. Острое желание рассказать Рувану о своей проказе жгло Малеа изнутри уже второй день. Он хотел и не хотел рассказывать одновременно. С одной стороны, волк действительно совершил не самый хороший поступок – все равно что подсматривать за кем-то в окошко дома поздней ночью, - и ему следовало бы извиниться перед товарищем. Пусть это и вышло случайно, Малеа мог бы сразу сказать или закрыть глаза, но нет, он не стал. Почему? Ответить он затруднялся. С другой стороны, было в этом нечто заветное. Будто запретная вещь, сокровище, бережно хранимое своим хозяином от глаз других. И тут вдруг ты видишь это «сокровище» перед собой. Не «он», не «она», а ТЫ. Только ты, пускай вскользь, пускай всего на миг, смог увидеть то, что не видел больше никто. Станешь ли ты рассказывать об этом «хозяину»? Конечно, нет! Не сказать, что Малеа раньше не видел обнаженного тела – видел, конечно, и не считал это чем-то зазорным. Только были это в основном тела женские, да и обнажены они были по обоюдному согласию. Да и с Руваном они тоже раздевались друг перед другом, пусть и по пояс только. Нет, было тут что-то другое, не просто стеснение наготы. Но вот что, Малеа не знал. Но больше всего парня останавливало другое – страх. Страх гнева феникса. Особенно после его слов: «Потому что это неприлично!» «Ну уж нет, - размышлял волк. – Если он просто звериную форму неприличной считает, то я боюсь представить, как он отреагирует, узнав о том, что я его в этой «неприличной» форме видел». Из желания отвлечься от тяжелых мыслей, Малеа снова переключился на созерцание лугов. А смотреть было на что – погода стояла ясная, и Муг светил со всей своей небесной силой. Лес отдалялся все дальше и дальше, и сейчас, обернувшись назад, Малеа мог увидеть лишь его силуэт, ряд нестройных деревьев, возвышавшихся где-то там, за лугом. Волка окружало травяное море. Зеленое, желтое, иногда и красно-сине-розовое из-за цветов, но настоящее море. Все пространство, от неба до неба, покрывало величественное разнотравье. Ветер спокойно гулял по просторам дикого поля. Иногда он приносил со стороны реки запах воды, немного затхлый и тяжелый. То и дело меж камней дороги пробегали прыткие ящерицы. Увидев одну, Малеа сразу вспомнил детство – как он гонялся по двору за ящерками, развлекая себя. - Руван, а ты ловил ящериц? – настала пора неожиданных вопросов. Руван обернулся, смерил волка каким-то странным взглядом и спросил: - Зачем? - Ну, не знаю, для забавы. Играть в детстве и подобное- - Я не про то. Зачем тебе знать об этом? - Ну-у-у, просто так, - пожал плечами волк. – Вот я в детстве ловил, - феникс поджал губы и нахмурил брови, продолжая сверлить Малеа все тем же странным взглядом. – Да, когда играл. Их много было на берегу. И на камнях у грота. Я менял форму и гонялся за ними часами, - вспомнив, Малеа рассмеялся. – Ха-ха! Ловил, вот так, - волк вытянул голову вперед и громко щелкнул зубами. – А они хвост – раз! – и отбросили! А я сидел с хвостом в зубах и не понимал ничего! Ха-ха! Весело было. Руван посмотрел на волка, потом закрыл глаза на миг, словно о чем-то задумавшись. Малеа уже навострил уши: «Неужели, тоже что-нибудь расскажет!» Но, увы, аптекарь только бросил сухое «понятно» и отвернулся. Волк смолчал. Ему было даже немного обидно – не каждому встречному он рассказывает о своем детстве. Впрочем, подобная сухость в голосе и нежелание общения были для Рувана нормой. А вот если бы он вдруг пустился в разговор – вот тогда Малеа не на шутку испугался бы, это точно. Он и раньше немало удивлялся в те немногочисленные моменты, когда феникс не просто присутствовал во время разговора, но и участвовал в нем. Удивлялся, но вместе с тем и по-настоящему радовался. Луга и поля понравились Малеа – бесспорно, это было самое живописное место, в котором он когда-либо бывал. Подумать только, ведь это всего трава и цветы, небо и земля под ногами – кажется, ничего скучнее и быть не может, но нет. Парню сложно было описать словами, что именно его привлекло в этом довольно однообразном пейзаже – обилие цветов, количество запахов и звуков, долгожданная близость к небу, которое не перекрывают нависшие над головой ветки деревьев? А может то, что все это было для волка в новинку? Ровная травяная гладь тянулась до бесконечности почти полдня, и Малеа начало казаться, что они просто ходят по заколдованному кругу, из которого нет выхода. Странности мастер заметил не сразу – он сначала подумал, что ему показалось, но, приглядевшись, понял точно, что расстилающаяся впереди дорога пошла под уклон. Небольшие взгорки и увалы словно по щелчку пальца превратились в настоящие великаны-холмы. Дорога петляла по низинам из стороны в сторону, огибая поросшие травой возвышенности. В неглубоких, но частых оврагах стали попадаться заросли низких кустарников, нередко усаженных гроздьями сладких ягод – Малеа, конечно же, попробовал их, но лишь после того, как аптекарь подтвердил их съедобность. Руван также произнес его название, но оно было такое длинное и сложное, а волк так был занят поеданием плодов, что просто не запомнил его. А может, и прослушал, кто знает. - Не налегай так на них, - проворчал феникс. Как же ему было не ворчать, когда под ухом постоянно раздается сочное чавканье! - Ашто? – проговорил с набитым ртом Малеа. - Ничто. Много не значит полезно. Если есть хочешь, тогда лучше остановиться и пообедать нормально. Малеа проглотил то, что было во рту, а оставшиеся ягоды засунул в карман: - Какой ты скучный, - нарочито-серьезно покачал он головой. – Это же вкусно! Так и охота съесть все за раз! Вот не поверю никогда, что ты ни разу не наедался до боли в животе. - Не было такого, - буркнул Руван. - Ой ли! Правда? – лукаво наклонил ушки волк. Феникс поджал губы и отвел взгляд. - Ха-ха-ха-ха! Сам себя выдал! Давай! Рассказывай! – рассмеялся Малеа, выскакивая вокруг аптекаря. С Руваном стали происходить странные вещи – голова, которую он и так постоянно втягивал в плечи, стремительно стала уходить все глубже и глубже. Сейчас он был очень похож на черепаху, прячущуюся в панцирь. Глаза феникса метались то туда, то сюда: он старался не смотреть на Малеа, но тот мельтешил перед глазами, как назойливая муха, так, что на него невозможно было не смотреть. «Он раскраснелся?» - готов был прыснуть со смеху парень, заметив на щеках птицы легкий румянец. - Я. Не, - бессвязно прокаркал феникс. – Я! Не до боли! Малеа не выдержал и засмеялся: - Ха-ха! Так наедался все же! Руван замолк. Малеа стало как-то неловко. Бросив еще пару уже вялых смешков, он поправился: - Кхм… Прости. Феникс угрюмо хмыкнул в ответ. - Но расскажешь? Пожа-а-алуйста! – протянул парень, пождав уши. - Ну, только не смейся настолько громко, - замялся Руван. - Обещаю! – подняв обе руки, заверил волк. - Ну, это в детстве было, - феникс говорил с явной неохотой. – Отец принес домой орехи. Вкусные такие. И много. Руван запнулся, но пристальный взгляд Малеа заставил его продолжить: - Родители не разрешали их много есть, а мне хотелось и… Я украл. Весь мешок. Уже захотелось засмеяться, но Малеа сдержался. - Утащил в свою комнату и начал есть. А потом… - Что потом? – навострил уши волк. - Зуб сломал. И от родителей попало сильно. Малеа был готов расплакаться от смеха. Не столько от самой истории, сколько от того, как она была рассказана - в голосе Рувана слышалась такая вина, будто он до сих пор сожалел об этих несчастных орехах, а о наказании он говорил с явной обидой. Конечно же, волк рассмеялся в голос. Руван снова поджал губы, а в глазах промелькнула такая детская обида – уровень смеха волка достиг невероятных размеров. Настолько невероятных, что он даже поперхнулся слюной и закашлялся. Глядя на эту смесь кашля, смеха и слез, Руван ехидно бросил: - Ядом подавился, да? С трудом дыша, Малеа ответил: - Ух. Все. Ха-ха! Можно и так сказать!.. Уфу-у-у, ладно. Все, прости. Я успокоился, все. - Чайка ты, а не волк, - буркнул аптекарь. Они прошли молча еще какое-то время. Правда, Малеа хихикал изредка, представляя в голове образ маленького злого Рувана, уплетающего за обе щеки орехи, но в основном, да, они шли молча. - Остановимся, - предложил Руван. Муг скрылся за холмом, оставляя дорогу в тени. Путники выбрали свободный от поросли участок дороги и устроились трапезничать. При этом Малеа предпочел пообедать орехами – словно специально дразнил аптекаря. Тот старательно делал вид, что не замечает этого. Вдруг над полем разнеслось шумное хлопанье крыльями - стая ворон, словно черное облако, слетела с возвышавшегося над ними холма. - Что там? – Малеа прищурился, высматривая что-то наверху. - Где? – Руван посмотрел в направлении, которое указывал волк: с вершины высокого холма тонкой полоской поднимался в небо бурый столб. - Дым? Руван озабоченно огляделся по сторонам – стояла середина лета, самая засушливая пора, а в этом краю уже давно не было дождей. Путники даже побоялись разводить здесь костер, опасаясь ненароком поджечь окружающую их подсохшую траву. Не стоит объяснять, насколько опасны пожары, особенно на такой открытой, продуваемой всеми ветрами местности. - Что за болван не затушил костер? – нахмурился Руван, явно рассерженный подобной беспечностью. Дожевав последний кусок, вопросительно повернулся к Малеа: - Залезем потушить? - Туда? – Малеа поднял голову – холм нависал над ними, закрывая собой небо. – С сумками тащиться? - Оставим здесь. Ненадолго же. - А я могу здесь остаться? – Малеа завилял хвостом. - Одному? – приподнял бровь феникс. - Нет. Ну уж нет. Лучше полезу, - волк быстро замотал головой – если выбирать между «полезть на холм не пойми ради чего» и «остаться одному в поле, пока товарищ лезет на холм не пойми ради чего тоже в одиночку», Малеа с уверенностью выбрал первое. Вместе путникам удалось неплохо скрыть свою поклажу в высокой траве, и спустя всего пару минут они уже поднимались навстречу дымящейся вершине.

***

«Безответственные кретины, - негодовал Руван. – Ну как можно? Это же опасно!» То и дело стирая со лба липкий пот, феникс взбирался по крутому склону наверх. Стоя у подножия, Руван думал, что подъем на вершину не займет много времени, но сейчас он уже начал жалеть о том, что не решил добраться до вершины на крыльях. О том, чтоб вообще не обращать внимания на этот дым и просто пройти мимо не могло идти и речи – Руван не понаслышке знал, как опасен может быть огонь, уж тем более на таком открытом всем ветрам пространстве. Дорога тем временем становилась все круче – это был поистине высокий холм. Муг, казалось, поставил себе целью не просто изжарить путников своими лучами, но и ослепить, светя прямо в глаза. Да и ветер, как на зло, стих – в воздухе стояла просто невыносимая духота. Руван обычно не жаловался на недостаток выносливости, но и он уже подустал. По доносящемуся позади гневному шепотку Малеа было понятно, что он тоже не в духе от этой затеи. Но вот наконец показалась вершина. Перед волком и фениксом предстала весьма странная картина. Вершина холма была практически плоской, будто огромный дракон срезал и унес с собой округлую верхушку, оставляя на холме широкую ровную площадку. Место было покрыто невысокой чахлой травой и производило немного гнетущее ощущение пустоты. По кругу, через равные промежутки располагались неправдоподобно-правильной формы камни, испещрённые по бокам мелким и неразборчивым рисунком. Но самое странное было в том, что пускал дым вовсе не костер – дымилась сама земля. Вернее, небольшой ее участок в самом центре. - А… может, пойдем? – поджав хвост, прошипел Малеа сзади. Руван строго посмотрел на волка, покачал головой и ступил на площадку – земля хрустнула, словно тонкий лед. Руван вздрогнул – этот сухой скрежещущий звук проникал в самую душу. Малеа тихо пискнул, будто испугавшись, что феникс сейчас провалится сквозь землю. - Все нормально, - успокоил его Руван. – Земля… странная, но крепкая. Земля как земля. Идем. - Ну уж нет! – отступил на край площадки. – Иди, туши, как хотел. Я тут подожду. Феникс нахмурился, пропыхтел что-то под нос и двинулся к дымящемуся центру. Пусть он и сказал, что это было всего лишь «землей», на деле Руван так не думал – каждый шаг его сопровождался странным неприятным звуком, так похожим на скрип зубов и хруст льда одновременно. Казалось, сделает он еще шаг, и нога уйдет глубоко под землю. Все звуки будто замерли, даже воздух замер – Руван слышал сейчас только скрежет земли и стук собственного сердца. Внезапно позади раздался топот и противное шарканье. С замиранием сердца феникс обернулся – это всего лишь Малеа запрыгнул на один из этих круглых камней. - Тц! – цыкнул феникс, закатив глаза. Осторожно, шаг за шагом, Руван подкрался к центру. Малеа все это время беспокойно вертелся на камне, боясь сойти с него. Дым застилал глаза. Он столбом чадил в небо, оставляя после себя противный прогорклый запах. Трава вокруг места, откуда выходил дым, обуглилась и потемнела, а в самом центре над землей возвышалась небольшая горка размером с десяток ког – из ее вершины, как из жерла какого-нибудь миниатюрного вулкана, шел дым. - Ничего не понимаю... – феникс засыпал верхушку «вулкана» пригоршней земли, но дым быстро снова пробил себе путь на поверхность. - Что там?! – встав на цыпочки, спросил волк. Руван покачал головой. Он встал и задумчиво почесал подбородок. Буравя копотный столб непонимающим взглядом, феникс размышлял: «Что происходит? Откуда берется дым?» - он не помнил в этих местах ни гейзеров, ни вулканов… Неожиданно сзади подскочил Малеа и с силой оттянул Рувана на себя – в ту же минуту там, где только что стоял феникс, образовался глубокий провал. Черный дым уже полноценным обжигающим столбом повалил из разверзшейся дыры. Не успел феникс удивиться, как тот же Малеа утянул его под землю. Волк истошно взвыл от боли, пытаясь вытащить из-под Рувана свой хвост. Место, в котором они оказались, заполнял плотный непроглядный дым. Проникая в легкие, режа глаза и нос, он не давал путникам и возможности вдохнуть. Давясь слезами и кашлем, они с трудом встали. Благо любезно пробитые Руваном и Малеа ветровые окна в потолке быстро обеспечили вывод едкого дыма из ямы. Когда путники наконец смогли спокойно дышать, их глазам предстала весьма странная картина. Они стояли посреди темной пещеры. Стены ее утопали в чернильном мраке. В неподвижном воздухе стоял запах пожженной почвы и пыли. И лишь два отверстия в сводчатом потолке пропускали внутрь малую часть дневного света. Из сужающихся к вершине стен тут и там торчали корни растений, покрывающих холм снаружи. Хоть дым частично рассеялся, постоянно казалось, будто воздуха не хватает, будто он вот-вот иссякнет совсем. Стены нависали неприступными громадами, грозя раздавить своей массой. Источником ужасного дыма был тлевший в середине огромный костер, который и сейчас испускал вверх обильную струю горячего воздуха. Видимо, костер забыли потушить, и дым, скапливаясь в закрытом помещении, пробил себе путь наружу. Руван с опаской вышел в тонкую полоску света – из дыр в потолке все еще осыпались комья земли. - И как выбираться? – подошел Малеа. В этом мраке его практически не было видно. - Не знаю. - Может, на крыльях? - Вряд ли… - покачал головой Руван. Пещера была очень большой, способной вместить в себя не один десяток вурков. Но даже такого пространства вряд ли бы хватило для взлета взрослого небесного волка, что уж говорить про крупного феникса, вроде Рувана. Решив все же предпринять попытку, Руван снял жилет и рубаху: - Подержи, - протянув одежду Малеа, он выпустил крылья и тут же понял, что ничего не получится – огромные, каждый длинной в два с лишним хвоста, крылья покрывали собой добрую половину помещения. Постарайся Руван немного, и, расправив их полностью, смог бы запросто протянуть крылья от стены до стены. - Не взлетишь даже, - грустно констатировал Малеа. Руван с шумным вздохом, убрал крылья. - Есть еще идеи? – спросил волк, протягивая фениксу рубашку. - Нет! – внезапно выкрикнул Руван. Малеа попятился назад, все еще держа одежду с собой. Аптекарь был зол, в первую очередь, на себя. Выйдя к центру, где дымило кострище, он посмотрел наверх. «Полеты не сработают. Взобраться?» - но торчащие корни вряд ли бы выдержали вес вурка, да подниматься по таким крутым стенам было бы слишком сложно. Аптекарь с досады пнул ногой пару угольев. Недовольно фырча, они выбились из углубления для костра и покатились по земле, испуская снопы желтых искр. Руван закрыл глаза и глубоко вдохнул: «Успокойся. Подумай, - выровняв дыхание, он снова огляделся. – Наверху ничего. Внизу…» Взгляд его задержался на тлеющих углях. - Огонь, - сказал он. - Горел совсем недавно. - Значит, должен быть другой выход, кроме этого? – подошел ближе Малеа. – Как-то же его зажгли… «Зажгли, - Руван обвел взглядом пещеру, но абсолютно ничего не увидел – лишь немая тьма. – Видеть бы мне еще хоть что-нибудь… Хотя!» - Можешь описать окружение? – обратился он с вопросом к волку. Малеа слегка опешил: - Я? Но… Попробую, - парень опасливо отступил от света, чтоб тот слепил. - Получается, костер находится в самом центре. Вокруг нечто вроде площадки, свободной. Дальше стены, но их отсюда рассмотреть не могу. - Хорошо… А что-нибудь вроде выхода видно? - Нет. Слишком темно, даже для меня. - Хорошо… хорошо, - аптекарь на минуту задумался. - Поможешь найти какую-нибудь ветку или палку? Малеа кивнул. Руван присел на корточки, обыскивая взглядом землю, что была хоть как-то освещена, волк искал тут же, опасаясь уходить в тень. Вокруг костра валялось много полуобгорелых палок, но вот по размеру они все были слишком малы. - Подойдет? – спустя довольно продолжительный промежуток времени, спросил Малеа. В руке он держал корягу, не особо длинную, но получше остальных. - Лучше, чем ничего, - фыркнул Руван. – Давай. Малеа протянул фениксу корягу, и тот ее взял, но потом снова протянул руку. Волк вопросительно заморгал, не сразу поняв, что отдать следовало бы и одежду, что он все это время держал у себя. Смущенно прижав уши, парень отдал тряпки и отошел шага на два. Руван, горестно сморщившись, оторвал рукав своей многострадальной рубашки и, зажав его в зубах, натянул остальное. Как пару дней назад Руван с открытым ртом наблюдал за рукоделием от Малеа, так и Малеа сейчас с интересом смотрел на импровизацию феникса. Разорвав кусок ткани на тонкие полосы, он с их помощью закрепил на конце коряги несколько веток. Получилось что-то вроде чаши. Укрепив ее парой деревяшек, Руван закинул внутрь щепок и тлеющих углей. - Надеюсь, не потухнет, - сказал феникс, поднимая над головой импровизированный факел.