Рассыпаясь серебром

Привычный серый пейзаж менялся на глазах. Руван старался не замечать этих странностей, но игнорировать их становилось все труднее и труднее. Он шел по серой земле, оглядывал серые леса, наблюдал за серыми облаками, пытаясь просто не видеть изменений, этих ярких всполохов, этого громкого гула, сопровождавшего его всюду. Словно тень, по пятам феникса следовало пламя. С того дня и каждую ночь. Появившийся из ниоткуда, он преследовал его, но вреда не причинял. Он играл в прятки, старался не попадаться на глаза – как несмышленый детеныш дракона, что пытается спрятаться от друзей за тонкой веточкой, не понимая разницы в размере себя и своего укрытия. Как можно не заметить огонь? Который еще и следует за тобой? Но Руван не замечал. Вернее, не хотел замечать. Будто боялся признавать его существование, боялся увидеть его, убедиться, что он тут есть. И огню это не нравилось – с каждой ночью он разрастался все больше и больше, крепчал и смелел, и уже даже не стеснялся вспыхивать яркими искрами прямо перед носом феникса. Игнорировать его становилось все сложнее, но Руван лишь продолжал убегать. И сегодня огню это надоело – окружив феникса непроницаемой стеной, он загнал его в ловушку. «Ему опять снится кошмар?» - Малеа озабоченно посмотрел на феникса. Вот уже четвертые сутки, как они вышли из Вун-Го, Руван не мог нормально выспаться. Каждую ночь он метался, маялся ровно до середины ночи, а потом просто сидел без сна, дожидаясь утра. Пополнив запасы и сменив непригодную одежду у щедрого степного народа, они продолжили путь, а вчера наконец покинули поля, дойдя до леса. Волк был ужасно рад оказаться под сенью деревьев. Вечером, как повелось в последние дни, после скромного ужина феникс осмотрел и перевязал крыло волка, а потом они вместе устроились на ночлег. Но сон все никак не приходил к Малеа. К тому же его беспокоил Руван – от недосыпа он сильно уставал, ходил мрачнее тучи… Малеа придвинулся ближе. От феникса опять исходило тепло, но сейчас оно было слишком уж сильным – непонятный жар накатывал волнами, то слабея, то усиливаясь с заметной периодичностью. «Может, принести воды?» - волк перекатился к лежащим рядом сумкам и принялся шарить в поисках фляги. Вдруг протянутой руки коснулось нечто бархатисто-мягкое. Легкое, мягче пуха, прикосновение тут же робко исчезло в темноте. Воздух заполнился приглушенным шелестением, будто кто-то перелистывал сухие листы старой книги. - Опять пришли? – рука нащупала холодный металл фляги. - Ведите себя тише, кто бы вы ни были… Будто повинуясь приказу, бархатистое нечто чуть затихло. Удовлетворенно хмыкнув, Малеа вернулся к товарищу. Они начали приходить уже давно, год или два назад. Малеа любил ночами смотреть на звезды. Любуясь прекрасными светилами на крыше дома, он вдохновлялся на новые идеи для своих поделок. Особенно он любил ясные ночи, когда все-все небо видно, как на ладони. В одну из таких ночей и пришли они. Они никогда не выходили из тьмы. Маленькие, мягкие и игривые – волк скорее чувствовал их, ощущал их присутствие. Он не знал, как они выглядели. Просто однажды услышал их шелест. Сгрудившись кучей на краю крыши, эти маленькие существа зачем-то наблюдали за Малеа, изредка тихо перешептываясь. Испугавшись, волк решил притвориться, будто не заметил их. И они ушли. В следующий раз они пришли спустя месяц. Малеа засиделся допоздна, работая над очередным ожерельем, как услышал знакомый шелест в углу комнаты. Резко развернувшись, он направил туда свет огня, но угол оказался пуст. Как только он снова погрузился во тьму, шелест возобновился. - Что вам надо!? – не выдержал тогда Малеа. Увы, вопрос остался без ответа. Шелест замолк, но ощущение присутствия в комнате кого-то осталось. Вскоре волк понял, что они не опасны. Скорее они боялись его гораздо сильнее. А еще они были очень любопытными – часто лезли в постель, на стол, в шкаф, любили забираться в разные щели дома, Малеа даже не раз вытаскивал их из своих карманов. Они боялись света – тут же исчезали, попади на них хоть лучик. Но стоило опуститься тьме, как эти существа заполняли собой все свободное пространство. Оставалось радоваться, что приходили они крайне редко – раз в пару месяцев. Однажды волк поймал одного в ладошки. Он был мягким, как пух. Но вот формы как таковой не имел – будто тискаешь постоянно изменяющийся комок пыли. Осторожно, чтоб не повредить, волк сжал руки – комок, словно жидкость, просочился сквозь пальцы, лишь в середине него чувствовалось некое уплотнение. Наигравшись с тёмнышем (так Малеа назвал своих странных гостей), волк кинулся к тетради, постарался зарисовать этих малышей, но ничего не вышло – невозможно нарисовать то, что не имеет формы. Очень часто Малеа казалось, что шелест тёмнышей вовсе и не шелест, а некий шепот. Иногда даже можно было разобрать обрывки слов, но понять, что именно они говорят, волк не смог – малыши шептались абсолютно произвольно, вразнобой. Тёмныши и правда приходили очень редко. Раньше. Но сейчас… сейчас Малеа слышал их шорох почти каждую ночь. С того случая, с «резни». Они не показывались, не подходили близко, но мастер слышал их, чувствовал их присутствие. Каждую ночь все отчетливее и отчетливее. И, чтобы не пугать себя, он решил делать вид, что их вовсе нет. Но вот сейчас, пока Малеа отирал горящий лоб феникса смоченной тряпицей, тёмныши, сгрудившись у ног мастера шелестели настолько громко, что игнорировать их дальше он не смог: - Тщ-щ, молчите! – шикнул на них волк. Малыши послушно замолкли и отступили во тьму. Холодная вода не помогла – Руван все еще метался во сне. Веки феникса чуть подрагивали, руки непроизвольно сжимались в кулаки. Не в силах больше ничем помочь, Малеа просто лег рядом. - Рука, - неожиданно послышалось из темноты. Волк удивленно поднял уши. Тишина. Никого, кроме них двоих и пары дюжин замолкших тёмнышей. - Рука. Малеа повернулся в сторону говорившего – у самого хвоста, отбившись от остальных, сидел один незримый комочек: - Рука, чтобы править. Малеа не знал, как себя повести – впервые тёмныш сказал что-то осмысленное: - Что? Вы говорите? - Нужно править. Ночь наполнилась еле различимым шепотом. Кругом стояла непроглядная тьма, даже волчье зрение не спасало от ночной слепоты, но Малеа был уверен – все комочки сейчас смотрели на него. Он чувствовал их пристальный взгляд, и от этого становилось не по себе. Со всех сторон на него сыпались шипящие призывы: «Править, нужно править». Потом в одночасье шум пропал. Пропали и малыши. Исчезли, как они делали всегда. Малеа поежился и придвинулся ближе к фениксу. Над лесом распростерлось бесконечное ночное небо. Абсолютно черное.

***

Руван проснулся ближе к рассвету. Волк как обычно сопел под боком. Осторожно выбравшись из объятий друга, аптекарь с удивлением заметил рядом с собой полупустую флягу с водой. Отпив пару глотков, он уселся на землю дожидаться восхода. Ночная мгла постепенно рассеивалась, освобождая небо из своих чернильных оков. Звезд практически не было, и последние из них тускнели и тихо уходили на покой. Затрещали ветки, на землю посыпались листья – какая-то пташка слетела с дерева, громко засвистев свою утреннюю трель. Ей в ответ с другого конца леса ответила другая. Еще немного, и над лесом разразится настоящий гомон. Руван с завистью посмотрел на пернатых: «Легко вам, да? Вас-то точно не мучают сны, где вы сгораете заживо». Над ухом непрестанно жужжали насекомые. Этот небольшой рой лесных кровопийц служил напоминанием путешественникам о том, что они достигли северного края Парам-Вим. Суровый климат и густые леса. Болота. А дальше – горы. Прищелкнув языком, Руван встал – пора было собираться. Мелкие травинки и земля налипли на хвост – феникс нагнулся почистить его. Внезапно на него будто вылили ведро воды – тысяча мурашей пробежала по спине. Руван резко обернулся – ничего, кусты, деревья… Но он точно почувствовал что-то. Или кого-то. Феникс нарочно шумно обшарил ближайшие заросли, но так и не нашел источник своего беспокойства. Тем временем поднялась заря. - А вот еще один – авантюрин, - вещал Малеа, - это разновидность кварца с вкраплениями других минералов. Из-за этого внутри камня образуются такие необычные чешуйки, которые очень интересно отражают свет. Мне больше всего нравится черный или темно синий – будто звездное небо! Волк с упоением рассказывал о своих камушках, дополняя речь яростной жестикуляцией. Началось с того, что Руван спросил, из чего сделан его кулон. Малеа с охотой рассказал не только про материал, но и про технику изготовления кулона, про идею подвески в виде листа, и даже про то, как больно он ранил палец, когда этот самый лист вырезал. Потом он начал описывать минералы из своего грота, а потом вообще все камни и минералы, которые он знал. Руван не был против разглагольствований товарища – главное ему самому не надо было говорить, только слушать. - А еще он помогает при кожных заболеваниях. - Это как так? - Ну… свойства у него такие. - Свойства? У камня? – аптекарь скептически покосился на друга. - Что-то не верится. - Но они есть! – обижено надулся волк. - И не только целебные! Вот, медово-желтый авантюрин приносит богатство, розовый помогает найти любовь, зеленый гармонизирует отношения, коричневый… - Правда? И как же? - Ну, это от цвета зависит, наверное… - Ха-ха-ха, хочешь сказать, что все желтое приносит деньги? А розовое – любовь? Ха-ха! Эта «новость» сильно рассмешила феникса. Заметив в траве цветок, он сорвал его и повернулся к волку: - Вот, смотри – розовый! Ни и где моя любовь? – растянув руки феникс стал оглядываться по сторонам. - Да ну тебя! – фыркнул Малеа и ускорил шаг. В спину волка полетел заливистый смех. Правда, дулся волк не долго – спустя пару минут, он, как ни в чем не бывало, продолжил свой рассказ о камнях. На обед они устроились у безымянного ручья. Усевшись в тени, они мерно трапезничали, когда Рувана снова посетило странное тревожное чувство. Стараясь не привлекать внимание волка, он огляделся, но вокруг опять все было спокойно. Чуть позже, собирая вещи в сумку, он как будто бы заметил тень. Остаток дня прошел без приключений, а ближе к вечеру они добрались до небольшого холма – каменной грядой он возвышался средь леса. - Остановимся тут. Завтра надо выйти к реке. Малеа скинул сумку на камень и потянулся, расправляя затекшие крылья – аптекарь строго настрого запретил скрывать их. - Снова перевязка? - Да, только, - Руван покосился в сторону кустов, - пойду, наберу свежей воды, пока от ручья далеко не отошли… Костер разведи пока. Волк принялся собирать ветки, гадая, зачем им еще вода – они же наполнили фляги днем: «Не моего ума это дело, не аптекарского…» Убедившись, что Малеа не следует за ним, феникс прошмыгнул за камни. - Выходи, - прорычал он. В тени кустов, сгорбленный и побитый, сидел он – убийца-в-черном. Из-под темного капюшона на феникса глядели озлобленные змеиные глаза. Плащ убийцы, весь пожженный, клочьями висел на плечах, обнажая бледную кожу. Увидев феникса, он не встал, лишь слегка повернул голову. Встревоженный было Руван успокоился – в этот раз от незнакомца не исходило никакой опасности. Наоборот, он скорее вызывал невольную жалость. Незнакомец угрюмо сверлил взглядом Рувана, зажимая правую руку. Феникс всмотрелся в лицо вечернего гостя – это точно был тот тип, напавший на них в полях, но лиловых отметин на лбу не было, только их слабые очертания. - Ты зря охраняешь Наследника, зверь, - послышался слабый, но уверенный голос. - А ты зря преследуешь нас, убийца, - Руван присел на ближайший камень. Сейчас незнакомец не представлял угрозы, поэтому с ним можно было поговорить. - Почему ты называешь его наследником? - Потому что он Наследник. И он впустит Ее сюда, - глаза незнакомца сверкнули в тени. - Впустит кого? Того, кому поклоняются фанатики? При упоминании культистов незнакомец презрительно скривил губы: - Эти глупые создания сами не знают, что боготворят. - Так ты не с ними? - Я похож на одного из этих чокнутых? - Да. Незнакомец угрюмо замолк, отвернувшись от феникса. Он все время прижимал к груди руку. Руван пригляделся и ужаснулся – конечность выглядела, как испепеленная палка, покрытая потрескавшейся корой. Маленькие трещинки украшали кожу паутинным орнаментом, разрушавшим лиловый узор отметин. У краев ран виднелась запекшаяся… кровь?.. жидкость, желтоватого цвета. Для врача нет врагов, но есть пациенты – феникс протянул к незнакомцу руку: - Это- - Священный огонь. Зверь – это священный огонь, - перебил Рувана незнакомец. - В каком смысле? Ответа не последовало. Незнакомец отполз дальше, недовольно шипя на Рувана – сквозь ряд острых зубов замелькал раздвоенный язык. Вздохнув, феникс встал. - Не преследуй нас больше, - обронил он уходя. Дэмин облокотился на камень: - Я не уйду без Наследника. Ночь опустилась быстро. Длани не требовался сон, но он нуждался в отдыхе – нелегко весь день следить за добычей, особенно с одной рукой. Заслышав рядом шаги, он закрыл глаза. Знакомый запах приближался – запах перьев и пуха, запах костра. Шаги остановились, но потом уверенно прошагали вплотную к камню, за которым прятался Дэмин. Послышался звон стекла, и шаги отдалились, исчезнув во мраке ночи. Дэмин открыл глаза – над ним на камне стоял маленький бутылек, наполненный мутноватой жидкостью. Записка, привязанная к горлышку, гласила – «от ожога».

***

- Священный огонь, значит? Больше похоже на убийственный, - размышлял Руван, стоя средь неистовствующего пожара. На этот раз он снова убегал и снова оказался в огненной ловушке. Пламя обступило его, преграждая дорогу. Глубоко вдохнув, он сделал шаг вперед: - Была не была! – он решился. Дальше тянуть было невозможно. Решился посмотреть на него. Выслушать. Огонь расступился перед Руваном. Феникс остановился в замешательстве – гул огня усилился, жар стал мощнее, но обжигать не спешил. Шаг за шагом аптекарь продвигался по адскому коридору. Пламя извивалось кругом, выстраиваясь перед фениксом в ряд. Сначала Руван думал, что огонь ведет его, но вскоре понял, что он сам ведет огонь. Стихия реагировала на любой жест, на малейшее желание – стоило Рувану подумать о чем-то, как пламя тут же принимало желаемую форму. Постепенно треск начал спадать, и сквозь шум и грохот послышались слова. Тихие, неразборчивые. Руван прислушался и направил пламя в сторону звука – слова проступили четче и яснее. Собравшись с духом, феникс пошел на зов. Робкие утренние лучи осветили камень, у которого спал Малеа. Поморщившись от света, он потянулся. Лес сиял, озаренный ярким светилом. «Странно, Руван же будит меня на рассвете… Где Руван?» - Малеа вскочил – феникса не было на месте. Малеа кинулся осматривать кусты, камни, обошел гряду, но не нашел ни малейшего следа. Вдруг приглушенный крик донесся с вершины холма. Недолго думая, волк полез наверх. Руван стоял с закрытыми глазами и пытался вспомнить то, что было во сне. Страх, ненависть, радость, горечь – все это тугим клубком разгоралось глубоко в его душе. Жар, исходивший из самого сердца, усилился – и он выпустил крылья. Резкая вспышка боли пронзила спину. Феникс не выдержал и упал на колени. Крылья сейчас казались такими тяжелыми. Он оглянулся и не поверил своим глазам – он опять стоял посреди пожара. Ближе к вершине камни нагрелись настолько сильно, что взбираться по ним приходилось максимально быстро. Неяркий свет мерцал впереди волка. Сделав последний прыжок, он очутился наверху. Первой мыслью было бегство. Все инстинкты твердили об опасности. Но Малеа стоял. Стоял и смотрел. На вершине холма стоял Руван, а за спиной его горели крылья. Раскалившиеся почти добела, это были его родные крылья, только теперь их покрывали вовсе не перья, но пламя. Яркое и жгучее, оно извивалось на ветру, как живое. Исчезнувшие было длинные перья хвоста появились вновь и тоже пылали огнем, рассыпая кругом град искр. Завороженный этим зрелищем Малеа шагнул на встречу. - Не подходи! – выкрикнул феникс. В голосе его слышался плохо скрываемый страх. Не слушая товарища, Малеа сделал еще шаг вперед. И еще. И еще. Руван не отступал, но замер, будто боялся пошевелиться. Подошедший вплотную Малеа неожиданно прильнул к фениксу всем телом. Влажный язык слегка коснулся шеи Рувана. - Тепло, - ласково прошептал волк. Но он слукавил. Было жарко, невыносимо жарко. Руки скользнули по тонкой талии, прижимая волка сильнее. Малеа чуть подался вперед, обхватывая плечи феникса. Дыхание Малеа перехватило. Руки феникса сжали его до боли в костях. Малеа казалось, что если феникс не раздавит его в объятьях, то он сгорит от жара огня. Разум твердил настойчиво, что нужно вырваться, нужно бежать как можно дальше! Но кто и когда слушал голос разума? Сейчас Малеа просто не мог уйти. Не мог оторваться от Рувана. Внезапно он понял, что этот ворчливый птах, хмурый, мрачный и неразговорчивый вурк… стал самым важным вурком в его жизни. Гул вокруг понемногу спал. Крылья скрылись, унося с собой пламя. Руван сильнее прижал к себе Малеа. - Успокоился? – поднял глаза волк. - Нет, договорился. - С кем? - С собой.

***

Сегодня он спал спокойно. Малеа лежал и смотрел на спящего феникса, укрыв его здоровым крылом. Днем они дошли до реки. Оглядев течение, Руван сказал, что скоро они достигнут истока Рун-Нор, а значит, и Илан-Го. Волк закрыл глаза и уже начал засыпать, как услышал рядом мягкий шелест. Груда маленьких комочков врезалась Малеа в спину, покатилась по крыльям. Волк взмахнул хвостом, отгоняя назойливых шалунов, но это не помогло. Среди обрывков фраз снова послышался странный призыв. Правь. «Фух, - вздохнул Малеа, поднимаясь. - Он договорился, и я договорюсь». Волк отошел подальше, чтоб не потревожить Рувана, увлекая за собой копошащихся тёмнышей. Склонившись над пушистым нечто, он спросил: - И как же вы предлагаете «править»?