***
Тропа петляла меж деревьев, словно стараясь как можно сильнее завести путников глубже в чащу – вот уже несколько часов они слепо плутали по запутанным лесным дорожкам. Руван быстро терял терпение – мало того они заблудились, так еще эти северные леса просто изобиловали всякой летающей гадостью. - Напомни еще раз, что он там говорил? – пробурчал Руван. - Господин Бадан сказал, что нам надо найти «дорогу фонарей», - взмахнув хвостом, ответил Малеа. Руван нахмурился – дорогу-то они нашли, а вот где фонари? И откуда им вообще взяться в лесу? Непонятно. Да еще и от посеревшей карты, которую одолжил учитель, толку было мало. Высокие ели перекрывали своими лапами все небо, храня землю в прохладной тени. Нависшие над дорогой ветки лезли иглами в глаза, путались в волосах – особенно плохо приходилось Малеа. Под ногами же постоянно мешались приставучие заросли репейника да колкие кусты шиповника. В который раз выдирая хвост из цепких объятий колючек, Руван пожалел, что сразу не додумался найти в городе какого-нибудь проводника. - Может, - фыркнул Малеа, отцепляя от крыла колючку, - может, еще раз на карту посмотрим? - Чтоб пользоваться картой, надо знать, где мы сами на этой карте находимся, - покачал головой феникс, помогая другу избавиться от застрявших в перьях шипов. - Найти бы отшельника до заката. - Отшельника? Да нам бы к городу выйти как-то! – Рувану с самого начала не нравилась эта идея, а теперь он был абсолютно уверен в том, что все эти поиски были полным бредом. В конце концов – что нового может рассказать какой-то старый сумасшедший бродяга, живущий в лесу?! - Зря мы сюда пошли, - вещал феникс. - Явно того не стоило! Только день потеряли… Ты вообще меня слушаешь? - Тише, - ответил волк, чуть поведя ушами. - Там вода. Он рукой указал куда-то в кусты. - Ты уверен? – Руван с надеждой полез в сумку. - Если верить карте, то большинство местных ручьев впадают в Рим-Нор. Плечом отстраняя волка подальше, Руван с энтузиазмом принялся протаптывать в кустах дорогу к воде. Малеа же занял место штурмана, направляя живой таран по слуху. В непродолжительной борьбе пернатого с растениями выиграл все-таки пернатый – через опушку протекал неглубокий, но очень бурный ручеек. Руван с наслаждением опустил исколотые руки в холодную воду: - Отлично, теперь по течению и… Ты куда? Полностью проигнорировав реплику феникса, Малеа развернулся и пошел против течения ручья. - На карте видно, что один протекает совсем рядом с местом, где должен жить отшельник. - Да откуда же ты знаешь, что это именно тот ручей? Малеа? Малеа! Притворившись глухим, Малеа упрямо шагал вперед. - Рогатый болван! - досадно сплюнув, Руван в несколько шагов догнал волка. - Хватит упрямиться! Ты только сильнее заблудишься! – вскрикнул он, хватая волка за запястье. - Я узнаю правду! – Малеа раздраженно выдернул руку. Слетевшая с плеча сумка раскрылась, и по траве покатилась белесая вещица – костяной идол. Нахмурившись, Руван нагнулся за фигуркой. - Отдай! – Малеа потянулся к идолу, но Руван, будто дразня, отошел назад и поднял находку повыше. - Ну уж нет… - феникс запнулся и как-то странно замолк. Он внимательно посмотрел на идола: «Если подумать, я впервые взял это в руки». Гладкая и холодная на ощупь фигурка будто слегка дрожала в руках. Руван закрыл глаза и затаил дыхание. - Нам туда! – открыв глаза, проговорил Руван не терпящим возражений тоном. Одним махом перепрыгнув ручей, феникс повернул обратно в лес, оставив позади озадаченного волка. - Как ты это сделал? - Самому интересно. Недоуменно переглядываясь, феникс и волк стояли посреди аккуратной тропы, выстланной сухой корой. По обеим сторонам вдоль дороги стояли каменные статуи странной формы – прямоугольные основания венчали некие очаги, внешне напоминавшие небольшие клетки, только каменные, внутри которых горел огонь. — Вот она – «дорога фонарей», - прошептал Малеа. Они осторожно двинулись по тропе. Длинные тени деревьев танцевали по земле в такт мерцающему пламени фонарей. Руван старался идти медленно, гадая, как они не смогли сразу найти такое заметное место – тропа прорезала лес широкой полосой, хорошо освещенной со всех сторон. Из раздумий его вывело легкое прикосновение. Он опустил взгляд – Малеа протянул руку вперед, скромно касаясь ей пальцев руки Рувана. Глубоко вдохнув, он крепко сжал ладонь волка. Казалось, они шли целую вечность. Тропа бесконечно тянулась сквозь лес. Мимо мелькали однообразные деревья и кусты, совершенно неотличимые друг от друга – в какой-то момент Руван даже подумал, что они ходят кругами. Муг тем временем медленно уплывал за горизонт. Тени удлинились, накрывая собой всю дорогу. Вдруг впереди показалось что-то новенькое – тропа резко пошла вниз, опускаясь в сырую лощину. Путники инстинктивно придвинулись ближе. Свет фонарей стал ярче, а дорогу застелил туман. - Тебе не кажется, что огоньков стало… гораздо больше? – дрожащим голосом спросил Малеа. Руван огляделся – и правда, фонари, как и прежде, стояли рядком вдоль дороги, но вокруг в глубине тумана периодически всплывали и мерцали другие огоньки, поменьше. Иногда роем, иногда поодиночке, они будто сопровождали нежданных гостей лощины. - Просто светлячки, - отмахнулся феникс, полностью понимая, что его ответ не убедит даже ребенка. Отчаявшись разглядеть хоть что-нибудь в тумане, Руван повернулся к Малеа, надеясь «использовать» острые глаза небесного волка для этой цели, но, кажется, Малеа его опередил – волк что-то внимательно рассматривал у подножия фонарей. Руван как мог пригляделся – сквозь белую пелену слабо проступали очертания каменных идолов, совсем таких же, как и тот, что феникс до сих пор сжимал в руке. Маленькие и большие, они жутким хороводом окружали путников. Вдруг Руван понял – огоньки в тумане и были идолами, вернее, их глазами. В пустых провалах глазниц каждой статуи светился маленький огонек. Фениксу стало не по себе от такого зрелища. А тропа наконец закончилась. Впереди показались очертания дома. Сначала просто темное пятно, постепенно оно обретало форму – острый конек крыши резко выделялся на белом фоне, трухлявая лестница упиралась в старую дверь, слетевшую с петель. Феникс осторожно ступил на лестницу – хлипкая ступень противно заскрипела. - Стой там, - махнул аптекарь Малеа, стоявшему позади. Зажигая на ладони огонь, Руван потянулся к двери. Полусгнившие опоры не выдержали – малейшего прикосновения хватило на то, чтоб дверь с треском рухнула вниз, окончательно доламывая и крыльцо. Еле успевший отскочить Руван упал на землю. Малеа от испуга запрыгнул за спину друга и с удивлением уставился в разверзшийся проем – дом был пуст. - Это шутка!? – Руван вскочил на ноги и в два прыжка оказался внутри дома. - Здесь никого нет! Не менее шокированный Малеа пробрался вслед за фениксом. Маленькая избушка находилась в плачевном состоянии и буквально разваливалась на части. Чувствуя, как внутри него закипает ярость, Руван прошелся по комнатам хибары – пыльные и заброшенные. Белая паутина клочьями свисала с потолка, а старый деревянный пол надрывно скрипел под ногами. - Есть что-нибудь? – Малеа нашел феникса в дальней комнате – он стоял у окна, стекла которого давно были разбиты и свободно впускали в помещение ветер. - Это бесполезно! – в сердцах прорычал Руван. - Пошли отсюда! Резко развернувшись, он задел старый комод – дряхлая рухлядь легко перевернулась, раскрывая путникам свое грязное нутро. Малеа ошарашено уставился в пол, туда, где только что стояла мебель. Феникс обернулся – меж серыми досками ярко выделялся совсем новенький люк. Вконец раздраженный Руван рывком раскрыл дверь в полу. - Кто он такой, что б так прятаться? – проворчал подошедший Малеа – было видно, что эти игры в прятки поднадоели и ему. - Надеюсь, оно того стоит… - ответил аптекарь и ступил в темноту туннеля. Подземный проход был очень просторен и освещен все теми же фонарями да идолами. Земляные стены быстро сменились скользким камнем, покрытым фосфоресцирующей росписью, узоры которой показались Рувану весьма знакомыми. То и дело по пещере пробегал странный гул. Вскоре туннель вывел путников в просторное помещение – длинная пещера, стены которой утопали в сырой мгле. Освещая путь огнем, Руван огляделся – в темноте можно было различить столы, беспорядочным строем нагромождённые вдоль стен. Старые, сгнившие, покосившиеся столешницы были завалены пыльными манускриптами, разорванными книгами, разбитыми склянками. - Ай! – раздался звонкий стук, а потом и вскрик Малеа – рогом он зацепил что-то, свисающее с потолка. Руван поднял огонь выше – тысячи разноцветных бутылок мерно покачивались в тишине пещеры. - Наследник пожаловал? – мелодичный голос эхом пролетел меж стеклянных гирлянд. - И священный зверь тоже? Надо же! Вы долго… В самом дальнем углу пещеры, повернувшись к пришельцам спиной, сидел отшельник. - Ты Мураг? – Малеа подошел ближе, стараясь рассмотреть странного незнакомца, но тщетно – большая часть его туловища была спрятана в темноте. Руван проследовал за ним, увеличивая свет пламени. - Можешь звать меня как угодно, Наследник, - оголённый по пояс незнакомец чуть покачивался в такт неслышимой музыке. - Ты!? – ошеломленно прошипел Руван. Окрепший огонь феникса наконец осветил незнакомца – в темноте мелькнула болезненная белизна кожи. Тело его, испещренное извилистыми рисунками, будто излучало неуловимый холод, а странные татуировки светились желтовато-зеленым светом. - Вижу, ты не удивлен, зверь? – промурлыкал Мураг. - Конечно, ты же знаешь странника! - О чем он? – прошептал Малеа вопрос. - О страннике! – опередил Рувана отшельник. – О глупом наивном страннике. О страннике, что вместо жизни выбрал смерть. Мураг медленно развернулся к гостям – в пришедших уставились два слепых глаза. Руван нервно сглотнул – в лице отшельника смутно угадывались черты его недавнего знакомого. С трудом справляясь с нарастающим волнением, феникс начал: - Мы пришли… - …узнать правду? – рот отшельника растянулся в безумной улыбке. - А вы уверены, что вам нужна правда? Жить с ложью так удобно! Руван вздрогнул всем телом – Мураг обращался к ним обоим, но от чего-то казалось, что немой взгляд слепых глаз направлен только на него. - Ты ведь знаешь, что происходит? – выкрикнул Малеа. - Расскажи, пожалуйста! Лениво поднявшись, Мураг прошагал к фениксу. Растерявшись, Руван даже не успел отступить – холодные руки отшельника обхватили щеки аптекаря: - Ха-а-а, как приятно видеть пробудившегося зверя-я-я-я! – промурлыкал Мураг. Малеа рывком притянул остолбеневшего Рувана к себе: - Почему ты называешь его зверем? - Потому что фениксы – - Священные звери, - продолжил Руван. - Вымершие, я хотел сказать, - с улыбкой поправил его отшельник. - Мы не вымерли! – встрепенулся Руван. – «Один говорит, что мы не фениксы, другой вообще – что вымерли!» - Вы забыли себя, - отрезал Мураг. — Это все равно, что вымерли. Путники угрюмо уставились на отшельника. - Надо же! – захихикал отшельник. - Так вы все же хотите правды? Не дожидаясь ответа, Мураг вернулся обратно к стене: - А вы знаете историю? О начале Срединного мира? - Ты про легенды? – спросил феникс. - Легенды? Да, легенды… Так их называют… - мягко коснувшись холодного камня, Мураг поднял слепой взгляд вверх. - Раньше Орас был другим. День не сменялся ночью, звезды не светили в небе, а миром правил туман. Вурки решили выбрать меж собой того, кто укротил бы туман, и выбор пал на молодую небесную волчицу, Таи́ш. Священные звери, сжигая себя дотла, вознесли волчицу в Высший мир. Мгла неба окрасила ее в черный цвет, за что она получила имя - Тьма. Тьма лишь ненадолго могла прогонять туман, но взамен в Срединном мире наступала ночь. - И что, - затаив дыхание, спросил Малеа, - что с ней произошло? - Обезумила, - сверкнул глазами Мураг. – Опьянённая единоличной властью и земным поклонением, вскоре она сошла с ума. Ночь становилась все длиннее, а сама Небесная стремилась полностью контролировать жизни вурков. - И тогда вурки решили свергнуть ее… - пробормотал Руван, уже догадываясь, чем закончится история. - Точно, - улыбнулся Мураг. Малеа с недоверием покосился на друга. - Они перестали поклоняться ей. Рушили идолы и храмы, - продолжил рассказ отшельник. - И тогда Тьма решила наказать смертных – она наслала бесконечную ночь, а ее големы творили в Срединном мире террор. Тогда вурки собрались на совет – здесь, в этом самом месте, – с неуместным весельем воскликнул Мураг. - Священные звери выбрали дракона Магира. Тридцать зверей добровольно сожгли свои души, вознося его. Добравшись до Высшего мира, Магир выдул неугасаемое пламя, которое вы, смертные, называете Мугом. Пламя прогнало Тьму. Но не убило. Упав средь гор, она вынула свою магию и заточила в первой попавшейся жертве – беременной волчице, гулявшей по лесу. Слуга-странник, единственный выживший голем Тьмы, нашел обессиленную госпожу и добил ее, упокоив прах где-то в горах. - А что стало с той волчицей? – дрожащим голосом спросил Малеа. - Ничего, она родила дочь, состарилась и умерла. Ее дочь тоже стала матерью и так далее. - А магия? – прищурился Руван. - Магия? Она ждала. Она жила в потомках волчицы. Переходила из поколения в поколение, никак не проявляясь. Ждала, когда появится подходящий сосуд, - скрюченный палец указал на волка. - Хи-хи, и он появился! - Хватит издеваться! – не выдержал Руван. - Ты лжешь! Отшельник спокойно повернулся к фениксу: - Зверю следовало сразу убить угрозу, но зверь решил связать себя с угрозой, - слепые глаза вперились в болтавшийся на запястье кулон. - Печально… - Я не угроза… - прошептал Малеа, отступая назад. - Нет? – Мураг удивленно наклонил голову. - Ты угроза. Простой смертный не способен сдержать магию Тьмы. А магия Тьмы настолько же безумна, как и ее хозяйка. Она одолеет тебя. - Я не угроза… - зажмурился волк. - Она сломит тебя. - Это неправда… - Она уже заразила тебя! Малеа раскрыл глаза – пещеру заполнил оглушающий шепот. Бархатная темнота окутала волка, но все, что он сейчас видел перед собой – это горький взгляд Рувана. - ЭТО НЕПРАВДА! – от крика тени ударили волной, окатив все помещение. Руван рванул к другу, но его отбросило к стене, сильно ударив о камень. Закрыв лицо руками, Малеа бросился к выходу.***
Малеа бежал. Ломая ветки, тараня кусты – он просто бежал вперед. Странная пещера и жуткая дорога с фонарями давно остались позади. Малеа сам не знал, куда бежит – все, о чем он думал, это как оказаться подальше, как убежать, спрятаться ото всех. И от себя. «Как я мог? – слезы ручейками текли по темным щекам, - Так просто выпустить их? Так просто выдать себя? Да еще и натравить на него! Он меня возненавидит!» Сухие ветки больно хлестали по тощей спине. Густые заросли путались в ногах, мешая нормально передвигаться. Начавшая было заживать рана вновь открылась, и перья сломанного крыла промокли от крови. Совсем не смотря под ноги, Малеа споткнулся и, кубарем прокатившись по земле, плашмя растянулся на берегу реки – каким-то образом ему удалось выбежать на окраину леса. Уткнувшись в колени носом и обернувшись хвостом, он тихо зарыдал. Неизвестно, сколько времени волк просидел в одиночестве на берегу, когда кусты сзади свирепо затрещали, и на поляну вышел запыхавшийся Руван. Увидев сгорбленную фигурку волка, он остановился, не зная, как себя повести. Собравшись с духом, феникс медленно подошел к Малеа и протянул руку к дрожащим плечам: - Ну и куда ты убежал? Рука так и осталась в воздухе – волк отскочил от феникса, как от огня. - Зачем? – всхлипнул он. - Зачем ты пришел? Руван молча опустил руку и присел рядом. - Зачем? Ты, ты же видел, я опасен! – сквозь слезы продолжал Малеа. - Они правы! Они все были правы – я угроза! Внезапно Малеа с головой накрыло тепло. Руки феникса с силой обхватили волка, прижимая его к груди. Длинные пальцы медленно проскользнули меж успевших распуститься волос. Чуть поглаживая основание рога, Руван мягко уткнулся носом в макушку волка: - И что с того? Такой простой ответ, но от него на душе стало гораздо легче. Не в силах больше бороться, Малеа теснее прижался к аптекарю. Рука больно сдавила ребра, но волку было плевать на это. Сейчас они были настолько близко, что могли слышать биение сердец друг друга. - Но ведь отшельник прав. Она действительно приходит. - Угу, и? - Она говорит со мной. Она забирает меня. Я чувствую это! - Я понимаю. - Так почему? Почему ты пришел? Почему не… - …продолжай. - Почему не возненавидел меня? – почти неслышно прошептал волк. Руван мягко обхватил ладонями лицо Малеа и ответил: - Потому что я люблю тебя. Дыхание перехватило. Словно забыв свой привычный ритм, сердце с большим трудом билось в волчьей груди. Малеа догадывался… нет, в глубине души он точно знал об этих чувствах, но лишь о своих. Одновременно и боясь их, и страстно желая раскрыть, он уже давно утаивал их глубоко в сердце. Тогда, в лесу, когда в Руване пробудились его силы, Малеа позволил себе открыть часть из них, все еще боясь оказаться отвергнутым. Но Руван не ушел, не отстранился от него. Напротив, в его словах, в голосе, даже во взгляде все чаще и чаще мелькала легкая нежность. Малеа даже в мечтах боялся представить себе, что эти чувства вдруг окажутся взаимными. Но теперь… Душу затопило невероятное тепло. Немая радость, столь неожиданная, сбивала с толку. Малеа смотрел, смотрел с широко открытыми глазами, но взор застлала сладкая дымка. Хотелось закричать, от счастья, но вдруг, мимолетная мысль, странная, но пугающая, остановила его: «Может, это лишь сон?» Желая раз и навсегда разрешить сомнения, Малеа ухватился обеими руками за ворот феникса и притянул его к себе. Закрыв глаза, он осторожно коснулся губами сухих губ Рувана. Нет, это не было сном, не было бредом! Он почувствовал его! Это тепло! Этот страх! Эту радость! Они были реальны, они оба, здесь и сейчас! Разрывая едва начавшийся поцелуй, Малеа слегка отстранился, чтоб в следующую секунду снова оказаться зажатым в крепкие объятья феникса. Яростно прижав юношу к себе, Руван накрыл его губы жарким поцелуем. Словно бешенным ураганом, он разом вымел из головы мастера все мысли. Казалось, Малеа даже забыл, как дышать - воздуха катастрофически не хватало, и волк силой оторвался от феникса. Но не успел Малеа и вдоха сделать, как его снова сковали в объятьях. Малеа дрожал, но не от страха. По еще не высохшим щекам снова потекли соленые слезы. Распалившись, Руван слегка прикусил губу волка. Следующему досталось кончику серого носа. Горячий язык слегка коснулся серой щеки, прерывая пересекающую ее горькую дорожку слез. Уткнувшись носом в макушку волка, Руван произнес неровным голосом: - Мой. Произошедшее дальше Малеа запомнил на всю жизнь. Запомнил неловкие ласки теплых рук. Мелкую дрожь, пробравшую его до кончика хвоста. Легкий озноб на обнаженной коже. Запомнил сладкие поцелуи, лесенкой спускавшиеся по шее все ниже и ниже. Быстро нарастающее нетерпение и томительное покалывание на кончиках ушей и хвоста. Запомнил, как перехватило дыхание. Жар, захвативший все нутро. Боль, с которой от сильного давления опадали мелкие чешуйки на спине и плечах. Запомнил силу, с которой впивались его когти в кожу феникса. Непроизвольные стоны, срывающиеся с его языка. Неудержимую бурю эмоций, буквально разрывающую его изнутри. И невероятную слабость в конце, накрывшую его словно одеяло.***
Руван нежно погладил сопящего у него на плече Малеа. Мокрые после купания волосы облепили тощее тело волка. Чешуйчатый хвост крепко обвил все четыре ноги. Повернувшись поудобнее, феникс закрыл глаза. Над рекой поднимался рассвет.