Нимфетка

Не могу и не хочу открывать глаза, знаю, что когда их открою — назад пути не будет. Всё, что я так долго и упорно скрывала, рухнет скалой на маму. Сейчас не хватает Кая с его милой улыбкой и тёплыми руками. Я часто вспоминаю наши встречи с ним: его невероятную ауру спокойствия и тишины. Будто рядом с ним все проблемы резко перестают существовать и просто таят, как снег по весне. — Она без сознания уже несколько дней, с ней всё будет хорошо? — слышу голос мамы. Моё сердце болезненно сжимается, а как ей, я даже думать боюсь. Жмурюсь, выдавая себя. — Т/И! Девочка моя! — мама срывается в рёв, сжимая ладонь ледяной рукой. — Мам… Прости… — шепчу сухими губами, надеясь на прощение. Открываю глаза, предвкушая разочарование. Вокруг бегают несколько медсестёр и доктор, что стоит рядом, наблюдая за показателями. Шевелю ногами и по телу бежит лавовый поток боли. — Мне больно… — пытаюсь сказать я, но меня тянет в омут. — Не дайте ей отключиться! — слышу врача и ощущаю у носа нашатырь. Запах обжигает нос и я вновь распахиваю глаза. — Мисс Т/Ф, постарайтесь быть в сознании, сейчас подействует обезболивающее. — Что произошло? — Вы потеряли очень много крови, но ваша мама вовремя вас нашла… — Из-за чего я потеряла кровь? — У вас был выкидыш. Сейчас, другая бы девушка разревелась и билась в агонии от горя, но я лишь с облегчением вздыхаю, переводя взгляд на маму. — Прости меня… — Не надо, я должна была всё понять сразу. Я знала, догадывалась, какой он по рассказам отца, но я надеялась, что он не посмеет. Моя девочка, всё будет хорошо, — мама начинает плакать сильнее и обнимает мою руку, — я позвонила Каю. Кай. Мой солнечный мальчик. Мой Орешек. Именно сейчас, когда я совсем разбита и разочарованна в себе, я хочу его видеть. Хочу сказать тысячу и один раз «прости» и просто обнять его. — Он придёт? — шепчу, с надеждой смотря маме в глаза. — Я уже тут. Он стоит в проходе, в своей желтой куртке и с фирменной улыбкой солнышка. Хочу плакать и смеяться, но вместо этого прячу глаза от стыда. — Эй! Т/И! Я принес тебе твои пироженные. Ей можно? — Да, немного не повредит, — врач кивает и уходит из палаты, мама выходит следом, утирая слезы. — Я не буду говорить ничего, окей? Ты сама всё знаешь. — Спасибо. — Спасибо, что ты осталась жива. Ты два дня была без сознания, я чуть с ума не сошёл, — Кай садится на стул у кровати, пряча руки в куртку. — Прости меня, Орешек. — чувствую жгучие слёзы на щеках, но не могу собрать достаточно сил, чтобы вытереть их. — Не надо плакать… — тёплые руки касаются щёк и вытирают капельки горьких слёз. Он наполняет меня жизнью. — Я глупая? — Ты просто влюбилась, я тебя понимаю, — он тяжело вздыхает, а я лишь смотрю на него. — Я хочу влюбиться ещё раз… В тебя. — Глупая Т/И… нельзя заставить себя полюбить или разлюбить, я знаю. — А я и не буду. Это произойдет само собой. Именно сейчас я жива. Наконец. Во мне умерла глупая Нимфетка с глупыми желаниями. Я больше не верю в неё. Последняя искорка Нимфетки погасла, сгорела в боли. Не хочу её ощущать рядом. И не буду. Кай греет лучше любого обогревателя. Он греет изнутри, просто смотря тепло и осторожно. Я глупая, что не видела его любви и отрицала свою. Нельзя оценить приобретённое, не потеряв желанное. Нельзя глупо верить словам, не увидев действий. Нельзя слепо любить, не почувствовав взаимности.