Четырехлистный клевер

Pov Гарри        Я честно не знаю, о чем я думал, когда взял этого придурка на руки.       Возможно я хотел поскорее узнать что вообще творится в этом чокнутом водовороте событий, что за болезнь и какого фига он меня избегает.       Хотя о последнем я и без того догадывался - я ж развожу про него сплетни и сделал объектом всеобщих насмешек. Как бы то ни было, сейчас я думаю совершенно о другом. А именно – сфигали он весит, как сумка с книгами?! Ну вот клянусь, не больше! Я как бы замечал что он редко появляется в Большом зале, но я думал что он ходит на кухню или покупает еду где-нибудь. Ан нет, он походу реально ест два-три раза в неделю. В общем неважно. Чем меньше весит тем быстрее дотащу его до кабинета директора и проясню ситуацию.       Мы шли обходными путями, дабы не привлекать зрителей, и добрались без особых происшествий. Малфой на удивление тихо себя вел, не дёргался и ничего не говорил.       А дела идут все страннее и страннее.       Когда мы дошли до гаргулии, охраняющей кабинет директора, Гермиона на одном дыхании выпалила какой-то стишок-загадку, который я в жизни бы не повторил.       Макгонагалл стояла, склонившись над каким-то котлом, и помешивая его содержимое. Увидев нас она хотела было броситься к нам, но Гермиона так выразительно на нее посмотрела, мол «я вас прибью если посмеете, и мне насрать что вы директор», что она одумалась.       — Что произошло? — спросила она.       Я поставил Малфоя на ноги и отряхнулся. А потом мне пришлось ловить край его формы, потому что он опять чуть не грохнулся на пол.       — Давайте я пока помешаю зелье, а вы тут поговорите. — сказала Герм, и прошла к котлу. Как только Макгонагалл передала ей ложку, директриса кинулась к Малфою.        — Ещё раз, что произошло? — спросила она.       — Мне как бы не очень хочется сотню раз пересказывать. Можете пожалуйста прочитать мои воспоминания? — устало спросил слизеринец.       Я удивлённо вскинул бровь. Это что-то новое... Драко Малфой так легко позволяет кому-то, пусть это и директор, узнать его тайны? Хотя она наверняка уже все знает.       — Легилименс, — она произнесла это вслух скорее для виду, ей это вовсе не обязательно.       Невербальная и беспалочковая магия были широко известны, и Макгонагалл в совершенстве пользовалась и тем и другим. И обоими одновременно, если приходилось.       Около двух минут она смотрела в глаза Малфоя, затем прервала зрительный контакт.       — Все ясно. Виновники будут наказаны, и впредь я прошу вас быть предусмотрительней. Я так понимаю, вы собираетесь рассказать мистеру Поттеру о своей болезни? — а вот это уже интересней. Неужели мне наконец расскажут "страшную тайну" Драко Малфоя?       — Да, — он повернулся ко мне. — Как я уже говорил, я болен. Этой болезнью невозможно заразиться от кого-то и ей болеют только чистокровные волшебники. Ханахаки – болезнь безответной любви. У больного в лёгких и вокруг сердца прорастают цветы, которые душат изнутри. Болезнь смертельна. Единственное лекарство - взаимность.       Я тупо стоял там и хлопал глазами. Ничего не понял. Совершенно. То есть внутри Малфоя растут цветы, из-за того что он влюбился? Это невозможно! Это же черт побери Малфой, он в жизни никого, кроме себя не полюбит.       — Если этот бред – все, что ты хотел сказать, я пожалуй пойду. А вы, профессор Макгонагалл и Гермиона, зря ему верите. Он безчувственная тварь, которая не может любить абсолютно никого. Это все было пустой тратой времени. — с такими словами я вышел из кабинета директора и направился в башню Гриффиндор.       Целый день я маялся непонятно чем, гулял с Элизабет и делал вещи, которые срочно требовали деланья.       Вроде чистки метлы, например. Ну или разглаживания страниц старой книги, которую мне подарили Гермиона и Рон на 18тилетие. Какая-то книга сказок... В общем я страдал фигней.       Гермиона опять не вернулась в Гриффиндор на ночь, хотя я не удивлен. Небось свое зелье варит "чтобы помочь бедному Драко". Пфф. Придумал себе какую-то болезнь и манипулирует всеми.       Прозанимавшись подобным целый день и порядком измаявшись, я пришел к выводу что должен сам все разъяснить.       Я решил пойти и узнать, есть ли вообще такая болезнь. Выяснил что есть, что ей болеют действительно только чистокровные, но что их осталось так мало, что болезнь почти не появляется в наши дни.        Учитывая что Малфой – чистокровный, то теоретически это возможно. Но это же Малфой! В кого ж он мог так сильно влюбиться, что цветы откашливает? Правильно, кроме себя ему дела ни до кого нет, так что это все сразу отпадает. Но Макгонагалл же ему поверила, хоть она и читала его мысли, и судя по всему не однажды. Даже если бы он хотел что-то скрыть, она бы все равно узнала... Но тогда в кого же так сильно влюбился слизеринец, и почему не признается? Он же умрёт! Хотя почему... Ну возможно я немножко в этом виновен. Ни одна девушка не посмотрит на него, и со смехом его прогонит, если он признается ей.       Но так тоже нельзя! Если он действительно болен, то он умрет, если ему не ответят взаимностью. Надо узнать, кто же этот человек, в которого возможно влюблен блондин. И спрашивать у него - худшая идея, потому что я, во-первых, не дослушал его, во-вторых, высмеял его слова. Может, спросить у Гермионы? Или может быть она тоже не имеет понятия? Она тоже очень внимательно слушала, будто хотела выяснить, в чем или ком же дело. Скорее всего в ком, ведь она не была удивлена его заявлению о смертельной болезни, и говорила ранее, что без разрешения Драко не выдаст его тайну.

Тем временем в Директорской башне

Pov Драко       Как только Поттер вышел из комнаты я сполз по стене и раскашлялся. Я кашлял и кашлял, выплевывая все новые и новые цветы. Это уже были не отравленные зельем комочки, а свежие цветы.       — О боже! Драко! Гарри! Ты любишь Гарри! — почти закричала Гермиона. Вот блин. Догадливая.       А я все кашлял и кашлял. На полу лежала уже довольно внушительная кучка листьев и цветов. На некоторых были капли крови. Черт. Похоже это "выступление" не прошло даром.       Болезнь ускоряется. Кровь должна появиться только через две недели после первого проявления болезни, а прошла всего неделя с небольшим. Макгонагалл присела рядом и подождала пока я прокашляюсь.       Несколько минут спустя я смог относительно нормально дышать и она подала мне стакан с какой-то бурой жидкостью. Я сначала не хотел это пить, но,чувствуя вновь подступающие к горлу листья, я выпил все без протестов.       На вкус эта дрянь была ещё хуже предыдущей, и мне пришлось зажать рот рукой, чтобы не выплюнуть его обратно. Я опять сегодня не поел, и наверно это и спасло меня от позора. Хотя, учитывая то в каком я сейчас состоянии, хуже уже точно быть не могло. Весь в пыли, крови, блевотине и листьях, я выглядел так же жалко, как узники Азкабана.       Ну, по моему мнению. Хотя это в общем не важно. Я не ел уже почти пять дней, до того как Грейнджер не пришла я не ел два дня, слишком занят был, да и не особо голодный, а с тех пор как то не удавалось поесть. Во время обеда упал в обморок, у мадам Помфри за два дня получилось поесть только один раз, и то было немного шоколада.        В общем сейчас я чувствую себя так, будто прямо здесь и сейчас помру. И не от цветов, а от истощения. Но есть все равно не хочется. Блин. Вроде организм орет, что надо есть, а желудок скручивает от одной мысли о еде.       — Драко, тебе надо поесть — Грейнджер, ты что, мои мысли читаешь сегодня? — профессор, можно я сбегаю на кухню и попрошу у эльфов чего нибудь?       — Да, конечно. — она вернулась к котлу и забрала ложку у гриффиндорки.       Гермиона почти бегом вылетела из комнаты и вниз по лестнице.       Я прислонился к стене и закрыл глаза. Зачем это все? Зачем бороться? Просто оставьте уже все как есть. Я больше не хочу жить. Потому что живые могут чувствовать. Могут любить, могут ненавидеть, могут ощущать боль... Я хочу быть перышком, летящим в воздухе, лишенным забот...       — Малфой! Не засыпай тут мне! — резкий окрик вернул меня в реальность.       Надо мной склонилась... Мама? Я помотал головой. Нет, это мадам Помфри, которая пришла проверить, как у нас тут продвигается зельеварение.       — Профессор, вы же обещали что все будет в порядке! Почему он весь избит? — мадам Помфри была почти в истерике.       — Не время для расспросов, Поппи. Помоги ему. — сказала профессор откуда-то слева. Все опять поплыло...       Мадам Помфри потрясла меня за плечи, но бесполезно... Я уже терял сознание.