Четырехлистный клевер

Pov Гермиона        Когда я вернулась с едой, в кабинете директора суетились люди. Драко лежал на наспех собранном из двух стульев и какого-то покрывала диванчике, а вокруг него хлопотала мадам Помфри. Рядом стоял Филч и раздавал указания двум ученикам.       Профессор Макгонагалл бессильно мешала зелье и смотрела на это все. Я замерла у двери с подносом в руках.       — Мистер Малфой потерял сознание пока вас не было, мисс Грейнджер. Мадам Помфри говорит что это из-за потери крови и общего истощения. Нам стоило сразу ее позвать, как только вы вернулись, — быстро проговорила профессор. Я поставила поднос на стол и забрала у нее ложку. Как только я это сделала профессор Макгонагалл бросилась к слизеринцу.       Двадцать минут спустя его унесли в сторону больничного крыла и я осталась в одиночестве.       Портрет профессора Снейпа одобрительно смотрел на меня со стены, будто одобряя цвет и состояние зелья. Время шло, но никто не возвращался.       Я вспомнила, что сама не ела со вчерашнего вечера, но при мысли о еде в горле вставал ком...

***

      Драко Малфой так и не очнулся. Мы с профессором Макгонагалл закончили приготовления зелья. Но Малфой спит, и не может выпить его. Даже в таком состоянии он всё ещё откашливает клевер.       Вся школа уже знает о его болезни. Многие смеются и радуются, дескать, так ему и надо. Но есть и те, кто был шокирован и очень огорчён этим событием. Но к нему никто не приходил.       Ну, кроме меня и профессора Макгонагалл. Гарри вообще куда-то смылся, я его не видела уже несколько дней. Да и зачем он мне? Рассказывать ему про любовь Драко я не буду, ему абсолютно все равно. Состояние Малфоя его тоже не волнует, я так понимаю.        Вчера приехала Нарцисса Малфой, которой сообщили о состоянии сына. Сказать что она была в шоке - ничего не сказать. Он писал ей что все хорошо, что дела у него в школе отлично, что все вроде как и забыли, что он сын Пожирателя и сам являлся таковым. А когда она приехала она встретила лишь насмешки и презрение. Она весь вечер просидела рядом с кроватью, держа сына за руку. Ее никто не трогал, ведь одни радовались ее горю, другим было наплевать на ее чувства, а те, кто понимали, также понимали что их соболезнования могут показаться издёвками.        На следующее утро она ушла. Молча, со скорбным лицом.       Я до сих пор ищу способ продлить ему жизнь, ведь я немного, да что уж врать, довольно сильно привязалась к этому человеку.       Во время ремонта школы он приходил и помогал, как и все, молча терпел унижение за унижением, когда его обзывали и пытались "развести на эмоции" он просто уходил. А за последние два месяца обучения в Хогвартсе он ни разу не пришел на лекцию неподготовленным, внимательно слушал учителей, сам терпеливо учил младшекурсников. Я бы уже давно сорвалась.       Его отца казнили, его семья на самом дне, но он стойко держится и не сдается. Но всему помешала чертова влюбленность! И в кого? В его заклятого врага! А где тот, которого все именуют Героем? Правильно! Смылся. Наговорил гадостей и изчез. А нам всем расхлёбывать. Ну да, он не знал, что именно его любит Малфой, но блин, стоило хотя-бы дослушать, а не смеяться над человеком и хлопать дверью ему в лицо.       Сейчас я сижу в библиотеке и ищу способ ему помочь в книгах о редких заболеваниях. Но тут мало что сказано о ханахаки. "Можно лишь от отсрочить смерть, вылечить можно лишь взаимностью. Если же чувства не взаимны, то смерть неизбежна"...       Везде одно и то же... Я просидела в библиотеке до ночи, и вернулась в башню Гриффиндор со стопкой книг в руках. Сегодня будет очень полная информации бессонная ночь... Pov Гарри       В тот день вся школа переполошилась – один из учеников в коме, умирает от безответной любви. Ученики смеялись над Малфоем, учителя обеспокоенно качали головами. Примерно через четыре часа мне это все надоело и я решил свалить подальше. Я позвал Лиззи и мы полетели в Хогсмид. Я... Не то что бы люблю ее, но... Она мне очень дорога.        Знаете, как дорог может быть питомец, к которому вы очень привязались со временем. С ней можно "побыть ребенком" и не думать о лишнем.       Мы познакомились после войны, когда все вместе помогали в ремонте Хогвартса и реставрировали целостность защиты школы. Она была одной из тех, кто почти беспомощно бродили вокруг, ища чем бы помочь. У нее плохо получались защитные заклинания, и она не знала чем себя занять, впринципе как и я.       Мы поболтали, она весело о чём-то щебетала и я не особо хотел ее прогонять. Она рассказала как ее родители стали жертвами Волдеморта, что она сейчас живёт с дядюшкой, который очень строг к ней.       Я честно ничего не подумал об этой встрече тогда, но запомнил основные детали. Я не знал, встретимся ли мы опять, и от этого было как-то грустно. Но мы встретились. И потом ещё и ещё. В какой-то момент я понял что не хочу чтобы ее не было рядом.       Примерно через неделю после этого я предложил ей встречаться. Она была в таком детском восторге что я не сдержал смех.        Ее факультет - Пуффендуй, наверно потому что она вечно хочет что-то сделать. Но "хочу" и "делаю" это разные вещи.        К учебе она подходит основательно, к жизни... Не то что бы ей наплевать, ооо нет, ей вовсе не плевать что дальше. Просто ее планы на будущее никогда не заходят дальше "а что если?"       Мы ходили на свидания, гуляли, целовались, носились друг за другом и много чего ещё делали, но я никогда не думал о том, чтобы жениться на ней.       Хотя это странно. Мне 19 уже, ей 18, взрослые люди вроде. Встречаемся уже полгода, надо хотя-бы иногда, хотя-бы в шутку задумываться о будущем... Но мы будто застряли в детстве. Или, скорее, в том "межмирье" между ребенком и взрослым.       Все эти два дня мы ходили по достопримечательностям, рассматривали редких птиц и зверей, но я не мог отделаться от ощущения, что мне надо где-то быть. И что это где-то – явно не здесь.       К вечеру третьего дня это чувство стало неконтролируемым, и я сбежал поздней ночью из гостиницы, в которой мы остановились. Я оставил записку, в которой было сказано что у меня неотложные дела в Министерстве. Это был не первый раз когда меня дёргали прямо посреди ночи из-за какой-то скандальной статьи, званого ужина на котором я обязательно должен быть, или ещё чего.       Конечно, врать нехорошо, но это ощущение меня уже достало. Я влетел в Хогвартс в прямом смысле слова, снося все на своем пути. Чуть не прибил Филча, шныряюшего по коридору в поисках нарушителей спокойствия.       Чувство тянуло меня в сторону больничного крыла, но я понимал, что среди ночи меня туда никто не пустит. И пусть я буду хоть Герой, хоть Господь Бог, мадам Помфри будет непреклонна.       Вместо этого я повернулся в сторону башни Гриффиндора. И сюрприз(нет), увидел Гермиону, склонившуюся над стопкой книг. Она посмотрела на меня так, будто я какая-то противная букашка, а не ее друг, и вернулась к чтению. Она также не отреагировала когда я подошёл поближе и стал читать через ее плечо. Наконец она захлопнула книгу и повернулась ко мне. Видимо надоело притворяться глухой и слепой.       — Как Малфой? — спросил я тихо. Она посмотрела на меня уставшими глазами.       — Твоими стараниями одной ногой в могиле. — ответила она.       — Не понял.       — Сходи и спроси сам. Ах нет! Он же в коме и ответить не сможет. А я тебе не скажу. Ты не хотел его слушать, когда он тебе собирался все рассказать, вот и расхлебывай все сам! — она сорвалась на крик. По ее щекам текли слезы. Стоп. Не понял. Она из-за Малфоя плачет что-ли? Да ну, бред. Он же всегда ее оскорблял и унижал, иногда посильнее чем меня, она не может за него переживать. А помогает она ему из любопытства и жалости.       Я отвернулся и пошел в сторону лестницы, ведущей к комнате мальчиков.       — Я же сказала, сходи и сам узнай. Ты же хороший легилимент, для тебя не должно составить труда проникнуть в мысли полумертвого человека, который к тому же спит. Мадам Помфри давно перестала следить за тем, кто приходит и уходит от Малфоя, ведь рядом с ним день и ночь сижу либо я, либо профессор Макгонагалл. Тебя уж она точно пустит.       Я остановился и обернулся в недоумении. Мадам Помфри никогда не позволяла такого, кроме как с учениками, кому уже не помочь. Значит ли это... Я закончил эту мысль даже не начав. Такого точно не будет. Совершенно точно.       Я быстро добрался до больничного крыла, едва спасшись от разозленного Филча под мантией-невидимкой. Постучав, я зашёл в больничное крыло. Мадам Помфри подняла голову и посмотрела на меня, затем устало протёрла глаза       — Ну что, явился наконец, Герой? Давай, спаси того который уже потерян,— очень странные слова от мадам Помфри, которая почти никогда не повышала голос и не ругалась на школьников.       Я прошел между рядов кроватей, и, не найдя Малфоя, оглянулся. Неужели? Нет. Вот профессор Макгонагалл сидит рядом с кроватью, положив обе руки на чью-то ладонь, выглядывающую из под простыни, заляпаной кровью и усыпанной листьями. Под кожей на руке виднелись тени, похожие на листья.       Что-то явно ускоряет болезнь, ведь насколько я знаю, он болеет не больше двух с половиной недель, если не меньше, а ростки из-под кожи прорастают только через месяц-полтора после первых признаков.        Профессор Макгонагалл тихо встала, освободив место у кровати. Она как-то странно, с грустью посмотрела на меня, затем на слизеринца и покачала головой. Я сел рядом с кроватью и наклонился ближе. Малфой выглядел ужасно. Глаза не могли уловить все, но мешки под глазами и остро выступающие скулы придавали такой вид, будто я смотрю на труп. Ещё эта мертвенно бледная кожа...       — Я пойду. Позовите мисс Грейнджер когда уйдете. — сказала профессор Макгонагалл, и ушла. Когда за ней закрылась дверь я тихо пробормотал       Легилименс — и взмахнул палочкой.       Погружаясь в чужой сон я отстранённо подумал, а если он умрет, пока я тут, или если я потеряю счёт времени и пробуду в его снах очень долго, я умру?