miss wanna—die.

      Сколько дней проведённых у друга. Неделя. Сейчас вечер, девушка стоит на кухне у духовки. Она достаёт из неё глубокий миниатюрный противень, в котором находится ароматная запиканка, которую большинство людей называют «лазаньей». Вдруг входная дверь открылась, и так же быстро закрылась, заставляя черновласку отвлечься от кухонной суеты. — Чес, это ты? — крикнула та с кухни, но ответа не последовало. — Чес? — уже проходя в «гостиную», девушка переменилась, увидев пьяного Чеснока. — Я, я, — мягко проговорил тот. — Мог бы и дома выпить — усмехнулась Эрика. — Пошли, я там тебе лазанью сделала.       Чеснок пошёл за девушкой на кухню. Столовые приборы и посуда были только на одну персону. Кариглазый уже привык, что Эрика не любит, когда на неё смотрят во время приёма пищи, поэтому и не допрашивал её больше. Она действительно стала положительно влиять на мужчину. Теперь он уже не так часто заказывал пиццу и покупал еду быстрого приготовления. Не так часто пил, хотя ему никто и не запрещал. — Приятного аппетита, — уже удаляясь с кухни отрезала она и ушла к телевизору, как тут её телефон зазвонил. — Я слушаю, —холодно произнесла она, поднося трубку к уху — Тебя где носит, отродье, — раздражённо и даже зло раздался голос, в котором Эрика тут же узнала голос опекуна, от которого сбежала. — Жду до двенадцати, или будет ещё хуже, — трубку сбросили. У фио.глазки чуть не замерло сердце, телефон буквально выпал из её рук, от чего Чес начал волноваться. — Эй эй эй, тихо, тихо, — кидая на стол вилку, которой он ел, он тут же подбегает к подруге и хватает её за плечи, когда та чуть не падает, усаживает на диван. — Так, спокойно. — Мужчина пытается успокоить брюнетку, беря её руки в свои и садясь на корточки напротив. — Всё хорошо, слышишь? Что случилось, кто это был? — Зачем я сбежала, зачем, зачем... Он меня больше на улицу не выпустит, он меня опять бить будет, Чес.., — испуганно смотрит она на гитариста, словно пытаясь добиться от него поддержи — Погодь, бить? — Чеснок удивился, ведь до этого девочка говорила, что с опекуном у неё просто плохие отношения, ничего больше, но про рукоприкладство он не знал. — Да... Да, бить! Я... Я не хочу обратно, не хочу назад, в этот ад. Мне хорошо с тобой, так легко и тепло.., — чуть ли без остановки говорит та, кажется, это очередной её срыв. — Я ведь люблю тебя и... Хочу умереть... — бензиновые глазки на бедном лице медленно закрываются, так просто и спокойно становится, когда она резко оказывается в Царстве Морфея.