Кровь, Слезы и Золото

      Мы долго с Поттером спорили, как лучше всего поймать Флетчера. Этот вор мог быть очень осторожным, насколько я знал, у него было много логов и убежищ. И если мы спугнем, то потом трудно будет его достать. Поттер постарался и подослал Добби незаметно следить за Наземникусом, выведать его маршрут. Решили идти в пятницу, спорами и криками мы условились его поймать в одной из квартир в Лютном переулке.       Но перед этим я заставил мальчишку выпить Оборотное зелье.       — Это очень странная идея, — сказал Поттер, выходя из ванной. Как же приятно видеть его мелким сопляком, не в моем теле.       — Так будет лучше, — пожал я плечами, вытаскивая из шкафа любимую рубашку, — что убивать его ты придешь в своем теле.       — Радует, что это всего на два часа.       Я не удержался и закатил глаза. Поттер уже привязался к моему телу… Два часа — столько действует Оборотное зелье, за это время мы должны аппарировать в Лондон в логово этого вора, убить его и вернуться. Идею с Оборотным придумал я, меня уже откровенно начало подбешивать такое положение дел. Хоть два часа, но я побуду собой. Но на деле оказалось все не совсем так — такое чувство, что я был копией себя. Тело ощущалось как чужое.       Я взмахнул палочкой Поттера, проверяя, как она слушается. Идеально. Да, я все еще чертов Поттер.       — Мерлин, как я, оказывается, отвык от того, что я такой слабый, — пожаловался мальчишка, натягивая растянутый свитер и безразмерные штаны.       — Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил я, отпивая виски прямо из бутылки. У меня было очень плохое предчувствие насчет этой затеи.       — Конечно, — кивнул он, улыбаясь уголками губ.       Я только покачал головой. Он совершенно не понимает, на что идет. Посмотрим, хватит ли у него духу убить человека, смотря ему в глаза.       Эльф мальчишки перенес нас сразу в Лютный переулок, в тупик между домами. Мы долго искали логово Наземкикуса. Как вор и контрабандист, он был очень осторожен — много съемных квартир, много поддельных имен. Выследить его было довольно трудно, но Добби отлично с этим справился. Удалось узнать, что Флетчер будет сегодня здесь. По пятницам он обычно ходит в «У Кобба и Уэбба», чтобы сбыть украденные вещи, которые обладают слишком темной аурой.       — Подождем, пока он вернется, — шепнул Поттер, когда протертый котелок Флетчера мелькнул на противоположной улице.       Мы стояли под мантией невидимкой, макушка мальчишки упиралась мне чуть ли не в нос. Мне кажется, или он действительно немного вытянулся… Было довольно прохладно, все-таки конец ноября, но снег еще не выпал. Все застыло серым, осенние листья втоптались в брусчатку, теряя свой золотисто-красный цвет, теперь были похожи на раскисший картон. Покосившиеся дома в Лютном, казалось, завалились друг на друга, толкаясь и теснясь углами и стенами. Туман и смог от печных труб до сих пор давил эти улочки удушающим газом. Оттого воздух здесь стоял спертый.       Поттер дернулся под рукой, когда раздался дикий высокий крик, а затем в тупик зашла сумасшедшая ведьма. Ее черное викторианское платье лохмотьями тянулось по дороге, белые жидкие волосы выбились из-под высокой потертой шляпы. Огромные выцветшие глаза блуждали по стенам, руки трогали воздух, стараясь что-то поймать. Ведьма, чуть раскачиваясь в стороны, шептала себе под нос заклинания, но ни одно из них не срабатывало. Скорее всего, она утратила свою магию, и это привело к безумию. Поттер глубоко вздохнул, упираясь спиной в мою грудь. Ведьма подходила все ближе к нам, размахивая руками уже всего в несколько десятков сантиметров от мантии-невидимки.       — Смотри, это магия довела ее до такого состояния, — прошептал я прямо в ухо Поттеру. — В этой силе нет ничего хорошего.       — Не обвиняй магию, — также тихо ответил он. — Люди и без нее теряют все. Магия дала мне надежду…       — Где теперь твоя надежда? — хмыкнул я и взмахнул рукой, накладывая на ведьму заклинание, чтобы она ушла.       — Морте, Нокс, Империо, Репаро, Агументи, Кедавра… — шепча заклинания, она медленно развернулась и скрылась за поворотом, волоча за собой грязное платье.       Я успел по памяти воспроизвести последовательность приготовления Волчьего зелья, когда Флетчер прошел мимо, возвращаясь домой. Мы последовали за ним в подъезд, поднялись по лестнице на второй этаж, подождали, пока он взмахнет палочкой, открывая дверь, и только тогда Поттер бросил в него Остолбеней. Флетчера швырнуло внутрь квартиры, и мы быстро зашли следом. Даже если он будет орать как резаный и просить о помощи, никто не придет. Здешние люди не любят проблем, им легче наложить заглушающее, чтобы крики не мешали спать, чем поднять свои задницы и что-то сделать.       Я оглядел маленькую захламленную барахлом комнату: серебряные сервизы, маленькие и большие резные шкатулки, позолоченные вилки, картины, старые платья — все краденое. Пахло нафталином и сушеной рыбой. Я подошел к неподвижно лежащему Наземникусу, который застыл в смешной позе на животе. Черно-коричневый вельветовый костюм местами износился, кожаные вставки на локтях протерлись от времени, а у ботинок из драконьей кожи отбились каблуки. Я ногой пихнул тело, переворачивая на спину, и вытащил из внутреннего кармана палочку — теперь он не сможет аппарировать.       — Фините Инкантатем!       — Какого лешего, Снейп?! Гарри?!       — Ты украл вещи Сириуса, — тихо сказал Поттер, пристально смотря на Флетчера.       — Что?! — закричал он, совершенно не понимая, зачем мы пришли к нему. — Это был хлам, это все равно бы выкинули, я только… — оправдывался он, пытаясь подняться, но я каблуком туфли надавил под колено и схватил за горло, не давая закончить предложение.       — Это был не хлам.       — Больно, ты что творишь, Снейп?!       — Ну же, Поттер, поднимай палочку, я его держу, — сказал я, сдерживая упирающегося Наземникуса.       — Зачем палочку? Вы что? Я скажу Дамблдору!       Мальчишка вытащил из кармана палочку и, шагнув ближе, прицелился Флетчеру прямо в лоб. Мне слабо верилось в то, что он сможет убить человека так хладнокровно. Для убийства нужен особый склад психики, а для Авады нужно желать смерти.       — Дамблдор тебе не поможет. Мне надоело, что все вытирают об меня ноги, — начал Поттер, — надоело, что никто не считается со мной.       Я смотрел на бледное лицо, в потемневшие от гнева глаза, на грудь, что рвано и высоко поднималась, на палочку, которая дрожала в руке. Злости мало… и ненависти тоже… Если бы Лорд только ненавидел, он бы не смог стать тем, кем стал.       — Ты хочешь расколоть свою душу, хочешь окончательно уничтожить в себе свет? — спросил я.       — Во мне и так уже ничего не осталась, — ответил Поттер, поднимая на меня почти черные глаза, — я потерял все, что мне было дорого. Я потерял веру.       — Война закончится, и тогда ты сможешь жить, как тебе захочется.       В глубине души я не хотел, чтобы он это делал. Одно дело — ложь всем, угрозы мне, глупые вылазки в Тайный отдел, безрассудные столкновения с Пожирателями и лицедейство перед Лордом. Другое — намеренное уничтожения себя.       — Нет, — покачал мальчишка головой. — Я просто хочу, чтобы мир заплатил…       — Гарри! О чем ты говоришь? — закричал Наземникус. — Ну хочешь, я все верну, я могу возместить ущерб. У меня есть деньги, они в Гринготтсе, я сейчас за ними схожу…       — К черту тебя и твои деньги.       — Поттер, — выдохнул я, — это не тот человек, которому надо мстить. Оставь крыс, они только и могут, что кусать и шипеть.       — Возможно, ты прав.       — Гарри, послушай Снейпа — он прав, — запищал Флетчер, отчаянно дергаясь в моих руках.       — Но я все уже решил. Авада Кедавра!       Наземникус даже крикнуть не успел, как все его мышцы расслабились, сердце остановилось, а голова запрокинулась назад. Я разжал руки, отпуская безжизненную тушу на пол.       Все-таки смог.       Поттер стоял посреди комнаты, неподвижным взглядом уставившись в широко распахнутые мертвые глаза Флетчера. Да, проблем только прибавилось. Кажется, и тут придется разбираться самому.       — Мортмордре! — выпустил я зеленый луч в небо прямо из окна.       — Если Лорд спросит, скажешь, что это ты убил его, потому что он был шпионом Дамблдора, — сказал я, ощутимо стискивая плечо Поттера, чтобы он пришел в себя. Но, кажется, это было бесполезно.       — Добби, домой, — приказал я.       Рывок аппарации — и мы снова в моих комнатах. Первым делом я зашел в спальню за стаканом виски. Прошло лучше, чем я думал. Не знаю, стоит ли восхищаться или наоборот сочувствовать. Но Поттер больше не вызывает во мне пренебрежения. Помнится, он тогда только обещал залить этот мир кровью, что ж, он определенно на верном пути. Выпив два бокала залпом, я вернулся в гостиную. Мальчишка стоял возле камина, смотрел на огонь.       — Да, смерть — это весело, как ты и говорил. И особенно чужая, — прошептал он, поворачиваясь ко мне.       И я едва не скривился от странной улыбки на его губах. Это плохо. Если он будет придавать этому слишком большое значение — осознание убийства погребет его под собой. И судя по сумасшедшим глазам и стиснутым кулакам, он начинает понимать, что сделал.       — Поттер, — выдохнул я, скидывая с себя мантию, и подошел к нему. — Как с тобой сложно.       — А по-моему, очень даже легко, — сказал он, разворачиваясь ко мне лицом. — Жалеешь его?       Я на секунду задумался: жалость и я? Мне, по большому счету, вообще плевать на людей. А Флетчер для меня только муха, которая случайно упала в почти готовое зелье — раздражает, но вполне поправимо.       — Я никого не жалею. Не забыл, с кем говоришь? Я не склонен впадать в проявления сочувствия, но если ты и дальше будешь вот так медитировать над огнем — для меня это станет проблемой.       — Я убивал раньше, — вдруг сказал он, не отводя взгляда, — просто никогда не задумывался над этим. Квиррелл, помнишь его? Я ведь его убил своей силой, которая защищала меня от Него. Мне было одиннадцать.       Как-то я забыл об этом пункте в его биографии, однако тогда и ситуация, мягко говоря, была та еще. Не убей он этого заику, это сделал бы я — как он меня выводил из себя. Не зря я чувствовал присутствие Лорда, но никак не мог понять, с чем это связано. Кто ж знал, что Лорд решил поселиться в затылке жалкого охотника за вампирами.       — Это спорный вопрос с убийством Квиррелла, ему бы и так недолго прожилось.       — Ты оспариваешь все, что я говорю, — гневно сверкнул глазами Поттер. — Но мне все равно, суть я понял. Спасибо, — улыбнулся он, очень неприятной улыбкой, — теперь мне будет намного легче выполнять приказы Лорда.       — Вот как, — кивнул я головой, а в следующую секунду со всей силы ударил заносчивого сопляка прямо в челюсть. Не удержавшись на ногах, он неуклюже полетел на пол, выставляя руки.       — Ты чт-о? — потрясенно спросил он, смотря на меня снизу вверх, прижимая ладонь к разбитой губе.       Никогда не бил детей, но сейчас прямо душа радуется от того, что я вижу. Мечта детства — Поттер в моих ногах, беспомощный и побитый. Пусть это жестоко, но так до него лучше дойдет.       — Ты совсем охрен… — попытался встать он, но я не дал — еще раз ударил его, но уже носком ботинка в живот. Мальчишка зашипел и закашлял, скручиваясь на каменном полу.       — Не такой уж ты и крутой, Поттер, — протянул я, присаживаясь на корточки рядом с ним.— Ты размениваешься на мелочи, а с ними далеко не уйдешь.       — Пошел ты…       — Я-то пойду, а ты останешься. Неужели это все ради Блэка? Что он такого дал, что ты ради него уничтожаешь себя? Ты хоть знаешь, что это за чудовище было?       — Не смей о нем так отзываться, — прохрипел он, сплевывая кровь. — Он не отказался от меня, он был моей семьей, я любил его… тебе этого не понять. Ты никогда никого не любил.       Я молча смотрел, как лицо Поттера расплывалось, как менялись черты, как удлинялись волосы. Вот что видел Блэк, когда разбивал мое лицо. Определенно, кровь мне идет.       — Ты так наивен, видишь только черное и белое. Тебя, как никого, швыряет в одни крайности. Если долго смотреть во тьму, она поглотит тебя.       — Пусть. Если эта тьма поможет мне уничтожить их всех. Пусть все горит огнем.       Так странно было слышать слова, которые я сказал Люциусу. Мальчишка сейчас так похож на меня юного, цепляется за силу, не думает о последствиях, идет к тому, кто больше предложит. Но цена как обычно будет слишком высока. А когда он поймет — будет поздно.       — Почему ты так хочешь умереть? — тихо спросил я, будто у самого себя.       — В этом мире не осталось больше света, — так же тихо ответил он, закрывая глаза. Красная кровь текла по подбородку, капала на теплый затасканный свитер. Я выглядел таким жалким, поэтому Блэк всегда смеялся надо мной.       — А как же твои друзья? — решил я подойти с другой стороны.       — Хочешь, чтобы я спал с Роном? — усмехнулся он. — Нет, он хороший, но он мой друг. Я так не могу.       — А если не спать?       — Мы разные, они не поймут меня. Они не любили, чтобы за это умереть.       — Помни об этом, когда будешь убивать маггла по приказу Лорда, — сказал я, поднимаясь. — Не думай, что ты самый умный, а вокруг одни идиоты.       Я еще многое мог бы ему сказать, но пока хватит. Пусть побудет в одиночестве и подумает. В спальне я опять переоделся в школьную форму и взял из шкафчика несколько зелий, чтобы утром чувствовать себя более-менее адекватно после сегодняшней ночи. В гостиной Поттер все так же сидел на полу, смотря на огонь. Это было безумием с самого начала — вся эта чушь с обменом тел. Как же надо было ненавидеть свою жизнь, чтобы пожелать такое? ***       Прошла половина учебной недели. Рон следил за каждым шагом Грейнджер, тем более, если где-то поблизости был Малфой. Иногда он такие взгляды бросал на него, что я удивлялся, как Драко еще жив — Уизли с легкостью мог бы испепелить его на месте. Но всех переплюнул Поттер, который устроил настоящий террор на ЗОТИ, заставляя всех стонать в голос. Он где-то откопал заклинания, от которых волосы дыбом вставали. Игнорировал Рона, Грейнджер, Малфоя, меня, вел себя так, словно мы все были ему должны. Но в тоже время, его поведение разительно изменилось — он больше не копировал меня.       Я так и не узнал у него, как он хочет уничтожить мир, себя и Лорда? Зачем ему Фламель? Связано ли это с Лордом? Сейчас, когда наши отношения не сказать, что наладились, но пришли к хрупкому равновесию, я надеюсь, он поделится со мной своими планами. Мне нужно знать, в каких границах я могу действовать. Если сделать неверный шаг, то мы оба умрем. А какой бы ужасной не была моя жизнь, свою смерть я хочу выбрать сам.       В четверг я шел после дополнительного занятия у Макгонагалл по трасфигурации. Наконец-то случился прорыв, и я смог провести одно из сложнейших превращений. Было такое чувство, что Минерва решила сделать из меня мастера трансфигураци. Знала бы она, над кем так старается… Я уже спускался по лестнице в Большой зал, как меня дернул резкий рывок аппарации. Как только ноги коснулись пола, я молниеносно вытащил палочку. Кабинет Дамблдора звенел напряженной тишиной, я опустил глаза и увидел уже знакомого домовика. Добби смотрел на меня огромными глазами, сжимая в одной руке свою грязную наволочку, которая служила ему одеждой.       — Помоги ему, — послышался шепот.       Поттер стоял возле окна, лунный свет вычерчивал его силуэт в сумраке кабинета. Раздался тихий стон — я обернулся и увидел за столом на высоком кресле директора, который сидел, завалившись на бок. Меня ужаснула его трупная бледность. Губы Альбуса дрожали, по вискам катились капли пота, глаза под кожей век тревожно дергались.       — Рука, — опять тихо прошептал Поттер.       Правая рука выглядела так, будто ее сунули в огонь и хорошо прожарили. Я поднес к ней палочку, проверяя на проклятия. И то, что я почувствовал, меня ужаснуло.       — Добби, быстро в мою спальню, три черных флакона с третьей полки. Живо!!! — закричал я, не оборачиваясь, и услышал хлопок аппарации.       Мои губы на автомате шептали контрпроклятия. На столе лежало разрубленное кольцо — скорее всего оно явилось источником проклятия. Рядом блестел меч Гриффиндора. Это безумие… Секунды тянулись вечность — домовик появился, сжимая в тонких пальцах хрупкие стеклянные бутылочки. Я забрал и одно за другим влил в горло Альбуса зелья, не переставая водить палочкой по почерневшей руке. Наконец веки директора дрогнули и приоткрылись. На меня навалилась такая усталость, что я просто упал в кресло за спиной.       — Зачем? — спросил я. — Зачем вы надели это кольцо? На нем наложено проклятие… Вы не могли не знать.       Я даже с кресла чувствовал колебания темных сил. Очень темных… И очень знакомых. Любая магия оставляет свой след, след, который даже время не может стереть.       — Северус, — застонал Альбус, у него которого не было сил даже подняться и сесть удобней. — Я сделал глупость. Не устоял перед искушением…       — Каким искушением? — устало спросил я.       Альбус не ответил.       — Чудо, что вы меня вообще позвали! — разозлился я. — На кольцо наложено проклятие такой силы, что через пару часов вас можно было бы хоронить! Мне удалось запереть его в руке.       Директор тяжело выдохнул, с трудом поднял раненую руку, покрутил ее, будто перед ним какая-то диковинка.       — Вы хорошо справились, Северус, — кивнул он мне. — Спасибо, Гарри, — повернулся он к Поттеру.       Поттер сдержанно кивнул. Вид у него был перепуганный.       — Сколько мне осталось, как вы думаете?       Мерлин… Ну за что мне это? Не то, чтобы я не любил директора — бывали хорошие дни, бывали и плохие. Но это проклятие… Умирать он будет мучительно. Это проклятие, от которого избавляются только Авадой.       — Не могу сказать точно. Может год. Постепенно чары распространятся по всему телу — это одно из тех проклятий, которые со временем усиливаются.       Дамблдор чуть улыбнулся. Я прикрыл рукой глаза, похоже, этого старика радовало, что жить ему оставалось недолго, и что смерть его будет не из легких.       — Мне повезло, что у меня есть вы, Северус.       Да ладно…       — Вам повезло, что Поттер проявил милосердие и позвал меня, — резко сказал я. — Если бы позвали раньше, я, возможно, смог бы выиграть для вас больше времени.       — Не стоит винить Гарри, он сделал все, что мог.       Я посмотрел на Поттера, который что-то рассматривал за окном в непроглядной тьме.       — Зачем вы разрубили кольцо?       — Думал, смогу разбить чары…       Я поднял бровь.       — Я, видимо, был не в себе, — Альбус с усилием выпрямился в кресле.       — Ты рад, Поттер? Тебе не придется марать свои руки в еще одном убийстве, — тихо сказал я. — Директор и так сам скоро умрет. Очень мучительной смертью.       — Северус, — покачал головой Альбус.       — Я здесь ни при чем, — хрипло ответил Поттер.       — Правда? — я удобней устроился в кресле, закинул ногу на ногу. — А по-моему, куда бы ты не шел, тебя окружает одна смерть.       — Ты прав, Снейп. Теперь я — Смерть.       Поттер развернулся, подошел к Дамблдору.       — Ты меня никогда не простишь, Гарри, — едва слышно прошептал Альбус.       Но тот покачал головой, а затем потянулся к кольцу. Сильный выброс магии молнией мелькнул в комнате. Мальчишка пошатнулся, а кольцо на столе закрутилось как юла. Директор и я уставились на Поттера, который закрыл глаза, медленно выдохнул, чуть улыбаясь. А потом также медленно открыл веки, мои черные зрачки на секунду полыхнули красным пламенем.       — Что? — спросил он, видя наши ошарашенные взгляды.       — Ничего, — ответил я, внимательно смотря на него.       Он все же взял кольцо и, покрутив его в руках, положил обратно на стол. В этот раз магического выброса не было.       — Я пойду, — кивнул он и вышел.       — Что это было? — повернулся я к Альбусу.       Директор сидел, задумавшись, сведя седые брови на переносице, пальцы здоровой руки постукивали по столу.       — Тебе пора, Северус, — ответил он наконец.       — Что-это-было?       — Иди, — серые глаза сурово сверкнули на меня.       — Как спасать вам жизнь — так это само собой разумеется, — зарычал я, поднимаясь с кресла. — А как нормально мне ответить на вопрос — так, Северус, иди?       — Прошу тебя, не устраивай сцен.       — Мне иногда хочется самому запустить в вас Аваду, Альбус. Чтобы неповадно было другим так мозги полоскать. Я вам не собака, чтобы прибегать, когда позовут!       — Я вас не считаю собакой, Северус, однако вы быстро и умело выполняете все приказы.       Палочка в моей руке откровенно задрожала от напряжения.       — Я знаю, что вы можете очень больно укусить, — продолжил директор. — Но, прошу вас, я сейчас едва ли смогу ответить на ваш вопрос.       — Вы и на первый не ответили…       — Первый? — удивился он.       — Про кольцо.       — А, это… Тут я должен признать, что и не отвечу вам, потому что это только мое дело. Не сочтите за грубость.       — Очень умно, Альбус. Очень.       Я вышел из кабинета, едва ли не хлопнув дверью. Бешенство пульсировало по венам.       Я аппарирую на пустынный холм. Сейчас конец осени, с севера дует холодный, пронзительный ветер.       Нужно что-то сделать. Что-то срочно предпринять. Он — единственная надежда. Другого выхода я просто не вижу. Мне страшно. Но не за себя, за нее.       Я крепко сжимаю палочку, ноги дрожат от ужаса. Ну где же он? А вдруг не захочет приходить? Вдруг подумает, что это ловушка? Я обеспокоенно оглядываюсь по сторонам. Ветер треплет мою мантию, пробирает до костей. Но я не чувствую холода. Приди же!       Прошу тебя!!!       Мелькает яркая вспышка, палочка вылетает из моих рук, и я от облегчения падаю на колени.       Он пришел. Пусть убьет меня, пусть хоть в Азкабан отошлет, но я возьму с него обещание спасти ее.       — Не убивай меня! — кричу я. — Хотя бы до тех пор, пока не выслушаешь.       — Я и не собирался, — его голос дрожит вместе с ветром.       Альбус появляется внезапно, шум ветра заглушает звук аппарации. Его фигура возвышается надо мной будто скала. Мантия развивается на ветру, его лицо освещено светом палочки. Гротескная фигура власти и силы.       — Итак, Северус, что за весть шлет мне лорд Волан-де-Морт?       — Нет… никакой вести. Я пришел сам!       Сделает он то, что я хочу или нет… Он тот, кто хочет Его остановить, но только ради того, чтобы скрыть свой промах, свою ошибку. Что ему до жизни других?       — Я пришел с предостережением… — говорю я, перекрикивая ветер. — Нет… С просьбой!       Альбус делает пас палочкой, и вокруг нас образовывается звуконепроницаемый купол.       — Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти? — тянет он, свысока смотря на меня.       Как же меня это раздражает. Какое, к черту, милосердие и добро проповедует Дамблдор? Он глумится и смеется. Ему нравится то, что я валяюсь у него в ногах. И он, скорее всего, знает, о чем я хочу его просить. Не может не знать, ведь в школе он был ближе всех к Мародерам. И он знает о ней. Ему нужно увидеть мою слабость, мою сломленную душу и мое ничтожество. Насладиться этим. Почувствовать свою власть. Как он похож на Него. Властители. Лицемеры!       Альбус считает себя добром, в перевес злу Лорда. Но между ними грань не толще пергамента. Что перед Лордом, что перед Альбусом — я перед обоими склоняю колени. Но я склоню. Я склоню, потому что он мне нужен. Он должен сделать то, что я попрошу.       — Пророчество… Предсказание Трелони…       — Ах да, — тянет Альбус. — И что из этого вы доложили лорду Волан-де-Морту?       Он смеется! Смеется! Глумится…       — Все!!! Все, что слышал! — кричу я. — И поэтому… Из-за этого… — моя бравада исчезает, как и злость. — Он думает, что пророчество относится к Лили Эванс!       — В пророчестве ничего не сказано о женщине, — говорит директор. Будто не понимает… — Речь идет о мальчике, который родится в конце июля.       — Вы понимаете, о чем я говорю! — Он играет со мной. — Он думает, что речь идет о ее сыне! Он собирается отправиться к ней… И убить… Всех.       — Если она так много для вас значит, — говорит Дамблдор, а я чуть ли истерически не смеюсь, — то Лорд Волан-де-Морт, несомненно, пощадит ее.       Он знает, что Лорд никогда никого не щадит.       — Разве вы не можете просить его пощадить мать в обмен на сына? — продолжает он.       Я опускаю голову, ветер бесшумно треплет мои волосы. Я знаю, что сейчас будет…       — Я… я просил… — хриплю я.       — Вы мне отвратительны, — презрительно говорит Альбус. Я вздрагиваю всем телом, я ждал этого, но это все равно неприятно. — Значит, вам плевать, что ее муж и сын погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили, что хотите?       Я хочу закричать: да! Мне все равно! Лишь бы она жила! Даже пусть и не со мной. Но пусть она живет. Какое мне дело до Поттера, до человека, который ломал меня? Пусть горит в аду! Но ее… Ее я хочу спасти. Но если ради ее жизни надо спасти всех… Пусть спасает.       Я смотрю ему прямо в глаза, пусть знает, что мне все равно, что он обо мне думает.       — Так спрячьте их всех, — говорю я, мои щеки горят. — Спасите ее… Их. Прошу вас.       Он молчит, смотри на меня. Спрятать их ему не составит труда.       — А что я получу взамен, Северус? — тянет он. Я ненавижу, когда он произносит мое имя, будто с ребенком общается. Ненавижу, когда он произносит Его имя, будто хочет показать, что не боится Его. Ненавижу, когда он ведет себя как Он.       — Взамен? — ну вот и все. Он сам меня подвел к этому, словно хотел дать мне выбор. Выбор, которого нет. Я предаю, и я знаю это! Я предаю ради нее. — Все, что угодно.       Слова легко срываются с губ, я подписываю себе еще один приговор. Но я рад, я рад — она будет жить!       Я спускался вниз по лестнице. Злость как лава кипела во мне. Лицемерный ублюдок! Он просто сказал мне, что они сами ошиблись насчет хранителя! Не тому доверились! Он мог сам стать хранителем. Но не захотел… А потом упрекал меня, что я доверился не тому человеку. Ха! Я что, идиот?! Если бы я не знал, что Он не пощадит ее, то не просил бы Альбуса их спасти. А потом он начал меня шантажировать, видите ли у этого сопляка такие же глаза как у нее. Да срать мне! Такие же или не такие же. Она умерла! Я видел… Директору было жалко отпускать меня, как он мог потерять такой источник информации в моем лице.        «Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили ее, то ваш дальнейший путь ясен», — Альбус так и сказал. Шантаж! Лорд и то тоньше действует.       Он взял с меня обещание — защищать Поттера. Этого мальчишку, за которого она отдала жизнь. Наивный Альбус даже не знал, что все намного глубже, чем он себе мог представить.        «… Никогда не расскажу о самом лучшем, что в вас есть…» — такого было условие договора. Я защищаю Поттера, а он молчит о «самом лучшем во мне».       Во мне нет ничего «лучшего». И никогда не было.