Кровь, Слезы и Золото

      Я аппарировал нас между домами, куда-то на окраину Лондона. Темнота ломала линии зданий, переулок едва освещался фонарями, в холодном зимнем небе сквозь рваные облака тускло сияли звезды.       — Черт… — простонал Рон.       — Ты как? Что с тобой? — я осторожно перевернул его, прислонил спиной к стене.       — Кажется, я вывихнул руку, когда спасал тебя, — прохрипел он.       Я аккуратно прикоснулся к правому плечу, Рон тут же зашипел и дернулся. Я почувствовал, как кость выпирала из-под кожи.       — Сейчас, — я резко дернул руку, вправляя суставы.       Рон прикусил губы, сдерживая стон боли.       — Покажи другое плечо.       Левое плечо выглядело так, словно его прострелили. Кровь текла из рваной раны, мантия, жилетка, белая рубашка — все пропиталось ею и теперь липло к рукам.       — Надо перевязать, — я дернул оборки платья, срывая их. Бархатная ткань с трудом оторвалась.       — Лучше магией, — сказал Рон. — Залатай магией, это хоть немного остановит кровь.       — Нельзя, мы несовершеннолетние, могут выследить. Сейчас это очень опасно, неизвестно, был ли это переворот или просто нападение. Потерпи, — я приложил ткань к ране и сильно прижал. Бархат сразу впитал кровь под рукой, становясь тяжелым и липким. Облачко пара вырвалось у меня изо рта, сердце колотилось от адреналина. Тело сотрясала дрожь от уходящего страха. Страха отнюдь не за себя.       — Иди сюда, — Рон распахнул мантию, в тусклом свете глянцем мелькнула пропитанная кровью белая рубашка. Я прижался к нему, зарываясь носом в шею. Он был таким теплым. Под моими губами истерично билась жилка под кожей. С неба начали падать мелкие снежинки. Все во времени замерло, кроме снега, который, медленно кружась, падал на черно-желтую от тьмы и фонарного света брусчатку. А мы сидели в узком переулке, пытаясь согреть друг друга.       — Ты умеешь аппарировать? — внезапно спросил Рон, когда я почти задремал у него на плече.       — Да, летом научился, — хрипло ответил я, легко придумывая очередную ложь. — Это не так сложно, как считается. Дамблдор сказал, что это полезный навык…       — Нас только со следующего семестра будут учить.       — У тебя получится с первой попытки, я не сомневаюсь, — ответил я.       Рон, не задавай мне вопросов. Мне меньше всего хочется сейчас разговаривать.       Время тянулось очень медленно, снег покрыл землю почти на сантиметр. Где-то недалеко взвыла сирена и замолчала через несколько секунд. Мои нервы напряглись до предела. Я боялся, что сейчас появится кто-нибудь из Пожирателей. Тогда я не буду столь милосерден, как на вечере. Еще я думал, как нам выбраться, не используя магию. Если в течение часа за нами никто не придет, то придется вести Рона в маггловскую больницу — нужно остановить кровь.       — Кто-то должен нас искать, — сказал я, чтобы не молчать.       — Директор?       — Хотя бы Слизнорт, но на него мало надежды.       — Если его еще не убили…       — Он сильный маг, хоть и павлин.       — Я не ожидал, что на прием пригласят Пожирателей, — Рон провел рукой по моей спине.       — Ты сам-то не ранен?       — Нет, пара царапин и все.       — Это хорошо, — вздохнул он.       Ни хрена не хорошо, Уизли. Ни хрена…       Резкий хлопок нарушил глухую тишину ночи. Рядом с нами появился Добби, мы уставились на него, он уставился на нас. Потом домовик, ни слова не говоря, протянул тонкие ручонки и взял меня за плечо — мы аппарировали.       И очутились на Гриммо, в гостиной, в окружении Поттера, Люпина и Кингсли. Я с размаху ударился коленями о пол. Рядом на пыльный ковер упал Рон.       — Гарри! — бросился ко мне оборотень. Крепко обнял, почти душа. Еще один урод нарисовался в моей жизни…       Поттер по-деловому присел возле Рона, сорвал с него некогда красивую, но сейчас совершенно испорченную мантию. Капнул на рану несколько капель из маленького флакончика — рана начала затягиваться. Рон облегченно выдохнул.       — Мистер Поттер, у вас есть раны? — спросил Поттер у меня.       — Нет, — покачал я головой, пристально смотря ему в глаза.       — Гарри, очень хорошо, что ты смог аппарировать, — кивнул Кингсли. — Дамблдор как-то упомянул, что обучал тебя этим летом.       — Что произошло? — спросил я, не слишком вежливо отталкивая Люпина, тот буквально прилип ко мне. Поттер тем временем осторожно помог подняться Рону и усадил его в кресло, пихая в рот какую-то настойку. Уизли ошарашенно смотрел на действия Поттера, но молчал, покорно открывая рот и все проглатывая.       — Это было нападение. Хорошо спланированное нападение, — начал Кингсли. — Убиты Корнелиус Фадж — бывший министр, Рита Скитер — журналист, Долорес Амбридж — заместитель начальника магического правопорядка, Уорк Тери — непосредственный начальник этого самого правопорядка, сильно ранило Роккуту Торента — министра по контактам с магглами. Остальных, так или иначе, задело взрывами и рикошетами заклинаний.       — В любом случае, с вами все в порядке, — заключил Люпин. — Это самое главное.       — Кингсли, т… вы были там? — спросил я.       — Я прибыл с отрядом авроров.       — Кого-нибудь удалось взять?       — Нет, — покачал он головой. — Я поэтому и говорю, это было хорошо спланированное нападение. Они появились внезапно и так же внезапно исчезли.       — Отлично, — резюмировал я. — А как же защита?       — Ее обошли. Есть версия, что они прибыли на прием через камин в качестве гостей. Под костюмами трудно было понять, кто есть кто.       Неплохо. Очень неплохо. То есть, та парочка вурдалаков могла быть Пожирателями… Я покосился на Поттера, он стоял за креслом, в котором сидел Рон, и смотрел куда-то поверх моего плеча.       — Вам нужно отдохнуть, пока можете остаться здесь, — подал голос Люпин, я едва не скривился.       — Хорошо.       Я стоял под тугими струями воды и думал: какого черта? Бал явно прошел не так, как я рассчитывал. Всех, кто погиб, мне не жаль. Подумаешь. А вот Рон… он едва не пострадал. Это было очень близко. Я закинул лицо, вода приятно била по коже. Длинные волосы мокрым плащом облепляли тело. Я не вернул им изначальную длину — не было сил и желания. Вода смывала кровь, пот, страх. В сточной трубе исчезали частички еды, кусочки чьих-то внутренностей, крошки дерева.       Я надел сменную одежду — джинсы и рубашку — которую дал мне Люпин. Заглянул в спальню к Уизли. Он спал, громко храпя. В темноте на плече белел бинт — Поттер его перевязал. У Рона, наверное, случился сегодня разрыв шаблона, Поттер возился с ним, как с маленьким.       В доме было темно, только на кухне мелькало пламя от камина. Я спустился туда. Поттер сидел за столом, пил кофе.       — Садись, — кивнул он на стул напротив, — как прошел бал?       — От тебя несет кровью, — сказал я.       — Да ладно, Люпин ничего такого не почувствовал, — он отпил из кружки.       — Счеты сводил?       — Еще не со всеми…       — И как? Как кровь на вкус? — Я откинулся на спинку стула, буравя взглядом Поттера.       — Горячая… Когда ты убил в первый раз?       — Я трахался с Блэком.       Поттер замер, посмотрел на меня тяжелым взглядом.       — И как?       — Хреново, — улыбнулся я.       — А мне понравилось, — улыбнулся он в ответ.       — Когда вы успели? — не то чтобы я удивился, для меня не новость, кем был Блэк.       — Когда меня забрали от Дурслей позапрошлым летом.       — Страшно подумать, сколько тебе было… — Внутри зашевелились старые воспоминания.       — Действительно, ужас какой… А как требовать от меня убийства — так ничего.       — Не строй из себя страдальца.       — Уже не строю, — мягко ответил он.       — Скольких ты еще убьешь?       — Список длинный…       — Это все из-за Блэка?       Месть, Поттер, блюдо, которое подают холодным. Остуди голову сначала, а потом махай палочкой.       — Что скажет Рон, когда узнает, кто ты? — внезапно спросил он.       — Это все из-за Блэка? — Ну, давай же, скажи мне, как ты его любил…       — Он не простит тебя.       Я сжал в руках кружку…       — Ты сам мне сказал, жить твоей жизнью, так что сам с ним будешь объясняться. Это он тебя возненавидит, а не меня, — тихо прошипел я.       — Кто ты? — Поттер склонил голову на бок, с любопытством рассматривая меня.       — Ты себе даже не представляешь, на что я способен.       — Ты тоже… — нагло ответил он. Я едва не рассмеялся. Спорить с ним — что с ребенком. Я бы показал ему список всех, кого Я убил. И это было отнюдь не три имени…       — Спокойной ночи, — сказал он, вставая со стула.       — Пошел к черту.       Поттер вышел из кухни, хлопнула входная дверь в коридоре.       С Рождеством, мать твою, Северус Снейп…       Я выпил чай, часы в гостиной пробили одиннадцать, в камине глухо трещали угли, от окна по полу тянуло сквозняком. В темном доме трещали старые перекрытия, казалось, дом дышал, вздыхал, как старик, уставший от жизни.       Я поднялся на второй этаж, надпись на двери предупреждала: «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка». Дверь была закрыта. Я прикоснулся рукой к замку, раздался щелчок, дверь приоткрылась. Комната совершенно не изменилась с моего последнего пребывания здесь: над кроватью так же висело множество вырезок о Волан-де-Морте и герб с девизом Блэков. Покрывало, шторы и стены были выдержаны в цветах факультета Слизерин. Пыль здесь лежала не таким толстым слоем, как во всем доме, видимо, домовик ухаживал за этой комнатой. Я подошел к письменному столу, заваленному сломанными перьями, старыми пергаментами, раскрытыми книгами. Взял с полки потускневшую от времени фотографию.       — Как ты и говорил, я пережил всех… А стоило ли?       Поставил фото обратно. Открыл старый деревянный шкаф, петли протяжно заскрипели. Старая школьная форма с гербом Слизерина, пара рубашек, пять голых плечиков — вот и все…       Я лег на постель, кровать протяжно застонала. Зеленый бархатный балдахин над головой порос паутиной…       — Зачем? — Я пальцами глажу черную свежую метку. Кожа красная, воспаленная, змея с черепом ощущаются как рельеф.       — Затем, что я хотел быть идеальным.       — А стоит? У тебя вся жизнь впереди. Есть деньги, статус, имя…       Серые глаза напротив смотрят спокойно.       — Королевская кровь Блэков — каждая капля священна. Я знаю. Мне с детства это говорят. Они счастливы, что я теперь буду служить Ему.       — Нашли, чем гордиться… — я запускаю пальцы в пушистые черные кудри.       — Почему ты так говоришь?       — Не строй из себя идиота… Тебе не идет. Чистая кровь, власть аристократии — чушь все это. Он просто хочет подогнуть всех под себя. Каждый присоединенный к нему маг — еще одна ступенька к господству. Он встает на наши спины и становится сильнее, клеймит нас, как баранов.       — Почему ты к нему пошел? — он устраивает подбородок у меня на плече, смотрит исподлобья. Его все еще горячее тело медленно остывает. Простыни под нами мокрые от пота, в комнате пахнет так, как должно пахнуть после яростной грозы.       — Не к кому было идти. Я хотел, чтобы кто-то признал меня, и Он признал. Он дал мне место подле себя. Но сейчас мне кажется, что меня засасывает в такую беспросветную задницу, — я тяжело выдыхаю.       — Это как в итальянской мафии — выход только ногами вперед. — Он ведет пальцем по моему лбу, потом по горбатому носу, затем по губам.       — Рад, что ты это понимаешь. — Я губами ловлю подушечку пальца.       — Ты совсем не боишься смерти?       — Смерть — это единственное, что избавит меня от этого дерьма.       — Какого?       — Жизни.       — Да ты философ, Северус. — Он трется носом о мою шею. — А я боюсь.       — Смерти?       — Да, — он закрывает глаза, тени от пушистых ресниц ложатся на щеки.       Я провожу рукой по влажной спине, под кожей отчетливо прощупываются ребра. Он младше меня на два года, а я чувствую себя таким стариком рядом с ним.       — Это только начало. Я боюсь, что ты неправильно представляешь наши задачи. Разочарование может быть фатальным.       — Разве? — шепчет он губами. — Что Он такое потребует от меня?       Я не успеваю… Он как всегда быстрее. Веревка стягивает мои запястья и привязывает к деревянной спинке кровати.       — Сириус! — кричит Регулус, вскакивая и хватая палочку с прикроватного столика. — Какого черта ты тут?!       Но Сириус только криво улыбается, лицо Рега белеет, и палочка дергается в руке. Куда ему против старшего… Сириус явно пьян, от него несет алкоголем. Серые глаза, практически черные от расширенного зрачка, смотрят неподвижно, следят. Черная байкерская куртка блестит как кожа животного — очень опасного животного, который жаждет крови.       — Я смотрю, вы тут неплохо веселитесь, — тянет он, скидывая с плеч эту самую куртку.       — Что тебе надо? — Регулус не сдается. Но я вижу, как он напуган. Он никогда не мог превзойти Блэка, ни в чем.       — Я что, не могу просто так навестить семью? — На пол летит растянутая черная майка. Стальное тело дрожит от возбуждения, на гладкой коже чернеют татуировки — раньше их не было. Они покрывают грудь, плечи, руки, бока, часть их скрывается за поясом джинсов. Он похож на сбежавшего из тюрьмы маггла.       — Уйди! — кричит Реги. А я молчу, мне любопытно…       — А то что? — нагло спрашивает Блэк, медленно подходя к кровати, на которой распят я.       Он смотрит на меня голодным взглядом. Я вижу, как глубоко он дышит, как поднимается и опускается грудь. Черные волосы на голове растрепались, они отросли и теперь доходят до лопаток.       Я смотрю ему в глаза, и меня распирает дикое желание его уничтожить…       — Ты не против… — Он плавным движением садится на мои бедра.       — Сириус! — в отчаянной попытке остановить брата, кричит Регулус. Я чувствую его страх. Ему действительно страшно, ведь он прекрасно знает, на что способен его старший.       — Я тебя не выгоняю, можешь присоединиться.       — Да, Регулус, можешь присоединиться и посмотреть, как твой любимый братик оплакивает свою любовь. — Я чувствую, как мои губы растягиваются в безжалостной улыбке — лицо, напротив, каменеет. — Сочувствую, теперь даже не сможешь попускать слюни на Поттера в общей душевой… Когда у них там свадьба?       Сильный и короткий удар разбивает мне губу, но я продолжаю:       — Как должно быть обидно, столько лет на него смотрел, представлял, как будешь его трахать, как он будет шептать твое имя…       Еще один удар — кровь попадает на язык, я глотаю.       — А вот облом… не будет. Наш праведник Поттер не знает, что член можно вставлять и в другие дырки…       Еще удар, сильный. Хрустит нос под кулаком, от удара голова непроизвольно отлетает в сторону, кровь капает на белую наволочку.       — Заткнись, — спокойно говорит Блэк.       — А то что? — тяну я, слизывая языком кровь с губ.       Он широко улыбается и наклоняется к моему лицу, влажный язык скользит от подбородка по щеке, слизывая кровь, затем по глазу, я едва успеваю зажмуриться. Его жажда похожа на жажду голодного зверя. И этот зверь нашел себе жертву, и он ее не отпустит.       — Нюниус, я разорву тебя на части… — нежно шепчет он мне на ухо.       — Для этого тебе придется очень постараться.       Он хрипло смеется, а потом жестко целует меня в губы, я не хочу ему отвечать. Он насилует мой рот, засовывает язык почти до глотки. Я злюсь, опять все как всегда. Я хватаю зубами его нижнюю губу и прикусываю до крови. Он шипит, и короткими ногтями царапает мой бок. Я отпускаю, он поднимается, вытирает тыльной стороной ладони кровь.       — Сириус… — тихо шепчет Регулус.       Я поворачиваю голову и смотрю, он сидит на кровати, забившись в угол. Он выглядит таким маленьким и брошенным. Палочка дрожит в руках, глаза огромные, как у обиженного ребенка, у которого отобрали игрушку.       Блэк наматывает на кулак мои волосы и дергает, заставляет посмотреть на себя — не любит, когда его игнорируют. Я вижу, как он хочет сделать мне больно, как хочет услышать мои крики. Его трясет от гнева, ярости и боли…       Он еще раз дергает за волосы, закидывая мою голову, и целует в шею, больно прикусывая кожу зубами. Одной рукой сжимает мои запястья, веревка превращается в наручники на длинной цепочке. Чертов гений трансфигурации… Меня тоже начинает трясти от возбуждения, смешанного со злостью и приправленного ненавистью. Хочу его! Блэк приподнимается, и я хочу ударить коленом ему промеж ног, чтобы разозлить сильнее. Но не успеваю — он хватает мой член и сжимает в руке, я стону от боли сквозь зубы.       — Не так быстро, — удовлетворенно говорит он, — перевернись.       — Может мне тебе еще и отсосать?       — Ага, и лишиться члена. Я уверен, что твой поганый рот с легкостью его откусит.       — А ты сунь, проверим.       Смеется, сверкая белозубой улыбкой.       У этого животного острые клыки, а когти — лезвия, он силен настолько, что способен удержать меня одной рукой. Он быстр, ловок и безжалостен. Любит играть со своей жертвой, а когда надоедает — бросает и забывает.       Блэк подхватывает меня, переворачивает на живот, дергает за волосы, ставя на колени. Я дергаю руки, цепочка звенит, натягиваясь, но я не могу их притянуть к себе, упереться на локти.       — Какой вид, — свистит он и проводит ладонью по моей спине, — никогда не видел тебя без мантии.       — Тебе только задницу и подавай.       — Считай это комплиментом. — Он кусает меня между лопаток, длинные волосы щекочут кожу, это похоже на нежную ласку. Но нежность и он не совместимы.       — Надеюсь, твой член не потеряется там. — Я дергаюсь, когда мне в задницу упирается член под жесткой тканью джинсов. Слышу поверхностное возбужденное дыхание.       — А сколько у тебя там побывало? Уже успел стать общественной шлюхой? Под Него тоже лег?       — Завидуй, у Него больше, чем у тебя…       — Да ладно, я знаю, как ты кончаешь подо мной. — Я слышу, как вжикает молния. — Эй, Рег, я так понимаю, ты был снизу. Ведь взрослым надо уступать…       И упругая головка члена упирается в меня, я сжимаю руками простыни и пытаюсь максимально расслабиться. Он отпускает мои волосы, беря за бедра, сильно тянет на себя. Я хватаю носом воздух, закусываю кончик подушки и почему-то думаю: наконец-то…       — Сука… как всегда такой узкий… — шепчет Блэк, — как хорошо. Лучше любой девки.       Пальцы впиваются в мои бедра, резкий толчок, и он всаживает мне по самые яйца. Я то ли всхлипываю, то ли стону.       — Нюниус, тебе тоже нравится? Ты так сжимаешь меня… Как горячо внутри…       — Еби уже! Хватит чесать языком! — рычу я сквозь боль.       Но мне хорошо… хорошо…       — Я выебу, не волнуйся. Реги, не хочешь присоединиться? Что ты как неродной? Нет? Уверен? Как знаешь…       Он наваливается всем весом, вытаскивает член полностью. Я только успеваю намотать цепь на кулак, как он снова вгоняет до основания. Его длинные волосы щекочут мои плечи, от них пахнет сигаретами, бензином и алкоголем. Хриплое дыхание разносится над ухом, его грудь трется о мою спину, я чувствую острые соски. Мои колени разъезжаются в стороны от глубоких и плавных толчков, но стальные пальцы держат как капкан. Мой член истекает смазкой, звенит будто железный. Блэк достает рукой до наручников, они исчезают, как и цепочка. Я не знаю, что хочу сделать, пытаюсь то ли извернутся и ударить, то ли занять более удобную позу. Но он ловит мои руки, заводит их за спину, я ложусь грудью на простыни, выгибаясь. Меняется угол проникновения, и я, не сдерживаясь, стону. Волна удовольствия проходит по всему телу, на ногах сжимаются пальцы…       — Тебе это нравится? Ты так сжимаешься… По тебе видно, что ты хочешь, чтобы тебя кто-то поимел… От тебя несет похотью.       — Это ты про себя говоришь? — шепчу я, хотя горло сжимают стоны удовольствия.       Он дергает меня за волосы, разворачивая лицо, и впивается поцелуем в мои разбитые губы. Так целуются только враги — мы кусаем друг друга, стукаемся зубами, языки борются между собой, кровь, смешиваясь со слюной, стекает по подбородку… Он сжимает мой член, и я громко стону ему в рот. Несколько движений, и я кончаю…       — Твоюсукамать, — рычит он, — как сжался…       И не прекращает долбить в мой разорванный зад.       Я утыкаюсь носом в простыни и сам начинаю подаваться назад. Холодные пальцы осторожно убирают пряди моих волос, нежно гладят по скуле. Я удивленно поворачиваю голову. Регулус сидит рядом. На лице румянец, губы дрожат, кадык дергается вверх вниз, член торчит.       Я улыбаюсь и подаюсь к нему, открывая рот.       — Правильно, Нюниус, — одобрительно шепчет Блэк, — соси, для этого твой рот в самый раз.       Рег садится так, чтобы мне было удобней. Я заглатываю его член, тру языком. Блэк все еще держит мои руки за спиной — мне неудобно. Наверное, картина, которую видит Регулус, слишком офигенна — он кончает после нескольких движений. Теплая сперма бьет мне в горло, я давлюсь, кашляю, она стекает по моим губам на подбородок…       Блэк тянет меня на себя, зажимает мое горло в локтевом захвате. Я пугаюсь, потому что он на полном серьезе душит меня. Регулус сидит напротив нас, смотрит, зрачки его расширенны, он облизывается. Я царапаю ногтями руку Блэка, пытаясь отодрать от себя, сделать вдох, и задыхаюсь…       Влажный язык скользит по моему члену, я всхлипываю. Блэк ослабляет захват, и я хватаю ртом воздух.       — Два маленьких идиота, вам только и сосать члены Пожирателей.       — А давай с нами? — хриплю я.       — Белла будет мне не рада.       Язык Регулуса облизывает головку, рука сжимает мои яйца. Мне не видно, я только чувствую… Удовольствие очень острое и сзади, и спереди. Блэк опять зажимает мое горло, перекрывая кислород. Я вцепляюсь ему в волосы, дергаю, что есть силы. Он шипит мне в ухо, а потом кусает за плечо, я чувствую, как во мне пульсирует его член — он кончает… Я задыхаюсь, его сперма стекает по моим ногам, Регулус сосет мой член. То, что я чувствую, слишком остро — кончаю…       Я открываю глаза. Задница болит, плечо болит, горло тоже, нос распух и теперь не дышит. Осторожно переворачиваюсь…       Черные блестящие волосы лежат на подушке, губы полуоткрыты, ресницы трепещут — Блэк спит рядом со мной. Он обнажен, простынь едва прикрывает пах. Постель выглядит так, словно на ней повалялось стадо кентавров. Регулуса в комнате нет. Я замираю, не дышу, смотрю на него. Во сне его черты смягчились, лицо расслабилось, разгладилась складка между бровями. Грудь плавно поднимается и опускается. Я, как через толщу воды, тяну к нему руку, не касаясь кожи, обвожу вытатуированный кельтский символ на груди.       Внезапно рука хватает меня за запястье, сжимает до боли. Серые глаза распахиваются. Я смотрю на него, он — на меня.       — Когда до тебя дойдет, что физическая боль для меня ничто.       Он молчит, я пытаюсь отнять руку, но он крепко держит. Лицо его неподвижно, глаза смотрят спокойно. Кажется, что он еще не проснулся, а просто сработал рефлекс.       — Блэк.       Одно плавное движение, и он садится мне на бедра. Его тело горячее, лицо напротив моего, нас разделяет одно дыхание. Он находит мои руки, сжимает запястья, заводя за голову, и прикасается губами к моим губам. Нет, не целует. Чуть надавливает, словно пробует их на ощупь, потом проводит по моей щеке, нежно гладя ее. Горячее дыхание обжигает ухо, он ловит мочку, несильно прикусывая ее. Мой член истекает смазкой между нашими телами…       — Се-ве-ру-с… — на вдохе, будто шепот ветра.       Я держусь. Из последних сил.       Чувствую кожей его улыбку. Он плавным движением поднимается, садясь, а я так и лежу, замерев, не шевелюсь. Смотрю на него и понимаю, что это животное имеет огромную власть надо мной.       — У тебя все на лице написано. Я вижу тебя насквозь. — Его руки гладят мою грудь, горячие пальцы царапают кожу. Мой член дрожит от желания под его ягодицами, он немного покачивает бедрами, ерзая на нем, и облизывается, как кот.       Я чуть приоткрываю рот, и Блэк одним тягучим движением поднимается мне на грудь. Мой язык скользит по нежной головке — он направляет свой член мне в рот. Я только шире открываю и прячу зубы. Он упирается одной рукой на спинку кровати. Я лежу между его ног, а он долбит мне в глотку. С такого ракурса вид на его тело шикарнейший. Я поднимаю руки и впервые за наше сомнительное знакомство глажу его крепкие бедра, сжимаю упругие ягодицы — он тихо стонет. Глажу сильную спину, тугие мышцы перекатываются под кожей. Мой нос упирается в волосы на паху, я не могу дышать — ни носом, ни ртом. Почти задыхаюсь. Он вытаскивает член из моей глотки, проводит им по губам, по щекам, оставляя влажные следы. Мне нравится это. Я схожу с ума… Сжимаю в руке свой собственный член и начинаю медленно дрочить, растягивая удовольствие.       — Ты просто блядь… — тянет Блэк, водя членом по моим губам. Я высовываю язык и лижу его.       — Настоящая блядь… — он улыбается. Я сжимаю его ягодицу и зарываюсь носом в его яйца. Я едва могу дышать от возбуждения.       — Соси…       Улыбаюсь и прикусываю их.       — Ах ты, сука, — вздрагивает Блэк, а потом вгонят в мой рот член и бешено долбит. Я только расслабляю глотку, чтобы он мог проникнуть глубже. Его тело — сталь и сила…       Сперма бьет мне в горло, и я глотаю.       Блэк устало садится мне на живот, пот стекает по черно-белой от татуировок коже. Мои руки на его крепких бедрах, и я еще не кончил. Он наклоняется ко мне и целует, но этот поцелуй отличается от всех предыдущих. Этот поцелуй добровольный для нас обоих…       И я кончаю…       Я проснулся, но не торопился открывать глаза. Лежал, вспоминал прошлый вечер: нападение, ранение Рона, слова Поттера. Уверен, что это Поттер всех и убил… Все ради мести. Может, такими темпами он и Его убьет. Но это навряд ли…       Рядом со мной кто-то вздохнул. Я открыл глаза — на соседней подушке лежал Рон и смотрел на меня в упор.       — Я искал тебя. Думал, ты в комнате Сириуса.       Я покачал головой.       — Чья это комната?       — Регулуса Блэка, младшего брата.       — А где он теперь?       Я закрыл глаза:       — В шестнадцать он стал Пожирателем. Ему с детства внушали постулаты о чистоте крови. Когда он показал родителям метку, они были счастливы. Он умер в восемнадцать… Но перед этим стал свидетелем самой жестокой охоты на магглов, это навсегда разрушило его иллюзии. Он попытался уйти — его убили.       — Это все Сириус рассказал?       Я кивнул головой.       — Хреново, — сказал Рон, теплые пальцы убрали прядь волос со лба.       — У тебя теплые руки.       — Как ты?       — Нормально, — я посмотрел на него. — А ты как? Как раны?       — Лучше, но Снейп сказал, шрам останется. Нам очень повезло, что ты нас оттуда аппарировал.       — Идем есть, я безумно голоден.       Мы спустились на первый этаж, в доме стояла подозрительная тишина, часы на стене показывали десять.       — А где все? — спросил я.       — Снейп ушел, сказал, что ему надо в Хогвартс. Кингсли отправился в Министерство, авроры сейчас занимаются расследованием нападения. Только Люпин сказал, что скоро вернется.       — Значит, мы одни.       — Снейп сказал, что до Нового года мы точно будем здесь.       — Замечательно…       Кухня оказалась пустой, домовика нигде не было.       — Я могу приготовить яичницу, но не обещаю, что будет вкусно, — сказал Рон.       — Куда? Иди садись, я сам, — остановил я его. — Ты ранен.       Рон внимательно посмотрел на меня, но все же кивнул и сел за стол.       — Я надеюсь, тут есть хоть что-нибудь, — сказал я, открывая холодильник.       К моему удивлению, холодильник оказался забит едой. Поттер, видно, позаботился. Я готовил молча, Рон тихо сидел за моей спиной. Я чувствовал, как он хотел со мной поговорить, но не решался. В окно кто-то поскребся. Я открыл, в комнату залетел большой важный рыжий филин, у которого из клюва торчал большой красный конверт.       — Это громовещатель. От кого? — подошел Рон, обнял меня, утыкаясь носом в висок.       Только я вскрыл конверт, как он вылетел из моих рук и завис в воздухе.       — Гарри! Рон! — раздался крик на всю кухню, что аж стены задрожали от звуковых волн. — Я в глубоком ужасе от случившегося! Мои мальчики, Северус заверил меня, что с вами все в порядке и не стоит волноваться. Но… я не могу! Если бы не мое приглашение, вы бы не пострадали. Гарри, надеюсь, ты не злишься на меня и так же будешь посещать мои собрания. Я также буду рад видеть и Рона в нашем маленьком кругу. Северус сказал, что вы прибудете на Новый год в замок, я с удовольствием составлю вам компанию. Всего наилучшего, ваш Гораций Слизнорт.       — Эээ, — протянул Рон, — он очень обеспокоен.       — Он тебя только что пригласил в клуб Слизней.       — Да после того, что мы устроили на Рождество, я удивлен, что он только сейчас это сделал!       — Рон! Уж не скрытые ли у тебя были мотивы? — Я повернулся в кольце его рук.       — Конечно, — он наклонился к моим губам. — Я ведь говорил, что хочу сделать карьеру в Министерстве, а золотой-мальчик-гей мне в этом поможет.       — Я в ужасе… — я потерся губами о его губы. — И кто мне говорил про факультет? Снейп был бы от тебя в восторге.       — Гарри, — язык лизнул мою губу, — кажется, у тебя что-то горит…       — Блять! — оттолкнул я Рона и бросился к плите.       Яичница буквально обуглилась.       — Рон!       — Ну прости, но я рад, что ты пришел в себя.       Я выкинул черные угольки в ведро и посмотрел на него, ожидая объяснений.       — Ты выглядел подавленным. И я понял, что я идиот. Невозможно отрицать то, что происходит и делать вид, что все хорошо. Идет война, и ты в ее центре. А я тут говорил, что не хочу ввязываться во все это. Я хочу, — он подошел ко мне, взял за руки, — хочу тебя защитить.       Блять… блять… блять! Не надо, только не это…       — Давай ты не будешь торопиться. Я не собираюсь бросаться в первых рядах. После штурма Министерства мой пыл немного поугас. Я не хочу больше никого терять.       — Я понял. Но знай, что я за тебя и с тобой, куда бы ты не пошел.       Ненавижу тебя, Поттер.       Второй раз я приготовил все как надо, но вкусно это было или нет, я не мог сказать — жевал, не чувствуя вкуса.       Надо что-то делать. Чем дальше, тем хуже. И это уже не просто «побудь на моем месте и сыграй мою роль». Сыграть чужими жизнями — легко, если тебе на них наплевать. А если нет? Я не хочу больше терять тех, кого люблю. И не люблю. Мне нужно узнать, что происходит в рядах Пожирателей, какие у Него планы и что за силу Он ищет. Поттер не дурак, запер нас здесь, где нет ни мантии, ни Дамблдора. Ни-че-го вообще. Как в тюрьме.       Так в безделье прошло несколько дней. Мы слонялись по дому, много спали, пару раз потрахались. Рон написал письма: одно для Джиневры и одно отправил близнецам — успокоил их, сказал, что с нами все в порядке. Заняться было абсолютно нечем. Я начал беситься. Еще у меня вызывало большое подозрение отсутствие Домовика. Поттер мог его куда-то отослать…       За два дня до Нового года пришел Люпин. Мы сидели в гостиной, в камине горел огонь, на столике стояла открытая бутылка вина из запасов Блэков, еще одна бутылка валялась под столом.       — Как вы тут? — улыбнулся он, садясь в кресло напротив. Волосы у него отросли и встрепанной соломой торчали во все стороны, на лице появились новые морщины, глаза смотрели, как всегда, с сочувствием. Но меня удивила новая мантия и обувь — выглядел оборотень уверенно и спокойно.       — Я скоро начну грызть стены, — угрюмо отозвался я.       — Сириусу тоже было тяжело здесь сидеть, — кивнул Люпин, — но это ради вашей безопасности.       — Какие новости? — спросил Рон.       Мы сидели на одном диване, мои ноги лежали у Рона на коленях.       — Пожиратели решили снести Гринготтс.       Рон поставил бокал и взял газету, которую протянул Люпин. Я подтянулся к нему. На первой полосе большими буквами было напечатано: «Дерзкое нападение Пожирателей смерти на Гринготтс. Нанесен серьезный ущерб зданию. Пострадали семейные сейфы. Один дракон сбежал. Читайте сенсационные новости на странице 3.».       — Что это? — спросил я.       — Я сам не знаю, что им понадобилось в Гринготтсе, но факт есть факт. Они проникли на нижние этажи в самые охраняемые сейфы. Неизвестно, что пропало: деньги, золото, темные магические артефакты? Гоблины ничего не говорят.       — Что думают маги по этому поводу?       — Они напуганы, многие хотят уехать, но Министерство пока держится. Активно разводит видимость того, что что-то делается. Было совершено несколько арестов. В прошлых выпусках писали.       — Газеты сюда не доходят, — отозвался я.       — Были арестованы Виктор Горлд, Стефа Додингтон, Артур Зотс — все они простые маги, никак не связанные с Пожирателями.       — Бред какой-то, — прокомментировал Рон, я отобрал у него газету и начал жадно читать.       — Но им выдвинули обвинение в пособничестве, — продолжил Люпин. — Скримджер смел, умен, расчетлив, выдержан. Однако, боясь публично признать силу Темного Лорда, он не ищет союзников в борьбе с Ним. Если и дальше продолжится такая политика замалчивания проблем и соблюдения лишь видимости безопасности, то Министерство станет легкой добычей для Него.       — То есть, когда падет Министерство — вопрос времени, — сказал Рон.       — Ты знаешь, что он ищет?       Люпин внимательно посмотрел на меня:       — Говорят, что Он хочет закончить старое дело. Но какое — никому не известно.       — Это как-то связано с банком?       — Возможно, — кивнул Люпин, — а возможно и нет. Трудно строить догадки.       — Знать бы, что там действительно произошло.       — Все это странно, очень странно. Насколько известно, Он сам не участвовал в ограблении, иначе жертв было бы куда больше.       — Сколько было нападавших?       — Двое.       — Всего?! — удивился Рон.       — Всего, но ущерб огромен. Они улетели на Драконе, так, по крайней мере, говорят свидетели.       — Эпично.       — В любом случае, что сделано, то сделано. Люди напуганы, никто не верит в безопасность.       — Снейп что-нибудь говорил? — спросил я.       — Об этом — нет. В Ордене он никому конкретно ничего не говорит, но иногда сведения, которые он добывает, позволяют нам избежать жертв, хоть и малых.       — Он тебе что-то поручил?       — Да, я должен сблизится с Фенриром и встать во главе оборотней.       — Он в своем уме? — удивленно спросил Рон.       — Я тоже так подумал, но он убедил меня, что это будет лучший вариант.       — Он тебя разорвет в первой же схватке, — отрезал я.       — Кто сказал, что мне надо будет драться с ним, — загадочно улыбнулся Люпин.       — Ты нормально мне не можешь сказать? — я уже начинал злиться.       — Прости, Гарри, ты слишком молод для этого. Там на самом деле такие ужасы творятся… Если я расскажу хоть малую часть, то ты по ночам будешь видеть кошмары. Я хочу тебя уберечь, ты последнее, что осталось от нас.       — Это тебе Снейп так сказал?       — Не совсем так, но я сам для себя все решил.       — Делай, что знаешь, раз решил.       — В таком случае, я пойду, не злись на меня, пожалуйста, — Люпин встал с кресла.— Я приду тридцать первого, провожу вас в Хогвартс.       — Хорошо, — кивнул Рон, — удачи.       Люпин ушел. Мы молчали, каждый думал о своем.       Еще молод… да, понимаю тебя, Поттер, это бесит неимоверно. Ужасы… мать твою, я сам творил такие ужасы, но ночью сплю нормально. Они действительно считают Поттера ребенком, который ни на что не способен. Как ты сам говорил, требовать от тебя убийства — это нормально… но вот никто не говорит, почему. Хотя они оттягивают этот момент, как могут, жертвуют собой, чтобы он не стал убийцей в четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать. Идиоты. От этого никто не выиграет… Вот что из этого получилось. Я в теле Поттера, а он в моем, и убивает напропалую. После падения Лорда, Люциус Малфой охотно поддерживал теорию, что Поттер великий Темный волшебник, поэтому смог пережить смертельное проклятье. И видно он не зря утешал себя мыслью, что ему может представиться второй шанс на мировое господство, если Поттер окажется другим, еще более великим лидером чистокровных. Такими темпами все может быть… Все может быть еще хуже.