Кровь, Слезы и Золото

      Была среда. Мы с Роном сидели в гостиной, строчили эссе по трасфигурации. Я, правда, больше пялился в пустоту, постоянно погружаясь в свои мысли. Мне не давала покоя одна вещь. И, конечно же, этой вещью был Поттер. Меня безумно распирало узнать, что было в сейфе. Можно прижать Поттера к стенке и вломиться в его голову. Почему не использует полученную силу? Это сила может убить Лорда? Или только дать бессмертие? После странного разговора с Блэком на Гриммо в присутствии Поттера все стало очень зыбким. Узнав о крестражах, мальчик отгородился от всех стеной. И это сейчас, когда мы должны объединить усилия, чтобы найти крестражи, все наоборот разбредаются, как бараны, кто куда. Нужно поговорить с Люциусом, обрисовать вкратце ситуацию и заручиться его поддержкой по краже крестража из Мэнора. Только ему удастся в своем собственном доме обмануть Лорда. Диадема… Насколько я помню, никто не знает, куда пропала диадема после кражи. Если Лорд ее нашел, то куда спрятал? Хелена Когтевран… не ее ли любил Кровавый Барон? Любил и убил. А призрак Хелены и есть Серая Дама. Теперь мне понятно, зачем Поттер спрашивал о Лорде у Дамблдора. Альбус подтвердил, что Лорд был в замке и возможно спрятал крестраж здесь. Регулус тоже настаивает на том, что диадему нужно искать в тайниках замка. Час от часу не легче, обыскать весь Хогвартс? Тайную комнату и то десять веков не могли найти… Диадема — иголка по сравнению с комнатой, в которой жил василиск.       — Привет, — сказала Грейнджер, внезапно подсаживаясь к нам на соседнее кресло.       — Эээ, привет, — сказал Рон, опасливо косясь на нее.       — Расскажи, пожалуйста, что происходит с Гарри, — тихо попросила она.       Я повернулся и удивленно посмотрел на нее. Она ничуть меня не смутилась, а наоборот, поджала губы и вздернула подбородок. Какой знакомый жест, у кого же я его видел…       Рон взмахнул палочкой, ставя звуконепроницаемый барьер.       — Тогда слушай, — начал он и рассказал ей обо всем: начиная от воскрешения Регулуса и заканчивая крестражами Лорда. Лицо Грейнджер с каждым словом вытягивалось от ужаса.       — И как я понял, сначала нужно найти и уничтожить крестражи, а потом уже убивать Сама-Знаешь-Кого.       — Я поняла, — медленно кивнула Гермиона. — Но что происходит с самим Гарри?       — А что с ним происходит? — спросил я, как гончая почуяв след.       — Он очень подавлен и расстроен. Я никогда его таким не видела, даже когда он узнал о пророчестве.       — Он делал что-нибудь подозрительное?       — Нет, — ответила она, качая головой. — Просто я за ним наблюдаю. Он хорошо держится, вот только… Я не знаю.       — Ты его простила? — спросил Рон.       Грейнджер промолчала, отвернула лицо к камину, глубоко вздохнула.       — Он мне дорог. Я хочу ему помочь, даже если он против, — наконец ответила она.       — А нас простила?       Она повернулась к Рону, нахмурила брови:       — С вами все сложнее, возможно, если бы вы, — Грейнджер посмотрела на меня, — не были в теле Гарри, все было бы попроще.       — Да ладно, — удивился Рон. — Ты серьезно? Простила бы мне связь со Снейпом? Правда?       — Нет… Я просто это не представляю. И вас тоже. Вы же учитель!       — А также Пожиратель смерти, предатель и убийца, — кивнул я. — То, что я сплю с учеником не самое страшное из моих преступлений.       — Как вы можете шутить? Я боюсь за него, он совершенно один. А вы тут… трах… ничего не делаете! — в запале сказала она, гневно сжимая кулаки.       — Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не делала поспешных выводов. А то, что он один — это его личный выбор. Он сам решил взвалить судьбу мира на себя. Люди сами решают, как им жить и как им умирать, мисс Грейнджер. Навряд ли ты можешь остановить их.       — Остановить — нет, — она поднялась с кресла. — Но хоть что-то сделать смогу.       Я вздохнул, едва сдерживая себя от того, чтобы не послать ей в спину Аваду. Никто никогда не поймет твоих мотивов и решений, пока не проживет твою жизнь и не побывает в твоей шкуре. То, что люди знают, лишь крупицы того, что ты позволяешь им узнать. Я посмотрел на Рона, который откинулся на спинку кресла. Пальцы барабанили по подлокотнику, глаза смотрели куда-то сквозь меня.       — Как ты думаешь, кто-нибудь примет нас? — тихо спросил он.       — Нет, — резко ответил я. — Об этом я говорю тебе последние три месяца. Уизли и Снейп — это несмешная шутка. Где — ты, а где — я. Твои родители не простили тебе связь с Поттером. Представляешь, ЧТО будет, если они узнают о связи со Снейпом, бывшим Пожирателем смерти. Они выпрут тебя из семьи. А меня упрячут в Азкабан, если до этого Молли не удушит меня лично.       — Мне нравится твой черный юмор, Северус. Значит, главное, чтобы они не узнали, — сказал он.       — Определись, чего ты хочешь. Чтобы они приняли твой выбор или чтобы никогда не узнали о нем?       — Мой выбор — это ты.       Я закатил глаза.       — Сопли оставь при себе. Скоро по-настоящему начнется ад. И тогда у нас не будет время на ванильные признания в любви до гроба. Я пойду убивать. И убивать я буду, потому что ЭТО мой выбор.       Рон серьезно кивнул.       ***       В пятницу, когда прозвенел колокол с ЗОТИ, Поттер сказал:       — Мистер Поттер, задержитесь.       В кабинете тут же напряглись сразу два человека — Рон и Грейнджер. Наконец-то.       В итоге в классе нас осталось четверо. Поттер посмотрел в лица друзей, чуть покачал головой.       — Идемте. — И повел нас из кабинета.       Мы молча поднялись по лестнице, никто не задавал вопросов. Казалось, если спросить у него что-нибудь, то он тут же отвернется от нас, и хрупкое равновесие, что появилось за эти несколько минут, треснет как стекло.       — Это туалет Плаксы Миртл? — удивленно спросила Грейнджер.       Поттер ничего не ответил ей, толкнул дверь. Мы зашли в темную заброшенную туалетную комнату. Под ногами хлюпнула вода, затхлый запах тут же ударил в нос.       — Доброе утро, Миртл, — хриплый голос Поттера отразился от мраморных стен. Призрак девушки парил под потолком, напевая себе под нос грустную песню. Увидев нас, она замерла, ошарашено смотря на нашу компанию.       — Доброе, — промямлила она в ответ.       — Извини, мы немного помешаем тебе, — сказал Рон. — У нас тут внеклассные занятия.       Поттер подошел к большому старому умывальнику. Встав возле одной из раковин, провел по ржавому крану рукой и прошептал:       — Шаксаала.       Кран вспыхнул опаловым светом и начал вращаться. Через мгновение огромный умывальник подался вниз, погружаясь куда-то и пропадая из виду, и открылся широкий зев трубы.       Я удивленно поднял бровь.       — Ого. Так вот как это было, — сказала Грейнджер.       — Можете остаться здесь. Все, кроме Снейпа, — тихо сказал Поттер, смотря прямо в черный проход.       — Еще чего. Я прошлый раз пропустила все веселье и в этот раз опять все пропустить. Нет, — сказала Гермиона.       — Я с тобой, — просто ответил Рон.       Поттер, кивнув сам себе, чуть улыбнулся, а потом прыгнул в трубу, за ним — Рон, следом — Грейнджер. Я подошел к краю и заглянул. Напомните-ка мне, сколько им лет тогда было… Их надо было отлупить и поставить в угол, а не баллы начислять. Альбус, сентиментальный старик, который поощрял любую выходку Поттера.       Я сделал шаг в пустоту. Полет в трубе был похож на скольжение с крутой горки, бесконечной темной и покрытой слизью. Мимо пролетали отходящие в стороны рукава труб. Жутко воняло канализацией и протухшей водой. Я чувствовал, как мои штаны пропитывались слизью или чем-то похуже. Сколько длился полет, трудно было сказать. Но я уже успел заскучать, когда труба резко изогнулась под прямым углом, и я выскочил из нее с влажным чмокающим звуком и приземлился прямо на Рона.       — Ай! — крякнул он подо мной.       Мы очутились в каменном туннеле, по стенам спускались потоки ила, пахло сыростью и водорослями. Скорей всего, мы были под озером. Поттер зажег Люмос, освещая нам путь, и прошел вперед. Эхо шагов по мокрому полу разносилось глухими шлепками. Гонимая светом, тьма отступала, открывая блестящие влажные, облепленные илом стены. Скоро под ногами что-то захрустело, я опустил палочку и в белом свете увидел мелкие крысиные кости. Они усеивали весь пол. Впереди показался завал из камней.       — О! Знакомое место, — протянул Рон. — Здесь Локонс попытался нас проклясть, но не получилось — теперь он до самой смерти будет прозябать в Мунго.       Гермиона покосилась на Рона, но промолчала. Поттер поднял палочку выше, освещая небольшой проход у самого потолка, и полез по камням к нему. Через пару секунд он протиснулся и исчез из виду с другой стороны. Мы поднялись следом за ним.       — Начинается самое интересное, — тихо прошептал Рон, помогая Гермионе осторожно спуститься. Затем он протянул руку и мне. Я покачал головой. Вдруг на полу мелькнул ядовито-зеленый цвет, я наклонился посмотреть. Это оказалась старая змеиная шкура, часть которую придавило камнями. Но прикинув по размерам, я бы сказал, что змея, сбросившая ее, была метров сорок.       Поттер вел нас еще дальше вглубь черных туннелей, несколько раз мы заворачивали. Я удивился, как он помнил, куда идти. И наконец мы вышли к гладкой стене, на которой были вырезаны две свившиеся в кольца змеи с поднятыми головами, вместо глаз у которых сверкали большие изумруды. Поттер опять произнес слово на змеином языке. Каменные змеи зашевелились и как живые развернули свои кольца, открывая проход.       Мы зашли в просторный зал с уходящими вверх колоннами, которые тоже были обвиты каменными змеями. Они поднимались до теряющегося во мраке потолка и отбрасывали длинные черные тени сквозь странный зеленоватый сумрак. Чуть вдалеке виднелась огромная статуя, которая занимала целую стену, пугало жуткое лицо Салазара Слизерина в обрамлении развевающихся волос и бороды. Так это и есть особое помещение, расположенное под школой и созданное одним из основателей — Слизерином…       Мы прошли вперед, и тут я замер как вкопанный — посреди зала лежал огромный скелет Василиска. Рядом вскрикнула Грейнджер, зажимая себе рукой рот. Белый скелет достигал в длину пятидесяти метров. В широко раскрытой пасти белели чудовищные зубы длиной с руку.       — Ты сражался против этого? — прошептал Рон, кивая на скелет.       — Смешно. Да? — сказал Поттер, подходя к Василиску. Он сел на корточки перед огромной головой и ухватился за острый клык. — Я был букашкой против него. Дамблдор прислал мне Фоукса и Распределяющую шляпу в помощь. Я бы тогда рассмеялся, если бы мне не было так страшно. Феникс выклевал глаза у змеи, что ж это… помогло мне немного. Змея по крайней мере не могла убить меня взглядом. — Он дернул за белый клык, вырывая его. — Я едва соображал от ужаса. Потом в шляпе появился меч… Скажи, сколько времени у Дамблдора заняло прибыть сюда, а не послать мне шляпу? Ведь шляпа хранится у него в кабинете, а значит, в этот момент он был именно там. Я так и вижу, как он сидел за столом и попивал чай с лимонными дольками. — Поттер выдернул еще один клык и положил его на пол к первому. — Когда я об этом задумываюсь, то понимаю, что всю жизнь он просто играл мной.       — Тебя никто не просил лезть сюда, Поттер! — Мой голос прогремел в каменном зале, отражаясь от стен.       Все уставились на меня.       — Я знаю, — тихо ответил он. — Но я не мог поступить иначе.       Он сложил несколько клыков в небольшую холщовую сумку и подошел ко мне.       — Этого должно хватить. Если не удастся воспользоваться мечом, у вас будут клыки.       — У вас? — тихо спросил я.       — У нас, — поправил себя Поттер, пристально смотря мне в глаза. А затем развернулся и пошел прочь из зала. Я постоял еще немного, разглядывая зал и огромный скелет змеи в центре…       Поттер шел впереди, за ним Уизли и Грейнджер, которые, судя по рванным жестам, о чем-то тихо спорили. Я плелся последним. В голове шуршали ватой мысли, давили на череп, распирая изнутри. Раздражало то, что я недооценил Поттера и его сумасшествие. Этот псих действительно мог сыграть с Лордом в опасную игру, как самоубийца, что решил полетать с моста. Я обернулся назад, дверь, что вела в зал, закрылась каменными кольцами змей.       Ему было двенадцать…       Я посмотрел вперед: Поттер шел чуть сгорбившись, казалось, каждый шаг давался ему с трудом. Черная мантия поглощала свет от Люмоса, он сам был тенью. Если бы убрать свет палочки — Поттер бы слился с холодными мокрыми камнем подземелий.       — Нокс, — прошептал я.       Тьма коридора резко наступила, обхватив меня со всех сторон. Я остановился. Единственный источник света уходил все дальше и дальше. Закрыв глаза, я прислушался к глухой тишине. В моей груди с геометрической прогрессией нарастала тревога. Как воздух, что перед грозой становится тугим, тяжелым и давящим. Сделать вздох, протолкнуть в себя спертый чад оказывается непосильной задаче. Ждешь, что вот-вот грянет гром.       Мы перелезли через камни, что заграждали вход, и дошли до огромной трубы. Поттер взмахнул палочкой, накладывая на себя левитационные чары. Их не хватает на большие расстояния, а вот чтобы подняться наверх — достаточно. Тусклый свет из окон туалета, едва не ослепил после едкой темноты канализации. Я оглядел всех: Поттер стоял, сжимая в руках мешок с клыками, волосы его растрепались, спутанными прядями торчали в стороны, Рон поправлял сбившуюся мантию, Грейнджер задумчиво наблюдала, как раковина вставала на место.       — На этом все, — тихо сказал Поттер и повернулся на выход.       Гермиона было рванула к нему и тут же резко остановилась, растерянная и какая-то обиженная. Рон подошел к ней, заглянул в лицо.       — Пойдем поговорим, — сказал он и потянул ее вперед к двери. Выходя, он обернулся на меня, чуть кивнул, и дверь закрылась за ними.       Я про себя отсчитал ровно сорок секунд, а потом выбежал и бросился вверх по лестнице. Поттера я нагнал на седьмом этаже, пошел за ним след в след. Его грязная, пропитанная нечистотами мантия била подолом каждую ступеньку. Я чувствовал, как от меня самого воняло не хуже помойной ямы. Мы остановились на восьмом этаже перед Выручай комнатой. Я не знал, зачем он сюда пришел и что хотел найти в ней. Но Поттер сосредоточенно походил туда-сюда — появилась неприметная дверь. Он потянул на себя ручку, открывая, и зашел — я за ним.       Мы оказались в огромном, будто собор, зале, заваленном скопившимся за сотни лет хламом. Старые парты всех мастей, сломанные стулья, шкафы без дверей, ржавые котлы всех размеров, сундуки от маленького до огромного, битые зеркала в тяжелых рамах, позолоченные и посеребренные кубки, сотни и сотни пожелтевших свитков и разорванных учебников, сломанные метлы — все это башнями уходило вверх к потолку.       Я покосился на Поттера, он стоял, замерев между сломанными партами и старым разбитым зеркалом. Перед нами расходились несколько дорог. Я молча стоял позади, наблюдая. Он прошел вперед, остановился возле черного магического шкафа, замер, словно прислушиваясь. В огромном зале царила удушающая тишина. Потом вдруг свернул налево. Мы прошли мимо чучела тролля, пробитых котлов и кучей сваленных мантий и остановились возле старого покосившегося шкафа, на котором стоял бюст Дологта Догринга. Поттер подошел к шкафу без дверцы, протянул руку к полочке и вытащил из зеленого клоунского парика какой-то предмет. Я подошел ближе, он развернулся ко мне и показал погнутую и почерневшую от времени диадему с большим водянисто-голубым камнем.       — Как ты узнал? — спросил я.       — Заглянул Ему в голову, — ответил он после секундной заминки, отходя на открытое пространство. Положив крестраж на пол, он вытащил из мешка длинный белый клык.       — Дай мне, — сказал я, подходя к нему.       — В следующий раз. Я должен сделать это сам, — не поворачиваясь, ответил он. — Отойди подальше.       Я остался на месте, только вытащил палочку, а в голове всплыли сотни защитных заклинаний.       Поттер сбросил пропитанную нечистотами и грязью мантию, встал на одно колено, замер. Его грудь поднималась от глубокого, тяжелого дыхания, на лбу выступили капельки пота, черные волосы прилипли к щекам. Он напряженно застыл, а потом, вдруг резко размахнувшись, ударил клыком прямо в голубой камень. Волна магии обрушилась на меня, сбивая, я пошатнулся, но устоял. Черно-серый туман вырвался из крестража, заклубился вокруг нас и, застонав, словно раненое животное, рассеялся. Во рту остался привкус горечи, позади меня с высоких груд хлама начали падать кубки, метла, стулья и прочий мусор. Поттер поднялся с колен, на бледном лице каким-то диким и злым пламенем горели черные глаза. Он шагнул ко мне, пошатываясь, подошел вплотную, взял лицо в руки, приподнимая. Его грязные от пыли потные ладони прилипли к моей коже.       — Осталось совсем немного, — прошептал он, наклоняясь к моему лицу, пока наши лбы не соприкоснулись. — Ты ведь уничтожишь последние крестражи — кубок и Нагайну?       — А ты?       — Я так ошибался… — ответил он, смотря мне в глаза. Мои черные зрачки так расширились, что я подумал — Поттер под наркотиками. Или ему страшно.       — В чем ты ошибся? — спросил я, поднимая руки и находя его ладони.       — Во всем. — Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, а потом внезапно наклонился и поцеловал. Соленые губы коснулись моих, я не отвечал на поцелуй, стоял столбом, сжимая его руки на моем лице. Он также неожиданно отпустил меня, отошел, пристально посмотрел. А потом развернулся, подобрал мантию, мешок с клыками, разбитую диадему и пошел на выход. Я же стоял неподвижно, слушая звук его шагов. Вскоре хлопнула дверь.       Я всегда чувствовал приближающуюся опасность и мог быстро среагировать. Все во мне уже не просто говорило о приближающемся конце — все кричало. Но я не мог ничего сделать, не мог понять действий Поттера. Что он задумал, каков его следующий шаг? Я сжал правую руку, судорожно стискивая запястья. Будем ждать. Надеюсь, я успею, когда все полетит к чертям. ***       Я резко открыл глаза, сердце в груди билось как сумасшедшее, иррациональный страх сжимал желудок. Только через несколько секунд я понял, что полог на кровати не темно-бордового, а зеленого цвета. Я медленно поднялся, сел на постель. Это была моя комната, мои апартаменты в Хогвартсе. В камине едва горел огонь, тускло освещая спальню. Я посмотрел на свои руки: узловатые длинные пальцы, коротко стриженные ногти, небольшой шрам на безымянном. Я вернулся в свое тело.       Тут я заметил на соседней подушке письмо и небольшой мешочек. Потянулся, взял. В мешочке чувствовалось что-то твердое. Я открыл его, и мне в руки вывалился кроваво-красный камень. Поднял его на свет, рассматривая. Я уже видел такой камень, несколько лет назад, когда лично варил зелья и придумывал логическую загадку. В моих руках, переливаясь кровью, блестел философский камень. Правую руку дернуло знакомой болью. Я судорожно схватил письмо и, разорвав конверт, стал жадно читать. И чем дальше я читал, тем больше ледяной ужас и злость заполняли мою душу. Я рывком поднялся, бросился к шкафу, достал штаны и рубашку. Натянул все кое-как. И выбежал в гостиную, по пути спотыкаясь о разбросанные книги, схватил лежавшую на спинке кресла мантию. Громкий стук в дверь, заставил меня вздрогнуть. Я рывком открыл ее — на пороге стоял Уизли.       — Северус? — робко спросил он.       — Не сейчас! — прорычал я, отталкивая его.       — Гарри что-то задумал! — кричал он мне вслед, пока я как сумасшедший бежал по коридору до лестницы из подземелий.       Я выбежал в холл. Бросился к главным дверям и вылетел на улицу. Весеннее солнце ударило в глаза, почти ослепляя, я отмахнулся от этого. И побежал дальше. В голове звучали слова Поттера из письма:       «Я ошибся. Я ошибся во всем. Регулус мне рассказал и показал свои воспоминания о тебе. О том, как Сириус насиловал тебя. О том, какие страшные раны ты получил от Ремуса, когда мой отец захотел подшутить над тобой. Ты пытался спасти маму. Регулус рассказал мне о том, что ты любил ее. Вы были друзьями детства. Ты помогал ей. Всегда. В тот раз, когда вы напали на деревню, ты тоже спас ее… хоть и по-своему. Ты ненавидел моего отца. Теперь я понимаю, почему ты так ненавидел меня. Мое лицо… Лицо человека, который уничтожал тебя… И ты… любил Сириуса. Регулус показал мне и те воспоминания о вас троих.       Я такой идиот.       Ты не представляешь, как я удивился, увидев твое лицо в отражении зеркала. Ты, кого я ненавидел больше всех. Ты, кого я хотел удушить лично!.. Я пожелал силы. Такой силы, которая поможет мне переломить ход войны! И тут я оказался в твоем теле… Первые минуты я никак не мог понять, реальность это или нет. Как ЭТО поможет мне победить и уничтожить Его? Но потом я понял… Ты тот, кто находится одновременно на двух сторонах. И это очень удобно. Я хотел уничтожить тебя, сломить, унизить. Но чем больше я узнавал, тем больше понимал, что ты совершенно не то чудовище, каким хочешь казаться.       Я должен тебе. Ты всегда спасал меня и маму. Надеюсь, моя смерть вернет этот долг. Теперь я понял, почему нас поменяло местами — между нами такие узы, которые не так-то просто разорвать. Твое дыхание отравляет меня, и в тоже время ты не даешь мне умереть. Защищаешь исподтишка…       Я должен был тогда умереть… Я не должен жить, Снейп… я крестраж… Вот откуда наша с Ним связь. Во мне частичка Его души. Вот откуда я знаю о Нем, вот почему я чувствую другие крестражи. Когда я хотел взять кольцо, я почувствовал ЭТО. Остаточная магия всколыхнула во мне Его душу, я отчетливо это почувствовал. И окончательно удостоверился. Я ведь и раньше это подозревал, после того как Он попытался мной завладеть в Министерстве. Дамблдор все знал… Он знал обо мне. И он сказал, что умереть я должен от руки Волан-де-Морта. Только так можно убить крестраж во мне…       Я верю тебе. Прошу позаботься о моих друзьях. Я не смог с ними проститься, как хотел. Надеюсь, они не будут злиться. Позаботься о Роне и Гермионе. Не ругай Невилла. Он хороший.       Прости меня…»       ПОТТЕР!       Рука горела, будто в огне.       Я добежал до ворот, сжал палочку и аппарировал, метка потянула меня к Лорду. Как только ноги коснулись земли, я едва не упал, рванув вперед. Я очутился в саду Малфой Мэнора, вечно зеленые идеально стриженные кусты окружали, образуя лабиринт. Слева послышался смех, веселые крики, возгласы, я бросился туда. Сердце готово было вырваться из груди.       Он стоял на коленях, нос разбит, как и губы. Лорд возвышался напротив него, скалясь в победной улыбке. Их окружали Пожиратели, кольцом обступив со всех сторон.       — Гарри Поттер, как же глупо ты попался, — сказал Лорд, поднимая палочку.       Я несся к ним, в голове звенел вакуум. Нужно что-то сделать! Остановить! Любой ценой! Я сжал палочку и… вдруг резкий и сильный удар сбил меня с ног. Я упал на землю, кто-то сжал мои руки, не давая пошевелится.       — Тише ты.       Я обернулся, Люциус держал меня в стальном захвате.       — Отпусти! — взревел я, вырываясь.       — Не могу, — с каким-то надрывом ответил он. — Гарри попросил остановить тебя, я поклялся ему.       Я не мог сделать даже вздох — легкие перехватило. Никто не обращал на нас внимания: как Люциус Малфой и Северус Снейп лежали на зеленой траве, борясь друг с другом. Я повернул голову — Поттер находился от меня в ста метрах. Лорд что-то говорил ему, но я не слышал от гула крови в ушах. Я дернулся, напрягая все мышцы, выдернул руку из захвата и со всей силы ударил Малфоя по лицу. Он отпустил меня, и я уже поднялся…       Поттер посмотрел на меня через толпу и улыбнулся разбитыми губами…       — Авада Кедавра.       Зеленый луч растворился в глазах цвета молодой травы. Запрокинув голову, Поттер с глухим звуком упал на землю. Воздух наполнили возгласы победы и вспышки заклинаний…       НЕТ!!!       Я толкаю увитую плющом калитку, смотрю на маленький аккуратный домик. Сердце сжимают тиски, но я не поддаюсь. Захожу в распахнутую настежь дверь, в гостиной едва тлеют угольки в камине. Поттер сломанной куклой лежит на пороге лестницы, глаза широко распахнуты, рот открыт в крике. Я переступаю через него, поднимаюсь наверх. В ушах звенит тишина, давит так, что кишки просятся наружу. От второго этажа остались обломки стен и перекрытий, под ногами хрустит крошка кирпича. Я захожу в детскую, в единственную не до конца разрушенную комнату. Тут нет двери, даже дверную коробку снесло взрывом…       Я на секунду закрываю глаза… Я не смог… не смог ее спасти. И он тоже не смог, хоть и обещал мне… А я поклялся ему служить, предать Темного Лорда. Старый интриган, он даже не пытался… Я вздыхаю и открываю глаза: она лежит на полу, красивые волосы рассыпались золотом вокруг головы, ее бледное лицо кажется высечено из мрамора. Я сажусь на колени, осторожно приподнимаю ее. Ресницы дрожат, и глаза приоткрываются…       — Се-в-ру-ссс… — Она едва дышит. Я не замечаю, как из моих глаз капают слезы. Осторожно беру ее за руку, сжимаю хрупкие, тонкие пальцы, раскачиваюсь, будто хочу убаюкать ее.       — Се-ве-рус… — шепчет она бескровными губами. Зеленые глаза смотрят спокойно, но я вижу, как огонек жизни постепенно уходит из них. — Клянись, что з-щи-тишь его… Пр-шу тебя…       Я не думаю ни о чем: ни о Лорде, ни о смерти, ни о Дамблдоре, ни о истошно орущей малявке в колыбели. Она просит меня, она умирает на моих руках…       — Клянусь. — Наши руки обвивает огненная нить, ярко загорается и гаснет.       — Спасибо… — Ее лицо расслабляется, глаза медленно закрываются, голова запрокидывается набок.       Я рыдаю, впервые в своей жизни рыдаю взахлеб, давясь и икая от бессилия. Глажу ее лицо, волосы, я не могу заставить себя встать и уйти. Не могу ее бросить. Громкий рев мотоцикла, разрывает ночную тишину.       Нужно уходить.       Вставай. Иди же, — уговариваю я себя.       Я опускаю ее на пол, трясущимися руками в последний раз глажу мягкие волосы и встаю, хотя ноги не слушаются. Я сломлен и уничтожен. Ребенок орет. Крупные слезы ручьями текут из его глаз. Ему уже год, он спокойно стоит в кроватке, крепко держась за прутья. Подхожу к нему.       — Батюшки! — восклицает внизу Хагрид.       — Гарри Поттер, сын Лили Эванс, я клянусь, защищать тебя ценой свой собственной жизни. Теперь смерть заберет только обоих. — Весь мир на мгновение замирает, принимая мою клятву, на правой руке опять загорается огненная нить…       Ребенок прекращает орать, смотрит внимательно на меня своими огромными зелеными, как у нее, глазами. Скрипит лестница за моей спиной, я оборачиваюсь, бросаю последний взгляд на Лили и аппарирую.