Правила созданы, чтобы их нарушать

Уже привычно из его уст первым словом вылетает мат. Жара в сорок градусов, неприятный сушняк во рту, палящее солнце и наконец просто горящий песок, на который маг случайно откинул руку. Заклинания этой рыжей крылатой не такие болезненные и жаркие, как этот песок. Пожалуй, поставив на него сковороду и разбив яйцо, Гантлос полакомился бы скромным завтраком. Есть фрукты в первый приём пищи уже надоело, но большого выбора у него тоже не было. Повернув голову влево, он заметил лишь пустоту. Скомканный лист какого-то фруктового дерева пустовал, и, даже оглядевшись, Гантлос не обнаружил девушку в округе. Собственная мысль, что она просто сбежала после секса, заставила усмехнуться. Во-первых, бежать ей некуда. Во-вторых, бежать должен он. Должен, но не будет. Маг лениво поднялся и сразу окунулся в воду. Перегретое на солнце тело сразу поблагодарило хозяина за такое блаженство. Совсем прозрачная вода позволяла хорошо разглядеть песчаное дно и его обитателей. Гантлос хорошо плавал, вот и сейчас не упустил возможности уплыть как можно дальше. Преодолев достаточное расстояние кролем, он ушёл под воду, разглядывая совсем другой, но не менее чудесный мир. Вода полностью избавила его от остатков сна. Бодрый маг захватил футболку, кинул её через плечо и направился вглубь джунглей, искать беглянку. В голове всплыла вчерашняя ночь, но лицо оставалось таким же безмятежным. Даже немного равнодушным. Лично для него ничего не поменялось. Он ведь хотел скрасить собственное времяпрепровождение на этом скучном острове, он его и скрасил. Вместе с феей, правда, но это не меняет тех чувств, что он испытал. Желание и отчётливая страсть, но назвать он это всё мог лишь курортным романом. Связываться с феей для него, как связываться с простым человеком, не обладающим магией. Люди слабы, беспомощны в пучине жизни, шатки на собственные чувства. Они теряются в проблемах, стараясь всецело их решить. Следуют каким-то целям, которых достигают едва не к старости. А потом осознают, какую скучную жизнь прожили. Люди — эгоисты. В любой ситуации, каким бы человек ни был, но подсознательно он сначала подумает о себе. Вероятно, сам не заметит, но не сделает ничего во вред самому себе. И феи для него такие же. Может, он не прав, может, многого не видит, но это истина именно для него. Борьбу со злом можно считать проблемой. Её устранение — целью. А достижение — жизнью. Появится не один враг, они пройдут не одно сражение, но всё равно не успокоятся. Искоренить тёмную сторону не получится никогда, и они просто тратят свои жизни впустую. Верно, они делают добро, спасают жизни других и себя, но также теряются в этом водовороте, пока просто не захлебнутся. Погрузившись в собственную философию, Гантлос не сразу услышал шорохи. Опираясь на свой слух, он вышел к высокому дереву и сидящей на одной из веток девушке. Та собирала сладкие мохнатые шарики, которые очень ему понравились. Плод внутри был полупрозрачным, скорее мутновато-белым. Очень-очень приторным, но сочным. Он утолял жажду на некоторое время, но вскоре заставлял хотеть пить ещё сильнее. Вкусный, сладкий, уникальный. — Навернуться не боишься? — Муза продолжала собирать фрукты, кидая их на землю. — Я рассказывала, что росла с дворовыми мальчишками, — она кинула мимолётный взгляд в красивые охровые глаза, но потом спешно принялась продолжать своё дело. Было странно признавать, но сейчас девушка чувствовала себя неловко. От незнания, как вести себя дальше, от стеснения за вчерашнюю ночь. Муза банально не знала, что говорить и делать. А Гантлос будто вовсе был не с ней вчера. На лице не было надменной или ехидной улыбки, в голосе насмешки. Маг просто сложил руки на груди и лениво наблюдал. Даже следил за каждым её движением. — И лазать по деревьям — это самое простое, чему я научилась. — Помочь? — Нет, я уже всё, — она ловко спрыгнула вниз, мысленно похвалив себя, что не стала лезть слишком высоко. Муза снова спешно отвернулась и принялась собирать небольшие плоды. В руке умещалось сразу несколько, и ей удалось собрать почти десять. Остальные взял Гантлос, также молча и также спешно. Они вернулись к высокой скале и устроились под тенью одной из пальм. Ей показалось, что неловкость настигла только её, потому что маг был очень расслабленным. Он подглядывал на линию горизонта, доставал сладкий плод из мохнатой кожуры, подкидывая его в рот. Успел даже промахнуться, отчего один полупрозрачный фрукт лежал на песке. — Гантлос, что между нами? — Муза спросила напрямую, думая, что хоть это заставит его врасплох. Но он снова поймал фрукт ртом и прожевал, выплёвывая косточку. — А что между нами? — Муза мысленно хмыкнула, потому что была уверена в таком его ответе. Прямо в точно таком же. — Может, ты объяснишь? — Я уже объяснял это тебе, — он пожал плечами и кинул спокойный взгляд, будто рассказывал таблицу умножения на три. — Ты взрослая девочка, должна понимать, чего часто хотят мужчины. И это я сейчас совсем не про отношения. Банальные животные инстинкты, Муза. Или физиологические потребности, называй как хочешь. Нам было хорошо вместе, почему мы будем лишать себя этого удовольствия? — Потому что это неправильно. — Брось, в этом мире уже не осталось ничего правильного. — Мы ведь не можем… — Если ты говоришь о наших статусах, то да, не можем. Но тут мы не фея и охотник на них, а просто мужчина и женщина. — Почему для тебя всё так просто? Я не могу… — он снова её перебил. — Вчера ты доказала, что можешь. И я тебя не осуждаю. Наоборот, я даже в какой-то степени горд, что ты почти не закатываешь истерики, а вчера не стала строить из себя недотрогу. — Нет, — она покачала головой. — Я так не смогу. Я чувствуя себя… Гадко. Изменила своему парню, причём дважды. И знаешь, что самое ужасное? Меня совсем не коробит факт измены. Скорее, волнует, стоило ли это того. Но я вижу, что не стоило. И из-за этого чувствую себя вдвойне паршиво. — Паршиво? — он усмехнулся и вновь устремил взгляд на горизонт. — Вы всегда сначала делаете, а потом думаете? Почему ты не вспомнила о своём парне вчера? Или тогда в пещере? Потому что тебе было хорошо. И я не говорю только о физическом удовольствии. Я уверен, тебе было легко и в эмоциональном плане. Никто не давил, никто не закатывал сцен ревности. Это что-то вроде свободных отношений. От них получаешь не меньшее удовольствие, при этом от тебя ничего больше не требуют. Ты довольствуешься своим выбором и своей жизнью. А твой парень так пытается в неё влезть и подстроить всё под себя, что даже я заметил. И ты по-прежнему будешь говорить мне о прелестях отношений? — Ты не прав, — она снова покачала головой. — Ты сводишь всё к личным желаниям. Если тебе не хочется нормальных отношений, это не повод убеждать в этом других. — Я не убеждаю, а говорю правду. — Да, и благодаря ней я поняла, что настоящей ошибкой было связаться не с Ривеном, а с тобой, — она поднялась на ноги, так и не доев собранный завтрак. — Давай быстрее найдём дорогу обратно и больше не будем возвращаться к этому разговору. Тебе нужно одно, мне совсем другое, но я от тебя ничего не жду и не требую. Я люблю своего парня, а ты… Ты просто ошибка. Муза сама не ожидала от себя такого спокойствия. Изначально, с самой первой встречи тут, этот маг вызывал только раздражение. Она не могла спокойно слушать его придирки, не ответив не меньшей колкостью. Сейчас изменилось только её отношение. Фея стала более спокойной, или же это просто равнодушие. Хотя, если бы это действительно было так, она бы не почувствовала укол обиды внутри. Его слова, как бы ни хотелось это признавать, имели долю правды. О Ривене она вспоминала только после, когда ошибка уже была совершена. И слова Гантлоса, когда он открыто говорил, что ничего серьёзного ему не нужно, были ожидаемы. Но не менее болезненными. Нестерпимые солнечные лучи не проникали на землю джунглей за счёт крон величественных деревьев. Они закрывали доступ, тем самым оберегая Музу и Гантлоса от солнечного удара. Маг и фея проделали вчерашний путь, иногда кидая друг другу незамысловатые фразы. К той теме они больше не возвращались. Муза просто сказала себе больше в жизни не связываться с этим магом, а сам маг просто шёл вперёд, не оглядываясь. На развилке они повернули направо, как должны были сделать вчера. Вздох полный облегчения слетел с губ девушки, когда вдали она увидела верхушку потрёпанного, но уже излюбленного дома. Дошли.

***

— С такой высоты вы прыгнули в воду? — Муза снова кивнула, усмехаясь шокированной реакции феи солнца и луны. Окажись она в их ситуации, скорее бы уже давно стала жертвой ягуара. Ну, или тот бы просто оглох от пронзительного визга. — Так, и что было дальше? — Дальше мы выплыли на берег, пытались найти дорогу обратно, но уже стемнело. Поэтому двинулись в путь уже на следующий день, — про незапланированное спасение блондина девушка решила не заикаться. — Напомните мне больше не ходить в ту сторону, — пробормотала Стелла, ёжась от внезапной дрожи. Лицо вдруг исказилось грустью. — Хотя мой папа, думаю, был бы рад. — Что ты несёшь, Стелла? — девочки удивлённо переглянулись. — Я не стала говорить вам, думала, что и так проблем хватает, — девушка начала перебирать песок пальцами, не обращая внимания на магов, сидящих рядом. Кажется, она просто привыкла. — В тот вечер мы с Брендоном полетели на Солярию, чтобы рассказать о нас папе. Не то, что мы просто встречаемся, а то, что, вероятно, поженимся. Он принял новость в штыки, грозился лишить меня титула, а Брендона места в Красном Фонтане. В общем, мы очень сильно поругались. — Но он ведь был не против ваших отношений, — недоумевала фея природы. — Он не думал, что это серьёзно. Даже жениха мне уже подыскал. А когда я узнала, закатила истерику. Ну, вы меня знаете, — она горько хмыкнула. — Если тебе станет легче, — начала Муза. — Не ты одна поругалась с дорогим тебе человеком. — Снова Ривен? — фея музыки лишь кивнула, игнорируя один единственный пронзительный взгляд в свою сторону. Теперь на этого блондина даже смотреть не хотелось. Она знала, что ожидать от него чего-то человеческого явно бесполезно, но чувство разочарования всё равно заполняло внутри. — Дай угадаю, виновник — продюсер Джейсон Куин. — Он снова не хотел меня даже выслушать! — Муза вскипела, совсем забывая о присутствии магов. — Он ревнует. Его тоже можно понять, — спокойно ответила Флора. — Да, только я не давала ему повода, — послышался тихий смешок. Муза кинула убийственный взгляд, но теперь уже блондин её игнорировал. — По крайней мере, на тот момент. — Я поругалась с Кристалл, — Флора неопределённо пожала плечами. — Когда навещала Миэли на Линфее. — И что сказала эта сумасшедшая? — Очередные глупости, — Флора отмахнулась, не желая вспоминать, как та убеждала фею природы в своей любви к Гелии. — Как же вы много говорите, — выдохнул Огрон, потирая переносицу. — Нам ведь так интересно, с кем и из-за чего вы разругались. — Но мы говорим не с вами! Если не нравится, вас никто здесь не держит. — Не ты ли создала эти долбанные правила, где мы должны изображать из себя милых пушистых кроликов? — усмехнулся Думан. — Какой из тебя милый пушистый кролик? Жирный и ворчливый морж подходит лучше. — Белобрысой козе слово не давали. — Да как ты… — Вы ругались с кем-нибудь? — Муза неожиданно даже для самой себя перебила разозлившуюся подругу. Она посмотрела на каждого из магов, задержав взгляд на блондине теперь уже без шляпы. — Накануне, прежде, чем попасть сюда. — Какое это имеет отношение? — устало спросил Огрон, принимая сидячее положение. До этого он просто лежал на песке. — Я подумала, знаю, звучит, как бред, но помните, Текна говорила о каком-то дне? За счёт какого-то расположения спутников могут произойти очень странные вещи при мощном выплеске энергии. — Затмение Галилея, — Гантлос впервые подал голос. Снова усталый и безразличный. — В эту ночь три Галилеевых спутника — Ио, Европу и Каллисто — выстраиваются в ряд перед Магиксом. — Оно влияет на приливы и отливы, круговорот воздушных масс, смену времени года в некоторых частях планеты, — добавил Думан. — И волшебные явления, — заключил лидер. — Энергия, по сути, главный кирпичик всего волшебства. Если она растёт в геометрической прогрессии, волшебство тоже не будет стоять на месте. А при бурном её всплеске, человек это просто не контролирует. Тогда происходит вот такая чертовщина. — То есть, — Флора пока плохо понимала. — Мы тут из-за какого-то затмения? — Не совсем, — лидер чёрного круга поднялся на ноги, не снимая сосредоточенную мину. — Всплеска энергии одного или даже двух человек недостаточно. Для реакции он должен случится от одного действия, в одно время, но в разных местах. — Мы все ругались в этот день, — произнёс блондин, вспоминая, какая была взбучка в квартире четырёх магов. Они не ругались друг с другом. Все «похвалы» достались одному Анагану, который сильно их подвёл. Но это уже неважно. — Видимо, в одно и то же время. А злость бывает сложно удержать в себе, отсюда и грёбанный всплеск. — И когда мы вернёмся в свой мир? — Когда затмение закончится. Оно продолжается от нескольких часов до нескольких дней. — Самое уникальное этого явления — правдивость слов и эмоций. Ни вы, ни ваш собеседник не сможет слукавить. Эмоции будут бить через край, заставляя говорить только правду. — Подожди-подожди, ты уверен? — Огрон лишь изогнул бровь. Когда он давал повод усомниться в собственных знаниях? — Это не может быть правдой. — Фея, я не выдумывал этого. — Мой папа, он… Сказал, что… Лучше бы вообще не имел такой дочери, как я, — она шокировано уставилась под ноги, вспоминая весь их разговор. — Что лучше бы вообще не женился и не… Договорить она не смогла. Все громкие фразы, высказанные Радиусом, резко всплыли в голове. В глазах застывала солёная влага, губы и пальцы на руках начали подрагивать. В мыслях не укладывалось, как родной отец мог не только сказать, но и действительно считать так. Ещё и без веской на то причины. Что сделала Стелла? Полюбила. Да, не человека голубых кровей, не принадлежащего светскому обществу и не имеющего какого-то титула. Брендон был обычным сквайром, но от этого её любовь не становилась меньше. Чтобы никто не видел её горьких слёз, Стелла быстро поднялась с места и скрылась в джунглях. Её окликнула Флора, но блондинка не остановилась и даже не развернулась. — Муза, надо… Муза? — П-позаботься о ней, пожалуйста, — в отличие от Стеллы, фея музыки поднялась намного спокойнее и шагала куда медленнее. Она скрылась совсем в другом направлении. И если в голове блондинки звучали слова отца, то в её — слова Ривена.