Милости просим на борт

      Впоследствии Люк часто задавался вопросом, не получил ли он сотрясения больше, чем смел думать. Но до сих пор, он лишь попытался противостоять бешеной мощи отца, переключая его внимание на себя. - Нет, - повторил молодой джедай, хватаясь всеми силами за призрачную надежду уладить все мирным путём. - Отец, пожалуйста, нет!       Время замедлилось, и Люку показалось, что все его попытки предотвратить беду бесплодны, но затем смертоносный вихрь развеялся. Джедай, обессилив, сделал почти то же самое, откинувшись назад с облегчением и сбрасывая излишнее напряжение, оставляя желание прибегнуть к Силе, ведь это последнее, что могло бы изменить расстановку приоритетов. Наступила тяжелая тишина, нарушаемая лишь ритмичным шипением респиратора и слабым, но зловещим, непрерывным шипением воздуха, пробивающегося сквозь какую-то трещину. Освещение в помещении располагалось ближе к некоторым самовоспламеняющимся аварийным панелям, большинство из которых было выведено из строя, продолжая отбрасывать странное голубоватое свечение на черные доспехи и стонущие тела.       Люку этот миг показался бесконечным, но через полминуты кто-то, где-то слева от молодого джедая, нашёл в себе силы сесть, вытирая темные пятна на лице и хрипло шепча испуганным голосом: "что это было?!"       Пиетт – молодой повстанец был уверен, что это адмирал – мягко ответил: - Лорд Вейдер не прощает предательства.       Раздался странный звук, который перешёл в кашель, а затем Вирс – безошибочно старший – повернулся и бросил: - Звёзды, ты преуменьшаешь! Если это было "не прощает", то я бы не хотел видеть, что происходит при более удручающих обстоятельствах.       Люк почувствовал, как неимоверно тяжёлый груз ниспадает с его плеч – ему вдруг остро захотелось истерично рассмеяться. Следующие слова, однако, последовавшие за облегчением, восполнили недостаток серьёзности. - Дитя могло быть извлечено из утробы матери вскоре после ее смерти и продолжать жить, - внезапно сказал Лорд Вейдер, ставя точку в вопросе. Замешательство Люка – и других обитателей помещения – должно быть, было ощутимо в Силе, поскольку Лорд Ситхов продолжил: - Вот как он объяснил твое существование, сын, после его предыдущих слов о смерти твоей матери до твоего рождения – я должен был распознать его ложь, пока ещё не стало слишком поздно!       Голова в шлеме дрогнула ... в неверии? в осуждении? перед продолжением. - Но Император всегда был мастером манипуляции. Он сделал акцент на том, что ты не должен стать джедаем – простая формальность, но эффективная, чтобы скрыть правду. Он знал, напоминая мне, что Кеноби чуждо само понятие "привязанности", этот факт не заставил бы его думать об осквернении тела моей жены, вскрывая ее, чтобы забрать чувствительного к силе ребенка – забрать его у меня! Он убедился, что я был ... не намерен прощать. До Беспина.       На мгновение Люк узрел видение, поразившее его сознание – или оно принадлежало отцу?! – так, что молодого повстанца слегка затошнило: в кратковременной вспышке он смог увидеть миниатюрное тело, распростёртое на металлическом покрытии, безошибочно женское, обнаженное, в небрежно разорванной одежде с зияющей раной и следами от светового меча. К счастью, Люк достаточно быстро вынырнул из ужасающего зрелища в реальность, испытывая острый шок, более чем от одного человека в комнате, и достаточно свирепый, чтобы молодой джедай ощутил его даже в своем нынешнем встревоженном состоянии. Словно искры, достигающие топлива, черное пламя тоже хлынуло, привлеченное проявлением эмоций прежде, чем они плотно сгустились, уплотнившись в бурный вихрь неразборчивых чувств. - Следовательно, мои действия до этого момента были... недальновидные. Беспин был ошибкой, ужасной ошибкой – император был очень рад указать на неё впоследствии. Его альтернатива, предложенная в то время, казалась мне разумной.       У Люка на языке вертелось множество вопросов, множество вещей, о которых он бы хотел знать, даже не так, о которых он хотел бы получить внятное объяснение, но здесь и сейчас было не время, и не место. Он согласился на одно, которое ему нужно было знать: - Император сказал тебе, что моя мать мертва? Он был единственным источником этой информации?!       На мгновение, показавшееся бесконечным, черное пламя взревело хуже, чем когда-либо, опасно приблизившись к грани очередного разрушительного взрыва. - Нет, - глубокий механический голос был тяжелым от обречённости. – Когда я услышал о ее смерти, я потянулся к ней – и я всегда был в состоянии найти ее, прежде – но не тогда. А позже я увидел ее тело, оно было подлинным – ни клона, ни какой-либо другой фальсификации. - Что именно он тебе сказал об обстоятельствах ее смерти? - Что я убил ее в своем гневе. - Это ложь! – Люк никогда не был более уверен, чем сейчас, будто сама Сила говорила ему об этом. Черные перчатки сжались в едва контролируемом гневе. - Я знаю. Теперь я это знаю!       На периферии чувств молодой повстанец смог услышать, как генерал начал тихо ругаться себе под нос, по крайней мере, на шести разных языках. Возможно, не самый мудрый способ привлечь внимание к своей персоне в текущем настроении Лорда Ситхов, но, по-видимому, это было то обстоятельство, которое разбило напрочь маску холодного отчуждения Вирса-старшего.       Муж. Отец. Вдовец, с опозданием напомнил себе Люк – если бы кто-нибудь в комнате мог сопереживать чувствам отца, то это был бы генерал. Несмотря на это, чувства, по-видимому, разделяли и другие собравшиеся в помещении. Голопроектор, который находился в центральной части стола переговоров, был одним из немногих предметов оборудования, все еще более или менее функционирующих в каюте, ожил и спроектировал несколько нечеткое, но, тем не менее, понятное изображение. Опять же, Корусант вращался вокруг своего солнца в миниатюре, прежде чем увеличение прыгнуло на континент, затем на большой, растянутый строительный комплекс и, наконец, на верхнюю часть высокого шпиля. Смутно знакомые строки цифр закружилась вокруг выделенной позиции.       Казалось, что девятнадцати километровый корабль, ведёт себя как расстроенный щенок, пытающийся успокоить своего хозяина, предлагая любимую игрушку. Однако для его отца это что-то значило, будто бы он оценил грубое, но искреннее проявление сочувствия. Послышался странный звук, Люк решил, что это задушенное проявление эмоций, искаженное вокодером, – кровавая ярость, прежде чем Лорд Ситхов слегка наклонил голову вверх и сказал: - Спасибо, Леди, но точные решения для обстрела текущего положения императора в настоящее время не нужны. - В самом деле, - начал Пиетт тихим, но решительным голосом. – Поскольку это долгосрочная западня, потребуется немного терпения, чтобы… - ... толком убедиться, - вмешался Лорд Вейдер.       Судя по взгляду адмирала, это не было первоначально предполагаемым решением вопроса, но человек хранил молчание, пока чёрный шлем не повернулся к джедаю. - Это проверенный и верный метод борьбы с ловушками, – продолжил Лорд Ситхов, и на краткий момент у молодого повстанца возникло странное ощущение мальчишеской ухмылки, скрывающейся под маской. Пиетт рассмотрел бы альтернативные варианты, если Люк понял правильно, но потом адмирал перевел взгляд с отца на сына и обратно, и ему, казалось, что-то пришло в голову. Тонкие губы исказились в опасной усмешке. - Совершенно верно, милорд, - согласился Пиетт с пугающе самодовольным выражением лица.       И молодой мятежник решил, что план императора провалился еще более эффектно, чем Люк мог себе представить. При условии, конечно, что будущее останется таким же туманным, как мастер Йода всегда говорил о древних ситхах.