Милости просим на борт

      В медотсеке была целая секция, предназначенная для личного пользования лорда Вейдера – Люку даже не хотелось думать о её предназначении. Однако наличие скрытых боковых входов, открывающихся с помощью Силы, значительно облегчало проведение тайных встреч со всеми участниками. Р2-Д2 подробно описал их маршрут на схеме корабля, прежде чем забраться в шахту технического обслуживания, ближайшую к каюте Люка. На таком расстоянии от ангаров астромехи не были особенно незаметны – и, если судить по веселому свистку, маленький дроид действительно с нетерпением ждал своего путешествия по скрытым системам Леди.       Надеясь, что небольшой рост его механического друга поможет тому избежать множества неприятностей и позволит вернуться, – молодой джедай применил Силу, чтобы навеять ореол персоналу палубы: «просто несколько офицеров, не занятых дежурством, ничего особенного» над собой и лейтенантом Вирсом, когда они добрались до незаметного ближайшего входа. Оттуда, Люку потребовалось лишь протянуть руку и позволить Силе провести его к точному местонахождению двух старших офицеров, – теперь, когда он их знал, то смог бы найти даже в толпе, – конечно, не без определённых усилий, но поскольку они были единственными живыми существами вокруг, это оказалось не так сложно.       Магнитное поле разошлось при приближении молодых людей – сдерживание атмосферы внутри корабля?! – и повстанец заметил имперцев. Адмирал выглядел таким же, каким Люк видел его в последний раз (возможно, в менее помятой форме); генерал, стоящий с другой стороны, переоделся в свободную черную одежду, подозрительно похожую на ту, в которую облачался его сын для спарринга. Молодой джедай тут же поймал себя на мысли, что смена одежды (и намек на конденсат вокруг воротника), возможно, означала, что генерал провел какое-то время внутри бака с бактой. И должно быть, галактика, сошла с ума, если состояние здоровья одного из самых ярых охотников за повстанцами беспокоило светлую надежду Альянса Люка Скайуокера.       Со вздохом Люк был вынужден признаться самому себе, что окончательно запутался в вопросе преданности, и сосредоточился на конце разговора старших, прежде чем они заметили вновь прибывших. – Тебе повезло, Фирмус, что в настоящем времени всем известно – и, даже неохотно принято, – что мы довольно хорошие друзья, – услышал Люк слова старшего Вирса, – из того, что я слышал, должна была разразиться гроза, когда твои приказы о моем лечении разошлись по округе. – Хорошо. Недовольство в рядах было предполагаемым результатом, не так ли? – А... верно. Помнится мне, ужиться с твоей отрицательной стороной очень сложно.       Пиетт ухмыльнулся – и Люк решил довериться большому тактическому опыту, накопленному генералом за долгие годы службы, и остаться на стороне невысокого флотского, если это имело, хоть какой-то смысл. Приземление вышло несколько жёстче, чем требовалось для предупреждения старших офицеров об их приходе, пока он пробирался к нечто вроде хирургического залу и (предполагаемому) кабинету врача, расположенному сбоку, чуть дальше, чем стулья вокруг большого голографического дисплея и достаточного места за столом для работы с документами, где сидели двое старших мужчин.       Не успел Люк обменяться приветствиями, как его внимание привлек другой боковой вход. Его отец уже не был в таком мрачном настроении, но пламя все еще пылало. Пиетт заметил, как Люк переключил внимание, Вирс – оба,– поймал взгляд Пиетта, а затем три имперца одновременно поднялись, чтобы поприветствовать своего Верховного Главнокомандующего. Р2Д2 катился за повелителем Ситхов, тихо щебеча – или, может быть, он разговаривал с "мастером Эни", беспечно игнорируя любые признаки его вспыльчивости. Раньше Люка бы никогда не проигнорировал маленький астромех.       Сверкающий шлем наклонился в знак приветствия, и адмирал откашлялся. - Позвольте спросить, милорд, как прошел разговор с императором? - Я заверил его в своей полной уверенности в том, что привлеку сына на свою сторону, – уверенности, о которой он не спрашивал. Вместо этого он был полон щедрых, тонко предостерегающих советов, приправленных несколькими искусными напоминаниями о том, что моя нехватка родительского опыта, любезность вероломных джедайских махинаций, была виновата в моем отсутствии немедленного успеха. Вокодер допускал небольшие интонации, сохраняя тон изложения фактов. Тем не менее, не было ошибки в возмущении этой новой попыткой саботажа в Силе, как в Лорде Вейдере, так и в его аудитории. - Его ликование по поводу моего дальнейшего ухудшения настроения, просочившегося сквозь мои щиты, было хорошо скрыто, но не полностью сдержано, – продолжил Лорд Ситхов. – Не то чтобы я это заметил, если бы не был готов. Затем он великодушно предложил свою помощь, напомнив мне о том, что у него есть некоторый опыт в умиротворении разочарованных учеников-джедаев, и, конечно, он не примет отказа. Я должен представить тебя к концу недели, сын.       Пламя снова лизнуло Люка, пытаясь окружить его; и хотя это был далеко не такой мощный щит, как раньше, защитный жест стал еще более пугающим из-за того, что молодой джедай был уверен – это было интуитивным действием со стороны его отца. – Это ... приглашение укрепило мою уверенность в том, что было правильным решением пойти первым путём, – Лорд Вейдер тем временем завершил свой доклад.       Люк вздохнул с облегчением, – а потом скорее почувствовал, чем увидел, как молодой человек рядом с ним (и тот, что постарше, наполовину напротив) выпрямился еще больше; трудно было назвать это чем-то, кроме как собраться с духом. Даже если юноша пренебрег тем фактом, что развитие событий первого варианта оставит обоих Вирсов мертвецами, они, очевидно, этого не сделали. Джедай рефлекторно потянулся к Силе, чтобы успокоиться. Но отец, конечно, не стал бы.       Люк не осознавал своей ошибки, пока не услышал, как пламя напевает ему в ответ: «ради тебя, он сделает, – настаивало оно, – ради тебя, ради семьи он сделает все...» – шепот звучал правдиво, слишком правдиво, и на мгновение юного джедая охватило искушение, о, такое искушение, просто наклониться в их обжигающие объятия и позволить всем страданиям сгореть – и не важно, что это может означать оставить галактику в пепле после себя. Упорство, выработанное в пустыне, позволило бывшему фермеру вернуть свои мысли в нужное русло.       - Значит, он повёлся на уловку? – спросил молодой мятежник. – Он самодовольно устроился поудобнее и ждет следующего раунда. Три пары глаз уставились на него – и, судя по ощущениям, четвертая тоже. Затем Лорд Вейдер сделал нечто беспрецедентное: он усмехнулся. Вокодер добавил к звуку несколько леденящих душу отзвуков, но скрытое мрачное веселье было безошибочным. - Действительно, - согласился Лорд Ситхов. - И для того, чтобы первый раунд ослепил глаза Его Величества: я уверен, что он уже знает о своем успехе в доведении меня до бешенства, ранее; как только блокировка связи, которую Леди в настоящее время поддерживает, будет освобождена, он, несомненно, узнает о более недавних событиях. Медицинская выписка, официально объявленная из-за осложнений, вызванных травмами, полученными на Хоте, должна утолить его жажду медленной смерти, не так ли, генерал?       После доли секунды тревоги старший Вирс поспешил приукрасить сюжет новыми подробностями, как и адмирал, и – к всеобщему удивлению – младший Вирс. Транспорт с корабля с медицинской капсулой, с отборным эскортом штурмовиков, демонстративно лишенных какой бы то ни было личной преданности недееспособному человеку, и тихое увольнение были основными ингредиентами; добавьте заметное отсутствие каких-либо дальнейших упоминаний о внезапно обезличенном генерале, а сплетни позаботятся об остальном.       Особенно, если вскоре после этого Вирс-старший станет жертвой незаметного исчезновения – круговорот слухов, несомненно, будет замкнут, задаваясь вопросом, означает ли это замалчиваемое самоубийство или тайное аналогичное убийство и казнь соответственно. Скудный набор поддающихся проверке фактов, медицинских или иных, достаточный, чтобы удовлетворить требования бюрократии, попадёт в различные бортовые журналы корабля и другие базы данных для тех, кто склонен копать глубже, таких как шпионы императора.       Как и любое другое правительственное учреждение, военные плавали в документах, и поскольку Лорд Вейдер никогда не утруждал себя сокрытием своих деяний, стандартная процедура будет соблюдена. Только очень преданный своему делу следователь – или тот, кто имел в виду конкретную цель, – мог обнаружить, что дата госпитализации генерала Вирса совпала с последним днем, когда лейтенант Вирс был упомянут в корабельных журналах. После его перевода на "временную службу" молодой офицер стал ничтожеством, говоря бюрократическим языком.       Люк сразу же дал понять, что настаивает на версии первого варианта, предложенной адмиралом; подавляя любые протесты генерала еще до того, как они были озвучены, он указал, что это уберет одного человека, который был активно вытеснен на линию огня из непосредственной сферы контроля императора без необходимости создавать еще одну фальшивую смерть. Юный джедай предпочитал не говорить вслух о том, что у молодого имперца уже есть почти правдивая легенда для повстанцев. Эту дилемму "мясника Хота" они как-нибудь разрешат.       Oo oo oo oo oo oO       Следующим этапом был контроль повреждений, который привёл Люка к несколько поразительному осознанию того, что большая часть экипажа и солдат на борту SSD Исполнитель узнает сына лорда Вейдера с первого взгляда, но только немногие были посвящены в информацию о том, как выглядел пресловутый повстанец Скайуокер, помимо обычных коротких, белокурых, голубоглазых с плакатов "разыскивается" – и что эти двое – одно и, то же лицо.       Запутавшись в игре императора, Лорд Вейдер не думал делать из этого секрета, но, будучи по привычке молчаливым человеком, он также не распространял это, кроме тех, кто был наиболее необходим для получения информации. Беря во внимание его передвижения по прибытии, Люк был уверен, что известен как мятежный сын лорда Вейдера. Но с тех пор, он был разоблачён несколькими людьми, включая генерала Вирса, и что был только один свидетель того, как джедай, не повышая голоса, назвал своего отца, люди, обращающиеся к нему, наталкивались на смесь Сэра и Милорда. Никто из присутствующих никогда не называл его Скайуокером вслух.       Даже вспоминая свою импровизированную разведывательную экскурсию, Люк не мог припомнить ни одного случая, когда те, кто осуждал пагубное влияние Скайуокера на характер лорда Вейдера, когда-либо упоминали о присутствии первого на борту; повстанец просто принимал это как должное, видя, как хорошо он осознавал свое положение. Естественно, от Императора можно было ожидать утечки информации, когда и кому он считал это наиболее выгодным. Однако полная неправдоподобность минимизировала бы ущерб, если бы не было открытого заявления тех, кто был вовлечен – заявления, которое древние ситхи хитро предложили как метод, чтобы показать отчужденному потомству искренность намерений лорда Вейдера.       Дополнительное преимущество, заключавшееся в том, что он отрезал Люку самую существенную линию отступления, сделав невозможным его возвращение в Альянс, прошло без упоминания; это было достаточно очевидно для Лорда Ситхов – если не то, что он считал недостатком, в то время – но молодой джедай вздрогнул при мысли о том, что он столкнётся с этим, будучи не подготовлен.       Oo oo oo oo oo oO       Когда наиболее опасные ловушки императора были обезврежены, планирование перешло от простого реагирования к более активным действиям.