Рассветный клинок

Большим отрядом ехать было проще, веселее, да и безопаснее. Ночные дозоры перестали быть утомительными, лучники охотились, и главной трудностью стало избежать столкновения с другими людьми: нельзя было предугадать, враги попадутся или друзья. Оказалось, что враги. То ли их ждали, то ли не их, но на переправе через лесную речушку отряд попал в засаду. На них набросились и спереди, и сзади – сколь Маэдрос смог оценить, нападавших было раз в пять больше, и это был довольно разношёрстный сброд. Маэдрос выхватил меч, жалея, что нет полноценных доспехов – только кожаные. Рядом с ним рубились ребята из Братства. Краем глаза он заметил, что конь Сансы рванулся вперёд, девочка вцепилась в поводья; Бриенна, ударом меча отшвырнув того, кто пытался остановить её, стрелой рванула за Сансой. Вот и хорошо... теперь главное было – не пустить остальных нападавших, кем бы они ни были, за девушками. Маэдрос сражался отчаянно, и равных ему здесь не было – но их было просто больше. Намного больше. Срубив пятого – или шестого? – Маэдрос стремительно развернулся к очередному... и получил сокрушительный удар по голове. В глазах потемнело, Нильмо взвился на дыбы, удержаться Маэдрос не сумел – и полетел на землю. Голова гудела, перед глазами всё плыло, и сначала Маэдрос услышал голоса: грубые и неприятные. – На кой ты его приволок? – Этот юноша весьма красив, – сладкий до тошноты голос. – Утт, тебе же помоложе нравились. – Утт, ты идиот. Нам девка была нужна, а этот нам зачем?! Кто-то пытался привязать его. Маэдрос, ещё даже не до конца сфокусировав зрение, рванулся изо всех сил, пытаясь высвободиться и отбиваясь ногами. Тело вспомнило весь прошлый опыт, разом, но схватившие его люди тоже усмиряли не первого пленника. Его пнули под дых – Маэдрос задохнулся, но всё равно продолжал бороться – и пару раз по животу. Так что в конце концов его привязали – он ощутил спиной кору и корни – и скрутили ноги; теперь Маэдрос, не имея возможности сопротивляться, немного пришёл в себя и огляделся. Лесной лагерь поставили явно наскоро, только прийти в себя после боя. Людей вокруг Маэдроса суетилось немного, пять или шесть, но за деревьями виднелись и другие. Все они не походили друг на друга: меднокожие с длинными волосами, и какие-то темнолицые в плащах из птичьих перьев, маленькие волосатые человечки с мохнатыми лицами... некоторые были обычными людьми, но бороды были выкрашены в разные цвета, по обычаю наугрим. Ругались они с тощим человеком в серых одеждах септона. Сброд... Кто они, чего хотят и кому служат – Маэдрос не представлял. Но что он пленник – уже ясно. Ни Сансы, ни Бриенны он не видел, но к дереву неподалёку был привязан ещё один пленник, в драной и грязной одежде, со спутанными волосами. Помимо прочего, с него сняли перевязь с мечом, плащ и кожаную куртку. Тоже – как орки... те делили захваченную добычу, эти, видимо, уже успели. Тем временем тот, кто привязывал Маэдроса – тощий, с жидкой чёрной бородой – сгрёб его за волосы; Маэдрос попытался увернуться, но безуспешно. – Да не орите вы, – поморщился он, и ссора притихла. – Нам и этот пригодится. Седьмое пекло, это тот самый однорукий! Оставалось только прожигать их всех ненавидящим взглядом. Проклятье, проклятье, проклятье... – Вы кто такие? – отрывисто спросил Маэдрос. Вдруг ответят, это же люди. Ответа не было, и он повторил вопрос. Тощий лениво пнул его: – Пока тебя не спрашивают, держи свой поганый язык за зубами. Всё это было до омерзения знакомо, а людские лица мало отличались от орочьих морд, как выяснялось. Люди могут творить то же, что орки... – Не твоё дело мне указывать, – отрезал Маэдрос. – Объясните ему, – вместо ответа велел тощий остальным и отошёл. "Объяснения" были очень хорошо знакомы – пинки и удары по животу, бёдрам, плечам, куда попадут явно получавшие наслаждение палачи – и убеждали мало. Он смотрел с прежней пламенной ненавистью, хотя и замолчал – не было смысла тратить силы. Тем временем второй пленник поднял голову, видимо, очнувшись. Или проснувшись. – Что, бьют – и не меня? – прохрипел он, и Маэдрос узнал лицо, хоть и заросшее бородой, и голос. Джейме Ланнистер?! На прежнего золотого рыцаря тот теперь походил очень мало: плен уродует любого. Маэдроса наконец оставили в покое, и он получил возможность заняться верёвками: их можно разорвать, или перетереть, или добраться до узла, или ослабить, или... Тем более что внимание палачей переключилось на Ланнистера. Кроме того тощего септона с сальным взглядом, которого называли Уттом – он стоял рядом с Маэдросом и внимательно наблюдал за его потугами высвободиться. Может, досталось бы и больше, но из-за деревьев их тюремщиков позвали – "жрать идите, где вы там?" – и пленников оставили вдвоём. Ланнистер поёрзал в верёвках, видимо, пытаясь устроиться поудобнее – знакомо, как же знакомо – и покосился одним глазом на Маэдроса: второй был подбит и заплыл. – Седьмое пекло, Химринг. – Он самый, – судя по возгласу "тот самый однорукий" его узнали, и скрывать имя смысла не было. Но имени Ланнистера Маэдрос называть не хотел. – Не скажу, что рад встрече, потому что место для неё – не очень. И компания тоже. Как вы тут оказались? – В деталях и подробностях? – по крайней мере, иронии Ланнистер не растерял, и силы духа тоже, хотя голос изменился – понятно, почему. Маэдрос не мог не испытывать к нему уважения. – Я решил, что это отличная идея, Химринг: сменить образ жизни. И попросил добрых людей помочь мне в этом. У всякого свой щит. У Ланнистера – вот это ёрничанье. Превосходный щит. – У меня есть чувство юмора, честное слово, – несмотря на всю бедственность их положения, Маэдрос чуть не рассмеялся. – Кто эти добрые люди и что им надо? Этот вопрос уже был серьёзным. – Кровавые Скоморохи и Козёл, – пояснил Ланнистер. – Или Бравые Ребята и лорд Варго Хоут, смотря хотите ли вы подольститься или разозлить. Сволочи. – Что сволочи, я и так вижу, – поморщился Маэдрос. Козёл. Это словечко всколыхнуло в памяти что-то недавнее. "Мы в отряде Козла были!" "Фуражиры Ланнистера"... Нет, что за чушь. Если они служат Тайвину Ланнистеру, почему схватили его сына? – Чего они хотят? Козёл – это который? Тот, тощий? – Козла ты сразу узнаешь, – заверил его Ланнистер. – По нему видно. Понятия не имею, зачем им ты. – А ты? Они меня откуда-то знают. – Что значит откуда-то, Химринг? Ты человек известный. А я Цареубийца, – оскалился тот. Значит, его имя тоже не секрет от пленителей. Маэдрос помолчал. Нет ничего хуже, чем когда имена известны. – Надо бежать, – негромко и ровно сказал он, продолжая тем временем свои попытки ослабить верёвки. – Обязательно, – согласился Ланнистер. – Только их здесь несколько десятков. – Я заметил. При мысли, что он снова в плену, начинало мутить. И хотелось разнести всё кругом. И в горле комом вставало бессилие. – Твари. – Твари, – Ланнистер снова кивнул. До него было слишком далеко – не дотянуться, не развязать друг другу верёвки. – Химринг. – Что? Ланнистер поерзал и подался навстречу, чтобы задать явно давно мучивший вопрос: – Скажи мне. Серсея... была избита? Когда её раздели. Маэдрос внимательно посмотрел на него и кивнул. – Да, – тихо. Солгать он не мог. Хотя предпочёл бы и не рассказывать. – Её тронули? Насиловали? Я не спросил тебя. – Я не знаю, – как бы он мог это определить... Паршиво быть в плену, когда на душе такой груз. – Ну конечно, – выдохнул Ланнистер. – Тварь. Я не убил его. Маэдрос понимал его. Роберт Баратеон был тварью. – Он уже мёртв, – всё же сказал он. – И как мне теперь отомстить? – Ты не вернёшь её, если отомстишь. – Я знаю, – напрягся тот. – Но я должен был снять с него шкуру. Сам. Маэдрос медленно кивнул. – Я... понимаю. – Твою женщину убили? Они говорили в ту ночь похоже. Только тогда Ланнистер пил много вина. – Мстят не только за женщин, – покачал головой Маэдрос. – И за что мстишь ты? В прошлый раз Маэдрос не ответил. Сейчас всё же сказал: – За отца. За деда. За... есть за что. За собственный плен, за тысячи убитых, за искорёженный мир, за изуродованные тела и души, за горе детей, за страх родителей – да мало ли за что?! За то, что в мире существует вот это. – Ты дышишь, – возразил Ланнистер. – Ты не мстишь. Ты живёшь, Химринг. – Если я не буду жить, – усмехнулся Маэдрос, – то и отомстить не сумею. Но он прав: Маэдрос жил не одной местью. Хотя какое-то время ему казалось, что так может быть... Только рядом был Финдекано. И братья. И была жизнь, а не одна только месть. – Да. Это правда. Нужны крепкие тёплые руки, чтобы держать меч, а мечом резать плоть. – Хотя бы это, – Маэдрос пригляделся, но к ним пока никто не спешил. Вот и хорошо. Можно говорить, не переставая, конечно, дёргать верёвки. – Думаешь, она была бы рада, узнав, что ты решил не жить? – Конечно, – такого ответа он не ожидал. Тюремщики, закончившие, как видно, ужин, снова показались из-за деревьев, и они умолкли; Маэдрос временно прекратил свои попытки ослабить верёвки. И Маэдросу, и Джейме отвязали левые руки и кинули возле них на землю по хорошему куску хлеба. – Жрать и спать, – велел тощий; по разговорам между тюремщиками Маэдрос разобрал, что его зовут Утсивок. – Пока и правда не позасовывал кляпы во все места. Ланнистер на сей раз промолчал и взял хлеб. Маэдрос подачки точно и не заметил, только нехорошо посмотрел на тюремщика. Ничего не брать. Тем более с земли. – Жрать будем или в гляделки играть? – почти даже добродушно осведомился Утсивок. – Коли сытый, так и скажи. К хлебу Маэдрос так и не прикоснулся, но воспользовался временной передышкой, чтобы восстановить кровообращение в руке. Так что когда к нему подошли с намерением привязать обратно – схватил кого-то за лодыжку и постарался уронить. Ланнистер тоже включился в игру, и хотя всерьёз сопротивляться привязанными было трудно – они постарались. – Мальчики поддерживают друг друга, – пробормотал оказавшийся поблизости септон. – Как это мило. Тюремщиков сопротивление разозлило, так что обоим досталось не по одному удару хлыста; меднокожие отлично с ними управлялись, и именно с помощью гибкого кнута удалось привязать Маэдроса обратно – конец захлестнулся вокруг запястья и зафиксировал руку. Проклятье! Не съеденный хлеб ему засунули в рот на манер кляпа; Маэдрос попытался укусить руки, а потом – выплюнуть хлеб, но ни то, ни другое не удалось. Тюремщики теперь ржали, любуясь его попытками. От отвращения и злости темнело в глазах, от глумливого смеха тошнило. Сволочи! Ночь прошла спокойно, а наутро их отвязали от деревьев и усадили на одном коне, привязав к седлу – Ланнистера впереди, Маэдроса сзади. Весь день скакали куда-то по лесу, и шансов вырваться не представлялось. Судя по солнцу, путь они держали на юг... Такая дорога изрядно вымотала, и хотелось Маэдросу одного: упасть и уснуть. Перетянутые конечности немели, но верёвки держали крепко. Зато за день он заметил, кто командует отрядом – очень длинный человек с неприятным лицом и жидкой чёрной бородкой. Варго Хоут, Козёл. От Мелисандры шла по коже дрожь, как от прикосновения к Тьме. От этих – мутило. Где-то сейчас Бриенна и леди Санса? Маэдрос видел, что они умчались, и то были уже земли Талли. Добрались бы невредимыми... Вечером их сбросили с коня; Ланнистер выругался вполголоса, Маэдрос присоединился к нему мысленно. Но отдохнуть ему не дали. Пока Скоморохи рассёдлывали коней и готовили ужин, к Маэдросу подошёл давешний септон и четверо других тюремщиков. – Этого юношу я покормлю сам, – заявил Утт. – Оттащите-ка его подальше. Что всё это значит, Маэдрос не понимал, но ему крепко не нравилось происходящее. И отбивался он упорно и умело, но четверых тюремщиков это не остановило. Варго Хоут наблюдал за ними с презрительным выражением лица: – Гряшный ты хорёк, – проговорил он, обращаясь к септону. Тот пожал плечами: – Таким меня создали боги. Его тащили за ноги и за плечи куда-то в сторону от лагеря, в темноту леса. Там бросили на землю, лицом вниз, и принялись стаскивать сапоги и штаны. Маэдрос выворачивался отчаянно и упорно, отплёвываясь от земли и листьев и силясь вывернуться из-под того, кто уселся ему на лопатки. Сволочи. Твари. Скоморохи ржали, точно как орки, и отпускали грязные шуточки. Шуточки, которые Маэдросу слышать уже приходилось, и даже ему уже было понятно, что они хотят сделать – хотят того же, чего и Ренли тогда, но возьмут своё силой. От ужаса и отвращения силы словно удесятерились, Маэдрос отбивался яростно и обречённо. Только не это! По кому-то он, конечно, попадал: ногами, хоть и связанными, можно причинить вред. Но палачей успехи только разозлили, и его стали просто избивать – зло и умело. Маэдрос продолжал бороться. Нельзя было просто сдаться тому, что хотели сделать эти твари. Никогда. Казалось, прошла вечность. Штаны с него уже стянули окончательно на щиколотки, на ноги сели сверху, и чьи-то руки ухватили за ягодицы. И в этот момент раздался голос Утсивока: – Лорд Хоут велел его вернуть. Найди себе другого мальчика, Утт. Маэдрос снова рванулся – отчаянным усилием – надеясь, что его мучители отвлеклись. На сей раз ему удалось сбросить того, который сидел на ногах; Маэдрос пнул кого-то в колено – довольно сильно; тот взвыл и пнул его между ног, так, что он скорчился от боли. За это время его сумели скрутить, но пытка не продолжилась – его поволокли обратно и привязали к тому же дереву, рядом с Джейме Ланнистером. Какое-то время он просто висел в верёвках, приходя в себя.

***

Когда Химринга потащили в сторону, Джейме заподозрил неладное и окликнул Козла: – Эй, Варго. А ты же знаешь, кто это? Тот сделал вид, что не слышит, и Джейме, выругавшись мысленно, продолжил: – Это же знаменитый Химринг, за которого подерутся Старки и Ланнистеры. Мой отец отвалил ему немало золота и отвалит ещё – сколько весит он сам. Просто волнуюсь за твою прибыль, лорд Хоут. Это обращение Козла устроило больше, и тот соизволил обернуться: – Штарки и Ланништеры и так дерутша мешду шобой, Шареубийша, – квохорец шепелявил. – Да, – согласился Джейме, – но какая тебе с того выгода? Или с того, что Утт развлечётся? Тебе могут заплатить, хорошо заплатить. – Отшево бы и не рашвлечьша, ешли ему хошется? – однако Козёл задумался. – Ш какой штати льву жа него платить? – Ланнистеры всегда платят свои долги, и ты это знаешь. А мой отец ему должен, – Джейме не сомневался, что отец ломаного гроша не даст, но с этим разберутся потом. Старки, уж верно, заплатят. Но и это – потом. – Да и... – Джейме сделал вид, что имеет место великая тайна, о которой он чуть не проболтался, но Козла это не впечатлило. – Штож, Утт его не убьёт. – Да брось, – Джейме прислушивался к шуму. Химринг боролся просто отлично. Но встанет ему это дорого. – Ты знаешь, что не убивает женщину, вполне может убить мужчину. А кому нужен калека? Такой калека. Он и так калека. Меня же ты не дал, лорд Хоут. – Ш тобой иное дело, Шареубийша. И всё-таки Козёл задумался. Джейме его не торопил. – Жолота школько он вешит, жначит? Джейме думал. В темпе. Тириона бы сюда, он бы что-то придумал складное. – Слыхал про Эгга? Имечко-то у него не настоящее. А кто знает, тот знает. Лев заплатит. Золота, сколько он весит. Этот рыжий и так худой, впадёт в отчаяние – будет весить меньше. – Какого Эгга? – понятно. Не всех мейстеры учили истории короля Эйегона-какого-бишь-там. Квохорца уж точно не учили. – Твоему отшу жа тебя бы жаплатить, Шареубийша. – Так ты предложи ему это! – не выдержал Джейме. Он знал, что отец медлить не станет. И заплатит – сначала золотом, может быть, но потом... Предательства Тайвин Ланнистер не прощал. Но Козёл всё-таки сделал жест, и Утсивок отправился в темноту леса. – Хошешь этого? Может быть, может быть... – Козёл покачал головой и отошёл в темноту. Конечно, он хотел, проклятье!

***

Наконец боль унялась, Маэдрос начал дышать не через раз, а нормально. Сердце ещё колотилось слишком быстро, но уже не пыталось выскочить из горла. Он услышал голос Ланнистера – неожиданно тихий, мягкий и дружеский: – Если что – оставляй мясо и уходи, – Маэдрос вздрогнул и посмотрел на него. – Унесись мыслями. К тем, кого любишь. Есть у тебя женщина? Сестра? Брат? Оставь тело и уходи. – Ты... откуда знаешь? – голос прозвучал хрипло. – Это помогает... Не всегда только. Иногда слишком... трудно. Но совет был хорошим. Ланнистер посмотрел в землю, явно уходя от ответа. – Если трудно, то ещё и представь, – вместо этого добавил он. – Не будешь видеть. И слышать. И... тебя это не сделает менее мужчиной. Опыт у них был, похоже, разный... Можно уйти от пытки. До какого-то предела. Пока терзают тело – можно. Но когда добираются до души... – Это... за пределами моего понимания, Ланнистер, – тихо, но внятно проговорил Маэдрос. – Я не знаю, менее или более, уже не важно. – Значит, выживешь. – Скорее предпочту умереть до. Так проще. Сможет ли он сейчас отпустить фэа, если... Должен смочь. – Мёртвый не может отомстить, – вернул ему Ланнистер его же слова. Запомнил. Вернулись палачи. Принесли ужин – Джейме хлеб, а Маэдросу – миску густой похлёбки. Он поднял брови, удивившись вполне искренне: – За что такая честь? – Жрать будешь или залить тебе в глотку? – вместо ответа поинтересовался тюремщик. Что сразу лишило возможности согласиться. – Я не голоден, – Маэдрос подобрался. – Я съем за него, – лениво протянул Джейме. – Эй, рыжий, меняю на хлеб. – Обойдёшься, – палач пнул Джейме ногой в бок. К Маэдросу подошли двое других; ухватили за волосы, ещё один попытался руками разжать ему челюсти и влить похлёбку. Это он тоже проходил когда-то... Страшно разозлившись, Маэдрос выждал момент и выплюнул часть похлёбки в лицо "кормильца". Тот отскочил, ругаясь последними словами и выплеснув остатки из миски на Маэдроса. Маэдрос бы посмеялся, но было не до того: пытался освободиться. Безуспешно. Притащили новую миску и снова попытались его накормить; выходило неважно, потому что Маэдрос продолжал отбиваться, а у тюремщиков опыта, похоже, не было. Так что спустя две миски они отступились. Совершенно вымотанный Маэдрос перевёл дух. Отвязались наконец... Он сидел, глядя в темноту, едва замечая, как мерзнут без сапог ноги – но хоть остальную одежду оставили. – Кажется, тебе довелось увидеть пекло, – голос Джейме вырвал из воспоминаний. – Было дело, – согласился Маэдрос, оборачиваясь к нему. – Видно. Люди ведут себя по-другому обычно. Я тоже. – По-другому? – не понял он. Джейме кивнул: – Они не ждут. Истязаний. Удивляются, бесятся, пугаются. А ты нет. А ведь и правда. Он тоже не ждал тогда, в первый раз, удивлялся, испуган был, и злился тоже. Сейчас была не злость – ненависть. Сейчас он знал, что так бывает, и как бывает ещё, и как нужно держаться. Джейме перевалился ближе к нему, и Маэдрос тоже постарался придвинуться. – Я сказал им, что ты ужасно ценный, и что за тебя заплатят выкуп. Это правда. Выкупят меня, выкупят тебя. – Ты... – Маэдрос понял. – Они из-за этого прекратили? – Может, они просто хотели тебя напугать, – хмыкнул Джейме. Похоже, это значило "да". Поблагодарить Маэдрос не успел. – Ты из беглых рабов? – спросил Джейме. – Не стесняйся. И дерись побольше, если хочешь развлечь. Это веселит. – Нет, я был в плену, – коротко ответил Маэдрос. – И мне плевать, что кого веселит. – Так они получают больше удовольствия. – Они и так найдут способ его получить, – холодно ответил он. Смириться? Никогда. – Я и вижу, – усмехнулся Джейме. Теперь он придвинулся совсем близко – благо не был привязан, просто скручен по рукам и ногам. – У тебя волосы не растут. Так ты евнух или женщина? – почти на ухо спросил Джейме. Маэдрос удивлённо на него посмотрел. – Нет, я не евнух. И мужчина. Ланнистер был ощутимо разочарован. И даже отодвинулся. – Ты ждал от меня другой реакции? – поинтересовался Маэдрос. Тот задумался. – Я думал, ты взбесишься, – признал он наконец. – У тебя нет больных мест? – Есть, конечно. Но зачем мне было беситься сейчас? Джейме выдохнул и объяснять не стал. Да и не дали им больше поговорить – подошёл тот же меднокожий, что и в прошлый раз их привязывал, и с ним ещё трое. На сей раз их интересовал Джейме – а Джейме попытался подраться, и снова завязалась схватка. Пока Козёл не прекратил её, велев отстать от "шира Джейме". – Давно пора, – Ланнистер перевёл дух и усмехнулся разбитыми губами; его развязали и помогли встать. Маэдрос, крепко привязанный к дереву, мог только наблюдать. – Так Тайвин Ланништер жаплатит жа ваш, шир? – уточнил Козёл. Джейме гордо выпрямился. – Разумеется. Я дорого стою. – Половину жолота Утеша Каштерли? – Половину, – подтвердил тот. – Хорошо, – Козёл кивнул, и Маэдроса обуяло дурное предчувствие: что-то сейчас будет не то... – Но шначала ваш лорд-отеш должен ужнать о ваш. Я пошлю ему пишьмо. Джейме ударили под колени и одновременно между лопаток, повалили на землю. Маэдрос рванулся к нему, но безуспешно – верёвки затянули на совесть. Ланнистеру заломили левую руку к лопаткам – один из тюремщиков уселся на него сверху – а правую меднокожий кнутом вытянул вперёд. Джейме пытался отбиваться, но сработано было мастерски, и ничего у него не вышло. Несколько мгновений Козёл смотрел на пленника. Маэдрос, не обращая внимания на боль от верёвок, рвался на помощь. Раз. И другой. И ещё. И... Один из палачей опустил свой меч в огонь костра, ярко освещавшего сцену. Другой – тоже меднокожий – замахнулся своим изогнутым клинком и резко опустил его на правое запястье Джейме. Тот закричал отчаянно, и спустя мгновение – ещё раз, когда к ране прижали раскалённую сталь. Маэдроса ожгло чужой болью – и воспоминанием о своей, давней, нестерпимой. – Мразь! – вырвалось криком. Скоморохи дружно ржали. Потом Джейме связали снова и бросили так валяться. Он лежал мешком, его трясло, и Маэдрос прекрасно понимал, каково ему сейчас. Хорошо бы сознание потерял от боли, что ли. Через несколько минут подошёл меднокожий и надел Джейме на шею – Маэдроса замутило – привязанную на верёвку его отрубленную кисть. Ланнистер невнятно захрипел что-то. Утром их снова растолкали и погрузили на коня, как и накануне. Джейме трясло и шатало, как пьяного, и сидевший за ним Маэдрос вынужден был придерживать его на седле. Он был весь горячий и дрожал, как в лихорадке. – Я убью их, – пробормотал Джейме, придя в себя в какой-то момент. – Я их убью... – Я помогу, – зло пообещал Маэдрос. Чужая боль была бы меньше, если бы он не помнил свою. Но ему помогали целители. И Финдекано. А тут... – Ты уже помог, спасибо, – не менее злобно отрезал Джейме. Кажется, только в этот момент он достаточно пришёл в себя, чтобы увидеть, что повесили ему на грудь; Джейме вырвало желчью, а потом он снова потерял сознание. И так продолжалось до вечера: неровный ход коня заставлял прийти в себя, а потом от боли и жара Джейме снова отключался. Маэдрос не выдержал и окликнул ехавших рядом тюремщиков: – Эй! Вам выкуп нужен или труп? Те только отмахнулись. Идиоты. – У него жар, он до утра не дотянет! – настаивал Маэдрос. Почему он не целитель, проклятье... Но он ничем не мог помочь Джейме. На стоянку встали только вечером, и Джейме тяжело рухнул с седла. Губы у него запеклись, глаза ввалились, а седло было грязным – естественных надобностей удержать он не смог. Разбойники это заметили и возмутились. – Лучше б мы взяли Старого Льва, – бранился Утсивок, – он, говорят, срёт золотом. Все заржали. Маэдросу сунули в руку какую-то тряпку и отправили приводить седло в порядок. На этот раз он решил не нарываться сразу, а дождаться, пока ему ослабят путы... Тряпка, конечно, не меч. Но треснуть по лицу можно и ею. С удовольствием. В ответ его ударили палкой, но палку он перехватил и рванул на себя – всё равно свяжут, но это потом, а сейчас можно выплеснуть злость и доставить неприятности. И отвлечь от Ланнистера. Завязалась потасовка, и в конце концов Маэдроса скрутили и избили снова. Кусок хлеба, правда, сунули, но Джейме не дали и того; он бы поделился, но возможности не было. – Меньше будет срать и седло пачкать, – только и ответили Скоморохи. – А за мёртвого Цареубийцу платят не меньше, чем за живого. На следующей стоянке повторилось то же самое. Только на сей раз кто-то открыл флягу и стал лить воду на лицо Джейме; он пришёл в себя и жадно ловил ртом хоть капли, а Маэдрос рвался в своих путах. Он прекрасно знал, каково сейчас Джейме. Ланнистеру удалось схватить за щиколотку одного из палачей, повалить его и выхватить из его ножен меч; Маэдрос попытался подобраться к нему и перехватить клинок – он мог сражаться, а Джейме едва мог стоять, но тому не хватило ума передать меч, и ничего не вышло, оружие выбили, а самого повалили на землю очень быстро, пнув по культе. Пришлось драться так, и снова обоих очень быстро связали и привязали к дереву. – Когда-нибудь мы выберемся, – сквозь зубы прошипел Маэдрос своему товарищу. Он вымотался – от драки, а ещё больше от бессилия и злости, и эти слова были нужны не меньше, чем Ланнистеру. Но тот молчал. Утром перед ними поставили миску с водой, но руки не развязали. Предлагалось лакать?! Твари... Джейме выхлебал столько, сколько хватило сил, и рухнул – отдышаться. Палачи ржали, Маэдрос смотрел на них с омерзением, но к миске и не пытался притронуться. – Ведите себя спокойно, – заявил подошедший тюремщик, – и будете получать еду и воду. Им принесли по миске овсянки и даже вино, судя по запаху – отвратительного качества. Есть Маэдрос не спешил, хотя и понимал, что нужно – иначе он ослабеет совсем и не сможет ни драться, ни бежать. Так что, когда палачи отошли, всё-таки поел. Джейме бредил в забытьи. Их везли, судя по солнцу, на юг. Куда – Маэдрос не представлял, карта осталась у Бриенны, земель он не знал. Кто-то из палачей обронил название "Горький Мост", но Маэдрос не помнил, где это. Не заметил на карте. Маэдроса заставляли кормить Джейме и ухаживать за ним; это не напрягало, он даже считал это правильным – и старался помочь, чем мог. К тому же это оставляло возможности пакостить тюремщикам. За пакости его били, но это не могло остановить. Потом Козёл что-то смекнул, и бить стали Джейме. Это было уже хуже; Маэдрос притих, но злости ничуть не убавилось. Орки. Вырваться отсюда любой ценой! Теперь его уже вслух называли "подстилкой Цареубийцы", но Маэдроса эти идиотские шуточки волновали мало. А вот то, как однажды рассмеялся в ответ на шутку Джейме... Он хохотал долго, громко, в голос, как безумный. Что если так люди и сходят с ума? А палачам как будто понравилась реакция, они продолжали издёвки. Кто был лучше – Серсея или этот рыжий? – Откуда мне знать, кого ты предпочитаешь, – отругнулся Джейме. – Я думал, коз. – А ты пробовал и коз? Но, к счастью, отвязались быстро – то ли надоело, то ли устали за переход. Пленники снова остались вдвоём. Джейме лежал молча, глядя куда-то в небо. Отрубленная рука, которая так и висела у него на шее, воняла гнилью, рана тоже пахла, на взгляд Маэдроса, скверно. Нужны были целители – или хоть мейстер – и срочно. Вот только где же их взять. Но тело вылечат, сохранил бы разум. – Эй, – тихо позвал Маэдрос, стараясь придвинуться ближе. Не ответит так не ответит, но пытаться нужно. – Чего тебе, рыжий? – Совсем паршиво? – и он не о теле спрашивал. Джейме ответил почти равнодушно: – Я облажался. Это значило – "ошибся". – Ты о чём? – Обо всём, – тот не смотрел на Маэдроса. – Я дал обидеть Серсею. И не отомщу. Насмешка богов оставила мне жизнь. До чего знакомый тон... – Ты можешь жить дальше, – твёрдо сказал Маэдрос. – И искупить вину, если знаешь её. Это лучшая цель, чем загонять себя непонятно во что. – Искупить вину? Какая глупость. Меньше слушай септонов. Я всё равно умираю. Да, и Бриенна говорила о септонах... Не вспоминать. Не здесь. Все эти дни он усиленно гнал от себя все мысли, кроме одной: они умчались, всё хорошо, они целы и в безопасности. Сейчас нужно быть уверенным. Самому верить в то, что говоришь. – Ничего ты не умираешь. Ты так решил для себя. И в бездну септонов, я их и не слушал ни разу. Специально – точно не слушал. – Ты дурак? – Джейме сунул ему под нос свою культю, обдав вонью. Маэдрос выгнул бровь: – Тебе мою показать? Или рассказать, на что я был похож, когда... – он оборвал сам себя: – неважно. Я, может, и дурак, и думал точно так же. И что жить незачем, и что не отомщу. И что умрёт. И даже молил о смерти. Как странно, что сейчас это может кому-то помочь. Джейме, казалось, переваривал его слова. Культю, во всяком случае, убрал и ответил не сразу: – Ты всегда так хорошо бился левой? Я кружку взять не могу. – Раньше я бился правой, – честно сказал Маэдрос. Не стоило говорить адану, что он с рождения свободно владел и левой, и правой, умел левой и работать, и писать. Сражаться Маэдрос и впрямь учился заново после исцеления. – Сейчас не можешь, потом научишься. Руки одинаковые, а что одна сильнее – это вопрос времени. Во взгляде Джейме было подозрение, но это куда лучше, чем отчаяние. – Не веришь? Я бесился от каждой мелочи, Ланнистер, – а Финдекано это терпел, и братья тоже. – Потом привык. – Я ведь и правда не смог убить тебя тогда, – мысли у Джейме скакали, но Маэдрос уже привык к этому. – Хотя пытался. – Ты думал, что я видел тебя? – это он и так понимал. Джейме почти признался в прошлый разговор, и лорд Старк был уверен. – Чего не сделаешь ради любви, – непонятно ответил тот. Как будто на что-то своё. Маэдрос внимательно посмотрел на него. – Что, и повторил бы? Убил бы Брана снова? ребёнка, шестилетнего мальчишку? – Повторил? Дурак ты, Химринг. – На этот раз почему? – усмехнулся Маэдрос. Сколько раз он это ещё услышит. Джейме помедлил. – Наверняка, – точно нехотя ответил он. – Можешь сказать лорду Винтерфелла, что я признался. Он будет счастлив. – Ты думаешь? – Маэдрос попытался представить себе реакцию Эддарда Старка. – Сомневаюсь, чтобы это принесло ему счастье. – Всех радует оказаться правыми, – усмешка на изменившемся лице выглядела жуткой. – А что ты скажешь? – А что я должен сказать? Осудить, возмутиться? – А... – Джейме прикрыл глаза. Речь его становилась всё более невнятной, как от усталости. – Спал бы ты, – посоветовал Маэдрос. – Ты устал. – Я не устал, – возразил он. – Я гнию заживо. Маэдрос тихо выругался. Дело и впрямь настолько скверно, а эти твари не станут помогать. – Ты справишься, – твёрдо сказал он. Тело очень сильно, если душа хочет жить. – Иначе ведь не отомстить, а ты ведь хотел. – Ты знаешь, что месть включает в себя Старка? – Ланнистер явно пытался добавить в голос вызов, но ему не удалось. – Ему-то за что... – Он донёс Роберту. Вспомнился разговор на тракте. – Он предлагал ей взять детей и уходить, – негромко сказал Маэдрос. Ну почему королева не поступила именно так! Всё было бы теперь иначе. Джейме точно его не расслышал: – Что? – Лорд Старк предлагал ей взять детей и бежать, – повторил Маэдрос. – Он что? – Джейме оторопел и даже ожил немного. Маэдрос терпеливо повторил снова. – Да слышал я! – взорвался Джейме. Причин столь бурной реакции он не понял, но это была живая реакция, первая за долгие дни, и Маэдрос порадовался. Это уже что-то. – Да провались он, этот Нед Старк, – после паузы едва слышно добавил Ланнистер. – Ему сейчас немногим лучше, чем нам, – тихо ответил Маэдрос. Потому что в плену у Тьмы – да ещё и с друзьями – не лучше. Даже хуже. И боялся даже думать – как. – Почему? – не понял Джейме. Не стоило говорить... но пришлось пояснять: – Потому что он в столице, и тьма знает, что там с ним сделали. – Разве он не поехал присягать Станнису? – Он поехал спасать дочь, – Маэдрос был мрачнее тучи. – То есть присягать Станнису, – Джейме не понимал... – Нет. Мы вытащили её оттуда, а он остался. Он не присягнёт братоубийце. – Тогда он изменник. В глазах Станниса, – Джейме скривил потрескавшиеся губы. – То есть он в узилище в Королевской Гавани. Скверно. – Да, – только и ответил он. – А его дочь? Хотел бы Маэдрос это знать! – А его дочь, надеюсь, добралась до Риверрана. На нас напали по пути, они с Бриенной ускакали, остальных перебили, – похоже было на то, – а я... а я тут. И лучше уж ему, чем если бы здесь была женщина! – Значит, он её спас, – голос у Джейме был странный. Чуть ли не обиженный. – Если их не догнали, – кивнул Маэдрос. Да нет, не догнали, это было ясно, но хоть бы не догнал кто-то ещё! – Это уж зависит не от винтерфелльского лорда. И не от тебя. Маэдрос промолчал. Джейме резко сменил тему: – Мы приближаемся к землям Тиреллов. Примерно. – И что это может значить? Про Тиреллов Маэдрос знал только то, что они сначала поддерживали Роберта, а теперь – Ренли. – Тиреллы насадят мою голову на копьё, – сообщил Джейме. – И твою тоже, ты спас короля Томмена. – Отлично, будем неплохо смотреться, – съязвил Маэдрос. Может быть, всё ещё не так плохо... – Мы оба красавчики, – поддержал его Джейме. После многих дней плена, грязные, исхудалые, в синяках... Маэдрос не смог сдержать смеха, хотя, может, и стоило бы; Ланнистер рассмеялся тоже – почти нормальным смехом.