По пути до Риверрана они встретили ещё не один дозор, но их не останавливали; просто обменивались паролями, и отряд ехал дальше.
Подъёмный мост опустился по сигналу рога, и Маэдрос вместе со всеми въехал в уже знакомый двор, теперь казавшийся куда более воинственным. Хотя к Риверрану война так и не подошла, уже чувствовалось, что она затрагивает всех здесь живущих: исчезла атмосфера мирной крепости, в воздухе висело напряжение.
Но долго рассматривать крепость было некогда: едва Маэдрос спешился, как откуда-то сбоку вылетела Арья, чуть не сбившая его с ног.
– Химринг! Живой! Вернулся!
Она была в платье на сей раз, волосы уже отросли ниже плеч и были заплетены в тугую косичку, а глаза сияли. Маэдрос радостно улыбнулся:
– Леди Арья! – а ведь ему не хватало вот этой радости, с которой встречают... – Живой, конечно.
Благодаря Нимерии. Нужно будет рассказать об этом девочке.
Но та сбивчиво продолжала:
– Я так боялась, что волки вернутся. Ужасно боялась, но на следующую ночь они были где-то от вас далеко. Ним умница!
– Так ты знаешь? – изумился Маэдрос. Откуда Арья – откуда кто угодно может знать, если даже бывший там отряд не понял, что произошло?
Но в этот момент Арья перевела глаза куда-то в сторону, где как раз сгружали с седла связанного Джейме. Девочка тут же собралась:
– Так вы и Цареубийцу нашли? Хорошо, – кивнула она Берену Сноу. Юноша слегка поклонился и явно был горд собой. – Ну конечно знаю, лорд Химринг. Вы что, думаете, волки случайно вас нашли? Мы, конечно, не любим козлов, но звери боятся огня и вооружённых людей.
Ничего из сказанного Маэдрос не понял. Судя по лицам, остальные – тоже.
– Я узнал Нимерию, леди Арья. Она очень выросла.
– Принцесса, – поправила девочка. – Мой отец теперь Король Севера.
Она упрямо сжала губы, и глаза стали взрослыми и печальными. Маэдрос посмотрел на неё сочувственно, но сказал только:
– Простите, я отстал от жизни, принцесса.
Арья махнула рукой:
– Идёмте, лорд Химринг. Я позабочусь, чтобы вас устроили... и вас, миледи. Вы ведь леди Бриенна? Я очень много слышала о вас от сестры.
Теперь девочка пыталась изобразить леди, и выходило у неё, на взгляд Маэдроса, немного искусственно. Бриенна, тем не менее, поклонилась:
– Бриенна Тарт, ваше высочество. Просто Бриенна, если позволите.
– Хорошо, – Арья смотрела на неё с таким восхищением, что Бриенна даже перестала хмуриться и улыбнулась.
Комнату ему отвели не прежнюю – побольше и посветлее; Маэдроса, впрочем, больше волновала возможность принять ванну и переменить одежду. То и другое принесли почти сразу, и он с наслаждением опустился в бадью.
Но, стоило Маэдросу одеться, как в дверь постучали. Мальчик, назвавшийся Оливаром Фреем, сообщил, что принц Робб хочет видеть лорда Химринга и приглашает того в свои покои.
За прошедшие месяцы Робб стал ещё взрослее, и спину держал так, будто корона была на его голове. А Серый Ветер не изменился вовсе, и всё так же держался возле своего человека; Маэдрос поприветствовал и его, и волк позволил себя погладить – как всегда, один раз между ушей.
– Я рад видеть вас, лорд Химринг, – проговорил Робб, жестом предлагая Маэдросу кресло, когда с приветствиями было покончено. – Верность ваша дому Старков неоценима, и вы снова совершили подвиг.
– Благодарю, принц Робб, – Маэдрос коротко поклонился и сел. Но юноша ещё не закончил.
– Лорд Химринг, за вашу преданность дом Старков предлагает вам прежние владения Хорнвудов, – торжественно проговорил Робб. Но взгляд у него был вопросительный – как будто знал заранее, что Маэдрос ответит.
Как объяснить, что земля здесь – хоть и ценна для людей – ему станет только помехой?
– Это большая честь для меня и очень щедрая награда, принц Робб. Но я не могу её принять.
А Робб и в самом деле не казался удивлённым.
– Её милость предполагала, что вы можете отказаться, но отчего, лорд Химринг? Я знаю, что вы издалека и надеетесь вернуться на свою родину, но что, если вы не сможете? А ведь здесь вы можете жениться, у вас будут сыновья.
Как у людей всё просто!
– Я связан другой присягой, – коротко объяснил Маэдрос. По крайней мере, это Робб точно поймёт. – Я говорил об этом вашему отцу. И я не могу принять лен, ваше высочество – это было бы и неправильно, и нечестно.
– Отец не говорил мне, – медленно кивнул Робб. – Но я понимаю. Да, лорд Химринг, это было бы неверно. Мне не нужна ваша присяга, разумеется, чтобы доверять вам – ваша верность доказана делами. Но и предлагать за жизнь моих сестёр золото я не могу.
Маэдрос кивнул:
– Я понимаю и согласен с вами.
Но Робб ещё не закончил.
– Так что я могу дать вам, лорд Химринг? Наш долг огромен.
Он помолчал. Самое время, пожалуй.
– Я хотел бы просить вас об одной вещи, ваше высочество, но вам она покажется странной.
– Что Старки могут сделать для вас?
– Я прошу о милости для Джейме Ланнистера, – прямо сказал Маэдрос.
Робб оторопел:
– Для Цареубийцы?! – гнев и возмущение разом прорвали невозмутимость, и Маэдрос понял, что попросил не зря.
Юноша сжал кулаки, потом медленно разжал их – и на удивление собрался.
– Он нарушил присягу своему королю – двум королям, милорд – изменил королю, обесчестил королеву... Но нет хуже другого его злодейства: он пришёл гостем в наш дом и пытался убить моего брата. А тот, кто нарушает законы гостеприимства, навеки проклят богами и людьми.
– Да, – согласился Маэдрос. Он знал, что натворил Джейме Ланнистер, и помнил падение Брана. Но мальчик был жив. – И человеческие законы тут бессильны, ваше высочество. Они могут карать, отнять жизнь, но не изменить душу.
Маэдрос не был уверен, что Робб его поймёт. Он молчал и что-то обдумывал.
– Почему вы просите за него? Ведь не продались же вы, я никогда в это не поверю.
Если бы не убеждённость в тоне юноши, Маэдрос бы вспылил на саму мысль, но так – просто покачал головой:
– Нет. У меня нет никакой корысти, принц Робб, просто я верю, что этот человек может измениться и раскаяться. Каким бы он ни казался.
– Раскаяться?! – Робб сверкнул глазами яростно. Маэдрос кивнул, и юноша спустя пару мгновений спросил: – Чего вы просите для него? Жизни?
– Думаю, что большего я просить не могу.
Юноша медленно кивнул:
– Я не могу вам отказать, милорд. Вечером будет совет, на котором я решу его судьбу, но ваша просьба определит исход.
– Благодарю, принц Робб, – Маэдрос склонил голову. Он медленно снял с пальца кольцо, отданное ему Эддардом Старком: – Вот. Кажется, я уже затребовал своё, – он усмехнулся.
Робб посмотрел на кольцо, протянул руку – и отдёрнул её.
– Нет. Пусть остаётся у вас, милорд. Его дал вам мой отец, ему и вернёте. К тому же он вправе отменить моё решение, – предупредил Робб. Это Маэдрос понимал, но ему казалось, что что-то ещё стоит за отказом Робба принять залог. – И вот ещё что. Я прошу вас присутствовать на совете; жду вас в час малиновки, милорд, а теперь – отдыхайте, прошу вас.
Маэдрос вышел, но за дверями его ждал кастелян, сообщивший, что её милость ждёт лорда Химринга. Она жила в тех же покоях, где и в прошлый приезд Маэдроса – именно в эти покои он приходил доложить о приезде Ренли. Леди – королева – Кейтилин не изменилась вовсе, как и комната. Но казалась немного сердечнее. Маэдрос поклонился ей – он не мог не уважать эту женщину.
– Лорд Химринг, – она сразу перешла к делу. – Вы вернули мне обеих моих дочерей и спасли жизнь младшему сыну. Я благодарю вас... знаю, мой сын сказал то же. Но и я должна, я – мать.
– Я рад, что принцессы вернулись домой, – улыбнулся он. – И что Бран жив. Как он, ваша милость?
– Ему лучше, – королева жестом пригласила его сесть. – И мейстер Лювин обещает, что если продолжать лечение, то со временем он, может быть, сможет ходить.
Радостные вести. Маэдрос улыбнулся, услышав их.
Девушка-служанка поставила на стол лёгкие закуски, наполнила кубки вином и исчезла незаметно.
– Вечером, после совета, будет пир, в вашу честь и в честь возвращения принцессы, милорд. И пленения Цареубийцы. Надеюсь, вы согласитесь занять почётное место, лорд Химринг.
Ох.
– Мне немного неловко, – Маэдрос развёл руками. Он не чувствовал себя настолько важной персоной здесь, как это, по-видимому, воспринимали люди.
– Вы более чем заслужили честь, – королева была строга, хоть и приветлива, и вдруг очень остро напомнила Маэдросу мать... у той было такое же лицо, когда она объясняла что-то важное. – За верную службу благодарят, а за подвиги – вознаграждают, лорд Химринг. Но вы можете сказать мне, если что-то из того, что мы предлагаем, против вашей природы. Мой... царственный супруг сказал мне, что вы привыкли жить по иным законам. И я не хотела бы возложить на вас тяжкую повинность вместо заслуженной радости, лорд Химринг.
– Ваш супруг прав, – кивнул Маэдрос. – Я привык жить иначе, но не беспокойтесь, ваша милость – никакой тяжкой повинности я не несу.
Пир уж точно не был таковой – даже если опять будет много вина, можно уйти на воздух. А побыть среди радостных людей – это радость.
Королева кивнула:
– Надеюсь, вы хорошо устроены, милорд. Если вам что-то потребуется, вы можете обращаться прямо ко мне.
– Благодарю вас, ваша милость, – Маэдрос кивнул. – Я запомню.
– Вы учтивы и хорошо воспитаны, лорд Химринг... Кто были ваши родители?
Маэдрос вспомнил реакцию Бриенны на его рассказ.
– Мой отец был сыном короля, ваша милость, – рассказывать про величайшего мастера не стоило. Да и она хотела узнать другое. – И королём. После гибели моего деда. Но это было очень далеко отсюда.
Потрясённой королева не казалась.
– А вы? – спустя несколько мгновений спросила она. – Стали королём?
– Я был им очень недолго, – спокойно пояснил Маэдрос. Вот уж утрата короны беспокоила его куда меньше, чем приведшие к тому события.
– Что с вами случилось?
Закономерный вопрос.
– Я отказался от короны, ваша милость, – просто ответил он.
– Вы молоды... Боги не были к вам милостивы. Хотя простите – вы ведь не чтите Семерых, и мои слова могут показаться вам неучтивыми?..
– О нет, – покачал головой Маэдрос. Упоминание о богах его не задевало уж точно, хотя они не правили его жизнью.
– Я почему-то не удивлена вашим признанием, лорд Химринг, – помедлив, добавила королева. – Есть в вас что-то. То же самое теперь появляется и в глазах моего сына.
– Принц Робб очень изменился, ваша милость, – кивнул Маэдрос. И правда, в нём появилось что-то королевское.
– Он должен быть как король, пока его отца нет с нами. Ему шестнадцать, но он истинный волк; я горжусь им, а лорды любят его, хоть и не все. Но я сама сняла бы корону с него и с мужа, если бы это вернуло его живым, – с силой произнесла королева. – Вы понимаете, похоже.
– Да, – кивнул Маэдрос. – Я понимаю, ваша милость. Корона не стоит очень многих вещей.
И уж точно не стоит войны за неё. Но война шла не за корону, и это понимал не только он – но и, похоже, королева.
Вернее, женщина, чей муж стоял на грани смерти. Маэдрос уже услышал о гибели Дейси Мормонт и лордов Амбера и Карстарка. Но Эддард Старк по-прежнему оставался в темнице.
А Кейтилин Старк всё сильнее напоминала мать. О которой лучше было не вспоминать.
– Корона способна искорёжить судьбу – как и её отсутствие. Кому уготована долгая и счастливая жизнь?.. – королева помолчала. – Удалось ли вам обрести счастливую жизнь, лорд Химринг?
– Это сложный вопрос, ваша милость, – признал Маэдрос. – Смотря что считать счастьем.
У него была его война, и братья были живы, и жизнь была хороша. Но месть оставалась, и клятва маячила вдали, и память жгла порой.
И ему, в отличие от Финдекано, не нашлось ни любви, ни сына.
И, может быть, теперь уже не найдётся никогда.
– А что считаете вы, милорд?
– Когда-то мне казалось, что счастье – это нечто далёкое, то, что непременно нужно достичь. Потом – что это то, что ты жив.
И свободен, чуть не добавил он, но сдержался.
– Теперь я не знаю, что ответить на этот вопрос, ваша милость.
– Понимаю, – она помолчала и перешла, как видно, к главному: – Расскажите мне о том, что случилось в столице, прошу вас.
– Это будет тяжёлый рассказ, ваша милость, – предупредил Маэдрос. Он нахмурился, вспоминая казнь.
И рассказал всё, без утайки. О Мелисандре и её странных словах, о сожжении несчастного великого мейстера, о Станнисе и странном человеке сире Давосе, о решении бежать втроём с принцессой Сансой, о коронации и о том, как они ушли из города. На рассказе о костре королева встала и отошла к окну, сделав Маэдросу знак оставаться в кресле. Спина у неё была по-прежнему прямой, но лицо она очевидно прятала.
– Благодарю за откровенность, лорд Химринг, – когда королева повернулась, лицо у неё было совершенно спокойным.
– Я много бы дал, чтобы иметь возможность помочь королю Эддарду, ваша милость, – заверил Маэдрос.
– Вы уже помогли ему – так, как он хотел, я полагаю. Вернули Сансу.
– Да, – кивнул Маэдрос. Он понимал боль, которую скрывала эта женщина. – Он хотел спасти дочь.
– Ему удалось. Теперь дело за нами, но я не нахожу, что мы могли бы сделать прямо сейчас. Красный замок не взять, как бы нам ни хотелось. Даже если мы соберём армию и подойдём к столице – Станнис просто казнит заложника. Если не решат, что без него мы опаснее...
Глаза королевы сверкнули гневом. Маэдрос молчал. Ещё раз лезть в столицу за пленником не казалось чем-то возможным: чудеса не повторяются дважды. Взять город он мог бы – спланировать, как это сделать – но она была права. Это не поможет.
– Но мы ещё поговорим об этом на совете, – закончила королева.
Совет – на нём было много незнакомых Маэдросу лиц, как он понял, лордов Речных земель – состоялся в час малиновки, как считали здесь, или в пять часов пополудни, как считал Маэдрос. О пленении Цареубийцы знали уже все – весть облетела замок моментально – и дружно требовали казни. Крики "Смерть детоубийце!" и "Казнить негодяя!" раздавались со всех сторон, пока в зал вводили Джейме.
Маэдрос заметил, что о нём всё же позаботились: судя по цвету волос, вымыли, дали чистую одежду и сменили повязку на руке; ноги были скованы цепями – передёрнуло, хотя Маэдрос и пытался принять местные законы – а руки связаны за спиной, но выше локтей и относительно свободно.
Держался Джейме так заносчиво, что было ясно – ещё чуть-чуть и сам поддержит требование казни. Маэдрос от души надеялся, что ему ума и выдержки хватит, чтобы промолчать...
Робб поднял руку, и крики стихли.
– Сир Джейме, – холодно произнёс он. – Вы здесь враг и пленник. Вы виновны в тяжких преступлениях, в измене, в покушении на убийство и в нарушении закона гостеприимства. И пусть проклятие богов найдёт вас, сир – если уже не нашло.
Он говорил гневно, но сдержанно. И в криках возмущения потонуло то, что попытался заявить Джейме. Судя по его лицу – это было к лучшему.
– Я бы хотел казнить вас, – Робб снова жестом прекратил крики. – Но человек, которому дом Старков слишком сильно обязан, просил за вашу жизнь. Теперь вы обязаны ею только лорду Химрингу.
Маэдрос почувствовал на себе взгляд Джейме – неприязненный и враждебный. "Как ты посмел?" – это было буквально написано на лице. Он не отвёл глаза и только чуть пожал плечами: "Ты мне ничем не обязан, Ланнистер. И я предупреждал, что сделаю это".
Только на сей раз разум Джейме был наглухо закрыт.
По знаку Робба пленника повели прочь. Среди лордов тоже многие были недовольны; молодой Карстарк встал и вышел, за ним – лорд Гловер.
– И о чём именно вы просили, лорд Химринг? – осведомилась королева.
– Я просил сохранить жизнь Джейме Ланнистеру, – отчеканил Маэдрос. Всем тем, кому это так не понравилось.
– Я бы отправил его в Ночной Дозор, – негромко сказал Робб, – но верить клятвам такого человека невозможно. Пусть сидит в темнице.
– Джейме Ланнистер – заложник, – вздохнула королева. – Его не отдадут смерти за покушение на моего сына, но его дом – враг нам. Мы не можем обещать оставить его в живых, если он станет ответом за действия его семьи. Или в случае побега.
Маэдрос молча кивнул. Он понимал, что и его просьба может не всё. И слишком плохо разбирался в происходящем. А Ночной Дозор... он видел тех, кого везли туда. Большинство этих людей были хуже Джейме Ланнистера.
– Король вправе отменить моё решение, – напомнил Робб матери. – И то, что Ланнистеру пока сохранена жизнь, не значит, что я сообщу об этом Тайвину Ланнистеру.
– Но вы сообщите ему, что его наследник у нас, ваше высочество?
– Едва ли это можно утаить, – кивнул Робб. – Но и спешить пока не стану.
Он обернулся к Маэдросу:
– Боюсь, сир Джейме не оценил вашего милосердия.
– Я этого и не ждал, – пожал плечами Маэдрос. Эдмар Талли, брат королевы Кейтилин и наследник лорда Талли, вмешался довольно неприязненно:
– А чего вы ждали?! Вас купили Ланнистеры. За пятьдесят тысяч золотых? Хороша цена!
– Да неужели, – он обернулся к говорившему и смерил его ледяным взглядом.
– Это же очевидно, – бросил с другой стороны пожилой человек с красным жеребцом на груди. – И принцессу Арью он привёз Ланнистерам.
– Возможно, вы так и поступили бы, – отрезал Маэдрос, – за такую хорошую цену, но не стоит судить всех по себе, милорд.
– Что?! – тот вскочил, побагровев.
– Довольно! – Робб стукнул кулаком по столу. Эдмар Талли закрыл рот, который уже успел открыть, седой лорд – нет.
– Этот человек оскорбил меня, и если вы не защищаете своих вассалов от прихвостней Ланнистеров...
– Я всего лишь ответил на оскорбление, – тем же ледяным тоном отчеканил Маэдрос.
– Я сказал – довольно! – Робб был в гневе. – Сядьте оба, немедленно! Мы воюем не друг с другом, и не стоит сыпать оскорблениями, лорд Химринг. Лорд Бракен, лорд Химринг совершил достаточно, чтобы среди моих вассалов мало кто мог состязаться с ним в доказательствах верности, и милосердие – ещё не измена.
Речь, начатая гневно, была закончена спокойно, так что к её концу лорд Бракен выдохнул и сел. Маэдрос тоже. Он ещё помнил совет в Хитлуме, стоивший им всем крепкой ссоры с сыновьями Арафинвэ. Действительно, врагов стоит искать не среди своих... даже если они резки на язык.
– Не в милосердии дело, – вмешалась леди Мормонт, молчавшая до сих пор. – Ланнистер куда ценнее живым, чем мёртвым, милорды, и если бы не просьба лорда Химринга – я просила бы сама сохранить ему жизнь. Но не свободу.
– Леди Мормонт права, – поддержал её и седой сир Бринден, которого Маэдрос при первом знакомстве принял за лорда Риверрана; но это был только его младший брат. – Голова Цареубийцы ценнее, пока она у него на плечах.
***
Совет закончился мирно – куда более мирно, чем опасался Робб. И когда наконец все разошлись, и осталась только мать – и волк, конечно – он налил себе вина и рухнул в своё кресло.
– Всё ведь вышло не так уж скверно, матушка? – сейчас можно было позволить себе быть только шестнадцатилетним мальчишкой.
– Если бы ты пожелал казнить Цареубийцу, я бы тоже убеждала тебя сохранить ему жизнь до поры, – качнула головой мать. – И возмущение ты всё же смог удержать. Возможно, стоило повести совет иначе, чтобы они сами пришли к твоему решению.
– Я пытался, матушка, – Робб потёр виски. – Химринг... Он не присягал отцу, он служит нам потому, что считает, что отец прав. Это значит, что он служит не ради верности или награды, а ради своих принципов; это следует учитывать.
Он встал и прошёлся по комнате.
– Я бы очень хотел казнить Цареубийцу, и это было бы справедливо. Но ты права – живым он ценнее, и я это понимаю. Но я ни в коем случае не хотел оставить его в живых по мотивам выгоды. А так – он у нас, он заложник, но при этом всё не выглядит так, будто мы в этом нуждаемся.
Объяснить своё решение матери всё же было необходимо.
К тому же Ланнистер никогда не простит Химрингу его "милосердия", да и Химринг наверняка оскорбился неблагодарностью, хоть и не подаёт виду. Это тоже было хорошо. Такие связи нужно рвать.
Нужно будет велеть стражам не пускать к Цареубийце никого, кроме него самого и мейстера Вимана. Совсем никого.
– Если ты дал слово сохранить ему жизнь, ты не сможешь отнять её, – Робб знал это и кивнул.
– Не могу. Но Тайвину Ланнистеру знать об этом необязательно.
Он улыбнулся.
– Я хочу попросить лорда Химринга отвезти девочек в Винтерфелл. С ним будет безопасно, и на него я могу полагаться всецело.
Как говорил отец, наградой за успешно выполненное поручение обычно является новое поручение.
***
После зала совета Маэдрос отправился к себе. На душе было муторно – и от того, что Джейме придётся сидеть в темнице, и от ссоры, и от того, что он опять почувствовал себя чужим среди людей. Особенно было горько от того, что только утром всё казалось иначе, и встречали его, как своего…
Порадовала только новость, что Нильмо цел и добрался до замка. Маэдрос навестил его в конюшне, покормил сахаром и похвалил за сообразительность.
Переодеться к пиру оказалось непростой задачей: ему приготовили парадный костюм, но на нём оказалось слишком много пряжек, завязок и пуговиц, так что пришлось прибегнуть к помощи слуги. Зачем нужны такие сложности, Маэдрос не понимал – ведь красивое может быть и простым, и будет куда удобнее! Однако бархатный дублет, тонкая шёлковая рубашка, штаны и сапоги – все тёмно-синие с серебром, хотя это наверняка было случайным совпадением – были сшиты явно по его мерке. Кто и когда успел подготовиться, Маэдрос не представлял.
На пиру его место оказалось за высоким столом, между Роббом и Сансой. Кроме него самого и Бриенны, вокруг были всё те же лица, что и в прошлый раз, когда в Риверране был ещё король Эддард; только Теона Грейджоя Маэдрос не видел.
Сейчас Бриенна сидела по другую сторону от хозяина замка, возле королевы Кейтилин, и это значило, что им не удастся толком поговорить. Но кроме этого, остальное было не так уж плохо – разнообразная еда, много рыбы, отличное вино, неплохие певцы... и даже танцы. Людские танцы были непривычны, и Маэдрос первые два танца очень внимательно следил за движениями: танцоры строились в пары, то по кругу, то в линии, и все выполняли одни и те же фигуры, как видно, выученные. Но это было тоже красиво.
И даже на третьем танце, где каждая пара танцевала своё, движения были довольно схожими. Как странно.
Принц Робб танцевал сначала с матерью, потом с сёстрами; потом он шепнул Маэдросу, что хорошо было бы пригласить королеву, раз он почётный гость на пиру, и Маэдрос, хоть и удивился, предложил руку Кейтилин. Фигуры она знала, а он подстроился – это оказалось несложно, смотреть на других и повторять, да ещё слушать музыку, которая, как видно, и указывала рисунок танца.
Вернувшись на своё место, Маэдрос взял кубок с вином – промочить горло – и к нему тут же обратилась Санса; девочка явно оправилась от лесных переживаний и казалась почти счастливой. Глаза у неё были такие же огромные и голубые, как у Бриенны, и так же сияли, когда она заговорила:
– Вам нравится музыка, лорд Химринг?
– Да, – честно сказал Маэдрос. – Очень, принцесса.
– Я так соскучилась по музыке, – Санса улыбалась, и он улыбнулся в ответ:
– Надеюсь, теперь вы будете слышать её часто. Вы же вернулись.
Хорошо, что она улыбается, а не плачет.
– На Север так редко приходят певцы, – вздохнула Санса.
– Но ведь на пиру в Винтерфелле была музыка?
– Кажется, тот певец прибыл с его милостью, – девочка развела руками. Познакомить бы её с Кано... или с Финдарато. – Лорд Химринг, – Санса переменила тему, – я не успела поблагодарить вас. Без вашей помощи я не добралась бы в Риверран.
– Я рад, что сумел помочь, принцесса, – рука Сансы накрыла его ладонь, и Маэдрос чуть пожал тонкие пальцы. – И хорошо, что нападение Скоморохов не смогло этому помешать.
– Я молилась Старым и Новым богам, чтобы они защитили вас, милорд, – руку она убрала, но смотрела печально. Маэдрос улыбнулся:
– Ваши молитвы были услышаны, и спасибо вам за них, принцесса.
Ему казалось, что девочка чего-то ждёт, но чего – Маэдрос не понимал. Правда, их разговор прервал юный лорд Карстарк, пригласивший Сансу на танец; а Маэдрос встал и подошёл к Бриенне, которая сидела на своём месте с самого начала пира.
– Вы откажетесь, если я приглашу вас танцевать? Я помню, что вы не любите.
– Маэдрос? – Бриенна вскинула на него глаза и явно изумилась. И обрадовалась, похоже. И покраснела. – Я...
– Я был бы рад, – Маэдрос улыбнулся и подал руку. – Прошу вас, Бриенна.
То, что девушка приняла её, было знаком доверия. Это было понятно после той её лесной исповеди, отчаянной и горькой... Можно было гордиться.
Одета Бриенна была по-мужски, и ей штаны и дублет – ярко-синие с розовым, расшитые полумесяцами и солнцами – шли куда больше, чем платье.
Маэдрос вёл её очень бережно, как первую красавицу во всём замке. Да так и было на самом деле. Хотя танцевала Бриенна не очень хорошо, зажималась и двигалась неуверенно, Маэдрос уже достаточно чувствовал музыку и движения, чтобы это сгладить.
– Вы ведь отлично танцуете, Бриенна, – заговорил он, напрочь разрушая силу музыки, но надеясь, что это поможет. – Тогда, с мечом, вы двигались великолепно. А ведь это тоже танец, разве нет? – улыбнулся.
– Это танец, а не поединок, – растерялась девушка. Но хоть отвлеклась от своих движений на разговор.
– Разве они не похожи? Мне всегда так казалось. Не в бою, конечно, на площадке. У меня дома говорили "танцевать с мечами", и это было очень точно.
– Поединок – это драка, только с мечом, – возразила Бриенна. Но, отвлёкшись, и в самом деле стала двигаться увереннее.
– Драка – когда хочешь побить, – не согласился Маэдрос. – А когда увлекаешься тем, что делаешь, показываешь искусство, не пытаясь непременно одолеть – это уже танец.
– Я бы высмеяла вас, Маэдрос, если бы не знала, какой вы искусный боец.
– И были бы неправы, – рассмеялся он. – Мы всё стараемся делать красиво. Даже драку. Только тогда мы ещё не знали, что настоящий бой и красота не имеют ничего общего.
– Вы бывали в настоящем бою... – по тому, как Бриенна опустила глаза, Маэдрос понял, что она – нет.
– Да. Вы бы хотели этого?
– Нет, – а она мудра. – Но мне предстоит.
Стало как-то холодно.
– Вы превосходный боец, Бриенна, – но какое это слабое успокоение. – Только... будьте осторожней. Глупо говорить это воину, я знаю. Но невозможно не сказать другу.
Она вдруг сбилась с шага – Маэдрос подхватил её крепче и выровнял рисунок танца.
– Хорошо, Маэдрос, – глаза в глаза. – Только вы тоже будьте осторожнее.
– Я очень постараюсь, – пообещал он. – Когда вы уезжаете?
Горько было даже думать.
– Завтра утром.
Что ж. Этот вечер ещё был.
Музыка закончилась, и Маэдрос проводил девушку на место. Кажется, кто-то на них смотрел. Кажется, кто-то даже посмеивался. Ему было плевать.
***
Утром Бриенна уезжала рано; собралась она быстро, да и вещей было всего ничего – одна перемётная сума, прилаженная к седлу. В Риверране больше нечего было делать – нужно было ехать к лорду Ренли. Королю Ренли.
Её Ренли.
Вчера они танцевали с Маэдросом – так же, как с ним тогда; и Маэдрос был так же заботлив и учтив, как король Ренли, и так же вёл её, как первую красавицу королевства. Но всё-таки Бриенна не хотела представлять, что танцует с его милостью: это было бы нечестно по отношению к Маэдросу. И... он был хорош сам по себе. Он пригласил её, а не леди Сансу – кроткую, прекрасную, нежную.
Если бы Бриенна давно не разуверилась в своей внешности, она бы вспомнила сейчас заветы своей септы: ищи истину в зеркале, а не в мужских речах. Но она знала, что некрасива, и слишком уважала Маэдроса, чтобы подозревать нечестную игру с его стороны. Не пытался он за ней ухаживать ни на спор, ни ради земель и замка её лорда-отца.
Он был просто другом. Он сам так сказал.
Просто другом. И это было правильно.
Заметив Маэдроса, который спустился её проводить, Бриенна просияла.
– Вы пришли меня проводить?
– Да, – улыбнулся тот. – Я же обещал вчера.
Действительно, он говорил, что придёт.
– Вы уже готовы?
– Вполне, – она поправила подпругу. – Что ж... да хранят вас боги, Маэдрос.
Почему-то Бриенна снова покраснела.
– И вас, Бриенна. Я очень надеюсь, что мы ещё увидимся.
– И я надеюсь, – она вскочила в седло. На душе было тяжело. Зря это прощание. – Вы... ну... Вы настоящий рыцарь, Маэдрос.
– И вы, – неожиданно ответил он. – И глаза у вас очень красивые, Бриенна.
Она не нашлась с ответом. Пришпорила коня и галопом вылетела из замка, не обернувшись на мосту.
***
Маэдрос стоял и смотрел ей вслед, пока не стих стук копыт. Он прекрасно понимал, что чувствует, но настолько не ожидал подобного, что трудно было признаться даже самому себе.
Они просто друзья. Это чужой мир, чужая жизнь, и она – аданет, их пути слишком различны. Это невозможно и нелепо.
И всё же...
Тот же Оливар, оруженосец принца Робба, остановил его и передал, что принц зовёт к себе. Маэдрос отправился к нему, искренне надеясь, что найдётся какое-нибудь дело. Лучше сражение. И прямо сейчас, чтобы не думать о пустяках.
Постучался, получил приглашение войти; Робб стоял у стола, над расстеленной картой Вестероса.
– Лорд Химринг. Входите, прошу вас.
– Что-то случилось, ваше высочество? – Маэдрос остановился в паре шагов.
– Нет, – юноша улыбнулся. – Просто я хотел попросить вас об услуге. Риверран – замок крепкий и надёжный, но земли вокруг него всегда становились полем битвы и скоро могут стать им снова. Плохое место для моих сестёр. Прошу вас, когда вы отдохнёте от ваших... приключений – возьмите хороший отряд, хоть сотню воинов, и отвезите принцесс в Винтерфелл. Её милость, кажется, охотнее всего доверит их вам, и я, признаюсь, тоже, милорд.
Маэдрос предпочёл бы сражение, но он понимал чувства юноши, а ещё больше – чувства матери. И кивнул:
– Сочту за честь, принц Робб. Когда нам выезжать?
– Завтра, через день, через два, – он пожал плечами, показывая, что спешки нет. – Как хотите. Людей я вам дам из винтерфелльской стражи, вы согласны?
– Да, – кивнул Маэдрос.
– Благодарю, – Робб как будто хотел задать какой-то вопрос, но не стал. – Условимся на выезд через день? Полагаю, для сборов этого будет довольно.
– Хорошо, я буду готов послезавтра.
Дверь вдруг отворилась, и Маэдрос обернулся. На пороге стоял мейстер Виман с пергаментом в руке. Маэдрос разглядел сломанную печать с головой лютоволка.
– Ворон?.. – подобрался Робб. Мейстер бросил взгляд на Маэдроса, и он посмотрел на Робба, но тот махнул рукой:
– Говорите, мейстер. Из столицы?
– Нет, ваше высочество, – кажется, это хорошо? – Из Винтерфелла.
Робб взял протянутый ему пергамент, прочёл и скомкал в руке.
– Чёрные крылья – чёрные вести... – юноша казался... даже не изумлённым. Лицо было таким, будто его ударили под дых, и он пытается вдохнуть.
Маэдрос шагнул ближе:
– Что случилось, ваше высочество?
Тот не ответил, и Маэдрос не стал повторять вопрос – ждал, когда юноша соберётся с мыслями. Робб перевёл взгляд на карту и долго молчал, точно пытаясь осмыслить много информации разом. А когда заговорил – очень ровным голосом – то обратился не к Маэдросу:
– Мейстер. Пока никому ни слова. Особенно её милости. Я сам сообщу ей. Соберите лордов в зале совета... через час.
Мейстер поклонился и вышел, а Робб наконец посмотрел на Маэдроса:
– Винтерфелл взят.
Это прозвучало и правда как удар обухом.
– Кто? – Маэдрос немедленно подобрался и тоже внимательно посмотрел на карту. Робб ответил тем же напряжённо-ровным голосом:
– Железные люди, – и через три мгновения добавил: – Теон. Теон Грейджой.
