Рассветный клинок

Наутро всё началось сначала. Джон, отоспавшись, вернулся на Стену и сообщил, что мейстер Эйемон подтвердил распоряжение Донала Нойе и обороной теперь командует он. На взгляд Маэдроса, у юноши получалось неплохо. На Стене разобрали завалы после прошлого штурма, сколачивали новые бочки, забивали их щебнем, заливали водой. Наполняли бочки маслом и смолой, но того и другого было не очень много. Делали новые стрелы. Туннель завалили обломками, чтобы нельзя было снова прорваться через него. Джон теперь и спал на Стене, в наспех разбитой палатке. Маэдрос тоже – он мог помочь и советом, и делами; работал вместе со всеми, не отказываясь ни от какого дела – рук было мало, а работы полно. Странное это было место, и люди – очень разные, но сейчас всех объединяло одно: опасность за Стеной и необходимость ей противостоять. – Манс может взять нас просто измором, – хмуро сказал ему Джон однажды. – Мы все устали и валимся с ног, а они могут сменяться снова и снова. – Может, – мрачно согласился Маэдрос. Одичалые брали числом. А дозорных было немного, и спать им времени не хватало. – Но выбора-то нет. Расскажите мне про этого Манса. Он такой великий полководец и вождь? – Манс-то? Он дезертир из Ночного Дозора, – пояснил Джон. Вот оно что. Когда-то такой же, как все здесь… тоже преступник в прошлом? Или доброволец, как Джон? – Полководец он неглупый, и вождь отличный: собрать вместе теннов, Рогоногих, оборотней, кланы Молочной реки, жителей Сурового Дома, великанов – и заставить их идти в одном войске! Манс – это личность, Химринг. Он умён, смекалист и силён. Странно было, что Джон говорит об одичалых не без уважения. Пока ни от кого ещё Маэдрос не слышал таких речей – и сам почти привык думать о них как об орках или негодяях вроде Скоморохов. Но о Козле никто не стал бы говорить подобным тоном. – То есть, если бы не было Манса, так дружно они бы не действовали? – и так действия одичалых сложно было назвать слаженными, но они все были заодно против Дозора. – Нет. Их держит вместе только его воля. С точки зрения вестеросца, это сброд, а не войско, – Маэдрос кивнул: с его точки зрения тоже так было, – но минимальная организация – и то заслуга Манса. – А чего он хочет? завоевать Север? Или весь Вестерос? Джон покачал головой. – Если бы. Нет, дело сложнее... Манс хочет увести свой народ за Стену, чтобы защитить от Иных и мертвецов, – у него по лицу прошла судорога. – У него там старики, женщины, дети... это не войско, это весь народ одичалых. Им некуда больше идти. Маэдрос помрачнел. Скверное дело. – Его можно понять в таком случае... Для них нет места по эту сторону Стены? – Я всех могу понять, Химринг, – Джон не смотрел на него. – Я жил с вольным народом, ел с ними, спал с одной из них, – по его лицу снова прошла судорога. Маэдрос уже понимал, что это значит: брак без брака, соитие, которое люди отличали от «законного». Осудить юношу было трудно. – Лез с ними на Стену... Они люди, как и мы, но они не признают никакого закона, кроме закона силы. Если они прорвутся за Стену – для жителей Севера это будет гибелью – они разорят и разграбят все деревни на своём пути и не пощадят никого. И в самом деле – орки. Или – просто люди, не наученные быть людьми? Голова шла кругом от невообразимой неоднозначности всего происходящего. Эти люди бежали от Тьмы – но сами были такой же тьмой для вестеросцев. – Я понял вас, Джон. Единственный выход – не пускать их, так? – Другого пути сейчас просто нет, – Маэдрос уловил это «сейчас», но задать вопрос не успел: Джон круто переменил тему: – Надо поспать хоть немного. Что-то они затевают там. Скоро будет жарко. За эти дни одичалые разбили лагерь, разместили шатры и даже какие-то строения, разбили загоны для мамонтов и лошадей. И всё время из леса доносился гул топоров и пил. Джон закутался в плащ и ушёл в свою палатку, а Маэдрос, пользуясь свободным временем – о любой атаке предупредят рога – отправился к мейстеру Эйемону. Тот встретил гостя приветливо. – А, лорд Химринг! Входите, входите, – он зажёг свечу – похоже, ради Маэдроса, хотя эльф справился бы и в темноте – и принёс флягу с вином. – Горячего вина? – Да, спасибо. Не откажусь, – по правде, он был очень рад – ветра на Стене в самом деле были злые. Мейстер наполнил вином котелок, насыпал туда пряностей и повесил над очагом. – Присаживайтесь. Вы пришли что-то сообщить или снова расспрашивать меня? – Вас... если не помешаю. Сообщить пока нечего, всё по-прежнему. – Вы мне не помешали вовсе, – заверил его мейстер Эйемон. – Толку от меня сейчас мало, милорд. Мейстер поёжился и плотнее закутался в свой чёрный плащ. – Вы не сказали мне своё имя. А мне было бы проще припомнить, если бы вы его назвали, лорд Маэдрос. Он вздрогнул и посмотрел на мейстера. – Да, это моё имя... вы его где-то услышали? – Джон назвал. Он же поведал мне весьма любопытную историю вашего появления в окрестностях Винтерфелла, хотя, сдаётся мне, о чём-то он всё же умолчал. – Да, это и правда странная история.. о чём же умолчал Джон? – Например, о том, откуда вы на самом деле прибыли сюда. Возможно, он и сам не знает, но что-то он определённо скрывал. Маэдрос, лорд Химринга... звучит не совсем по-вестеросски, видимо, потому ваше имя и переиначили на местный лад, как поняли. Название замка часто совпадает с фамилией лорда, хотя и не всегда, конечно. Но имя Маэдрос в древних песнях встречается немного чаще. – Да, так я и представился. У нас нет фамилий, мейстер. И замок мой носит имя по названию холма, на котором был выстроен. Я привык к тому, что меня так зовут тут, потому и представился вам так. Скажите, вы знаете эти древние песни? – Вы тяготеете к древности или у вас есть иной интерес? – Иной, мейстер, – честно признал Маэдрос. – Личный. – Я так и предполагал, – мейстер Эйемон не казался удивлённым. Он снял почти закипевшее вино с огня и не торопясь разлил по кубкам. – Но ведь не хотите же вы сказать, что однорукий воин из древних легенд – и есть вы? – Вам это кажется совершенно невероятным? – почти не вопрос. Наверняка кажется. Вино Маэдрос принял с благодарностью и сперва просто грел руку о кубок. – Более чем невероятным, милорд. О тех временах и сведений-то сохранилось безмерно мало. Прежде, чем в Вестерос пришли Первые люди, прежде, чем древние гискарцы возвели свои города, были другие народы и страны... был остров Аталантэ – по крайней мере, есть легенда о нём – остров древних людей, прекрасных и долго живущих. От них сохранился ряд легенд, вернее, обрывков легенд; в частности, о происхождении луны, солнца и звёзд. Та песня, которую я вспомнил, относится к остаткам их манускриптов. К той же древности относится и семейное предание Старков о короле-волке – оно куда древнее Винтерфелла и здешней их истории – и легенды о золотоволосом короле, что сражался с тем самым Морготом-смертью, а после был прикован им к скале на корм орлу... И легенда о семерых братьях, убивших девушку-звезду. Одного из братьев звали Маэдросом. Часть из этого Маэдрос уже слышал – и о короле-волке, и об Аталантэ. Но остальное… – Золотоволосый король… – задумчиво повторил он. Кто это, интересно. – Легенды иногда странно преображают реальность. Нас и правда семеро братьев, мейстер. И я слышал о другой легенде, где говорится о Мэглорэ, втором брате... Моего брата зовут Маглор. Про девушку-звезду я ничего не знаю... Но про прикованного к скале короля и Моргота знаю достаточно, – усмехнулся жёстко. Всё распадалось на какие-то детали, частично знакомые, частично чуждые. Мейстер Эйемон покачал головой. – О да, Мэглор-скиталец, Мэглор-певец, Мэглор-безумец. Про него было сложено много баллад, боюсь, правда, что людям слишком полюбился образ бродячего певца, скорбящего об утраченном, вот этот образ и кочевал из песни в песню. Я думаю, что знаю, о какой легенде вы говорите: о битве ради драконьих сокровищ. – Да. Маглор менестрель, певец, музыкант – лучший из всех, которых я знаю, и это не потому, что он мой брат, а потому что это правда, – пояснил Маэдрос. Сердце резануло тревогой. Безумец? Кано? – Возможно, действительно прототип баллад. Это неудивительно, милорд, – задумчиво ответил мейстер. Маэдрос вспомнил про своё вино и отпил, но вкуса не почувствовал. Слишком много мыслей кружилось в голове. – Что до девушки-звезды – эта легенда не сохранилась полностью, к сожалению, даже в пересказах. То ли один из братьев возжелал её, а она ему отказала, то ли дело было в её наследстве – но братья напали на город, где она жила и сожгли его, а девушка бросилась в море. Но бог морей превратил её в звезду, и она до сих пор светит на небе. Это старая легенда, но то, что Звезда Надежды в ней ассоциирована с девушкой, а не с мужчиной, говорит о восточном происхождении легенды. Рассуждения о природе легенды его не интересовали. – Эта легенда мне ни о чём не говорит, – Маэдрос качнул головой. – Но я не думаю, что всё это – простые совпадения. – В мире много странных вещей, милорд, – согласился мейстер. – Если вы перенеслись сюда из древних легенд, лорд Химринг, то кроме вопроса "как", я бы задал ещё и "почему", а также "зачем". – Я задавал его, мейстер. В богороще. – И вы услышали ответ? – полюбопытствовал тот. – Мне сказали, что я узнаю... значит, так должно случиться. Маэдрос помолчал. – Что же до легенд.. они не совсем верны. По крайней мере в той части, которую я знаю. – Легенды никогда не бывают вполне верны. Скорее всего, будущее тоже искажено. Я был бы вам благодарен за более полное изложение, – кажется, мейстер в самом деле заинтересовался. Тон у него стал точь в точь как у мейстера Лювина, когда он расспрашивал Маэдроса о сотворении мира. Что-то сейчас со старым мейстером Винтерфелла... – О чём вы хотели бы узнать? – спросил он. Разговор лучше тревожного сна – и точно лучше тревожных размышлений. – Обо всём, милорд. Я ведь мейстер. Но прежде всего – о вашем враге. Маэдрос кивнул. – Он один из Валар, вы назвали бы их богами. Только все его немалые силы направлены на искажение и зло. Когда-то давно он был побеждён и пленён, но сумел обмануть остальных и заставить их поверить в своё раскаяние, и ему вернули свободу. Он же продолжал творить зло, поначалу тайно, а затем открыто: он лишил нас Света, убил нашего короля и сбежал за море... Даже сейчас при воспоминании вскипала ярость. Мейстер слушал его внимательно и тут же вклинился в паузу с вопросом: – Значит, он... как бы сказать... имеет облик? – Да, – подтвердил Маэдрос. – Имеет. Вполне зримый, мейстер. Правда, менять его он уже не может, как остальные Валар, но тот, что имеет – нам он казался красивым, когда он получил прощение и жил среди нас. Мейстер кивнул, принимая услышанное к сведению, и спросил: – Скажите, а об Иных вам что-либо известно? О морозах? О встающих мёртвых? Удачные вопросы. Маэдрос и сам ломал над ними голову. – О морозах... нет, пожалуй. У нас нет такой зимы, а времена года сменяют друг друга регулярно. О восставших мёртвых... среди его слуг есть каукарэльдар, души, вселившиеся в чужие тела. Есть огненные демоны, есть искажённые твари, которых мы зовём орками. – Огненные демоны... как интересно. В большинстве верований огонь и тьма противоположны. – Да? Огонь может дарить жизнь, а может... Мой отец был убит ими. – А может сжигать, – жёстко дополнил мейстер Эйемон Таргариен. Маэдрос посмотрел ему в лицо и подтвердил: – Да. Тот помолчал и продолжил: – Жаль, что вы мало можете сказать о нашем враге. – Моргота я знаю... лично. Слишком даже, – Маэдрос усмехнулся жёстко. – А о каком враге вы сейчас говорите, мейстер? – Лично? – вот теперь Эйемон изумился. – Я говорил о том враге, который за Стеной, милорд. – Да. Он жил среди нас. И я был у него в плену. Но я не знаю, связан ли он с тем, что за Стеной, хотя очень на то похоже. Если бы не лагерь одичалых, стоило бы отправиться на разведку. Какая мелочь, право слово… Сотня тысяч человек. – Мне жаль, милорд, – мейстер наклонил голову. – Ваш враг… он поднимал мертвецов? – Что вы имеете в виду? – уточнил Маэдрос. Наконец была возможность узнать хоть что-то. – Это просто мёртвые тела, которые двигаются, или разумные существа в чужих мёртвых телах? – Сложный вопрос, милорд, – помедлив, ответил мейстер. – Они не говорят, но будто бы сохраняют часть – памяти? Знаний? Они двигаются, могут сражаться. Тот, что ожил здесь, помнил, где покои лорда-командующего. Но в то же время они теряют... самих себя. Нападают на бывших друзей, родных, соратников. Маэдрос задумался. – Я никогда не слышал о таком, – признал он. – Но это должна быть чья-то воля – кто-то направляет их, а не они сами восстают. – Возможно, вы сумеете узнать больше нашего, милорд, – задумчиво ответил мейстер. Маэдрос допил свой кубок. Возможно. Что, если он здесь именно для этого? Он вернулся на Стену, где всё было по-прежнему тихо. Близился рассвет – вернее, то, что здесь было рассветом: серый сумрак, сменявший темноту ночи. И снова – работа, работа, работа. Маэдрос окинул взглядом оставшиеся у них бочки: две с маслом и ни одной со смолой. С замёрзшим во льду гравием побольше, но тоже – легко сосчитать. Люди держались, но боезапасы были на исходе. Стрелы тоже. Скоро придётся рубиться на Стене с верхолазами – Джон рассказал, что забраться на толщу льда возможно, хотя и не все добираются до верха. И одновременно защищать туннель. Обороняться до самого конца. А люди смеялись – старались, по крайней мере. Назвали соломенные чучела человеческими именами и бились об заклад, в котором будет больше стрел. Шутили, что Манс «шлёт стрелы на завтрак», когда одичалые в очередной раз попытались их обстрелять. Болтали. Джон, видимо, заметил его взгляд, потому что вполголоса рассказал: – Ещё и от Боуэна Марша вести: он гнал тех одичалых, что пытались влезть на Стену, но их подстерегли и напали. Была битва, и хотя дозорные выиграли – на подмогу к тем, кто защищает Чёрный замок, они не смогут прийти. Юноша как будто ждал совета, но Маэдрос не знал, что сказать. Где взять силы, когда их брать неоткуда – задача, которую решали всем Белериандом. Люди несколько усилили нолдор, но этого всё равно не хватало. Только им тогда не хватало для штурма, а сейчас – для обороны. И это намного страшнее. Фантазия одичалых оказывалась неистощима. Маэдрос запоминал все их хитрости – может, ещё и пригодятся когда-нибудь. Для штурма чего-нибудь. Ангамандо, например. Мощные деревянные, обтянутые мокрыми шкурами щиты, за которыми прятались лучники. Сначала шкур не было, и щиты поджигали со Стены, но потом это стало невозможно. Правда, и стрелы плохо долетали до защитников. Теперь вот нечто, прозванное «черепахой» – деревянная конструкция, похожая на перевёрнутый корабль, под которой прятались люди. Ни стрелами, ни копьями её было не взять, а одичалые под защитой добрались до самых ворот. Но на них сбросили бочонки с гравием – невероятно тяжёлые, так что только Маэдрос и Гренн могли скидывать их, и Маэдрос был намного метче – и одичалые разбежались из-под обломков. Нет, все эти хитрости едва ли могли быть полезны. Но люди на Стене радостно кричали, разделавшись с черепахой – кричали потому, что сегодня они были живы. И Маэдрос заметил, что учится у людей жить одним днём. Особенно здесь, когда не знаешь, что ждёт тебя завтра. Оказалось – ничего хорошего. На следующее утро Маэдрос отправился искать Джона, но наткнулся на Клидаса, стюарда мейстера Эйемона. Который сообщил ему, что Джон под арестом. – Что?! – он не поверил своим ушам. – Да что здесь произошло?! – Вернулся сир Аллисер Торне, мастер над оружием Чёрного замка, и принял командование, – пояснил Клидас. – С ним три дюжины новобранцев из Королевской Гавани. Они с Джоном Сноу старые враги, так что сир Аллисер обвинил Джона в измене и связи с одичалой. Маэдрос молча положил руку на меч. Это что ещё за дела… Может, Джон и совершил ошибку, но сейчас он защищал Стену, в отличие от… кем они вообще были? – Лорд Химринг! – Клидас заступил ему дорогу. – Там мейстер Эйемон. Он не допустит несправедливости – в Чёрном замке его слово значит много. Без вас разберутся. – Я пойду туда, – коротко сообщил Маэдрос. – Но вы не брат Ночного Дозора. – И что?! – И вам не стоит вмешиваться, милорд. Вы только навредите Джону, если постараетесь силой доказать его невиновность. – Силой я стану действовать в последнюю очередь, но сейчас точно не собираюсь стоять в стороне, – Маэдрос не собирался пререкаться со стюардом, который, наверное, не хотел зла, но явно думал не о Джоне и не о справедливости. Он обогнул Клидаса и направился к Башне Командующего, но в это время оттуда вышел мейстер Эйемон. – Что с Джоном? – Маэдрос шагнул ему наперерез, и слепой остановился, как всегда точно определяя чужое местонахождение. – Лорд Химринг. Джона Сноу пока подержат взаперти, – мейстер казался очень недовольным. – И я очень прошу вас не делать резких телодвижений, милорд. Эти люди сейчас – всё равно что захватчики в Чёрном замке, но худшее, что мы можем сделать – устроить междоусобицу, когда одичалые стоят у ворот. – Это звучит разумно, мейстер, – голос Маэдроса дрожал от гнева, но он понимал: старик лучше понимает происходящее и хочет добра. – Но что будет с Джоном и кто будет держать оборону? Он заслужил награду, а не наказание за свою отвагу! – Ночной Дозор сражается не ради наград, – бесстрастно ответил мейстер. – Что до вашего вопроса… Есть вы. Есть Пипар, как я понимаю, Стену Джон оставил на него. На худой конец есть я – я слеп, но ещё не забыл уроков тактики. Спокойствие этого человека сразу и злило, и восхищало. – Вы предлагаете не делать ничего?! – Ну почему же. Я напишу Коттеру Пайку в Восточный Дозор и Деннису Маллистеру, и покажу эти письма Торне и его новому другу Яносу Слинту, с которым они играют на пару. Думаю, что Джона продержат под замком не дольше суток. А потом им придётся выкручиваться из очень неудобной для них ситуации, а Джона освободят, и обвинения будут официально сняты. Это лучше и для него самого. Как же всё это было мерзко. Устраивать раздор и действовать силой, конечно, недопустимо, но просто отойти в сторону… Хотя мейстер и предлагал действовать, но внутри Дозора. – Надеюсь, что это и в самом деле скоро разрешится, – мрачно сказал он, делая шаг назад. – Вы правы, усобица – худшее, что можно придумать, – хуже, чем подлость? – Безусловно, милорд. Между прочим, я должен повиниться перед вами. Мне пришлось открыть тайну вашего письма – это было нужно если не для оправдания Джона, то для его защиты. – Рад, если это в самом деле помогло. – Разумеется. Как бы ни пыжился Янос Слинт, а это веский аргумент в пользу истинных намерений Джона. Трудно обвинить в измене того, кто мог стать принцем, а остался дозорным. Маэдрос резко выдохнул: – Чего они вообще хотят добиться подобным обвинением?! – Если бы я знал. Торне ненавидит Джона Сноу, а Слинт... Он напыщенный индюк. Полагаю, он знает принцип – хочешь утвердить авторитет, найди врага и победи его – но скверно способен этот принцип реализовать. – Выходит, они хотят чего угодно, кроме необходимого, – презрения он удержать не мог. И, кажется, мейстер Эйемон был согласен… – Братьев мы не выбираем, милорд, – только и ответил он. Раздался сигнал рога. И следом – второй. Маэдрос поднял голову; нужно идти на Стену и отбивать очередную атаку – и на сей раз ему самому. Если дозорные вообще послушают постороннего. Однако, когда он поднялся наверх, под Стеной не было войска. Только видно было воткнутое в снег невдалеке от ворот копьё, на котором висела белая тряпка. Те, кто принесли его, уже спешили к лесу. – Мы увидели, что эти трое шли к воротам, и дали сигнал, – пояснил Маэдросу Оуэн, один из дозорных. – А они оставили копьё и убежали. И что бы это такое было? И где лорд Сноу? Маэдрос быстро оценил обстановку. Здесь было много дозорных, и каждый из них Джона знал. Вот только… старый мейстер был прав. Если эти люди кинутся защищать Джона, одичалых будет не удержать. – Это похоже на флаг переговоров, – оценил Маэдрос увиденную сцену. – Нужно спуститься туда. Для этого пришлось вернуться во двор, где оставался ещё мейстер Эйемон. Ему Маэдрос и рассказал о послании. – Пожалуй, вы правы, лорд Химринг, – согласился тот. – Там должно быть письмо. Посланные за ним дозорные принесли копьё с флагом и пергамент, которым завладел мейстер Эйемон. Гренн, тоже спустившийся со Стены, заметил Маэдросу: – Похоже, мы всё-таки доконали этих скотов. Иначе зачем бы им слать нам пергамент вместо стрел? Маэдрос не был так уверен. Это могла быть ловушка – ловушка для Дозора. Нужно было прочесть письмо самому, а теперь оставалось только ждать. И довольно долго. Прошло не меньше часа прежде, чем появился мейстер Эйемон в сопровождении Джона. Тот шёл без стражи, но Маэдрос не успел порадоваться, когда увидел его мрачное лицо. Мейстер оставил их вдвоём, а Джон подошёл к Маэдросу: – Мне следовало принять ваше предложение, Химринг, – устало сказал Джон. – Гренн... У нас есть передышка. Ступай на Стену, скажи ребятам. – Что произошло, Джон? Расскажете? – что-то пошло скверно. Гренн ушёл, и только тогда Джон заговорил. – Меня посылают на переговоры с Мансом. Он требует переговорщика, и посылают меня. – Вас, одного? – Маэдрос нахмурился. Ощущение ловушки усиливалось. Джон пнул носком сапога какой-то обломок камня. – Это мой единственный шанс доказать свою верность Дозору. Они поймали меня в ловушку: я бастард, я сын изменника, я спал с одичалой, я убил Куорена Полурукого... у них есть основания не доверять мне. Проклятье, Химринг, переговорщик из меня – хуже не придумаешь, но им не это надо. Не договор – а убийство. Убить Манса. Хороший план. Одичалые передерутся между собой, и без него всё развалится. Очень хороший план. Проклятье, проклятье, проклятье... – Да, это хороший план, – Маэдрос медленно кивнул, – и скорее всего, так и будет. Без Манса ничего не выйдет. Очень хороший план. Обман на переговорах – только не одичалые его предлагают, а дозорные. Джон ощутил его настроение. – Подлый план, – он согласно кивнул. – Убийство на переговорах... Я навсегда останусь в памяти подлецом, хуже Теона Переметчивого. Да, моя смерть будет очень долгой, если мне всё удастся – да в любом случае – но это неважно... а вот другое... – Подлый план чужими руками, – резко согласился Маэдрос. – Вы не должны этого делать, Джон. Добра из такой хитрости не выйдет. – Думаете, я не знаю?! – он сжимал и разжимал пальцы правой руки. – Мой отец был человеком чести. Робб таков. Он король, он сражается и даже если погибнет – погибнет с честью. А я... будь оно всё трижды проклято... – Откажитесь, – Маэдрос положил руку ему на плечо. – Откажитесь, Джон. У вас есть честь, не топите её в крови. Подлость – не путь к победе: я… знаю. Джон запрокинул голову и посмотрел ему в лицо. – Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору, – глухо напомнил он. – План в самом деле хорош. И я должен попытаться. Правая рука глухо ныла. Маэдрос сжал губы. – Я знаю, о чём говорю, Джон. Я пытался сыграть в такую игру, – проговорил он. – И это очень дорого стоило мне и тем, кто пошёл со мной. – Поэтому я пойду один, – юноша стряхнул его руку и посмотрел на вход в туннель. – Даже если я не преуспею – ну что ж, меня убьют. Маэдрос скрипнул зубами. Что ещё он мог сказать Джону, что изменило бы его решение? Сгрести в охапку и увезти ведь нельзя. – Я пойду с вами, – сказал он. И, может быть, отыщется другой выход. По крайней мере, нужно пытаться его найти! И если Манс таков, каким его считает Джон, то с ним можно говорить. Там, за Стеной – не Моргот. – Вы?! – юноша обернулся как ошпаренный. – Химринг, вы с ума сошли! Вы нужны Роббу! – Нет, я вполне в своём уме. У Робба сейчас много людей, а у вас – никого. Джон провёл по лицу рукой. – Наша честь значит не больше, чем жизнь, когда речь идёт о безопасности страны, – негромко сказал он. – Наша честь, Химринг. Не ваша. Вы служите Роббу. Вы опозорите его, не только себя. Я не могу. – Чем же я его опозорю? Тем, что поддержу вас? Я хочу помочь вам, Джон. Попробуем найти другой выход. Но Манса стоит выслушать, вы сами говорили так. Джон бросил на Маэдроса быстрый, внимательный взгляд. – Мне будет труднее умирать, зная, что я утащил за собой и вас. – А мне будет трудно жить, если вы останетесь с этим один. Джон выдохнул, сдаваясь. – Хорошо. Идёмте. Туннель нам расчистят. И, Химринг… – Что? – Спасибо. За моего брата. За сестёр. За вашу верность. За все эти дни. И за сегодня. Джон сжал его руку через перчатку и зашагал к воротам. Маэдрос пошёл рядом с ним, хмурясь. Они пролезли через туннель и вышли по ту сторону Стены, на страшную полосу, шириной в полмили, на которой все последние дни концентрировалась жизнь дозорных. Из леса им навстречу выехал одинокий всадник. Джон всмотрелся. – Манс? Хорошо бы... Но всадник был рыжий. – Тормунд, – это имя Маэдрос уже слышал от Джона – один из лидеров одичалых. Всадник был мал ростом и тучен, на грудь ему ниспадала белая борода, а руки украшали золотые браслеты. Доехав до них, всадник оскалился: – Джон Сноу, ворона! А я боялся, что мы тебя больше не увидим. А это кто с тобой? – Вот не думал, что ты способен чего-то бояться, Тормунд Великанья Смерть, – отпарировал Джон, и толстяк заржал: – Хар-р-р-р! Хорошо сказано. – Меня послали для переговоров с Королём-за-Стеной. Этот человек – один из северян, что помогает Дозору защищать Стену. Маэдрос Химринг. – Переговоров? Громко сказано. Ну да, Манс хотел потолковать с кем-то из вас, да только не с тобой, перелётная ворона. – Можете потолковать со мной, – спокойно вмешался Маэдрос, – он тут не один. Тормунд держался, к его удивлению, не враждебно. И совсем не казался орком. – Хар-р! – рассмеялся он. – Это Мансу решать. Пошли, провожу вас обоих. Джон пожал плечами: – Послали меня. Манс может выбрать, с кем ему говорить лучше. Они двинулись к лесу. Маэдрос шёл рядом с Джоном, а Тормунд говорил почти не умолкая – и Маэдросу казалось, что с Джоном он держится как старый приятель, с которым волей судьбы оказался по разные стороны Стены. Вот только у него самого в голове были совсем не дружеские беседы. Так, за разговорами и горькими мыслями они прошли через лагерь одичалых и остановились у шатра из белых шкур. Перед ним стояли трое; женщина в шкурах, маленький старичок с серым и неприятным лицом – и человек лет сорока, среднего роста, с карими глазами и седеющими каштановыми волосами. Одет он был в чёрный плащ, украшенный алыми стежками, а лицо у него было умное, взгляд – цепкий и острый. Маэдросу он, пожалуй, понравился, единственный из троих. – Ты либо очень смел, либо очень глуп, Джон Сноу, придя сюда снова в чёрном плаще, – сказал человек. – Я брат Ночного Дозора и не ношу другой одежды, – спокойно ответил Джон. – Со мной Химринг, северянин. – Убей его, – сказала женщина. Маэдрос положил руку на меч и придвинулся вплотную к Джону, но тот за оружие не брался. – Отошли его труп назад в их клетке и скажи, чтобы они прислали кого-нибудь другого. Его голову я надену на древко своего знамени: предатель ничем не лучше собаки. – Согласен, – ощерился старик. – И этого огнеглазого колдуна нам тоже тут не надо. Человек в чёрном поднял ладонь. – Хватит. Дозор прислал этих людей, они здесь по моему приглашению, – так это и есть Манс? – Вот и поговорим. Послушай, Джон Сноу, и ты, Химринг. Варамир видит глазами орла. Он видел, сколько вас на Стене. Видел, что у вас нет стрел, нет масла, нет смолы и почти нет бочек. Он видел, сколько вас погибло. У вас нет даже лестницы, вы поднимаетесь на Стену в клети. Мы знаем, и вы теперь знаете, что мы знаем. – Тогда зачем нужен переговорщик, если вы так уверены в своей победе? – Маэдрос пожал плечами. Видит глазами орла… Как Арья – глазами волка и кошек? Похоже. Тогда дело и вправду скверное – но тем нужнее переговоры. – А вот об этом мы поговорим, – согласился Манс, откидывая полог шатра. – Входите, вы оба. Остальные ждите нас. – Даже я? – Тормунд сунулся вперёд. – Ты особенно – как всегда. – Их двое, Манс. – Со мной будет Вель. Маэдрос шагнул в шатер первым. Внутри горел очаг, возле него на шкурах лежала женщина на последнем сроке беременности. Лицо её было красным. Рядом с ней устроилась девушка помоложе, гибкая, сильная, с ножами на поясе. На вошедших она внимания не обратила. В шатре было прилично оружия – копья, мечи, и меч висел на бедре у Манса... а на столе лежал огромный, древний рог. Маэдрос одним взглядом окинул всё это – и понял, что не будет действовать силой. Ни за что. Нужно найти возможность договориться с этими людьми. Джон замер, глядя на рог, и Маэдрос, проследив его взгляд, удивился: что такого? – Да, – кивнул Манс. – Рог Зимы. Рог Джорамуна. Понятнее не стало. Они сели на деревянные табуреты, и из короткого обмена репликами Маэдрос понял: этот Рог может – как верили одичалые и Джон, похоже – разрушить Стену. Приятный сюрприз. Манс говорил и говорил: о своих планах и возможностях, о том, как он может взять Стену, или разрушить её, или… Маэдрос слушал: тот так и не ответил на вопрос, зачем ему переговоры, если он так силён. Джон повторил его вслух: – Ответь на вопрос моего друга: зачем тебе эти переговоры? – Потому что я не хочу крови, Джон Сноу. Мой народ достаточно настрадался. Не от вас. – Иные... – Да. Я могу обрушить вашу Стену и пройти по вашим трупам. Вот только Стена защищает ещё и от них. – Так чего же ты хочешь? – вмешался Маэдрос. Манс хорошо уходил от сути. – Сейчас, позвав нас сюда? – Я хочу, чтобы вы пошли к своим и сказали им: откройте ворота, пропустите нас – и Стена устоит. Или я протрублю в Рог Джорамуна, и она обрушится. – Почему ты не сказал об этом перед очередным штурмом? Показав этот Рог в доказательство своей силы? – Я говорю это сейчас, – спокойно ответил Манс. – Чтобы это было сказано своими – своим? Манс кивнул. – Скажи мне, Манс, ты вправду считаешь себя королём? – спросил Джон. – Ты умеешь убивать врагов, но способен ли ты управлять друзьями? Подчинятся ли тебе твои люди? Если мы пропустим вас за Стену, будете ли вы жить по законам? – Это по каким же? – рассмеялся Манс. – Мы никому не кланяемся. Если нам потребуются законы, мы напишем их сами. – По законам, написанным для всех. Потому что рядом с вами будут жить другие люди, – вмешался Маэдрос. – Это не наши законы, поклонщик, – качнул головой Манс. – Мы отдадим Рог, но не свободу. Мы вольный народ. – А если мы вас не пропустим? – спросил Джон. – Тогда Тормунд протрубит в рог через три дня, на рассвете. Маэдрос встретил взгляд Джона. Как же не хватало сейчас осанвэ! Договориться… уничтожить Рог – важнее, чем убить Манса, и в этом ничего бесчестного не будет. Но после этого начнётся драка. – Послушай, – Маэдрос попытался ещё раз. – Ты сам говоришь о враге, который идёт с Севера. Людям надо объединиться, а не воевать друг с другом. – Верно, – кивнул Манс. – Вот только не на ваших условиях. Ему было что сказать, но не успел Маэдрос открыть рот, как запел рог. Другой, не этот, опасный, где-то за пределами шатра. Манс резко встал, Маэдрос тоже, Джон промедлил мгновение. – Это сигнал дозорного, – Манс развернулся и вышел. Запели и другие рога – сигналы тревоги летели по лагерю. – Иные? – Джон растерянно посмотрел на Маэдроса. – Пойдём, – он направился к выходу. В лагере царило смятение. Никто не понимал, что происходит, и обычного для военных лагерей порядка тут не было и в помине. У шатра ждали те же трое – Тормунд, старик и женщина. – Что-то идёт сюда, – сказал Варамир. – С востока. – С востока? – удивилась женщина. – Мёртвые должны быть на севере. – Мёртвые, днём? – отмахнулся Манс. – Невозможно. Поднимайте свои отряды. Коня мне. Готовьтесь отражать атаку. – Я вижу их, – сказал колдун. – Это люди. Конница. В стали и чёрном. Манс пристально посмотрел сначала на Джона, потом на Маэдроса. – Ваша задумка? Нападение во время переговоров? Подлость в духе ворон. – Если они и задумали атаку, мне они об этом не сказали, – озадаченно ответил Джон. Маэдрос теперь мог разглядеть вдалеке атакующие ряды: – Да. Это конница. И действительно в чёрном. Но ты говорил, что знаешь, что у нас нет ни такого вооружения, ни таких сил. Но кто это был? Над рядами всадников полоскались знамёна – алое сердце на золотом фоне. Маэдрос видел эту эмблему прежде. Он стиснул рукоять меча и выдохнул: – Станнис. Джон побледнел, услышав имя. Конница прорубала ряды одичалых, как нож масло. И уже слышны были крики рыцарей: – Станнис! Станнис! СТАННИС!!! Из шатра выскочила девушка, руки в боки, глаза горели. – Где Манс?! Нашёл время! У Даллы началось! – Нашла время... – выдохнул Джон. Маэдрос тоже стиснул зубы. Станнис. Убийца. Да ещё и вот это. – Манс там, – кивнул на кипящий бой. – Ты что, роды принять не можешь? – Мне нужна повитуха, – девушка потёрла лоб. – Справляйся сама, – ответил Джон. – Я покараулю вас здесь. Иди. Она кивнула и ушла в шатёр. Джон схватил Маэдроса за руку. – Быстро. Тебе нельзя оставаться здесь. Станнис тебя уж точно не забыл! – Что ты мне предлагаешь? Бежать? – Маэдрос нахмурился. Никогда. – Да! – рявкнул Джон. – Мы здесь как-нибудь разберёмся. Теперь уж точно. Беги прямо сейчас. Возвращайся в замок, возьми своего коня и скачи прочь как можно скорее. Дозор перед Станнисом теперь в таком долгу, что отдаст ему тебя перевязанным ленточкой. Ты нужен Роббу! – Никуда я не уйду, понял? Или вместе уходим. – Я дозорный на Стене! – Джон был ничуть не менее упрям. – Беги. Прошу, приказываю – беги! Меня не тронут. Даже Слинт. Это Станнис его сослал. – Я никуда не уйду, – Маэдрос упрямо смотрел на него. Это было бы бесчестно. Джон выдохнул. – Слушай. Твоё геройство бессмысленно. Ты не нужен здесь, а там... Он помолчал. – Утром пришли вести. На юге всё совсем скверно. Был мир с Ланнистерами, но его нарушили – говорят, люди Робба. И теперь на него обрушились все силы Королевской Гавани. Там идёт грязная игра, я уверен. Ему дорог каждый воин, Химринг. Возвращайся. Тут мы справимся сами. – Но… – Маэдрос побледнел. – Скачи в Белую Гавань. Там узнаешь, что происходит – сюда вести приходят поздно и не все. В Риверране ты нужнее, чем здесь. – А ты, Джон? – Я бастард и брат Ночного Дозора. Если я не всажу меч в живот Станнису – а я не сделаю этого, хотя хотел бы – ничего мне не сделают. Дозор устоял. Стена устояла. Маэдрос молчал, решаясь. Трудно было не признать правоту Джона, хотя сердце и велело остаться здесь – разум говорил, что Роббу он нужнее. – Хорошо. Постарайся тут выжить, Джон Сноу, – попросил он. – Я выживу, – с усилием сказал Джон. – Я склоню колено перед человеком, который убил моего отца и спас моих братьев. Я выживу.