И нам сочувствие даётся, Как нам даётся благодать... Ф.И. Тютчев
Чьи войска подошли к Темнолесью, Аша не представляла, но совершенно точно это не были друзья. И ей с её людьми оставалось только одно – отступать. Уходить в темноте, не зажигая факелов, уходить через лес, в темноте часа совы – уходить и пытаться добраться до моря. Но час совы едва сменился часом волка, когда вокруг запели рога, и Аша поняла: атакующие, кем бы они ни были, шли за ней следом, и тоже не зажигали огней. Они знали эти леса. А путь к морю был перерезан, и оставалось только рубиться насмерть, радуясь, что здоровье позволяет ей это; в этот миг Аша хотела только одного: погибнуть – так с топором в руках. Кипела схватка, звенела сталь, кто-то бранился хрипло. Один топорик она потеряла, кинжал остался в шее рухнувшего врага. Убитым ею Аша не вела счёта, и снова и снова кричала: "Ко мне!" – то ли своим, то ли чужим. Прямо перед ней вырос высокий воин с мечом в левой руке. "Джейме?" – оторопело подумала Аша, но это был не Джейме, а враг. Они схватились врукопашную, топор против меча, но силы были неравны: с этим ей не тягаться... меч выбил топор из её рук, Аша пригнулась, уходя от следующего удара и силясь подобрать хоть своё, хоть чужое оружие, но выпрямиться противник ей не дал – ударил сверху. Аша успела заслониться подобранным мечом, чтобы ей хоть череп не раскроило, но вражеский клинок выбил и его, а на смену не подворачивалось ничего. Меч снова пошёл вниз, Аша попыталась увернуться, не вышло... она выставила руки: – Я сдаюсь. Гибнуть вот так, в грязи, не намочив ног, без топора в руке? Ну уж нет. К горлу подкатывала тошнота, в голове гудело, руки налились свинцом. Ранило её, или она просто так безмерно устала?.. Из её людей мало кто выжил, но те, кто поумнее, сдавались в плен. Теперь, чуть переведя дух, Аша снова задалась вопросом: кто напал на неё? Северяне, освобождавшие Темнолесье? Да откуда у них такие силы? И Русе Болтон получил её письмо и не стал бы нападать на жену лорда Ланнистера! Знамён Аша разобрать не могла; мерещилось что-то белое, точно призраки в ночи. – Победа! – ревели вокруг. – Победа! Победа! – Король Севера! – Молодой Волк?.. – оторопело спросила Аша у северянина, который деловито связывал ей руки. Ей не ответили. Белые знамёна. И правда Старки. Или... Какой-то всадник выехал на середину поляны: в белых с сером, заляпанных кровью доспехах и без шлема. – Это была победа! – громко крикнул он. – Победа Севера! И первый шаг к тому, чтобы освободить наш Север! Люди радостно взревели. Аша застыла. Это определённо не мог быть Робб Старк. Этот человек старше вдвое. Проклятье, проклятье, проклятье... Мысли метались лихорадочно. Если это Эддард Старк, то она вляпалась хлеще Теона. За время обратного пути в замок Аша успела выдохнуть немного. Если её не убили сразу, то уж, верно, не убьют. Она пообещает что угодно, но нужно сбежать. Обязательно нужно сбежать. Хорошо, что в северных тёплых одеждах живот ещё долго никто не разглядит... Бежать. Это слово стучало в висках. Бежать любым способом. Потому что иначе всё будет совсем скверно. Её позор узнают все на Островах. Во всём Вестеросе. За неё, конечно, заплатят выкуп – она сама может за себя заплатить – но не только в золоте дело. А ребёнок?! Если Старк узнает о её ребёнке – о наследнике Джейме – что он сделает? Как поступит? Лорд Ланнистер заплатит очень дорого, но что если Старки поставят месть дороже? Что если сестру Переметчивого и дитя Цареубийцы просто повесят на воротах Винтерфелла? Что если Вороний Глаз предложит цену первым? Выше Ланнистера – едва ли, но если они со Старком договорятся? Причём его как раз и тела на воротах устроят. И Теона – рядом, третьим. Ребёнок... Аша не очень-то думала о нём раньше, но сейчас, когда ему грозила настоящая опасность, вдруг испугалась очень сильно. Аша написала мужу уже из Темнолесья – написала, что скоро на свет появится львёнок со щупальцами, что она прекрасно себя чувствует. Так что хотя бы о ребёнке Джейме знает и, наверное, выкупит. Если ему продадут. А если Джейме выкупит ребёнка – в конце концов, к его услугам все ресурсы Железного трона! – но не захочет спасать её? Она нарушила договор. И не нужна ему больше, на самом-то деле. Но всё-таки за себя она боялась намного меньше. Над Темнолесьем реяли знамёна Гловеров и Старков, но это почти совсем не задевало. Битва проиграна, да. Война продолжится. Ашу провели в хорошо знакомый Великий чертог – к королю; теперь она разглядела его лучше и вспомнила: да, это Эддард Старк. Прошло больше двенадцати лет с тех пор, как она его видела – первый и последний раз – но такое не забывается. – Мы взяли Ашу Грейджой, ваша милость! – торжественно доложили державшие её воины. Правда, того однорукого Аша что-то не видела поблизости... а нет, вот он, рядом с королём. Рыжий, высокий. Тот самый Химринг, надо полагать – о нём Аша слышала много. Аша заметила и леди Сибеллу, и это внушало некоторую надежду. Тем более что та тоже обратилась к Старку: – Ваша милость, мы долго были пленниками леди Аши, и она вела себя достойно. Я должна сказать об этом. Со мной и моими детьми обращались благородно. – Благодарю, леди Сибелла, – Старк кивнул, и они встретились взглядами. Как кстати было это вмешательство. Эддард Старк должен сильно её ненавидеть. Мрачный человек, жёсткий и суровый, как этот северный край. Его называли благородным и честным, но Аша понимала – после того, что натворили здесь её брат и муж, о благородстве речи уже не идёт. "И всё из-за тебя, Теон, чтоб тебе..." – возмущённо подумала она. Хотя это уж точно было не совсем справедливо. – Леди Аша, вы моя пленница, – холодно проговорил Старк. И, обернувшись к своим воинам, велел: – Пусть её сторожат как следует. Разместите в комнате без окон. Остальных островитян – в цепи. Это было почти что победой. Без цепей она сумеет сбежать. Сумеет! К Старку наклонился мальчишка, по виду оруженосец, что-то сказал, и тот, уже не глядя на неё, махнул рукой: Ашу повели прочь, в недра замка.***
Нед устал после ночного перехода и битвы – после многих дней пути. Они шли сюда с силами горных кланов и Мормонтов от Каменного Холма – палантир помог узнать, что и отряд Мандерли на подходе тоже. Удобная вещь; Нед научился его использовать. Первая победа придала сил, и вовремя: ещё нужно было разобраться с насущными вопросами в замке. А они были разными. В том числе и безрадостными. Мейстер передал через его оруженосца просьбу прийти: сир Вилис Мандерли умирал и хотел увидеть короля. Горькая весть; Нед понимал, что у победы есть цена, и цена эта – кровавая. И всё-таки горько. Он заметил Химринга – тот прибыл с войсками Мандерли к самому штурму, и поговорить они раньше не успели – и сделал тому знак следовать за собой. Нед понимал, что сегодня ему понадобится рядом друг. Раненых в лазарете было не так уж много – едва ли несколько десятков. Мейстер проводил Неда к кровати сира Вилиса: он и в самом деле умирал, Нед повидал достаточно войн, чтобы понимать это. Толстяк, как и его отец, сир Вилис отважно сражался, но сейчас лежал беспомощный, как выброшенный на сушу кит. – Он потерял слишком много крови, ваша милость, – сообщил мейстер, – и рана плоха. Я здесь бесполезен. Да, раны в живот почти всегда смертельны. – Дадите ему макового молока, когда закончите, ваша милость. А я нужен другим, – мейстер шустро удалился, а Нед сел на край постели. Залитый кровью нагрудник он успел уже снять. Взял сына старого друга за руку. – Сир Вилис. Вы храбро сражались сегодня, – твёрдо проговорил он. Ободрить умирающего – это всё, что оставалось. "Боги, что ещё я могу сделать для него? Лорд Виман заслужил иной награды за верность, чем гибель и второго сына, едва спасшегося из пекла!" Вилис открыл глаза. – Храбро... глупо... Спасибо, ваша милость. Я рад... что был... с вами... – пришлось наклониться ниже, чтобы расслышать слабый, искажённый болью шёпот умирающего. – Вы помогли мне безмерно, – Нед не знал, что ещё сказать. Они клялись умереть за него, сказал лорд Виман. И вот сир Вилис умирает. А он, король Севера, не может изменить этого, хотя – хотел бы всей душой. "О боги..." Что-то изменилось в комнате. Солнце взошло там, за окнами? Стало светлее, гораздо светлее, как бывает, когда искрится под ярким солнцем свежий снег. Зазвенела музыка – не слухом, каким-то иным чувством Нед слышал её, хотя не понимал, откуда. И видел он сейчас иначе. Всё кругом тонуло в этом свете, ясном и тёплом, не слепившем, но согревавшем. Всё, кроме дороги... Она вела куда-то вдаль и терялась в этом свете, и сир Вилис стоял на ней. Нед вдруг понял, что он уходит по этой дороге. – Сир Вилис! – позвал он громко. – Вам туда ещё рано. Толстяк обернулся на зов. – Ваша милость? – Нед слышал удивление. И повторил тише, но не менее властно: – Возвращайтесь, сир Вилис. – Я повинуюсь, – Нед и не сомневался, что тот исполнит приказ. Свет стал гаснуть, музыка стихла, и Нед увидел, что он всё так же сидит на краю постели. Сир Вилис лежал, закрыв глаза, лицо его было слишком спокойным. И так же пахло кровью. Только на душе было светло. Нед вдруг понял, что рука сира Вилиса, которую он держит в ладонях – тёплая. И лицо порозовело; это было лицо спящего, а не умирающего. Нед наклонился ниже – дыхание было ровным, глубоким. Он выпрямился и встретил изумлённый взгляд Маэдроса. – Кажется, вы совершили чудо, – тихо сказал тот. – Это был не я, – собственный голос казался хриплым после той звенящей музыки. – Я не понимаю... Это были боги. Он воззвал и получил ответ – впервые столь ясный. Такого не могло быть. Но так было.***
Маэдрос смотрел в глаза Неду и понимал только одно: в глазах человека был тот отсвет, что отмечал лишь видевших Древа. Он знал, как лечат целители – песней и собственной силой, но никогда – одним только прикосновением и приказом. Так не могли даже девы Эсте. – Вы видели Свет, – это было несомненно. – Да, – Нед встал и провёл рукой по лицу. – Я никогда прежде не видел такого. Позовите сюда мейстера, прошу вас. Маэдрос кивнул и отправился в другой конец комнаты; мейстер встретил его хмурым взглядом: – Я же сказал, что ничем больше не могу помочь. – И всё-таки подойдите, пожалуйста, – настойчиво повторил Маэдрос. – Это просьба его милости. Тот проворчал что-то неразборчивое, но слово "просьба" подействовало, и мейстер вернулся к сиру Вилису. Нахмурился, пощупал пульс, откинул простыню – и даже Маэдрос увидел, что рана выглядит почти зажившей. Ни выпавших внутренностей, ни кровавой каши – только ровный, хоть и свежий рубец. Такого Маэдрос не видел никогда прежде. Мейстер, судя по выражению его лица – тоже. – Он будет жить? – голос Неда звучал очень, очень ровно, и говорил он тихо. – Нет, – мейстер качнул головой. – Это невозможно, ваша милость. Рана смертельная. Маэдрос не думал, что тот оценил состояние раненого взвешенно. Нед молча смотрел на мейстера. Тот выдохнул: – Только что он обещал умереть до утра. Рана же не могла мне померещиться! Может, кожа быстро затянулась, но... но... – под взглядом короля он смешался и замолчал. – Пульс у сира Вилиса хороший, и рубец ровный, но... – Но так не бывает, – устало договорил за него Нед. – Простите, что оторвал вас от вашей работы, мейстер. Он развернулся и вышел из лазарета. Маэдрос поспешил следом: там он помочь не мог, а вот Неду точно был нужен. Догнал его Маэдрос в коридоре. Нед стоял у широко распахнутого окна, смотрел в серое небо и дышал глубоко и ровно. – Вы можете объяснить мне, что произошло, Маэдрос? – он не обернулся, но, видимо, почувствовал. – Нет, – честно ответил Маэдрос. – Но это было чудо, – повторил он. – Вы... попросили о нём? Вы сказали, что видели Свет. – Попросил. Но чудеса не случаются просто... по просьбе. – Смотря кто просит, – тихо заметил Маэдрос. – И как. Всплыли в памяти слова Тома: "Вторые могут быть сильнее и вас, и даже нас". – Я знаю, какой Свет вы видели, – добавил он. – Вас услышали, Нед. – Я безмерно благодарен за то, что получил, – тот провёл рукой по лицу и наконец обернулся. – Вилис... Его отец всегда был верен мне, и он сам, и он перенёс слишком много зла. Я сделал бы всё, чтобы его спасти – но это сделал не я. – Это сделали вы, – возразил Маэдрос. – Вы просили – душой, от души... не за себя. Такое дано не каждому. Только тому, кто готов просить. – Этому я научился за последний год, – с трудом ответил Нед. – Просить и принимать. – Многие этому учатся всю жизнь, – бесконечную жизнь притом. С минуту царило молчание. – Расскажите мне об этом Свете, Маэдрос. – О нём сложно рассказать. Он просто есть... он ничей, но для всех. Изначальный; этот свет дан миру его создателем. В языке людей не было подходящих слов – да и в квенья не было, пожалуй. О таком не говорили, а пели, но Маэдрос сомневался, что сумеет. – Пришёл – откуда? Вы говорили о создании мира когда-то, но это никак не складывалось с тем, во что всегда верил я. Нед выглядел растерянным, но он пытался понять. А Маэдрос пытался объяснить: – От Творца, Нед. От того, кто создал мир. Наверное, это... его здесь присутствие. – Творца... – он закусил губы и задумался глубоко. – Вы думаете, он ответил мне? Я не видел никого. Только свет и дорогу. И я знал, что нужно делать, просто знал; я запретил сиру Вилису уходить, и он остался. Просто. Запретил. Умирать. Это выходило за пределы всех представлений. А впрочем... Финдарато говорил, что души людей навсегда покидают Арду, когда они умирают. Мог ли Творец как-то вмешаться сам... Голова шла кругом. – Да, – Маэдрос медленно собирал разбегавшиеся слова. – Я думаю, что он вам ответил. Никто из нас не мог бы с ним говорить, но... вы смогли. Нед снова посмотрел в окно. – Мне нужно в богорощу, – сообщил он и направился прочь. Маэдрос его понимал. Он и сам нуждался в ответах. Сам Маэдрос поднялся на крепостную стену – ему нужно было побыть вдали от шума и суеты. Слишком много всего случилось. Слишком многое отозвалось внутри. Но долго побыть одному ему не дали. Раздался незнакомый голос: – Лорд Химринг? Не помешаю вам? – Маэдрос вздрогнул от неожиданности и обернулся. Рядом стояла женщина – невысокая, коренастая, крепкая, одетая в кожу и сталь, с суровым лицом и открытым взглядом. – Меня зовут Алисанна Мормонт. – Рад нашему знакомству, миледи, – ещё одна воинственная леди дома Мормонт. – О нет, вы не помешали. – Я о вас очень много слышала, – женщина оперлась на соседний зубец, – и не стала ждать официального представления. О вас настоящие легенды ходят, милорд. – Я не сделал ничего особенного, – Маэдрос немного смутился. – Неужели? Вы спасли принцесс, – по её лицу прошла тень. – И со Стены дошли о вас слухи. Говорят, вы сражались там с одичалыми. Маэдрос пожал плечами. – Да, в основном кидал в них бочки со стен. – Но сегодня вы уж точно не бочки кидали. – Сегодня нет, – кивнул. – И, пожалуй, рад этому. Всё же мечом я владею лучше. Хотя к битвам с людьми так и не привык до конца. – Я видела, – у Алисанны загорелись глаза. – Это нечто невероятное. Вы действительно отличный боец, – Маэдрос склонил голову, принимая комплимент. – Это правда, что вы и в Риверран сумели пробраться? – Да, я был там, – кивнул. – Вплавь, по реке. – Потрясающе. Хотя там сейчас теплее, чем здесь, конечно. – Да, – признал он и усмехнулся. – Хотя ночью сегодня было явно не холодно. – Верно, – Алисанна ответила такой же усмешкой. – Согрелись сталью и кровью. Первая победа кружит голову как первый поцелуй, а эту погань давно пора было гнать с нашего Севера. – Да, вы правы, – а ведь и он уже начал думать "наш Север"... – Надеюсь, это начало большой победы. – Да услышат вас боги, милорд. Но лёгкой она не будет. Как там, в Риверране? – Осада, – один ответ. – Но они держатся. Взять эту крепость будет непросто. – Да, я помню. Учила, когда была девочкой. Вы... – она помедлила, – видели мою леди-мать? Хорошо, когда можно передать добрые вести. – Видел. Мы не разговаривали, но леди Мейдж была жива, здорова и удивительно деятельна, – улыбнулся Маэдрос, вспомнив суровую пожилую уже женщину, командовавшую стрелками. В глазах Алисанны читалось облегчение: – Мы знали, что она отступила с Молодым Волком, но выжила ли... Благодарю за вести, милорд. – Она настоящая воительница, – с уважением ответил он. – Как и вы, миледи. – Как все женщины дома Мормонт, – по её лицу прошла тень. Маэдрос кивнул: – Да. Я... знал вашу сестру. И соболезную вашей потере, леди Алисанна. Она стиснула зубы. – Благодарю, – жёстко. – Его милость рассказал мне. Она погибла ради принцессы Сансы – и не зря, раз вы сумели бежать. – Да. Не зря. Алисанна тряхнула головой. – Станнису хватило наглости писать на Медвежий остров и требовать присягнуть ему! – После всего этого? – опешил Маэдрос. – Да, после всего. Он защитил Стену, это верно, но требовать верности у него права нет. – Никто не присягнёт ему. – Никто. На Севере так точно. Мы не признаем другого короля, кроме короля Севера, имя которому – Старк, – сказано было с достоинством и силой. Маэдрос наклонил голову: – Он достоин этого. Как мало кто среди людей... – Да. Как никто другой. При нём на Севере был порядок. С ним мы свергли Безумного короля, разбили Грейджоев... да даже зимы были мягче! – Ну, погода вряд ли в его власти, – улыбнулся Маэдрос. Хотя после того, что он видел сегодня... Нет, чушь. – Одолеем снова, – добавил он. – И сюда вернётся мир, – энергично кивнула Алисанна. – Когда Старки были в Винтерфелле, молодая девушка в подвенечном платье могла проехать от Рва Кейлин до Стены, и никто бы не тронул её. А теперь... – она махнула рукой. – Жаль, я не застал этих времён. – Ещё увидите, – заверила она. – Вам Север тоже многим обязан. – Не стоит преувеличивать мои заслуги, – пожал плечами. – Каждый делает, что может. – Да, и дважды ура тому, кто бескорыстен. Вы ведь даже не присягали Старкам, а делаете не меньше, чем все мы. Это почему-то многих удивляло. Маэдрос развёл руками и в который раз повторил: – Я просто делаю то, что считаю правильным. – Хороший вы человек, лорд Химринг... – с неожиданной теплотой ответила она. – Странный, но хороший. – Думаю, хороших людей не так уж и мало, – улыбнулся Маэдрос в ответ. – Да, немало. Вон сколько – четыре с лишним тысячи, – Алисанна обвела рукой замок. И помрачнела. – У Болтонов, конечно, куда больше, но ещё ведь силы Мандерли. Да и... Когда под стенами Винтерфелла развернут белые стяги с лютоволком, а его милость снимет шлем – как вы думаете, сколько кинжалов ударит в спину Русе Болтона из тех рук, которые сейчас рядом с ним? – Его люди настолько ему не верны? – поразился Маэдрос. – Его-то люди ему, может, и верны, но его людей там не так много, как ему бы хотелось. Иные пошли за Болтонами из страха, иные – потому, что не было другого Хранителя Севера, иные ради заложников, а кто-то ради принцессы Сансы. И возвращение законного короля может отрезвить очень многих. – Разве он сам не понимает, что нельзя рассчитывать на такую верность?.. – Понимает, – пожала плечами Алисанна. – А что ему делать. Он пытается закрепиться, как может; вот и брак с принцессой для этого затеял. – Это мерзко, – высказался и Маэдрос. Он вспомнил Сансу – деликатную, тихую, совсем не похожую на сестру. Неужели она согласится на такой брак? Или её запугали? – Русе Болтон всегда был негодяем и подонком, но его бастард и вовсе как из пекла взялся, – Маэдросу приходилось слышать и ненависть, и презрение, но сейчас Алисанна говорила просто-таки с отвращением. – Когда он ещё был Сноу... когда уже началась война, но ещё не было поражений – он силой взял в жёны леди Хорнвуд и, говорят, уморил её голодом. Запер в башне и довёл до того, что она пальцы себе отгрызла перед смертью. Но доказать никто ничего не смог. Маэдрос почувствовал, что его тошнит. От недавнего света в душе не осталось ничего. – И принцесса Санса... в руках этого человека? Алисанна смотрела ему в лицо тяжёлым взглядом. – Его милость лучше нас с вами всё это понимает, – да, можно представить, каково сейчас Неду. – Одна надежда, что Русе всё-таки пытается утвердиться и получить поддержку. Тогда девушка Старк ему нужна не только живой, но и счастливой. Несколько мгновений он молчал. – Мы выступаем отсюда на Винтерфелл? – Кажется, да. И надеемся успеть до свадьбы. – Есть шанс? – Маэдрос прикинул путь. – Его милость считает, что есть. Откуда-то у него сведения... никто не знает, откуда, но обычно он прав. Маэдрос кивнул. Палантир. Значит, Нед вполне овладел им. Простившись с Алисанной Мормонт, он надеялся было пойти отдохнуть – но понял, что совсем забыл передать королю новости от Вимана Мандерли. И рассказать о сире Давосе, что было ещё хуже. И – раз уж мысли вернулись к Станнису и Стене – нужно было передать то, что он услышал от Тома. Вздохнув, Маэдрос отправился на поиски короля.***
В богороще было светло и тихо. Нед преклонил колени – он редко делал так, но сейчас не мог иначе – положил ладонь на белую кору. Слов не было, но он открыл разум, зная, что боги услышат; или Творец, о котором говорил Химринг? Но ответ пришёл в знакомом шорохе листвы: "Ты должен. Ты король. Это твой народ. Ты за него отвечаешь. Ты сможешь". Ответы на всё и сразу. Он не знал – как, но это было неважно, какая разница, чьей силой; это было правильно, это было право – удерживать тех, кому рано уходить из жизни. Всё это нужно будет обдумать, но потом, когда будет время, а сейчас – нужно вставать и идти в лазарет. Там могут быть и другие умирающие. Мейстер как-то странно посмотрел на него, но показал тех, кому не мог помочь. Их было человек десять, Нед знал не всех, но это было неважно. Не каждый раз было так легко, как с сиром Вилисом. Иных приходилось звать долго. Но это каждый раз был – свет, и мелодия, и тропа, уходившая вдаль.***
Король отыскался в лазарете. Судя по его лицу, чудо повторилось... Маэдрос остановился на пороге, согреваясь в идущем по комнате свете: невидимом глазу, но сердце его слышало. Но когда Нед встал, Маэдрос заметил, с каким трудом он это сделал. И что у него самого лицо – бледнее, чем у раненых. – Государь, – Маэдрос шагнул к нему. – Что-то случилось? – в вопросе не было тревоги, только спокойная сосредоточенность. – Нет, не случилось, – заверил его Маэдрос. – Просто за всеми событиями я не успел вам сообщить о пленнике, которого привёз из Белой Гавани. Это Давос Сиворт, десница Станниса. – Давос Сиворт? – Нед нахмурился и провёл рукой по лицу. – Да. Это важно. Я закончу здесь и поговорю с ним; распорядитесь, чтобы его устроили, как подобает лорду. Маэдрос кивнул. – Хорошо, государь. Я прослежу. Но сначала вам нужно отдохнуть. Нед огляделся. – Вы видите, сколько здесь раненых? – Если вы упадёте от усталости, – а Нед был явно к этому близок, – вы им не поможете. Равно как и всем остальным. – Я не упаду, – хмуро возразил тот. – Предел есть всяким силам, государь. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Нед кивнул: – Вы правы, Химринг. Кажется, с умиравшими я закончил. Остальным поможет мейстер. Получив от него подтверждение, что так и есть, король направился к выходу, а Маэдрос – следом. – Я навещу сира Давоса, а вы идите спать, – повторил он в коридоре. Нед замедлил шаг. – Как он попал в плен? – Я не знаю. Но лорд Мандерли сделал так, чтобы его считали казнённым, – Маэдрос кратко рассказал о голове на пике. – Станнис получил назад свою же идею, – мрачно отозвался Нед. От того покоя, который был в лазарете, не осталось и следа. – Когда я был в плену... Сиру Давосу я во многом обязан тем, что сохранил рассудок. А может, и жизнью тоже. Этого Маэдрос не знал. Но поверить мог. – Он сказал, что уважает вас. И... мне он показался порядочным человеком ещё в столице. – Верно, – кивнул Нед. – Я тоже уважаю его. И обязан ему. Боюсь, у лорда Вимана ему пришлось нелегко. Маэдрос вспомнил цепи и кивнул. Король выдохнул резко. – Похоже, мне нужно пойти к нему самому. – Когда отдохнёте. – Сейчас. Упрямец. – Почему вы решили, что нужно самому? – но Маэдрос понимал, пожалуй. – Потому что некоторые вещи нужно делать без посредников. Маэдрос кивнул и больше спорить не пытался. Поймал кого-то из воинов, спросил, где разместили пленников. Им сообщили, что в подвале одной из башен. Туда и направились. – Вы сказали, что он теперь десница Станниса? – переспросил по дороге Нед. – Да, так. И он сказал, что Станнис приехал на Стену не только из-за одичалых, но и для защиты от Тьмы. – Это мы уже слышали, – Нед повёл плечом. Да, в столице, от красной женщины. Маэдрос помолчал. – Вы тогда спросили меня, знаю ли я что-то об Иных. Теперь я знаю больше. Нед остановился резко и посмотрел ему в глаза. Маэдрос понял это как предложение рассказывать и продолжил: – Я знаю теперь, кто собрал эти силы. Мы зовём его Сауроном. Это в самом деле Тьма, Нед, вернее, один из сильнейших её слуг. Несколько мгновений тот молчал, потом кивнул. – Так угроза в самом деле реальна и... насколько велика? – Полагаю, что очень. Саурон – общий враг, враг для всех эрухини... простите – для всех людей. – Вы рассказывали о вашей войне с Тьмой, Маэдрос. – Да. Он сражался против нас. Ещё несколько мгновений тишины. – Как вы узнали? – Долго объяснять. Но мне рассказал тот, кто знает наверняка, Нед. – Ясно. Вы расскажете больше. Позже. А сейчас – идите отдохнуть, Маэдрос, – помедлил и добавил: – Я лягу. Не нужно присматривать за мной.***
Последние часы были тяжёлыми – исцеления отнимали немало сил – но удивительно светлыми. Однако пришлось возвращаться в реальный мир – с его кровью, грязью, подлостью, кострами, казнями и трудными решениями. Нед не был удивлён новостями Маэдроса – они совпадали с тем, что он помнил о Долгой Ночи; хорошо, что Маэдрос знает подробности, но сейчас они были не так уж существенны. Однако теперь уж было несомненно, что вслед за освобождением Севера начнётся новая война, более страшная: война с тем, что за Стеной. Что ж. Сначала – Давос Сиворт. Нед сделал знак нескольким встречным воинам идти с ним Перед ним отперли и распахнули дверь в сырую и довольно холодную камеру, куда узника втащили и, как видно, начисто забыли о нём. Нед увидел, что тот сел, когда открылась дверь, и прищурился от света. Так. – Лорд Давос, – Нед коротко кивнул ему и обернулся к своим людям. – Снимите с него оковы. Приготовьте нормальную комнату, чистую одежду, горячую ванну и обед. Да, судя по времени, это будет обед. – Лорд Старк, – взгляд у Лукового рыцаря был таким же, как и всегда. Нед усмехнулся, услышав обращение. Ну разумеется. – Вас устроят удобнее, – заверил его Нед. – Вы отдохнёте. А потом мы поговорим. О многом. И прежде всего я выслушаю вас – это самое меньшее, что я могу. До сих пор я не знал, что вы в плену. – А я не знал, что вы на свободе. И привёз лорду Мандерли письмо о вас, – усмехнулся тот. – Лорд Виман... – Нед представил себе реакцию толстяка на десницу Станниса. – Боюсь, в вас увидели только врага, из-за которого я попал в темницу. Лорд Мандерли очень предан мне. Может, и следовало его предупредить, но как можно было догадаться, что Станнис пойдёт на переговоры с северянами и отправит именно сира Давоса. – Я понимаю, – только и кивнул тот. Наконец появился кузнец с инструментами, сбил оковы; вместе с ним появился и молодой оруженосец, доложивший, что комната готова. Кого из неё выгнали, Нед спрашивать не собирался. Давос поднялся с таким явным трудом, что Нед поддержал его под руку. Комната оказалась небольшой, зато протопленной, чистой и вполне удобной. Одежду и еду тоже принесли. Нед отпустил воинов и жестом предложил Давосу садиться. – Благодарю, лорд Старк, – тот слегка наклонил голову. – Это самое меньшее, что я могу для вас сделать. Вы отдохнёте и отогреетесь, и вымоетесь, – Нед хорошо помнил, что это самое ценное, – а потом мы поговорим. Но если у вас есть что-то срочное, то можем поговорить сейчас. – Я полагаю, вы будете чувствовать себя менее неловко, если сперва я вымоюсь, – усмехнулся Давос. – Хорошо, – помимо прочего, Нед понимал, что ему нужно сначала отдохнуть. – Вечером мы поговорим. И вам действительно не нужно пытаться бежать до нашего разговора. – Я решил не бежать с тех пор, как узнал, что меня везут к вам, милорд. Нед кивнул. – Тогда доброго отдыха. Если вам что-то потребуется, за дверью будет человек, который исполнит ваши поручения. Он вышел, отдав стражнику соответствующий приказ, добрался до своих комнат и едва не рухнул прямо так, в пропитанной потом и кровью одежде. Спасибо оруженосцу, помог раздеться. Пяти часов было определённо мало, чтобы выспаться, но больше у него не было. Ванна, чистая одежда, горячая похлёбка и крапивный отвар – этого было достаточно, чтобы собраться и быть готовым к действиям. Но стоило Неду выйти из своих покоев, как он понял: к списку вопросов добавился ещё один, неожиданный. Никто ни о чём его не спрашивал, но смотрели на него так, что было ясно – слухи уже пошли. Утром Нед совершенно не думал об этом. И сейчас не представлял, как будет объяснять случившиеся чудеса. Ладно. Стоило дождаться открытых вопросов, а не взглядов. Горцы – суровый народ, даже по меркам северян, и спросить они не постесняются. Обойдя Темнолесье и убедившись, что всё в порядке, срочных новостей нет и ничего не происходило, он велел пригласить лорда Давоса. Не то чтобы это было самым срочным, но он заслужил разговор. Давос Сиворт появился очень скоро, уже чистый и причёсанный. Нед кивнул ему на кресло. – Итак, теперь вы десница и говорите голосом Станниса, лорд Давос? – Да, милорд. По крайней мере, так было, когда я выезжал. – Хорошо, – кивнул Нед. – Потому что мне, пожалуй, есть о чём с ним говорить. Не хотелось совершенно. Но – придётся. – Сначала вы. Давос кивнул: – Король Станнис отправился к Стене для помощи Ночному Дозору. И с Севером воевать ему нет нужды – только с Болтонами. Но мне неизвестно, что сказал бы король вам, а не лорду Мандерли. Я решил не бежать, чтобы иметь возможность говорить с вами, лорд Старк. Я знаю, что случилось. Но так же... кажется мне, лорд Старк, что у вас с королём Станнисом цель одна. – Я знаю, что Станнис защитил Стену, когда я этого сделать не мог, – медленно кивнул Нед. – В общем, только поэтому я и согласен с ним разговаривать. И ещё потому, что я помню Штормовой Предел. Станнис совершил преступление, и я не смогу присягнуть ему. Но и враждовать не стану. Я прощу ему гибель моих людей за то, что он сделал на Севере. Мстить Станнису было... бессмысленно. Особенно после новостей Маэдроса. Хуже ничего нельзя придумать, чем сцепиться сейчас друг с другом. – И что вы хотите, лорд Старк? – А чего хочет Станнис? – он пожал плечами. – Не только власти, я надеюсь. – Справедливости. Победы над тем Злом, что идёт с севера. Нед помолчал. – Не думаю, чтобы я имел право определять справедливость за пределами своего королевства. Но победы над Злом – не над одичалыми, над врагом серьёзнее – хочу и я. В этом я предлагаю Станнису союз и мир. Когда я объединю Север снова – это будет скоро – мы поможем ему и поддержим Дозор. Это общая война и общий враг. – Значит, вы хотите, чтобы король отказался от притязаний на Север? – медленно спросил Давос. Нед кивнул: – Да, – жёстко. – Я не смогу присягнуть ему. Я бы сделал это охотно, если бы не кровь Роберта. Что до остального... богам решать его судьбу, не мне. Трон, Стена или гибель... я не знаю. – Это всё, лорд Старк? – разумеется, Давос не был уполномочен решать. Его делом было отвезти Станнису предложение; но Нед знал, что Давос Сиворт – больше, чем посланник. Он помолчал и сказал негромко: – Ещё одно. Уже личное. Скажите своему королю, что он путает огонь и свет, и это его погубит. По взгляду Давоса Сиворта было видно, что он знает, о чём говорил Нед. И согласен.