***
Тирион заранее позаботился о том, чтобы для него сделали и конское седло: как чуял, что понадобится. Сейчас он вполне смог составить своей королеве компанию, хотя лошадь, не выдрессированная под него, слушалась не слишком хорошо. Приходилось ехать не спеша. – Такие сёдла делают в Вестеросе? – поинтересовалась королева, взглядом указывая на эту конструкцию, очень сильно отличавшуюся от её собственного. – Такое седло придумал для меня мейстер Утёса Кастерли, ваша милость, чтобы я смог ездить верхом. Повзрослев, я немного его доработал. – Все мейстеры так умеют? – Не знаю, – покачал головой Тирион. – Но вообще великим Домам обычно служат лучшие из лучших, ваша милость. Она кивнула и спросила: – Вам не будет в тягость прогулка? Если хотите, я велю запрячь повозку; но мы будем ехать неспеша. – Нет-нет, не беспокойтесь, ваша милость, – заверил Тирион с усмешкой. – Это точно удобнее, чем на свинье! Барьер я не возьму, но и к вашим ногам, надеюсь, падать не придётся – таким образом. – Не придётся, – улыбнулась Дейенерис, и если он хоть сколько-то её понимал – улыбка была искренней. Определённый успех. Подъехал Химринг, и королева обратила внимание на него. – Лорд Химринг. Как вы устроены? Всем ли довольны? – Да, спасибо, ваша милость, – как обычно, немногословно и сдержанно. – Всё прекрасно. – Хорошо, – кивнула она. – Я полагаю, и вы, и леди Арья привыкли к иному. – Ваша милость?.. – К иному образу жизни и иным порядкам, – пояснила королева. – Миэрин меня саму порой... поражает. Ну, это ещё мягко сказано. – Чем же, ваша милость? – заинтересовался Химринг. – Образом мысли... Вас нет? А вас, лорд Тирион? Это обращение понемногу входило у Дейенерис в обыкновение. Тирион предпочитал считать его обещанием. Лорд Тирион Ланнистер. Лорд Утёса Кастерли и Хранитель Запада. Звучало неплохо. – С позволения вашей милости, – Тирион усмехнулся, – главное отличие в том, что здесь едят собак, а в Вестеросе – нет. Остальное же... разнятся речь, причёски, одежды, привычки, но люди те же. Верования разные, но верующих немного. Люди гордятся своими предками, жаждут денег, власти и женщин, любят, убивают и предают. Всё то же самое, ваша милость. – Пожалуй, я согласен с лордом Тирионом, – заметил Химринг. – И вы оба не видели верности? – поинтересовалась королева. – Или называете её любовью? – Верность... что вы зовёте верностью, ваша милость? – он развёл руками. – Я видел многих, кто был верен, пока им платили, и не меньше тех, кто продавал, хотя их и не обманывали. Но тех, кто был бы верен до смерти и бескорыстно... Я о таких слышал, признаюсь, но никогда не встречал. – Вот тут готов поспорить, – негромко возразил Химринг. – Верность есть. Хотя вы снова назовёте меня наивным. – И часто вы её видели, Химринг? – краем глаза Тирион наблюдал за королевой, но та слушала молча. – Видел, – кратко ответил тот. – Можете рассказать? – поощрил его Тирион. – Всё, что казалось мне верностью, на поверку оказалось пшиком. Джейме. Шая. Дядя Киван. Он сам. Все они были предателями. Хотя он видел самых разных людей... Себе или памяти Рейегара верен Гриф? Ради чего стремился в Миэрин Мормонт? Почему люди Старка предпочли сгореть, а не склонить колено? Всё это можно было объяснить и без верности. Или, по крайней мере, любая верность должна быть чем-то подкреплена, и очень сильно. – Полагаю, вы сами найдёте примеры, если не будете предвзяты, – ушёл от ответа Химринг. – Не нашёл, – Тирион пожал плечами. – Вы не настроены находить, – с улыбкой. – А вы склонны видеть её там, где был расчёт. – Я знаю, что вы считаете меня наивным идеалистом, лорд Тирион. – Считаю, – кивнул он. – Вы спасли жизнь моему брату – из верности? – Нет. Но и не из корысти. – А зачем? – пример Тирион привёл не для того, чтобы победить в споре, но желая увидеть реакцию Дейенерис. Но по её лицу ничего нельзя было прочесть. Выдержанная девушка. – Я не хотел его смерти, – Химринг пожал плечами. – Это не причина? Искусство этого не-человека уходить от ответа с изяществом фехтовальщика восхищало Тириона – в те редкие моменты, когда не раздражало. Его почти никогда не удавалось поймать. – Это причина не убивать... проще говоря, для бездействия. Для активного действия нужна причина повесомей. Впрочем, мы ведь о верности говорили? Приведёте пример, Химринг? Её милость спрашивала, существует ли в Вестеросе верность. – Мне кажется, не слишком корректно приводить конкретные примеры, лорд Тирион, – возразил тот. А мог бы себя привести в пример. – А верность существует везде, в том числе и в Вестеросе. – Как видите, ваша милость, – подытожил Тирион, – мнения разделились. – Я всего лишь юная девушка, – заметила королева. – Я верю в верность и почитаю её. – Видите, её милость со мной согласна, – улыбнулся Химринг. Тирион развёл руками: – Я всегда в меньшинстве. Маленький человечек с неприятными убеждениями. – На драконе, – с усмешкой возразила королева. – Не на дракончике. В вас есть гораздо больше, чем видно на первый взгляд, лорд Тирион. Если он хоть что-то понимал, то отыграл пару очков на свой счёт, и следовало продолжать. – Я совершенно согласен с её милостью, – рассмеялся Химринг, и Тирион ответил коротким смешком: – Не подлещивайтесь к королеве, Химринг! – Даже не думаю. Это совершенно не в моём характере, Ланнистер. – Да-да, вы не умеете лгать и всегда говорите правду, я помню. – Вы так хорошо знакомы, милорды? – поинтересовалась королева. Тирион кивнул: – Нам приходилось встречаться прежде, ваша милость, хотя я не сказал бы, что мы знакомы близко. – Лорд Тирион помог нам выбраться из рабства, – негромко добавил Химринг. – Рабство противоестественно, – королева поморщилась, разом утратив лёгкий тон беседы. – Всецело с вами согласен. Хотя в мире много ужасных вещей, – Тирион помедлил. – Я сам был рабом Еззана зо Каггаза... и в общем-то в Вестеросе многие крестьяне живут куда как хуже его рабов. Я не защищаю рабство, ваша милость, никоим образом. Только говорю, что проблема гораздо глубже: не все имеющие власть понимают, что и простым людям нужно чем-то жить. А рабы или крестьяне... голодают они одинаково. Химринг добавил, резко, как всегда, когда что-то близко его задевало: – Противоестественна сама идея того, что человека можно купить, продать, заставить танцевать или драться... что угодно, для развлечения или пользы кого бы то ни было. – Мне говорили, милорды, что иные рабы любят свою участь, – заметила королева. – Есть те, кому больше нравится ублажать господина, чем трудиться свободным. Петь и танцевать, не имея иных забот. – Мне трудно представить такое, – хмуро возразил Химринг. Тирион вспомнил Сласти. И Пенни. – Есть и такие, ваша милость, – признал он. – Да и иные свободнорожденные готовы жить в рабстве, лишь бы иметь крышу над головой и уверенность в завтрашнем дне. – Может быть, они просто не знают, что можно жить иначе? – на удивление точно заметил Химринг. – И как, вы думаете, можно было бы показать? – поинтересовалась королева. Тирион примерно представлял себе, как тот ответит, но тоже выслушал внимательно. – Я не знаю рецепта, ваша милость. Возможно, избавившись от рабства в принципе и стараясь давать тем, кому нужно, возможность жить лучше? Защиту, кров и прочее, не считая их чьей-то собственностью? Ну да, а кров и защита сами собой материализуются по желанию доброго лорда Химринга. Тирион не стал вмешиваться пока что. – Я так сделала, лорд Химринг. – И что же? Какие это дало результаты? – Рабов стали продавать под стенами моего города, – ровно ответила королева. – И вы не могли ничего с этим сделать, – тот, как видно, вспомнил юнкайский лагерь и притих, но всё равно кипел гневом. – А что сделали бы вы, милорд? – Наказал бы виновных, – коротко. Тирион не выдержал и заметил вполголоса: – Если люди привыкли жить работорговлей, деньги другими способами добывать они не умеют. – Да, – уронила королева. – Так мне тоже говорили. У Миэрина нет для торговли ничего, кроме людей. И оливковых рощ, – и перевела взгляд на Химринга: – То есть вы бы начали войну? Вот только войны и не хватало. Хотя оказалось вполне достаточно погрозить дотракийцами, чтобы юнкайцы, ворча, убрались под защиту своих стен. – Если бы это был единственный способ добиться результата – то да, – твёрдо ответил тот. – А вы, лорд Тирион? Он ждал этого вопроса. – Война уносит сотни, тысячи невинных жизней, ваша милость, – Тирион глянул на Химринга. – Я бы обложил работорговлю налогами как для покупателей, так и для продавцов. Ввёл бы льготы за отпущенных рабов. Запретил бы для начала самые жестокие практики. И давал бы время на каждый этап перемен: год, два, пять – понемногу повышая налоги и запрещая всё больше. Кроме того, я бы всячески поощрял любые альтернативные предприятия, особенно ремёсла. Ну и, конечно же, понемногу двигал бы сознание людей к мысли о том, что рабство – это дурно. Знаете, если сто раз повторить одно и то же, то люди начнут привыкать. – Таким образом вы, лорд Химринг, за насилие... а лорд Тирион куда как мягче. Со стороны и не скажешь, – улыбнулась королева. – Не могу не признать, что лорд Тирион мыслит намного шире и гибче, чем я, – Химринг наклонил голову. – Я воин, ваша милость, он же – политик. Я бы скорее послушал его совет на вашем месте: сказанное кажется мне очень и очень разумным. Да, не политик. Едва ли ей нужен был ответ, скорее, хотела понять ход мыслей. – Я бы хотела воевать... – задумчиво отозвалась королева, – но это пролило бы много крови, а голодная смерть не отошла бы от моего народа. – Моего лорда-отца трудно было упрекнуть в мягкости, – негромко заметил Тирион. – Но он всегда говорил, что война – последний довод королей. – Ваш лорд-отец, несомненно, умел добиваться желаемого любыми способами. – Верно, ваша милость, умел. И всегда предпочитал наиболее эффективные. Не скажу, что они не были жестокими, но война в них входила нечасто, – Тирион развёл руками. – Основной доход Миэрина шёл от перепродажи рабов – от дотракийцев на корабли... Да, городу не прожить на самообеспечении. Что же остаётся? Найти какие-то источники сырья здесь, поблизости; закупать сырьё и наладить здесь производство и дальнейшую продажу изготовленного: ткани, стекло, сталь – если найти собственный конёк; поддерживать город из других источников; либо смириться с тем, что, лишившись работорговли, Миэрин не найдёт иного источника дохода и захиреет. Но в любой из первых трёх вариантов придётся вложить много труда, много сил – и много желания самих людей, королевским указом этого не случится. Прежде всего должны помочь лидеры из самих миэринцев... трудно править страной, ваша милость, если тебя не поддерживают те, кто тысячелетиями выстраивал в ней свой авторитет. И говорил он уже отнюдь не только о Миэрине, но и о лордах Вестероса. Во взгляде Химринга читалось уважение, и это было... приятно. Даже очень. Тирион уже почти забыл, как оно выглядит, и получить свою дозу было радостнее, чем пить вино. – Вы действительно умны, лорд Тирион, – с улыбкой заметила королева. – А ваше бы чувство справедливости, лорд Химринг, да иным в сердце. Они оба склонили головы. – Спасибо на добром слове, ваша милость, – отозвался Химринг. – Несложно быть справедливым в данном случае. – Благодарю, ваша милость. Вы сами из тех, кто стремится к справедливости. Такой и должна быть истинная королева, и если вы укажете путь, всегда найдутся те, кто поможет его проложить, – льстить с самым серьёзным выражением Тирион умел, хотя раньше приходилось нечасто. – Королеве нужны советники, – безмятежно ответила ему Дейенерис. – В одиночку мир не переменить, вы правы, – и перевела взгляд на Химринга: – На словах несложно; но что бы вы назвали сложным выбором? – В данном случае выбор очевиден: смерть, но не рабство, – коротко ответил Химринг. Тирион промолчал. Сам он предпочитал жизнь в любом виде... да и Химринг не так давно предпочёл рабство гибели. – Жизнь и свобода, – помедлив, ответила королева. – Это идеальный выбор, ваша милость. Но не всегда он есть. – Я действительно не хочу ставить перед кем-либо такой выбор: смерть или воля. Тирион склонил голову: – Не хотите, ваша милость, но ставить его приходится неизбежно. Подчинись – или погибнешь. Ничего не ответив на его слова, королева обратилась к молчавшему и хмурившемуся Химрингу: – Не молчите, лорд Химринг. Я прошу вас об откровенности. – Мне сложно судить в этом вопросе, ваша милость, – сдержанно отозвался тот. – Я понимаю, что в данном случае лорд Тирион говорит разумно. – Однако вы с лордом Тирионом не согласны или же просто не одобряете его слова. Лорд Тирион, конечно, прав: если объявляют войну, редко когда что остается, кроме как ответить войной. Подчинись или погибни... Но преклонить колени не значит стать рабом. Тирион потер нос. – Но это всё равно – утрата воли. По крайней мере её части. Понятное дело, что мудрый король дозирует принуждение и всячески расцвечивает службу себе, но есть разница – преклоняться по велению сердца или страха. И в сущности чем принуждение к верности отличается от рабства? Качественно, а не количественно? – в этот раз он говорил совсем не то, что думает, и играл словами, выстраивая некую парадоксальную модель; но, к его удивлению, Химринг его поддержал: – Вот сейчас я согласен. – Прошу вас, поясните вашу мысль, милорд Химринг. Я многого не понимаю, но хотела бы понять, – королева смотрела на рыжего широко распахнутыми глазами. Должно быть, на него многие женщины так смотрели – и не только женщины – но у Дейенерис выходило не очень убедительно. Она лучше, чем леди Арья, играла в наивную девочку, но ненамного. – Если речь идёт о необходимости принуждения, чтобы избежать войны и искоренить рабство, это разумно и правильно. И другого выхода, видимо, не существует. Лично мне верность по принуждению претит, потому слова лорда Тириона, при всей их разумности, меня задели. – Все мы исполняем долг, тот или иной, – заметила королева уже серьёзно, – и едва ли правитель может добиться любви каждого, кто-то да останется недоволен. Как же поступают в таком случае? – Мне кажется, стоит поступать разумно и эффективно. Лорд Тирион предлагает как раз подобный вариант. – Разумно и эффективно... что же разумно, а что эффективно? Большинство моих советников считает, что я должна лить огнём с небес, и это разумно – и эффективно. Вы согласны, лорд Химринг? – Огонь с небес это, возможно, эффективно, но неразумно, если вы хотите созидать, а не разрушать, ваша милость. Тириону было что сказать насчёт огня с небес – и про то, как это жутко, когда ты стоишь на земле, и про то, что Дрогону далеко до Балериона – но вопрос был задан не ему, и сказал он совсем другое: – Лорд Тирион безусловно согласен, что добиться любви каждого нельзя, – с усмешкой. – И что некоторым даже нельзя объяснить их выгоду от подчинения. Но лорд Тирион и не считает, что принуждение – это дурно. Это эффективно. С другой стороны, вопрос в том, как это принуждение обставить... Король Роберт был пьяницей и распутником, но он умел делать из врагов друзей, потому что никогда и никого не унижал поражением. И вот это было важно. – Вот как? – королева чуть наклонила голову к Тириону, и ему показалось, что заинтересовалась всерьёз. Если так, она очень умна: умеет слышать неприятное. – Как же ему удавалось? – К счастью, на себе не испытывал, – признал Тирион. – Но наслышан. После битвы у Летнего Замка в его руках оказались лорды Грандисон и Кафферн, которых он разбил. Молодой Роберт увёз их в Штормовой Предел, сажал с собой за пиршественный стол и брал на охоту... и при Трезубце оба сражались и погибли за него. Когда мой брат убил короля Эйериса, Старк требовал казнить его за это или хотя бы сорвать с него белый плащ и надеть чёрный. Благородно и недальновидно, как всегда у него, – фыркнул он, исподтишка покосившись на Химринга, но тот был совершенно непроницаем. – А Роберт оставил моего брата в своей гвардии, сказав: «Тебя прозвали Цареубийцей, смотри, чтобы это не вошло у тебя в привычку». И мой отец, который не простил бы ссылки сына, много лет был верен. Да и сира Барристана Роберт помиловал и привлёк на свою сторону, не так ли, сир? Белый рыцарь кивнул. Тирион пожал плечами: – Я никогда не любил и не уважал Роберта Баратеона. Но когда он был молод, многие его любили и были ему верны. – Но его убили и пришел другой узурпатор, – к удивлению Тириона, это не было возражением. – Да, его убили. Завоевать власть и удержать её – не одно и то же, ваша милость. И всё же... Четырнадцать мирных лет – не шутка. С единственным восстанием Грейджоя, конечно, но его подавили быстро. И снова – не казнили мятежника., – заметил он. – Четырнадцать мирных лет, полученных кровью, тиранией и преследованиями. Тирион поднял бровь. – Я был ребёнком часть этих лет, конечно, но не припомню ни особой крови, ни тирании, ни даже преследований. – Вы были ребенком победителей, лорд Тирион. – Но всё же я жил в той же самой стране, ваша милость, и видел, что происходит. – А я была той, к кому подсылали убийц, милорд, и слышала иное. Но я уже говорила вам, что должна узнать и вашу точку зрения, лорд Тирион. И вашу, лорд Химринг. Что скажете вы? Тирион свою точку зрения высказал, и видел, что королева услышала его. – Я скажу, – заговорил Химринг, – что мне не нравится принуждение, ваша милость. И я уважаю того короля, кто сумеет объединить своих подданных и прекратить раздоры. И кому будет желание служить по доброй воле, ваша милость. – Вы испытываете такое желание по отношению к вашему лорду, верно? Он навострил уши. – Да, ваша милость, – Химринг был, по своему обыкновению, немногословен. – Расскажите мне о нем, пожалуйста. Я должна знать достойных людей, – мягко настаивала королева. Тирион представил рассказ о Старке, но сдержал усмешку. – Рассказать? Мне сложно сделать рассказ долгим и интересным, ваша милость. Меня в нём привлекла порядочность и верность своим принципам. И отсутствие стремления подчинять любой ценой. – Я не прошу вас развлечь меня, милорд... В Вестеросе порядочность, верность принципам и отсутствие замашек рабовладельца такая редкость? – Не знаю, редкость или нет, я не вестеросец, ваша милость. Но, к сожалению, я видел не так много примеров тому. – А откуда вы, лорд Химринг? И почему решили присягнуть Старкам? Тирион тоже заинтересовался этим вопросом. Хотя вряд ли Химринг хоть что-то скажет… – Боюсь, название вам ничего не скажет... Это очень далеко. Белерианд. Но я не присягал в Вестеросе никому, ваша милость. Там, откуда я родом, я уже связан присягой. Тирион бросил на него быстрый взгляд. В прошлый раз Химринг считал, что он из прошлого. Его мнение изменилось? Или это название тоже из прошлого? Но не расскажет ведь. Данное слово жгло язык, но нарушать его Тирион пока всё-таки не собирался. И смысла не было. – Белерианд, – повторила королева, точно запоминая. – Действительно, я не слышала. А где он находится? К северу, югу, востоку или западу? – Скорее к западу, ваша милость. – Вот как. И тем не менее, вы служите Старкам... что вас настолько привлекло, лорд Химринг, что вы остались вдали от дома? Может быть, то же привлечет и меня. Тирион вспомнил, как сам задавал Химрингу те же вопросы. Да уж... загадка. Нечеловеческая загадка. – Так вышло, что я сейчас не могу вернуться. А лорд Старк...Очень помог мне, когда я оказался тут. А потом я понял, что он достойный человек. Вот и всё, ваша милость. Королева улыбалась: – Расскажите о нём больше, лорд Химринг. Вы говорите, что он порядочен, когда я знаю о нем лишь как о клятвопреступнике. – Эддард Старк – один из самых благородных и достойных людей, которых я когда-либо знал, ваша милость. Тирион перебирал поводья своего коня. Один из самых, значит... «знал», конечно. Но не «был одним из самых»… По Химрингу трудно делать выводы, конечно. Но он так аккуратно подбирал слова. И говорил, что никогда не лжёт, так что должен играть вокруг правды. И это чудесно объясняет и освобождение Севера, и нервозность девочки... Заметила ли проговорку королева, он не смог понять. – Так почему вы его уважаете? Если я узнаю, я смогу разделить ваше уважение, быть может. – Вы задаёте вроде бы простые, но в то же время очень сложные вопросы, ваша милость. И, пожалуй, тут есть те, кто знал его куда дольше меня. Я уважаю его за верность своим принципам, например. Он поехал в столицу, пожертвовав собой ради дочери, потому что знал, что не присягнёт Станнису и что за это придётся заплатить, возможно, жизнью. Мне этот поступок кажется достойным уважения. – Но именно вы верны ему. И что же произошло, лорд Химринг? – Леди Санса была спасена, а Эддард Старк оказался в темнице. Простите, ваша милость, но что вы хотите от меня? Чтобы я убедил вас в том, что он достоин уважения? Для чего? – Химринг перешёл в наступление. Тирион же обдумывал услышанное. «Оказался в темнице», значит. – Каждый сам выбирает себе, кого уважать и кому быть верным. Я выбрал так, кто-то иначе. – Не убедили. Рассказали. Для того, чтобы взглянуть на тех, с кем вскоре встречусь, с другой стороны, лорд Химринг. У вас есть выбор, был выбор – вы можете вернуться домой. Мой дом – Вестерос, и туда я должна вернуться. – Но его всё же Станнис не сжёг, – негромко уронил Тирион. – Его людей, но не его. Королева подарила ему задумчивый и внимательный взгляд. – Что ж, если вам пригодятся мои слова, буду рад, ваша милость, – Химринг тоже посмотрел на него и довольно резко ответил: – Это вопрос не ко мне. – А я не задавал вопроса, Химринг, – безмятежно откликнулся Тирион. Но получил ответ. – Пригодятся, – королева снова перевела разговор на интересовавшее её. – Мне. Миру. Полагаю, и для вас есть те, с кем вы не стали бы пытаться договориться ни в коем случае, ни ради чего, потому что – невозможно. – Да. Есть, ваша милость. – Тогда должны понимать, почему я прошу и ваш взгляд. Военные планы вашего лорда меня волнуют не более чаек. Всё переменится. Не тревожьтесь. Я тоже отвечу на ваши вопросы, если они у вас есть. Тирион посмотрел на Дейенерис. Защищать Старка не хотелось, конечно, но если он правда жив... Договариваться придётся. – Ваша милость, вы спрашивали о верности в Вестеросе, – он пожал плечами. – Если люди готовы идти за своего лорда в костёр – это верность, полагаю. Но, возможно, были другие причины. – Какие же, по-вашему, лорд Тирион? – поинтересовался Химринг. – Ну, меня там не было. Возможно, у них не было выбора. – Меня тоже, лорд Тирион. Не стану спорить, у нас слишком разный взгляд на многие вопросы. – Разве вас там не было? – Я покинул столицу раньше. С леди Сансой. – Ах да. Простите. – Ничего. Вы же не можете всё знать, правда? – Но хотел бы, – усмехнулся Тирион. Королева молчала и смотрела не на них, а на оливковые рощи: множество невысоких, тоненьких деревьев, почти что веточек, и люди высаживали новые. А у них было время перекидываться репликами. – Вы уже достаточно взрослый, чтобы знать, что так не бывает. Последнее слово таки осталось за Химрингом, потому что Дейенерис заговорила: – Позвольте, я прерву вас, милорды. Взгляните. Вот ради чего всё было. Тирион склонил голову. Посмотрел на деревья. – Лет через... пять? Простите, я не силён в земледелии... Они принесут плоды. Сажать сегодня плоды грядущего – вот суть правления, – усмехнулся. – Да, верно, – Химринг тоже смотрел. – Иногда на это нужно время, но оно того стоит. – Пожалуй. Оливки соберут, но уже после того, как я покину Миэрин, – что-то в лице королевы подсказало Тириону, что происходящее для неё очень важно, но его заинтересовало другое: – Вы намерены покинуть Миэрин, ваша милость? – Разумеется, лорд Тирион. Больше вопросов он задавать не стал. Не при Химринге же. Королева некоторое время смотрела в молчании. – Скоро станет совсем жарко. Пора вернуться, – наконец, сказала она. Они развернули коней обратно. – Здесь и правда нестерпимо жарко, – кивнул Тирион. – А в Вестеросе уже наступает зима. Он полагал, что Химринг как-нибудь отреагирует, но тот молчал. – Я никогда не видела зиму, только слышала, – возможно, королева сочла это просто светской беседой, а не осторожным намёком. – Я видел три зимы, ваша милость. И все три в Утёсе. Но эта зима, говорят, будет дольше и холоднее прошлых. – Мороз или жар опасны оба, – проговорила она. – Верно, ваша милость. Как любые крайности, – согласился Тирион, а Химринг ограничился кивком. – Расскажите мне о том, как живёт Вестерос зимой, лорд Тирион. – Зависит от того, насколько зима сурова, – охотно стал рассказывать он. – На Севере жизнь почти замирает, там почти нет солнца зимой и всё заметает снегом. Чем южнее, тем проще, конечно, но всё равно – проживают летние запасы, цены на припасы взлетают, моря закрыты штормами. Зимой жизнь продолжается, но с оглядкой. Труднее перемещаться по дорогам, больше разбоя, больше болезней. И ей стоит всё это учитывать, планируя завоевание. Королева, судя по всему, понимала. – И сколько продлится нынешняя зима? – поинтересовалась она. – В народе говорят, что чем дольше лето, тем длиннее зима, ваша милость, хотя мейстеры с этим спорят. Предсказать срок невозможно, ваша милость. – И сколько длилось лето? – Девять лет, ваша милость. – Это будет тяжелая зима для Вестероса, – королева поняла верно. – Думаю, я могла бы отправить от своего имени припасы, пока не появлюсь сама. Но в какой порт направить корабль, милорды? Интересно, где же она их возьмёт. Но об этом Тирион пока что не мог спрашивать. – Это было бы весьма великодушно, но узнают ли люди о том, чьи это припасы? – он пожал плечами и посмотрел на Химринга. – Хуже всего дела обстоят на Севере и в Речных землях, ваша милость. Но вот дойдут ли корабли до Белой Гавани... В столицу точно не стоит. В Долину Аррен бессмысленно, её не тронула война. В южных регионах проблем тоже быть не должно, – рассуждал Тирион вслух. – Да, на Севере дела хуже всего, – коротко подтвердил Химринг. – Что же до кораблей... Мы вот стали добычей пиратов, ваша милость, но это, возможно, дело случая. – Да, море неспокойно, – признала королева, – а Белая Гавань... не обстреляют ли там мои корабли со стен, не разобравшись, что за груз они везут? – Могут, – усмехнулся Тирион. – Могу я предложить несколько неожиданный вариант, ваша милость? Направьте корабли в Ночной Дозор. Там всегда нужна помощь. Их, правда, поддержал людьми и оружием Станнис Баратеон – но если у северян и дозорных будет альтернатива такой помощи, все только обрадуются, – он вспомнил свой разговор со Старым Медведем и поёжился. – И у вас – так вышло – есть человек, которому там самое место и которого в Дозоре послушают. Им много лет командовал Старый Медведь, лорд Джиор Мормонт... хороший был человек, достойный. Химринг, как и ожидалось, поддержал его: – Да, Ночному Дозору помощь действительно необходима. Идеи насчёт сира Джораха королева не приняла, но Тирион и не думал, что она как-то отреагирует. Скорее всего, отложила для обдумывания. – Ночной Дозор сражается на Стене, защищая королевства от одичалых, – хотя бы это она знала. Большинство южных лордов знали не больше. – Я слышала, их орден стал довольно слаб... людей я не отправлю, пока не приду сама, но об остальном подумаю. – И кстати о Дозоре, – припомнил Тирион. – Ему служит ваш последний родич, ваша милость, – королева бросила на него вопросительный взгляд, и он пояснил: – Мейстер Эйемон Таргариен, третий сын короля Мейекара и брат короля Эйегона Пятого Невероятного. Ваш... ээээ, простите... двоюродный прадед. – Я знаю имя, но никогда не думала, что он жив, – лицо у неё всё-таки дрогнуло. Значит, вот оно – слабое место Дейенерис Таргариен: её родная кровь. Да, девочка, выросшая без семьи, не могла не тянуться к ней… Это многое обещало самому Тириону, но сейчас он больше хотел поддержать её. – Был жив, во всяком случае, четыре года назад, когда мы встречались на Стене, ваша милость, – он посмотрел сочувственно, но сказать ничего не решился. – И чуть больше года назад в столицу приходило письмо от него. – Я знаком с ним, ваша милость, – неожиданно вмешался Химринг. – И насколько я знаю, он действительно жив. Оч-чень интересно. – Как интересно. Вы расскажете, милорды? – уже совершенно сдержанно проговорила королева. Этот вопрос не дал Тириону возможности расспросить Химринга, но время ещё будет. – Охотно, ваша милость. Мы познакомились, когда я приехал на Стену – мне было любопытно посмотреть на это сооружение. Мейстер Эйемон – мейстер Чёрного Замка. Он очень стар, слеп, но разум его ясен и остр. Он человек очень знающий и, я бы осмелился сказать, мудрый. Его цепь, бесспорно, производит впечатление. – Цепь? – Дейенерис ощутимо напряглась, потом, как видно, поняла даже без подсказки Тириона: – А. Цепь мейстера. – Да-да, – он поспешно кивнул. – Даже великий мейстер Пицель не мог похвастаться таким количеством – и разнообразием – звеньев. – Вы всё верно сказали, лорд Тирион, – присоединился и Химринг. – Он удивительный человек, мудрый. – Расскажите подробнее? – попросил его Тирион. – О, он заслуживает уважения сам по себе, как личность, ваша милость. Даже без происхождения. – Я не так много с ним общался, но успел понять, что это человек, обладающий мудростью и силой духа. И очень большими знаниями. И мне кажется, он молод душой, хоть и немощен телом, ваша милость. Весьма точное описание. Впрочем, в наблюдательности Химрингу не откажешь, только выводы он делает своеобразные. – Надеюсь, я познакомлюсь с ним, – подытожила королева. – Благодарю за рассказ, милорды.***
Арья собирала слухи и сведения о королеве; отчасти болтая с людьми здесь, а кое-что подслушивая в теле рыжего пушистого кота. Кот привязался к ней и часто приходил ласкаться. К Маэдросу она пришла, хмурясь, на следующий день после поездки. – Не нравится мне, что про неё говорят... – И что говорят? – Маэдрос придвинул ей кресло. – Многое, – Арья уселась в кресло, подвернув ногу. Кот запрыгнул к ней на колени. – Знаешь, как погиб её брат? Её муж вылил ему на голову котёл с расплавленным золотом. Корона для короля. – Что? – он оторопел. – Это дикость какая-то… за что?! – Я толком не поняла, – призналась Арья. – Кажется, он выпил лишнего и угрожал самой Дейенерис. Но такое... Понимаешь, для неё это нормально – вот такое за угрозу! – Для неё или для её мужа? – Ну... вот если бы твоя жена такое сделала, ты бы это как воспринял? Маэдрос нахмурился. Можно было уже привыкнуть, что здесь творятся всякие ужасы, но – не выходило. – Я... Я не позволил бы такого никому, Арья. – Положим, женщине часто трудно спорить, – признала девочка. – Но она же дракона в его честь назвала. Одного по мужу, второго по брату. Нормально, да? – Может, её мучила совесть? – предположил Маэдрос. – Хорошенькая совесть… – Арья тряхнула головой. – Она любила мужа. Это точно. Любила такого палача. И ничего ей не жало. Она сама распяла здесь, в Миэрине, сотни людей. – За что? – он снова чуть не поперхнулся. – Ты уверена, что всё это правда? Люди так часто рассказывают нелепицы, что он уже ничему не готов был верить. Особенно дурным слухам про кого-то. Про кого угодно. – Да это её же сторонники рассказывают. Ну ладно, про Визериса, может, мало кто знает, это слухи, хотя и упорные. Но что тут было, при взятии города, знают все. Арья вздохнула: – С одной стороны, я её понимаю, но с другой... нет. Казнить можно, но пытать... – Расскажи подробнее, – попросил Маэдрос. – Я ничего не понял. Способность Арьи собирать сплетни его поражала. – Ну, когда она шла со своей армией к Миэрину, здешние господа на каждом верстовом столбе вдоль дороги от Юнкая повесили по ребёнку. Прибили к столбам и оставили умирать. Ну, чтобы она испугалась. Она взяла Миэрин и так же казнила господ. Почти две сотни вроде как. Трупы ещё долго висели... Он едва слышно выругался. Что у них у всех в головах... – Зачем… детей – то? – А я знаю?! Разозлить. Испугать. Показать власть. – Ладно, – Маэдрос потряс головой. Орки… – Что ещё? – А тебе не хватит? – Мне бы и первого хватило… – признал он. Вспомнился юный Робб, пылавший гневом… Люди, столкнувшиеся с жестокостью, отвечают тем же, плодя всё больше и больше кошмара. – А с другой стороны... – Арья нахмурилась. – Она взяла заложников от всех великих семей здесь. Ну ты видел эту кучу детей – чашников, пажей и тому подобное. – Видел. – Ну вот. Она так никого из них и не тронула, когда начались убийства её людей. Маэдрос ощутил некоторое облегчение. – Значит, она всё же не чудовище? – Может, она просто сумасшедшая? Как её отец. Поэтому и поступает то так, то так... Знаешь, как говорят: когда рождается Таргариен, боги бросают монету. Это присловье ему уже приходилось слышать. – Она не похожа на безумную, – заметил Маэдрос. – И на чудовище – тоже. Мы катались с ней вчера, ты помнишь, и она явно ищет мирные пути решения. Там, где может. И сир Барристан так говорил о ней... А ведь он всё это не может не знать! – Сир Барристан все те годы стоял у трона Эйериса! – отпарировала Арья. – Да. И одобрял это? Он же порядочный человек и вовсе не плохой. – Я не спрашивала его. Но он ведь служил Эйерису, верно? И молчал. – Да, так, – признал Маэдрос. И вспомнил опустевшее и горькое лицо старого рыцаря там, в таверне Королевской Гавани, когда он рассуждал о нарушении присяги и о чудовищных приказах. – Но он сказал, что впервые встретил правителя, которому хочется служить. И сам верил своим словам, это было очевидно. Арья присвистнула. – Может, он... ну... не знает? – Он глухой или слепой? – Отец тоже долго верил в короля Роберта, – не сразу нашлась с ответом Арья. – Но и не говорил о нём с таким восхищением, – возразил Маэдрос. Нет, ручательство сира Барристана говорило о многом. Хотя он скорее судил по самой королеве, и Дейенерис Таргариен казалась Маэдросу достойным человеком. Хотя и очень, очень скрытным. – Будем искать способы вернуться домой, – вслух добавил он. – Корабль твоего отца наверняка уже в пути. – Ты не говори ему, что мы в плену, хорошо? – попросила Арья. – Конечно. Я не хочу его заставить переживать ещё больше, – девочка притихла, и Маэдрос прекрасно понимал, о чём она думает: о том, каково сейчас родителям. – Главное, что он знает – ты жива и невредима. – Пока. Пока невредима. – И останешься, – твёрдо сказал он.***
После поездки отловить Химринга не удалось, и Тириону пришлось ждать следующего дня. Он решил не рисковать и пока не говорить Дейенерис о своих предположениях в надежде, что Барристан Селми не стал делать далеко идущих выводов из проговорки рыжего. – Расскажете о вашем визите на Стену? – предложил Тирион, забираясь в своё любимое кресло в прохладной комнате и жестом приглашая гостя последовать его примеру. Служанка принесла шербет и вино – сладости были холодными, а вот вино кислым и никуда не годным. Устроившись в кресле, Химринг кивнул: – Расскажу. Что вам интересно? Тирион усмехнулся. – Всё. Я слышал, что была битва с одичалыми, но Станнис вовремя подоспел. – Да. Скорее даже, это было похоже на осаду. Одичалые пытались перебраться через Стену, очень настойчиво и изобретательно. – Поделитесь? – Тирион наполнил кубки. Химринг отпил глоток и поморщился. – Ну да, это не борское вино. Но другого в Миэрине, похоже, вовсе нет. – Да уж... как это пьют, не понимаю. – Альтернативы нет, вот и пьём, – пожал плечами Тирион. – Вода? – улыбнулся Химринг. – В городе с бледной кобылицей? – хоть болезнь и шла на спад, вода ещё могла хранить угрозу. – Ну уж нет. – Да, вы правы… – Химринг тряхнул головой. – Кстати, с вас тоже рассказ о визите на Стену, договорились? – А я вам рассказывал. – Я помню. Сверим впечатления? Одичалые сражались очень умело, и отбивался Дозор с большим трудом; неизвестно, сколько бы продержался. Тирион нахмурился: – Меня уверяли, что одичалые военной науки не знают, и дисциплины у них нет. – Это не совсем так. Они и правда не слишком похожи на армию, но Манс держит их. – Ах да, Манс-налётчик, бывший брат Ночного Дозора... Точно, Бен Старк его упоминал. А я слышал, что Станнис его сжёг, – однако Химринг снова использовал настоящее время. Это особенности речи или?.. – Кажется, всё же нет, – Химринг задумался. – Я не знаю, что сейчас происходит на Стене, кто кого терпит и кто кого сжёг. Действительно – не знаю. – Я и не про сейчас спрашиваю, а про тогда. – А тогда одичалые весьма грамотно нападали, и отбивался Дозор с трудом. Приход Станниса всё изменил, это так, но я покинул Стену сразу же. Н-да, уходить от вопросов Химринг умел лучше, чем лгать. – Да уж понимаю... у Станниса наверняка были к вам счёты, – усмехнулся Тирион. – О да. Пожалуй, он не слишком сильно меня любит. И эта его Красная жрица... хотя она, кажется, не любит никого. – А жаль. Говорят, красивая женщина, – Тирион отпил немного вина. – А как вас занесло-то на Стену? – У меня было письмо к Джону Сноу. – От его отца? – небрежно спросил он. – Нет. От его брата, разумеется. От короля Робба, – совершенно спокойно ответил Химринг. А говорил, что лгать не умеет. Всё он умеет. – Вот как. Ну, не буду лезть в личные дела… – Тирион повёл кубком в воздухе. – Но как вы уверенно заявили, что всё время охраняли леди Арью. Я уже почти поверил, – об этом упомянул сир Барристан в разговоре. – А вы успели побывать на Стене... и ведь не только. Химринг посмотрел ему в глаза своим обжигающе-огненным взглядом: – Вы постоянно хотите поймать меня на слове, Ланнистер. Зачем вам? – Из интереса, Химринг, – вздохнул он. – Считайте меня охотником. Но ведь вы действительно не столь не осведомлены, как хотите казаться, верно? – Давайте честно, Ланнистер. Да, спорить с вами я не стану, вы слишком умны, а я паршивый игрок. Но ведь, в отличие от вас, я нахожусь на противоположной стороне. Не скажу, что среди врагов.. это было бы невежливо, но... Я не считаю возможным делиться информацией. И не буду делать этого. Вы можете хитростью вытянуть из меня что-то, конечно. Но в таком случае я лучше буду просто отмалчиваться, уж не обижайтесь. Против воли Тирион ощутил нечто похожее на стыд. Как будто он играл нечестно – не то чтобы против правил, это его не смущало, но... нечестно. – Ладно. Я не буду пытаться перевербовать вас или вытащить из вас правду, – пообещал он. – Только вот что, Химринг. Я почти уверен – по ряду причин – что королеве придётся довольно тесно взаимодействовать с вашим... королём. И всем будет лучше, если это произойдёт миром, а не кровью и пламенем. Подумайте об этом. – Я думал об этом. И думаю. Разумеется, это будет лучше. Но как я могу способствовать этому? – С обеих сторон, полагаю, – хмыкнул Тирион. – Вы человек Эддарда Старка, расскажите ей о нём... а ему – о ней. – Я расскажу о королеве Дейенерис, когда – если – вернусь. Расскажу тому, кто должен о ней знать. И то, что я видел и думаю, – сдержанно отозвался Химринг. – А вы снова ставите ловушку. Прямо сейчас. Вы отличный охотник, Ланнистер, но не перебарщивайте с этим. – Я не ставлю ловушек, – покачал головой Тирион. – Это уж скорее открытый манифест. Я и так убеждён, что Эддард Старк жив: слишком боится леди Арья. Мне ваше подтверждение уже не нужно, и добывать его я не буду. – Леди Арья боится, к слову, потому что она ещё ребёнок, хоть смела и умна не по годам. Ребёнок, оказавшийся заложником и не знающий, что его ждёт. Это не повод для страха? – Я бы счёл это поводом, если бы не помнил, как этот ребёнок держался в шатре моего лорда-отца, – хмыкнул Тирион. Тайвин Ланнистер был пострашнее драконьей королевы. – И что этот ребёнок сбежал из Твердыни Мейегора, выбрался из Королевской Гавани и не побоялся идти с ворами и насильниками пешком до Винтерфелла. Нет, леди Арья боится не за себя. – У неё есть мать. Брат. Ей есть за кого бояться. Хотя вы правы, храбрости ей не занимать. – Есть, – согласился Тирион. – Ну, будем считать, что мы говорим о семье леди Арьи. Так вот... Семья леди Арьи – люди достаточно влиятельные и способные сплотить вокруг себя Север. А то и не только Север. И развязать очередной виток войны в Вестеросе. Я хочу не допустить этого. Вы согласны со мной? – Да, с этим я согласен, – вполне определённо ответил Химринг. – И считаю, что новая война в Вестеросе будет губительна для всех. – В таком случае цель у нас одна, хотя интересы разнятся. Королева считает, что юный Робб Старк согласится склонить колено. Мы с вами понимаем, что его отец не согласился бы ни за что... сослагательное наклонение вас ведь устроит? – Тирион отпил ещё вина. – Ну так вот. Если помните, я сам советовал моему лорду-отцу отпустить леди Арью посланницей к её семье. Думаю, что снова дам тот же самый совет. – Полагаю, её уверенность в отношении сына тоже не слишком обоснованна, – а вот к этому стоило прислушаться. Молодому Волку недостаточно обломали зубы под Риверраном? – Но совет дельный, если его выслушают. – Молодой Волк всё ещё очень молод – хмыкнул Тирион. – В прошлый раз Старков подчинили драконы. Торрхен Старк был мудрым человеком, и северяне – единственный народ, не потерявший ни одного человека при Завоевании. Хотя, конечно, из той войны выводы сделали все. И стой перед Тирионом задача сопротивляться драконам – он бы взял пример с Дорна и его тактики. – Мне кажется, с тех пор многое произошло, – возразил Химринг. – И драконы только усложнят ситуацию. – Да, огонь северянам не по вкусу с некоторых пор, – с усмешкой согласился он. Тирион, разумеется, не собирался говорить о своих рассуждениях на тему Завоевания. Равно как о том, что трём драконам Дейенерис ещё расти и расти до Балериона, Вхагар и Мираксес. И дорастут они не при жизни королевы и, возможно, даже не при её сыновьях, и не только в размерах дело – в боевом опыте тоже. – Им нужно договориться, – повторил он. – Успокойте леди Арью, сколько сможете. – Успокоить… – Химринг повёл плечами. – Её пугают слухи о делах королевы. О том, как умер её брат. О развешенных на столбах юнкайцах. Возможно, королеве стоит попытаться самой с ней поговорить? – Возможно, – нужно будет предложить ей это. – Но я могу понять поступки королевы. Справедливость – это справедливость, даже если она выглядит ужасной. – Вы объясните это леди Арье. И, кстати... в чём справедливость? Не ради спора, я хотел бы знать. – А вы не считаете справедливым заставить людей на себе испытать то, что они столетиями делали с другими? – жёстко спросил Тирион. Ему хватило и нескольких дней в рабстве, чтобы понимать чувства Дейенерис Таргариен. К его удивлению, Химринг ответил не колеблясь и не раздумывая: – Нет. – Ну а я считаю, – отрезал Тирион. – Да, не вы один. Многие считают так. А по мне врага можно убить, но не мучить. Нет чести в том, чтобы причинять страдания, – чувствовалось, что Химринг сдерживается, чтобы не наговорить резкостей, и, пожалуй, дальше провоцировать его не стоило. – А кто говорит о чести? – он покачал головой. – Наверное, мы с вами не сойдёмся. – Не сойдёмся. Возможно, мы оба не объективны, – признал Химринг. И спросил: – А что вы сами думаете о Дейенерис? Если считаете возможным делиться, конечно. Вежливый какой. Тирион развёл руками и ответил абсолютно честно: – Мне нравится эта девушка. Она далеко пойдёт. Умная... очень умная, и быстро учится, и яркий лидер, и умеет привлекать сердца. И она отнюдь не жестока на самом деле, хоть и дракон. – Да, она умна, – согласился и Химринг. – Хотя порой лукавит, пытаясь казаться глупей, чем есть, это... чувствуется. Не жестока. Но может ожесточиться. Особенно имея большую власть. – Это просто игра, – признал он. – Она это понимает, и все это понимают. Такой щит, как ваша наивность или мои насмешки, – Тирион помолчал. И, решив, что можно говорить начистоту, добавил: – Меня не жестокость пугает. А безумие. Большинство Таргариенов обнаруживали его в раннем детстве или не обнаруживали никогда, но... её отец был исключением. У него оно развилось с годами. Кажется, и Мейегор Жестокий был исключением. К концу четвёртого кубка вино уже не казалось таким ужасным. – Вы боитесь, что наследное безумие постигнет и её? – Химринг всё ещё мусолил первый. Ну да ему можно пить сколько угодно. – Да, – кивнул он. – Во всяком случае, исключать этого нельзя. Но надеюсь, что всё же нет. Допив кубок, Тирион потянулся за графином и наткнулся на взгляд Химринга: – Ланнистер, вам не хватит? – А? – Вино. Вам стоит остановиться. Тирион мрачно посмотрел на него. Помолчал. – Вы правы, – неохотно признал он. Если эта кислятина начинает нравиться… – Разумеется, прав, – невозмутимо отозвался Химринг. Эта невозмутимость взбесила, и Тирион просто назло налил себе полный кубок. – Не стоит это делать назло мне, – неожиданно мягко заметил тот. – Это глупо. И помешает вам потом. – Да чтоб вас, Химринг! Вы мысли читаете?! – Простите. Бывает. Всерьёз Тирион слова не воспринял, конечно. – Вы... невыносимы временами. – Вы тоже, – улыбнулся Химринг. Тирион на улыбку не ответил, но кубок выплеснул прямо на пол, пока не передумал снова. – Пахнет оно ничуть не лучше, чем на вкус, – заметил Химринг, глядя на получившуюся лужу. Уберут потом. – Это местное. Тут плохо растёт виноград, – пояснил он. – Из-за жары? – А кто его знает. Но местное вино скверное, зато оливки хороши. – Каждая земля приносит свои плоды, – философски заметил Химринг. – Наверное, тут привыкли к этому вкусу. – Нет, – фыркнул Тирион. – Эту кислятину разве что рабы пили, господа закупали хорошее вино в Вольных Городах. Химринг почему-то погрустнел: – Вот опять... скажите, почему у людей такое стремление делить друг друга на высших и низших? Тирион наклонил голову к плечу. – А как ещё? – Не делить? – с очаровательной непосредственностью предложил тот. – Смешной вы, Химринг. – Я это уже слышал. Самые лучшие люди приходили в ужас, когда слышали, что мой отец занимался кузнечным делом. Я так и не сумел понять, почему. – Что, простите? – Тирион изумился совершенно искренне. – Я бы дал... ну не голову, скажем, но ухо на отсечение, что вы лорд по рождению. – Да, я лорд по рождению. Больше того, мой отец был королём, и я тоже – недолго, правда, – серьёзно и без малейшей важности произнёс Химринг. – Что?.. – Тирион подумал, что ему нужно выпить ещё. Ерунда какая-то слышится. – Вы вроде не туги на ухо, Ланнистер? – Нет, ухо-то я не проиграл, – отпарировал Тирион, уже приходя в себя. – Ну да. Сын короля и король. Как это мило. Да, вы действительно не человек. – Уже не король, – поправил тот. – И да, не человек. – Король, увлекающийся кузнечным делом. Боги. Безумный народ, – да, зря он вылил вино. Ай да Химринг. Ай да вольный всадник на службе лорда Старка. – Да, – как ни в чём не бывало подтвердил Химринг. – Мне тоже это нравится, хотя я не столь искусен в нём, как мой отец. Ну и… по понятным причинам ограничен в возможностях. – Но ведь это же тяжкий труд, – Тирион не понимал искренне. – Да, и великое искусство. – Ну, положим, – согласился Тирион. – Хотя, как и в любом деле, искусства мало, а массового производства – прорва. Но всё равно – тяжёлая, грязная работа. – Грязная... – Химринг пожал плечами. – Не меньше прочих. Воевать тоже... не самое чистое, знаете ли. Кровь, пот. Прочее. – Да, пожалуй, – и снова поспорить не вышло. – Но всё же война – искусство для лордов. Может, единственное грязное дело, которое мы себе оставили. – А мы вот нет. И не жалеем. Это же удивительно – когда из твоих рук выходит нечто прекрасное. Тирион покачал головой: – Не могу себе представить. – Вы просто не пробовали. – И не намерен, честно говоря. Я не любитель работать руками; для этого мне служит голова, – и то, что между ног, но с некоторых пор… Нет. – Каждому своё, разумеется. Голова вам, к слову, служит очень неплохо, – улыбнулся Химринг. – Ну да, раз она до сих пор на плечах, – фыркнул Тирион.***
Получив приглашение от королевы Дейенерис, Арья, разумеется, пришла. Во-первых, отказываться невежливо, а во-вторых, узнать стоило как можно больше. Принимала её королева на террасе, хотя там было жарче, чем в каменной пирамиде. Барристан Селми маячил тенью в углу, но кроме него, больше никого не было видно. – Леди Арья, – на её реверанс Таргариен ответила кивком. – Я хочу узнать, всё ли благополучно у моей гостьи. – Королева Дейенерис, – Химринг сказал, что от её тона уши слипаются, и Арья старалась теперь не так сластить. – Благодарю за беспокойство, но всё в порядке. Вы очень любезны. – Есть ли у вас пожелания, возможно? Какая гостеприимная хозяйка. А кота не гоняет. Вон он, её рыжий любимец, разлёгся под плетёным креслом. – Кроме свободы и возвращения домой, других желаний у меня нет, – покачала головой Арья. – Я не могу сейчас вернуть вас домой, леди Арья, – покачала головой Таргариен. – Не через шторма и пиратов и не одну, а кроме лорда Химринга, других людей Старков здесь нет. – А если бы были – отпустили бы вы меня? – напрямик поинтересовалась Арья. – Если я скажу «Да», вы мне поверите? Мгновение Арья поразмыслила, потом кивнула: – Если вы скажете это при свидетелях, ваша милость, – белый рыцарь не в счёт. – Люди моего брата отыщут меня, я уверена. – Надеюсь, леди Арья, что отыщут. Конечно, на первое не ответила ничего. – Тогда вы отпустите меня с ними? Не оставите заложницей? Или – как вы выразились? – фрейлиной? – Поговорим тогда, леди Арья, – с безмятежной улыбкой отозвалась Таргариен. Она постаралась спрятать злой блеск в глазах. Ну да, конечно. – Очень надеюсь, что так и будет, – продолжила королева. – А до тех пор прошу оставаться моей гостьей. Здесь... не слишком безопасно. – Это я поняла, ваша милость. – Хорошо, леди Арья. Тогда не стану задерживать. Если что-то потребуется, можете обращаться к Миссандее или другим служащим. Завтра я буду принимать – надеюсь, вы будете присутствовать. Можете идти, леди Арья. Арья сделала реверанс. – Ах да, ваша милость. Простите меня, но вы ведь не жительница Вестероса... правильно говорить – принцесса Арья. Она улыбнулась мило. Таргариен осталась невозмутима: – Боюсь, я слишком мало знаю о Вестеросе и происходящем в нём. Ваш брат только взбунтовался против узурпатора, оскорбившего его... леди Арья. Мне что-то неизвестно? – Мой брат сейчас – король Севера, – пояснила Арья с милой улыбкой. – А значит я – принцесса. Суеверный страх, коснувшийся её в разговоре с Химрингом, давно растаял. Бояться надо не слов, а дел. – Об этом я поговорю с вашим братом, – спокойно возразила Таргариен. – Пока я не признала его корону. – Странно не признавать то, что есть, миледи, – улыбнулась Арья. – Но как хотите. – Если ваш брат – узурпатор и изменник, то вы – сестра узурпатора и изменника, – ответила та. – Но вы можете рассказать мне, что есть, и может, я решу, что ваш брат достоин короны. А можете молчать. Вести в любом случае дойдут до меня дойдут. Арья сжала губы. – Я думаю, моему брату всё равно, считаете вы его достойным короны или нет. Меньше или больше королём его это не делает. А если вы только и можете, что клеймить всех узурпаторами, то почему королевой должны счесть вас? Потому что ваш отец был когда-то королём? – В том числе. И вы совершенно не умеете слушать, леди Арья. – Я умею слушать, – возразила она. И даже не посмотрела на кота. – Вы сказали, что хотите договориться с моим братом. Но если вы считаете себя выше него, договора не выйдет. – А как же вы считаете должным? – невозмутимость Таргариен могла злить, но лучше бы брать с неё пример. Именно этому учил Сирио! – А как бы вы хотели, чтобы с вами договаривались? – Арья очень постаралась быть спокойной, как вода. – Как с мятежницей, которая, может, и достойна короны? Таргариен рассмеялась: – Это вы, миледи, настойчиво уговариваете меня счесть его изменником. Но, к счастью, меня не так легко убедить. Арья пожала плечами. – Вам никто из нас верностью не обязан, – эта девушка её злила не меньше королевы Серсеи. – Не обязан, и никто не вернёт мне мое королевство в дар, – неожиданно вполне нормальным тоном ответила та, – я знаю. И знаю, что Вестерос страдает. Но я не знаю, что за человек ваш брат. Может, он правитель – но правитель вроде Мудрых господ Юнкая или тех, кого я низвергла здесь. Их братья, женщины и дети тоже приходят ко мне со злостью, и говорили они, как вы, леди. Услышав такое о Роббе, Арья не сдержала гнева. Да как она смеет! – Моего брата зовут Молодым Волком! – возмутилась она. – Его любят, и он не распинает людей на столбах, не сжигает их драконами или расплавленным золотом! Неужели ей удалось достать наконец эту королеву? На мгновение невозмутимость как будто поколебалась. – О смерти Визериса вы не знаете ничего, – проговорила Таргариен. – Да, я распяла сто шестьдесят три господина – за сто шестьдесят три распятых ребенка... И иногда мне кажется, что я поступила слишком мягко. Мои драконы сжигали моих врагов и продолжат сжигать... Но невинных уже больше не тронут. Так обо мне говорят в Вестеросе – или вы собрали слухи уже здесь? – Я слушала очень внимательно, – Арья посмотрела ей в глаза. – Сжигать людей заживо – отвратительно и мерзко. Станнис тоже считает, что сжигает врагов, а не невинных, и Безумный король так считал! Она вся кипела от гнева. Но Таргариен не отводила взгляда и держалась так же спокойно и уверенно. – Я сожгла Дом Бессмертных за те мерзости, что они творили с живыми людьми. Я сожгла хозяев Безупречных, за то, что они тысячами оскопляли мальчиков и лишали их даже имён и личностей. Я сожгла черную колдунью Мирри Маз Дуур – на погребальном костре моего мужа, за её и своё зло, и сама взошла на тот же костер, чтобы сгореть. Я не раскаиваюсь, – она смотрела в глаза Арьи, – ни в одной из этих смертей. Арья сжала губы. Ну... может, она и понимала это, только... – Для казней есть меч, – твёрдо сказала она, вспомнив стальной взгляд отца. – У вашего отца и брата. Приходилось ли им казнить за детей, с которых сняли кожу и оставили умирать на солнце? Если бы меч мог убедить оставить месть, я бы казнила мечом. – Русе Болтону отрубили голову, – твёрдо сказала она, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. – И Рамси бы тоже отрубили. А они много натворили зла, – Арья кивнула на город, который видно было с террасы. – И как? Огонь убедил людей оставить месть? Страх – хороший правитель? – Что же они сделали? – Снимали с людей кожу заживо, – зло ответила Арья. – Убивали детей, травили женщин собаками. «Предали Робба. Захватили Север. Мучили Сансу». Её трясло от воспоминаний. – И этот человек мог прийти ко мне, – неожиданно продолжила Таргариен. – И сказать, что он король Болтон и что его любят. И что, должна была бы я признать его корону и его власть – над всеми этими людьми, детьми, женщинами? – Не смейте сравнивать моего брата с Болтонами! – вспыхнула Арья, чувствуя, что попала в ловушку. – Вы ничего не знаете о земле, которой хотите править. Ничего! – Я не сравниваю, – пожала плечами та, – но именно потому, что я не знаю твоего брата, я не стану сейчас принимать решений относительно него. – Сравниваешь, – Арья попыталась успокоиться. – И как ты хочешь... познакомиться? – Только намеренно и в разговоре, чтобы получить ответ… Словами, леди Арья. Разве есть другие варианты? Я хочу узнать о делах Вестероса и поговорить с разными людьми. Советники многое мне поведали, но у вас другой взгляд на события. – Да уж, другой, – она уже успокоилась, но тепла к этой белобрысой королеве всё ещё не испытывала. Таргариен помолчала. – Я никогда и никого не убивала и не стану убивать из удовольствия или ради самого вида смерти, как в бойцовских ямах. – А ради чего тогда? Из мести? – не удержалась Арья. – Так справедливо. По крайней мере, с господами – по одному за ребенка, тем же способом. Остальные, кроме колдуньи, начали бой. – Это не справедливость, – возразила она. – Это жестокость. Чтоб неповадно было. – Да, – Таргариен кивнула. – Чтоб неповадно было. Язык, который твари понимают. Арья дёрнула плечом. Ну... да, конечно, но... – Всё равно так нельзя. Нельзя становиться тварью и говорить на их языке, чтобы тебя понимали. Вот. Даже если хочется. – Это тоже правда, – неожиданно согласилась та. – Может быть, однажды моей мудрости хватит, чтобы объяснять всё, как Дейенерис Таргариен. Словами. – Словами тоже не всегда можно. Лорд... король вынужден казнить, я знаю, – пришлось признать. – Судить очень непросто, леди Арья, – кивнула Таргариен. – Вот и посмотрите завтра на мой суд. Только, если пожелаете обратиться, делайте это тихо и через советников, кто-нибудь будет рядом с вами. – Я умею себя вести, как леди. Если хочу, – заверила её Арья. И порадовалась, что когда ей готовили новую одежду, она настояла на костюме вроде пажеского, причём чёрно-сером, а не родовых цветов. Не хватало ещё с гербом Старков стоять у трона этой Таргариен! Ничего. Она посмотрит. И не испугается. – Вы хотите сказать мне что-нибудь ещё, леди Арья? – А что вы хотите услышать? – она помолчала. – А то я вам наговорю. – Правду, леди Арья. Ничего, кроме правды. Что именно, решайте сами. Очень захотелось бросить ей в лицо правду. Хотя бы часть правды. Но Арья всё-таки промолчала. Отец договорился со Станнисом и с Цареубийцей... может, и с этой захочет? – Вы можете спрашивать, – решила она. – Я не стану отвечать, если не захочу. – Нет ничего, о чем вы сами хотели бы рассказать, леди Арья? – выспрашивает, будто знает что-то… – Не знаю. Мне трудно быть с вами откровенной. А иначе рассказа не выйдет. – Тогда я обдумаю мои вопросы, леди Арья. – Хорошо, миледи, – кивнула она. – Так я пойду. – Королева, – поправила Таргариен. – Это обязательно. Арья хмыкнула: – Вы требуете уважения к себе и не оказываете его другим. – Вы, леди Арья, возможно, не знаете, что такое неуважение. Я оказываю вам всевозможное гостеприимство и уважение. – Прекрасно знаю, – она нахмурилась. Что бы сделал отец на её месте? – А почему, кстати? – Вы моя гостья. – Вы чтите законы гостеприимства? – поинтересовалась Арья. – Я не пролью крови своих гостей, если они прежде не прольют крови моей или моих людей и детей. И не говорит ни да, ни нет. Как бы это ни злило, а у неё было чему поучиться. – Детьми вы зовете драконов? – Драконов тоже. И тех людей, что зовут меня Матерью. Арья кивнула. Она знала, что Дейенерис многие любили в городе. – А вы правда вошли в костёр? – не утерпела она с вопросом. – И так появились драконы? – Правда, – та помедлила и добавила: – Мои волосы совершенно сгорели, и тогда из яиц вылупились драконы, совсем маленькие. – С ума сойти… – Арья машинально потрогала кончик своей косы. – А я гадала, почему у вас нет волос. Они у Таргариен были совсем коротенькие, будто обритые налысо недавно. – Раньше мне приходилось довольно много уделять времени волосам, но теперь этот час свободен. – Целый час? – она невольно посочувствовала. – Ой. Простите. Я просто представила. – Ничего страшного, – улыбнулась Таргариен. – Когда-то меня совершенно ужасало целыми днями ехать верхом, владеть кнутом, есть одно мясо и оставаться без ванной и чистой одежды. Сейчас уже нет... хочется. – Вы говорите совсем как моя сестра. Разве это всё ужасно? – Арья не понимала искренне. А мясо куда вкуснее рыбы. И лягушек. – Нет, совсем не ужасно. Только больно – с непривычки. Я привыкла и полюбила. Но в Миэрине запрещена верховая езда, – вздохнула Таргариен. – Поэтому вы катались за городом, да? – И потому что мне было необходимо взглянуть на оливковые рощи. – Да, лорд Химринг говорил мне. – Такой досуг понравится вам больше, чем с Мисандеей? – Я люблю ездить верхом, – Арья постаралась вежливо улыбнуться. – Но ваша переводчица – милая девочка. Сансе бы она понравилась. Да и Арье чем-то напомнила Мирцеллу: такая же тихая, но сильная. – Можно будет как-нибудь устроить поездку. А сейчас прошу меня простить. Меня ждут. – Доброго дня, – Арья сделала реверанс и вышла. Нужно было всё обдумать. Может, эта Таргариен на самом деле не такая, как был её отец.