Рассветный клинок

Виктарион Грейджой был исполнен решимости. Он намеревался забрать серебряную королеву с собой – Эурон ему не солгал в кои-то веки, девушка действительно была прекрасна, и драконы были самые настоящие. Она станет его каменной женой, подарит ему законных сыновей, и вместе они объединят Вестерос. Нужно будет взять себе и другую жену, наверное. У Эйегона их было две. Но он сможет смотреть и выбирать любую. Виктарион ждал Дейенерис возле кораблей, на широком пирсе. Сначала место действия показалось ему сомнительным, но Мокорро уверял, что сумеет защитить корабли от огня, к тому же драконы жгут лишь то, на что укажет их повелитель. Тириону категорически не нравилась идея этой встречи. – Грейджоям нельзя доверять, ваша милость, – твердил Барристан Селми, и Тирион Ланнистер от всей души к нему присоединился: – И этот чёрный жрец весьма опасен. Он вербует себе сторонников из ваших детей, ваша милость, помимо прочего. И при этом – Химринг не мог рассказать ничего конкретного о его планах. Только что-то про тьму, магию и зло. Тирион знал, что тот не лжёт, но легче от этого не становилось: он всё ещё не представлял, что замыслил жрец. Единственное, что мог сказать Химринг определённого – что тот упоминал о добровольных жертвах. В добровольность Тирион не верил, а вот в намерение принести кого-то в жертву… но кого? И главное, зачем? – Что же, прогнать их? – Дейенерис тоже не была в восторге. – Хорошо бы, – Тирион потёр свой шрам на лице. – Но он не уйдёт сам. – И мне нужны его корабли. – А ему нужны ваши драконы, ваша милость, – настаивал Тирион. Несколько десятков кораблей – это хорошо, но это отличная приманка. Приманка для дракона. Барристан Селми покачал головой: – Виктарион Грейджой – подлый человек, и не будет вам верен. – Он хочет меня в жены, – усмехнулась королева. – В морские или в каменные? – уточнил Тирион. – У железнорождённых весьма... своеобразные представления о многом. – Я – дракон, и не могу быть ни тем, ни другим. И я замужем. Но как же мне получить его корабли без него, милорды? Вопрос был резонным. – Разве что силой, – признал Тирион. – Но, возможно, вам нужны другие корабли? В Вольных Городах их множество. – Мне подойдут любые. Вы добудете, лорд Тирион? – Дейенерис посмотрела ему в лицо. – Двести кораблей самое меньшее. – Пожалуй, я мог бы попытаться, ваша милость, – кивнул он, поколебавшись. – Если вы дадите мне эскорт и золото, я бы отправился в Пентос, Лисс и Мир и поговорил бы от вашего имени. А может, и до Браавоса стоило бы добраться. – До Железного банка? – Для начала, – кивнул Тирион. – Если вы возьмёте на себя долги предыдущих королей – Железный Банк охотно вас поддержит. Но есть и другие, кроме него. Иллирио Мопатис рассчитывал, что вы станете действовать заодно с тем мальчиком... и если он хочет, чтобы вы поддержали Эйегона – ему придётся помочь с кораблями. Словом – найдутся желающие, и никому вы не будете должны слишком много. Это было гораздо разумнее и безопаснее, чем иметь дело с кракеном. – Это долги узурпатора или короля? – поинтересовалась Дейенерис. – Это долги Баратеонов, – признал Тирион. Она медленно кивнула, не спеша отмахиваться сразу. Разумно: банк считал эти долги долгами Железного Трона, и перейдут они вместе с ним. – Я выслушаю Виктариона в последний раз, – решила королева. – И прогоню, вероятно. Будьте готовы, милорды. – Мы будем готовы к бою, ваша милость, – коротко ответил сир Барристан. – Боюсь, так легко он не уйдёт. – Предложения? – так же коротко осведомилась она. – Быть готовыми в городе – ведь моряки охотно сходят на берег, – стал перечислять Тирион. – Держать драконов под рукой. Быть готовыми немедленно отступать. Атаковать с кораблей будет удобно, но помешать мы сможем... хоть лучше бы обойтись без битвы. Не отказывайте окончательно, ваша милость. – Если смогу, – улыбнулась королева. – Идемте, милорды. Тирион предпочёл не идти с ней, а оседлать Визериона заблаговременно и держаться в воздухе, в облаках: иначе он мог и не успеть. А так – кружил в вышине, невидимый снизу, но зоркий. Дейенерис не хотела, чтобы её муж шёл с ней, но он настоял. Король… И сейчас смотрел на неё неодобрительно: Гиздар настаивал на том, чтобы вовсе не беседовать с Грейджоем. Хотя, как подозревала Дени, его бы устроило и её согласие уплыть с ним и не возвращаться. Виктарион Грейджой спустился ей навстречу со сходней своего корабля, и жрец следовал за ним. Трое слуг шли позади своего лорда, первый из них нёс чёрный рог, окованный золотом. Пока провозглашали приветствия, Дени смотрела на них обоих: жрец пугал её, а Виктарион вызывал содрогание и брезгливость – особенно его рука, странная, чёрная, как будто дымящаяся из-под лопающейся корки. И невероятно сильная, как она слышала. Но Дени давно научилась не показывать неприязни. – Доброго дня, серебряная королева, – Виктарион учтиво поклонился ей, полностью игнорируя её мужа. – Я рад, что ты пришла на свои корабли. Когда мы отправляемся в Вестерос? Дени смотрела ему в лицо, не на руку. – Разве на Железных островах не принято преклонять колени перед своей королевой? – мило улыбнулась она. Тот преклонил колено при первом знакомстве, но, похоже, считал лишним делать это каждый раз. – Тебе это нравится? – осведомился Виктарион. – Каждый охотно преклонит колени перед своей королевой. Перед моей супругой. Ты ведь станешь моей женой, серебряная королева? Нет, не так. Ты уже моя жена, хоть ещё не понимаешь этого. Его слова звучали, несмотря на свою абсурдность, совершенно серьёзно. Дени выступила вперёд; трехглавый дракон венчал её голову. – Я замужем, и, оскорбляя моего супруга и короля, вы равно оскорбляете меня, – так же серьёзно и холодно ответила она. И улыбнулась: – Но я могу простить вас, если вы будете почтительны впредь, лорд Виктарион. Я ценю вашу верность. Но в глубине души она уже узнала этот взгляд. Виктарион пожал плечами. – У нас общие дети, серебряная королева, – усмехнулся он. – А значит, мы супруги. Я охотно возьму в жёны и вдову. Он поднял руку, и слуга, державший рог, протрубил в него. Этот звук, невероятно громкий, долгий и грозный, пробрал до костей. Драконы в небе забеспокоились. Едва стих рог, как трубивший в него передал рог своему соседу, и звук покатился снова. И в третий раз. Он перекрывал любой другой шум, любой сигнал. Дени не боялась громких звуков и рёв Дрогона сносила куда легче, чем другие. Но этот звук заставил её отступить: ей сделалось больно, её оглушило и обожгло; а потом снова. И чье-то ещё беспокойство ранило сердце. – Дрогон! – закричала Дени, но не услышала даже собственный голос. Тириона рог оглушил, но с драконом дело было куда хуже. Визерион бился и кричал, и Тирион благодарил всех богов за удерживавшие его в седле ремни – он бы нипочём без них не удержался. А потом драконы – все три – круто пошли вниз, повинуясь жесту Виктариона. Рог стих наконец, и Виктарион заговорил: – Мать рожает детей, – сказал он Дейенерис. – Но потом отец берёт их судьбу в свои руки. Ты моя жена и мать наших детей – крылатых, а будут и люди, – и сделал небрежный жест в сторону Гиздара. – Лучше отойдите от него. Все отойдите. Дейенерис теперь сжигал гнев. Она посмотрела в небо, на рог... Драконы! Будь в её руках аракх, она бы уже бросилась на Виктариона. Но он указал на Гиздара зо Лорака, и королева немедленно шагнула совсем близко к нему. – Прекрати это, – потребовала она, – немедленно прекрати и склонись, лорд Виктарион. А потом позвала снова: – ДРОГОН! ВИЗЕРИОН! РЕЙЕГАЛЬ! – она знала, знала, что её дети ей подчинятся. Дрогон, услышав призыв своей всадницы, растерялся, с Визерионом пытался справиться Тирион, но дракон как будто совсем потерял голову. Зато Рейегаль и сомнений не испытывал. Гиздар не был отважен, но прятаться за женщиной на глазах у всех он не мог. Зато его стража встала между ним и Виктарионом, а Барристан успел закрыть собой Дени... Железнорождённый взмахнул топором, отводя аракх бойца-стража, и громко приказал: – Сжечь их. Рейегаль спикировал к Гиздару, дохнул огнём... – Нет! – Дени бросилась наперерез пламени. Барристан Селми заступил ей дорогу, отталкивая её и от пламени, и от Грейджоя. – Ваша милость, нет! Маэдрос держался в свите королевы, намереваясь сам посмотреть на происходящее. Возможно, он очень зря пришёл сюда сегодня: ему показалось, что Мокорро выцепил его взглядом даже в дальнем ряду. А потом затрубил рог… Звук был... странным. Не в громкости или силе было дело; но он вызвал тяжёлое, больное ощущение, сродни тому, что было в Ангбанде. Зло и Тьма... Маэдрос стиснул зубы, пытаясь не поддаться этому пробирающему до глубин души ужасу; но на некоторое время его сковала память. Драконы рухнули вниз, королева Дейенерис закричала, схватка началась мгновенно и как будто из ничего. Люди справлялись друг с другом; но Маэдрос знал, что подступившая Тьма куда опаснее клинков и даже драконьего пламени. Он чуял источник – рог – но Маэдрос не представлял, как избавиться от этой силы. Кто вызвал ее? Такого Маэдрос не знал никогда, и не в самом же роге жила Тьма… А потом Маэдрос увидел взгляд Моккоро. Тот смотрел с отчаянной мольбой, и одними губами шепнул: «Помоги». Как будто и его этот звук мучил – больше даже, чем обычных людей. Маэдрос, на которого в суматохе никто не обращал внимания, поспешил приблизиться. – Останови это, бессмертный. Рог подчинится Перворожденному без крови, и драконы послушаются тебя. Остановить это безумие. Маэдрос посмотрел на жреца... потом на повалившихся слуг. Кажется, они уже были мертвы. Он выхватил рог из рук того, кто его поднял, резко оттолкнув того в сторону. Поднял – и протрубил, превозмогая тяжёлое чувство Тьмы. Звук вновь поднялся к небу, разлился над головами. К изумлению Маэдроса, боли и ужаса не было вовсе, всё исчезло, наполнив его новой силой. Звук рога отозвался в глубине, как рога Оромэ, и Маэдрос ощутил, что победитель здесь – сейчас – он. И не только здесь, не только сейчас: драконы помогли бы победить на Стене. Может быть, даже помогли бы вернуться домой. С этой силой он мог бы, мог бы… Мокорро смотрел на него жадно, ожидающе, языки пламени на его лице танцевали. Сейчас его тёмная натура стала ясна, как никогда. Отпрянув от пламени дракона, Гиздар зо Лорак оказался лицом к лицу с Виктарионом Грейджоем. Тяжёлый топор железнорождённого разрубил его надвое, от плеча до пояса. Услышав пение рога, Виктарион изумлённо обернулся. Кто посмел?! – Отдай мой рог, выродок! – Нет! – Мокорро выступил вперёд, запрещая ему, и он ожёг жреца гневным, но от того не менее потрясённым взглядом. – Это мои драконы! Тирион, только-только успокоивший Визериона, снова оказался вниз головой на беснующемся драконе и проклинал Химринга последними словами; впрочем, услышать тот вряд ли мог. Дрогон взмыл в небо, Рейегаль закричал, запрокинув голову. – Рейегаль! – Дейенерис рванулась к нему. – Дрогон! Маэдрос опустил руку с рогом. Сила? Могущество? Морок и ложь, вот что все эти обещания. Кто бы ни трубил, людей и драконов это мучает одинаково. Но в одном жрец был прав – это нужно остановить. Пламя и кровь… – Остановись! – он посмотрел в глаза Рейегалю, ожидавшему приказа. И продолжал на квенья, не сомневаясь – просто зная – что дракон всё понимает: – Рейегаль. Не слушай никого. Здесь твоя мать, Рейегаль. Она имеет право приказывать вам, но больше – никто. Дрогон затряс головой и закричал тоже. Рейегаль посмотрел на Маэдроса, потом на Дейенерис, медленно успокаиваясь. Визерион в небе успокоился, но сажать его Тирион не спешил: в небе от дракона больше прока. К тому же соблазн дохнуть огнём на некоторых рыжих был слишком сильным. Виктарион в ярости взмахнул рукой, и по сходням его корабля поспешили его люди. А сам он напал теперь уже на наглеца, державшего его рог... ставший теперь бесполезным рог. Топор пошёл вниз, чтобы раскроить голову этому... этому… достаточно сильных слов он отыскать не мог. И тут чёрная рука изменила ему. С двух сторон готовились к битве – железнорождённые и Безупречные были вооружены и готовы к схватке. Тирион схватился за свой рожок и протрубил сигнал: готов к бою. Это было знаком королеве. Маэдрос, сунув рог за пояс, выхватил свой меч, едва успев отвести летевший в голову топор; но тот прошёл мимо и так, потому что Грейджой попросту выронил его. Маэдрос, уже не успевая задержать свой клинок, заметил изумлённое, испуганное и растерянное выражение лица Грейджоя, когда этот меч, не встретив лезвия топора, ударил в незащищённую шею. Он не хотел убивать, но не ожидал, что враг окажется не просто слабым, а – беззащитным. Сзади его обхватил за плечи жрец. – Идём. Виктарион хотел крикнуть, но из горла хлынула кровь. Он рухнул на колени, глядя невидящим и обвиняющим взглядом на обоих своих убийц. Потому что – если Маэдрос хоть что-то понимал в случившемся – именно магия жреца подвела его под ставший смертельным удар. Маэдрос шарахнулся от жреца, но тот держал крепко – так крепко, что он и сдвинуться-то не смог. Это не руки. Это чары. Проклятье… – Ты отдал много сил этому рогу. Слишком много, хоть и не чувствуешь... Я тебя исцелю. – Мне не нужно исцеление, Моккоро, – тёмная сущность жреца теперь просто резала глаз. Сродни тому, как звук рога – ухо. В незримом мире это было как тёмный ореол вокруг. – Нужно, – заверил его тот, – и нужно домой. А я отведу тебя. Я помогу тебе вернуться домой. Маэдрос и пошевельнуться не мог. Он боролся и боролся, зная уже такие чары – Моргот ими пользовался, и его приспешники тоже, только Мокорро до них далеко… Он и раньше не верил жрецу, но теперь просто знал – в нём нет ничего, чему можно было бы верить. Перед глазами всё плыло, и сквозь пелену словно проступили тёмные стены и выложенный чёрными плитами пол тронного зала. Маэдрос стиснул зубы, собираясь с силами. – Убирайся... – не телом нужно бороться, а душой. А кругом кипела схватка. С кораблей сыпались стрелы, на берегу рубились те, кто успел спрыгнуть на пирсы. Тирион повёл Визериона над кораблями, пару раз заставив дракона выдохнуть пламя в воздух. Снизу стреляли, но стрелам было не пробить чешую. А копьемётов на кораблях не было. Зато огонь немного утихомирил горячие головы. Дейенерис, разорвав на ходу мешающую ткань, взобралась на вернувшегося к ней Дрогона. Он заревел, дохнул пламенем, но – в воздух. Оказавшись над кораблями, Дени закричала: – Ваш лорд, предавший меня, мертв. Преклонитесь перед Дейенерис Таргариен, и вы не умрете напрасно! Сложите оружие, сейчас, и будете победителями, а не побежденными. Ваш лорд пришел ради драконов, так будьте с драконами! Были те, кто хотел сражаться – потому что железнорождённые не сдаются. Но их было мало: драконий огонь произвёл впечатление. Корабли легко могли сгореть. Постепенно на всех кораблях бросали оружие. Мокорро запел, и эта песня усилила его нажим; Маэдрос попытался вырваться, хотя тело слушалось плохо. Тогда, в Ангбанде, Морготу хватало сил, чтобы придавить его к полу, но жрец был слабей, а память и гнев не давали сдаваться. Он дернулся, а потом ещё раз, и ещё. – Убирайся! – повторил он. Даже одно слово стоило слишком много сил, горло и грудь болели, но это было неважно… Раскалённая рука потянулась к горлу, Маэдрос попытался хоть поднять меч… – А ну отпусти его! – звонкий и очень знакомый голос раздался в паре шагов. Арья стояла прямо за спиной Мокорро. Маэдрос с удивлением понял, что чары если не спали вовсе, то ослабли. – Не надо! – выкрикнул он, боясь за девочку. Откуда она вообще здесь взялась… Жрец страшно закричал. Арья отпрянула. В левой руке она сжимала короткий меч, какой носили Безупречные, и клинок был в крови. Мокорро еще пытался достать Маэдроса, из чёрного рта текла кровь; он ударил жреца по руке, отшвыривая в сторону, и схватил Арью в объятия. – Откуда ты взялась?! – дышать было тяжело, но чары уже не удерживали ни тело, ни разум. – Я пошла посмотреть. Ты как?! – девочка вцепилась в него. – Всё в порядке. Но ты успела вовремя, – Маэдрос быстро, но внимательно осмотрел её. – Ты цела? – и спустя мгновение добавил: – Спасибо. Провел рукой по лбу. Оказывается, он весь вспотел. – Цела, – выдохнула. – Химринг, пошли, не стой столбом! Арья потянула его прочь, под защиту безупречных – сюда вполне могли долететь стрелы с кораблей. Перед глазами всё плыло, но Маэдрос понимал, что она права, и пошёл следом. Битва затухала, суматоха оставила несколько десятков тел и три-четыре догорающих корабля. Воины закрыли их щитами, и рядом откуда-то оказался Барристан Селми: – Миледи, что вы здесь делаете?! Лорд Химринг, простите, мы не поняли, что вам нужна помощь. – Всё в порядке, сир Барристан, – заверил Маэдрос. – Вам и без меня дел хватало, полагаю. – Зачем вы вообще пошли к этому жрецу, вы ведь должны были оставаться здесь! – Нужно было что-то сделать, – говорить почему-то было всё ещё больно. – Пусть королева с вами разбирается, – старый рыцарь явно был недоволен неосмотрительностью Маэдроса, а спорить ещё и с ним сил не было. – Вам нужна помощь? – Нет. Я цел. В отличие от жреца, – усмехнулся коротко. По крайней мере, его никто не ранил. Сир Барристан хмуро посмотрел на него, потом на Арью. Та пожала плечами и покрутила в руках свой меч: – Мою Иглу у меня забрали, пришлось подобрать что валялось. – Она меня спасла, похоже, – Маэдрос хотел было улыбнуться, но закашлялся. Во рту появился соленый привкус. – Вместо вас, – мило добавила Арья. – Хотя нам обещали защиту… – её тон вдруг переменился: – Химринг! Нам нужен мейстер! Сир Барристан! – Конечно, – рыцарь быстро махнул рукой. – Отнесите лорда Химринга в храм Благодатей, пусть ему помогут. Он мотнул головой: – Я дойду... Всё хорошо. Но согнулся от нового приступа кашля почти пополам. Безупречные действовали быстро. Из щитов и копий мгновенно соорудили носилки, и Маэдроса уложили на них. Арья настояла, что пойдёт с ними, и пошла. Возражать он больше не пытался: навалилась слабость, и дышать было тяжело и больно. Идти было долго. Маэдросу дали отхлебнуть из фляги немного вина – это помогло, хотя боль в груди не унялась – и подняли повыше голову. В храме Благодатей и правда занимались исцелением, он уже знал это место. Маэдроса уложили на кровать в лазарете, и две женщины в синих одеждах стали осматривать его. Арью выдворить им не удалось, она тихо сидела в уголке. – Это из-за рога? – спросил он целительниц. Те переглянулись: – Какого рога? Объяснять не было сил, но влезла Арья, коротко рассказавшая о случившемся на причалах. – Магия... – помрачнели целительницы. Его напоили каким-то снадобьем, от которого стало легче дышать, и старшая из женщин сказала: – Лёгкие поражены оба, и это не обычная болезнь. – Он выживет?! – вскинулась Арья. – Мы постараемся. – Да выживу я, – Маэдрос улыбнулся ей, – не переживай. – Ты должен! Лежи и молчи! – Арья кипела от возмущения, которое – это было ясно – скрывало страх. – А ты не кричи, тут нельзя, – он снова улыбнулся. Она виновато кивнула и притихла. Маэдрос посмотрел на неё тепло: – Ты ведь правда меня спасла, – говорить было тяжело, но лежать и молча страдать не хотелось. – Я испугалась, – призналась Арья. – Ну и... Чего он хотел? – Я тоже, особенно когда услышал твой голос. Я не знаю толком... Он звал меня на корабль. Но то, что было в роге – это не было магией жреца. Это было куда злее, страшнее и древнее его. – Он сумасшедший. А Грейджой – негодяй! – Верно, – согласился Маэдрос. И он сам мог бы стать таким же, если бы поверил обещанию той силы. Сейчас казалось безумием, но тогда… – Но теперь они оба мертвы. – Туда и дорога. Ты отдохнешь? Я посижу с тобой. – Тебе бы тоже отдохнуть. – Я не сражалась, – отмахнулась Арья. – И не дула в рог! – И хорошо, – совершенно искренне выдохнул Маэдрос. – Зачем ты это сделал... Он не ответил. – Сумасшедший. Это же магия! – Да, – нехотя признал Маэдрос. – Магия. Тёмная. Он снова закашлялся, и Арья подала кубок с настоем, который оставили целительницы. От него стало чуть легче, зато веки показались невыносимо тяжёлыми, и Маэдрос сам не заметил, как заснул.

***

Должно быть, был уже совсем вечер, когда к Маэдросу пришла Дейенерис Таргариен. Она успела переодеться и смыть с лица грязь и копоть, но выглядела до сих пор будто только что из боя. – Лорд Химринг, – Маэдрос привстал, приветствуя её, и заметил, что Арья спит в своём кресле в углу. Вот и хорошо. Переволновалась… – Не нужно, лежите, – удержала его королева. – Вы пострадали по моей вине. Я была неосторожна. Дейенерис придвинула себе другой стул и села. – В чём ваша вина, ваша милость? – Маэдрос вовсе так не считал. – Допустила, – она развела руками. – Невозможно контролировать всё. Тем более, что всё произошло внезапно. И я пострадал куда меньше, чем остальные и чем пострадали бы все, если бы Грейджой добился своего. – Не добился бы, – королева сжала зубы. – К тому моменту, как вы использовали Рог, Дрогон и Визерион уже слушались нас. Этот рог лишил их воли. Рог ещё у вас? Он и думать забыл о роге. Но, поискав взглядом, обнаружил его возле кресла Арьи; видимо, когда целительницы его раздевали и укладывали, отложили в сторону. – Да, – Маэдрос указал на рог взглядом. – Заберите его, ваша милость. И… расскажите о нём, если можно. Взгляд Дейенерис стал неожиданно тёплым. – Почему, лорд Химринг? Почему вы не попытались подчинить себе драконов? Все хотят их либо подчинить, либо убить. Встав, она взяла рог и вернулась на место, разглядывая золотые руны на нём. Маэдрос покачал головой: – Зачем они мне? Этот рог придаёт силу, да; но это сила зла. Иллюзия могущества. Я хотел остановить этих людей – и остановил. Так, как и нужно было. А не так, как предлагал жрец, или, верней, его хозяин. – С драконами уже вы могли подчинить меня. Могли не бояться, что я стану угрозой – для Эддарда Старка, – Дейенерис провела пальцами по рунам и снова посмотрела на Маэдроса. Он ответил на взгляд: – Ничего хорошего так не добьёшься. – Я уничтожу его, – ответила королева. Не на сказанное, но Маэдросу показалось, что она поняла. Это... отвратительно. – Да, я согласен, что его стоит уничтожить, ваша милость, – слишком быстро согласился он, вспомнив ужасающий звук и пугающее чувство силы.

***

Дейенерис перевела взгляд на золотые руны. Ей показалось, что Химринг что-то скрывал, но это было его личным делом. – Это валирийский рог, – пояснила она. – Здесь написано: «Укротитель драконов. Пламя за кровь, кровь за пламя»... Таргариены говорят иначе… – Я не знаю, как они говорят. Вы тоже Таргариен, но считаете иначе, не так ли? – Мы говорим: «Пламя и кровь». Не пламя за кровь, и не кровь за пламя... может быть так, что брат мой неверно понимал наш девиз? – теперь, когда она держала в руках этот рог, ей так казалось. – В Валирии Таргариены были лишь небольшим домом, но оказались мудрее сильнейших. Я знаю, что древние валирийцы подчиняли драконов чарами и волшебными рогами, и жалела об утраченных знаниях... но не теперь. Теперь мне кажется, что я понимаю больше. Этот рог, и сила, и сам подход внушали ей отвращение. – Если за каждого дракона платили кровью, и за каждую кровь платили драконом, то... что же в этом хорошего и достойного?! – пальцы крепко сжали рог, но сломать она его не могла. – Этот рог не должен попасть в руки врагов, – негромко отозвался Химринг. – И в мои – нет. Не так давно... может быть, я сама решилась бы использовать этот рог. Я ведь тоже пыталась покорить моего дракона цепью и плетью, прежде, чем поняла, что дело в ином, – и Дени поблагодарила всех богов, что раньше рога не было у неё. – Такие еще есть, возможно. Мне сказали, Виктариону его отдал Эурон Вороний глаз, а тот нашел в пепле древней Валирии. Может быть, кто-то еще попытается найти рог и поработить моих драконов. Я должна защитить моих детей. – Вы мудры, ваша милость, – негромко сказал Химринг, дослушав её. – Злыми делами добра не получится.. – по его лицу пробежала тень, но он быстро справился с собой. Мудра… – Что есть зло, по-вашему? – Сложно ответить вот так сразу, ваша милость, – глаза Химринга – необычные, полные света глаза – смотрели прямо в душу. – Зло – это то, что искажает нам душу. – Вы говорите как служитель бога? – поинтересовалась Дени. – Я не служитель бога и никогда им не был, – он даже удивился. – Я еще не слышала рассуждений о душе, но, может быть, в Вестеросе все говорят так? – Я не вестеросец, – напомнил Химринг с улыбкой. – А вы считаете, что душа менее важна, чем тело? – Не думаю, что когда-либо разделяла их, милорд. Ни мейстера, ни септона я не знала, хоть и знаю Семиконечную звезду. Дотракийцы верят, что после смерти уходят на небо, и кхалы становятся звездами – рассекают небесные поля до конца времен. Ей нравилась эта вера. И после смерти она надеялась воссоединиться с её солнцем и звездами. – И я тоже, ваша милость. Друг без друга им сложно. Но душа всё же сильней. Исказить её сложней, чем убить или искалечить тело, но это самое страшное, что может случиться. – Да, – Дени вспомнила пустые глаза ожившего Дрого. И некоторое время молчала. – Один человек сказал мне, что король – либо мясник, либо мясо. Я много раз видела подтверждение его словам, но король – или королева – не может быть ни тем, ни другим. – Странное утверждение, ваша милость. – Мне так же говорили быть благородной... но благородным был мой брат принц Рейегар, и он мёртв, – так ей тоже говорили. Сир Джорах. – А что в вашем понимании благородство? И зло – тоже? Дени бросила на него взгляд: – Зло – рабство, страдающие дети; наказать их обидчиков – не зло. А о благородстве, боюсь, я думаю слишком мало, милорд. Мне важен результат... но не всякими средствами, – теперь она это знала. – Возможно, выбирать способы – это и есть благородство? – негромко предположил Химринг. – Возможно. Но всех господ Миэрина зовут благородными, так что много ли стоит слово? – она сжала ладони между коленями, точно надеясь их согреть. – Слово... стоит много. Мне так казалось всегда. Сейчас выходит, что не так уж. Мне это странно, ваша милость. – Слова – ветер, – покачала головой Дени. Ей показалось, что Химринг хотел возразить, но не стал. – Я могла бы казнить Грейджоя и его жреца сразу же, и может быть, так было бы лучше? Но не благородно. – Разве у вас были причины сразу же? – Лишь опасения, милорд, а опасений мало. Казнить же всех, кто мне не нравится, я и вовсе не могу. – Да, потому что тогда король становится мясником, так? – согласился он. – Потому что тогда никого не останется, – покачала головой Дени. – А королева принадлежит не себе, а своему народу. – Верно. И если он – или она – не может принадлежать ему целиком, то лучше не быть королём. Дени усмехнулась. – Вы мудры, лорд Химринг. Могу я спросить? – Разумеется, можете, ваша милость. – Язык, на котором вы говорили; откуда вы его знаете? – Это мой родной язык, ваша милость. – Очень похож на валирийский, лорд Химринг, – и Дени перешла на родной. Это было приятно. – Похож, я это уже заметил, – он говорил иначе, пожалуй, даже красивее. – Возможно, у нас схожие корни? – предположила она. – Расскажете о вашей родине? – Она далеко отсюда. Я не был там очень давно... И это прекрасная земля. Химринг стал рассказывать о земле по имени Валинор – да, в самом деле, какие схожие названия – о городе Тирионе – снова совпадение, и слушать его было радостно. У него есть родина, и эта родина прекрасна. А у неё – только дом с красной дверью. – Прекрасные образы, – сказала наконец Дени. – Красиво. Но почему вы покинули свое Королевство? – Мы ушли сражаться, – коротко ответил Химринг. – Ваш враг в Вестеросе? А остальные?.. – Нет. Мой враг в Белерианде. Там, откуда я приехал. – Вот как.. – Дени не стала его больше расспрашивать. Лорд Химринг, похоже, не очень хотел говорить об этом своём прошлом. – Совсем скоро мы покинем Миэрин. Может статься, мой путь приведет меня и в ваши земли. Посмотрим, – идти на север, чтобы попасть на юг... Судя по лицу Химринга, он сомневался в таком обороте. Да и Дени тоже, но она не знала, куда ведёт её путь. – Когда вы намерены покинуть Миэрин, ваша милость? – Мы, – поправила Дени, – как только все будет готово, а вы оправитесь для корабля. – Я могу спросить вас, каковы ваши намерения относительно принцессы Арьи? – Я уже говорила прежде, что леди Арья вернется домой, и не изменила решения. Я лишь надеюсь, что с собой леди Арья принесет и доброе слово, а не только подробный рассказ о том, в чём я и моя армия уязвимы, – она улыбнулась. – Благодарю за ответ, ваша милость. – Оставлю вас отдыхать, милорд. Лазурная Благодать знает свое искусство. – Спасибо, ваша милость, – улыбнулся Химринг. – Надеюсь, прийти в себя быстро и не задерживать вас. – Не задержите. Выздоравливайте. Дени ушла, забрав с собой рог. Пусть сгорит в драконьем пламени.

***

Арья тихо спала в углу комнаты, но к середине разговора проснулась, хотя не подавала виду. Не хотелось мешать. Кольнуло ревностью – Химринг и этой королеве понравился, похоже. Но Арья верила ему и знала – Химринг никогда не предаст. Они в одной стае. И ещё она теперь понимала: драконы не для неё. Подчинить Дрогона, хоть и без крови, всё равно будет подлостью; да, она сможет, сон тому порукой, но так нельзя. Она – призрак угрозы, прошедший так близко к королеве драконов... но некоторые вещи делать нельзя. Никогда. Арья лежала, не шевелясь, и дышала ровно. Слушала. Когда Таргариен вышла, она встала и подошла к Химрингу: – Устал очень? – подала ему напиток. – Не очень. Спасибо, – Химринг бросил на неё подозрительный взгляд, но не спросил, подслушивала ли она. – Ты много говорил, – фыркнула Арья. – А ты откуда знаешь? Вопрос она проигнорировала. – Слушай. Если мы скоро отплываем, то корабль на помощь не успеет. Надо бы им как-то сообщить это... И выкручиваться уже в Вестеросе. – Я могу сказать об этом твоему отцу. – Но он не сможет передать на корабль. Надо оставить здесь записку… с человеком или с животным, – Арья повела плечами. Если Таргариен вернёт её отцу, как обещала – всё ещё может обернуться не так плохо. – Знаешь... Когда она спросила, почему ты не подчинил себе драконов... Я подумала, что даже не удивилась. Ты просто не смог бы. – Ты всё-таки не спала! – Химринг возмутился, но не слишком. – Вы меня разбудили, – не моргнув глазом заявила Арья. – Не могла же я упрекать вас. – Ну конечно. Так почему бы не смог? Она развела руками. – Ты честный. К её удивлению, Химринг ответил не сразу: – Я хотел. Вернее… Я почувствовал силу от этого рога. Но мне это очень не понравилось, и ничего хорошего не сулило. Власть – это, конечно, хорошо, и силы против Саурона нам нужны, но – не так. Понимаешь, Арья? Она медленно кивнула. Понимала. Отнимать вот так, чуть не грабежом… это всё-таки нечестно. Нечестно… – Вот о чём был тот сон, – Арья отвела со лба волосы. Ладно. Решено, теперь нужно думать, что делать дальше. – А она знает, что отец жив. Тебе в разговоре сказала... Глупо было пытаться скрыть. – Ланнистер пытался выяснить, – нехотя согласился Химринг. – Он догадался, это точно. Наверное, и ей рассказал. – Он умный, – кивнула Арья. – И хитрый. Надо поговорить начистоту, заодно что-то станет понятнее. Наверное. – Возможно, это и не так плохо, потому что им всё равно надо будет говорить, – он хмурился. – Лучше бы это не было неожиданностью, наверное. – Ну... – вопрос был сложным. – Я не знаю, чего хотел бы отец. В прошлый раз он предпочёл оставаться мёртвым как можно дольше, чтобы никто не ожидал. Но сейчас, может, пусть лучше понимает, что против неё и за него встанет половина Вестероса? Можно было бы спросить у него. Но спросить – значило рассказать, что они в плену, а этого Арья совсем не хотела. И Химринг, кажется, тоже. – Возможно и так. В прошлый раз было немного иначе... Если она приплывёт, рассчитывая говорить с Роббом, а увидит его, то всё может пойти не так сразу. – Это да, – Арья вздохнула. – Наверное, ты прав. Я ей расскажу. А ты будешь держать меня на случай, если она опять назовёт отца… Если скажет гнусность, – вспомнился первый разговор в тронном зале, и гнев подкатил к горлу. – Может, лучше мне? – Нет. Это будет выглядеть так, будто ты за моей спиной действуешь. – Хорошо, тогда вместе, но ты обещай, что будешь сдержанной. – Я обещаю не бить ей морду, – фыркнула Арья. Всё это было совсем не весело. – Арья... – Химринг тяжело вздохнул, сдерживая, впрочем, улыбку. – Ну что? – Ничего. Нельзя говорить «морда» про лицо, это неуважение. – Ага, и леди так не выражаются, – фыркнула она. Лучше так перешучиваться, чем думать о худшем. – В очень редких случаях, принцесса. – Сейчас как раз тот редкий случай, милорд. Химринг рассмеялся и тут же зашёлся кашлем; Арья вскочила и снова подала ему кубок. Отдышавшись и отпив немного, он и не подумал отдохнуть, а продолжил: – Она не так ужасна, как о ней говорили, Арья... ты так не думаешь? – Не так, – приходилось признать. – Но она всё равно не друг. – Не друг. Но лучше бы им поговорить и обойтись без войны. – Ага, лучше бы. Только она нацелилась на Север, – Арья вздохнула. – Ладно. Отцу решать. Я только не хочу, чтобы ему стало труднее! – Ему будет трудней, если она будет угрозой, – резонно возразил Химринг. – Возможно, получится решить так, что Север останется независимым. – Хотелось бы, – искренне согласилась Арья. – Но ведь... а, что загадывать. Мы мало что можем с тобой. – Твой отец мудрый человек и правитель. Он сумеет принять верное решение. Сумеет. Если её и вправду вернут домой… С Тайвином Ланнистером отец из-за этого не помирился. – Поговори с отцом, – попросила она. – Когда сможешь. Скажи, что мы в порядке, хорошо? – Обязательно, – пообещал Химринг. Арья провела рукой по его волосам: – Спи. Устал же. А потом поговорите. И осталась сидеть с Химрингом всю ночь. Женщины приходили несколько раз, слушали дыхание, но сделать мало что могли: он спал тяжело и беспокойно. Метался во сне, бормотал что-то неразборчивое. Арья протирала ему лоб влажной салфеткой, от которой пряно и свежо пахло какими-то травами. Пыталась негромко говорить, отвлекать от кошмаров. И всё же ночь казалась бесконечной.

***

Остаток дня выдался сумасшедшим: затушить пожары, навести порядок, успокоить людей, разобраться с моряками Грейджоя, успокоить тех, кто ещё не успокоился... Уже стемнело, когда королева призвала к себе Тириона. На столе перед ней лежал тот самый чёрный рог. – Драконы сожгут эту мерзость, – заявила Дейенерис. – А после нам лучше провести эту ночь с ними. Вы можете быть вместе со мной, Дрогоном и Рейегалем, если пожелаете. – Хотел бы, – Тирион встал на ноги и посмотрел на рог хмуро. – И правда мерзкая штука. – Тогда готовьтесь взлетать. Мы улетим из Миэрина. – Хорошо, ваша милость, – он вздохнул. Не очень хотелось снова лезть в седло, как бы прекрасен ни был полёт. – И... На случай, если такой рог вдруг есть ещё у кого-то... может, вам тоже понадобится седло, ваша милость? – в прошлый раз Дейенерис ничего не ответила на его предложение, и тема повисла. – Как у вас? – Похожее, да. Таргариены сражались на таких; оно надёжнее, когда не просто летишь прямо. – Откуда вы знаете?.. ах. Книги. Да. Сделайте. И расскажите мне остальное, прошу вас. – О драконах, ваша милость? – уточнил. – Я действительно много читал о них. Хотя, честно сказать, Таргариены почти ничего никому не открывали, и большая часть данных основана на наблюдениях; даже о поле драконов, и то есть разные мнения. – О том, что вы читали. Но не сейчас, конечно. Ночью. – Хорошо, ваша милость, – Тирион давно всё записал, что помнил. Он тряхнул головой. – С вашего позволения, я бы взял с собой припасы. Ночь будет долгой, обед мы пропустили, а мой завтрак остался где-то на моём старом дублете, – сменить его Тирион успел, конечно. – Возьмите. И воды, и одеяло. Там холодно и ручей в половине дня пути. Кажется, она знала место. – Хорошо, – Тирион поклонился и ушёл запасаться. Вернулся он со всем перечисленным, а ещё с пергаментом и грифелем – на всякий случай. И со всеми своими записями. Летели долго, и вёл Дрогон – Тириону казалось, что он, а не всадница. Ему самому нравился полёт – спокойный полёт, а не те кульбиты, что выдавал обезумевший дракон; и на землю он спускался неохотно. Выбранное Дрогоном место оказалось небольшим каменным холмом в море травы; голые камни и немного колючек выглядели крайне непривлекательно – на взгляд Тириона. Но Визерион явно одобрил место и радостно закричал. Посреди этой россыпи обнаружилась чёрная от копоти пещера, вокруг валялись горелые кости, и стало ясно, что Дрогон привёл их к своему логову. Неподалёку еще валялась брошенная сандалия. Так вот куда дракон унёс из Миэрина Дейенерис Таргариен. Неприветливое местечко. На земле Тирион огляделся в поисках места для лагеря, но его остановила Дейенерис: – Сначала драконы. Я помогу вам снять седло. – Спасибо, – Тириону и вправду нужна была помощь. Он отцепил крепления и вдвоём они сняли конструкцию на землю. Драконы потянулись – и взлетели. Тирион запрокинул голову, глядя на их полёт. – Воплощённое чудо, – сказал он. – До сих пор себе не верю. – Да, – отозвалась Дейенерис. – Но они тут, и иногда едят людей вместо барашков и овец. – Знаю, – он дёрнул плечом. – Рыцари не защищают невинных, а насилуют дев, принцессы чаще всего не прекрасны, а чудеса не так безмятежны на деле, как в сказках. – Но драконы – дети. И это наша с вами ответственность, лорд Тирион, хотя и моя в большей степени. Сейчас они летят охотиться. Вернутся с добычей сюда. – Мы должны их воспитать, – согласился Тирион. – Драконы Таргариенов – приручённые драконы – были безопасны для тех, кто на них не нападал – или на кого не указывали всадники. Они умнее многих животных, и их вполне можно приручить. Воспитали же Старки лютоволков, в конце концов, – фыркнул. – Даже эта девочка. – Интересно, увижу ли и я их. Она принялась за обустройство лагеря: работы явно не боялась. Тирион в общем-то не очень умел разводить костры и устраивать лагерь, но кое-как помог королеве: она знала, что делать. – Воспитанных драконов? – Лютоволков. – Я видел, – Тирион поёжился. – Опасные зверюги, с пони размером. – Но при виде дракона вы не вздрагиваете, – Дейенерис улыбнулась и совсем не по-королевски растянулась на брошенном плаще. Тирион уселся рядом. – В первый раз я ужасно испугался. Настолько, что, наверное, голову потерял. Иначе не подошёл бы близко. Но драконы... не знаю, они всегда влекли меня. А волки всё-таки пугают. – Расскажете, что вы читали? – Я читал довольно много. По большей части легенды, конечно, и всякие сказки, но были и серьёзные работы. Прежде всего, конечно, труд септона Барта «Неестественная история», по крайней мере, то из него, что уцелело. Он много рассказывал о драконах, по-видимому. И заметки архимейстера Вейегона, конечно. Тирион принялся рассказывать, одновременно откусывая от прихваченной лепёшки: королева почти не ела, но он был зверски голоден. Уже высыпали звёзды, и миновал, наверное, час летучей мыши, когда Дейенерис спросила: – Как вы думаете, почему Визерион принял вас? Тирион этого вопроса ждал давно. И честно ответил: – Я не знаю, ваша милость. То, что приходит мне в голову... не слишком приятно, честно говоря. – О вашей крови? – Да, ваша милость, – неохотно. Королева кивнула: – Вы Тирион Ланнистер. И я хочу, чтобы вы стали лордом Ланнистером. – Это огромная честь для меня, ваша милость, – Тирион сам не знал, что чувствует. – Но... я слышал, у моего брата родился наследник. И Утёс должен наследовать он, по закону. – Во власти королевы сделать лордом вас, – она смотрела на Тириона, как искуситель из древних легенд. – Королева может многое, но всё же... Если королева нарушает законы своей страны, лордам это очень не нравится, – нехотя сказал он. – Законы наследования важны всем; их можно обойти, можно перебить прямую ветвь, но прямо отбирать земли... это мало кому понравится. – Думаю, вы без сомнения способны найти способ, который удовлетворит всех, милорд. Если захотите. – Вы спрашиваете, хочу ли я стать лордом Утёса Кастерли? Да, ваша милость. Хочу. Я должен был стать наследником двадцать лет назад, если по закону, только... моего лорда-отца это не интересовало, и я всегда это понимал, – Тирион помолчал. – Я мало знаю вас, ваша милость, но почему-то думаю, что вы не причините вреда детям, кем бы ни были их отцы. – Нет, – ответила ему королева, – но избавить от тяжкого бремени быть лордом – не значит навредить. Тирион не ответил. Он не был уверен, что захочет отнять Утёс у собственного племянника. Джейме ему враг, но мальчишка... как там его зовут?.. Химринг не сказал даже. А если девочка? Почему он не уточнил, проклятье! – Вы останетесь лордом, что бы ни решили,– голос королевы вывел из раздумий. Тирион поднял глаза и склонил голову. – Вы щедры, ваша милость. Благодарю вас, – серьёзно. – А это щедрость? Титул к вам прилагается, по сути. – Простите, ваша милость, но – нет. Я только второй сын. – Я не о наследстве, лорд Тирион. Тирион не стал уточнять: королевам лишних вопросов лучше не задавать. Тем более что Дейенерис села и обняла ладонями лодыжки: – О! Драконы возвращаются. В ночной темноте и слабом свете луны ничего нельзя было различить, но она своих детей как-то слышала. – Отдыхать будут сейчас. Вы ведь наверняка видели, как Визерион ест. – Конечно, видел, – кивнул Тирион. – И лучше пусть ест овец. – Да уж, пусть. Драконы и правда вернулись с добычей. То, как ели драконы, его не пугало: хищники. Хоть и крупнее других. Были бы ещё побольше... – Они прекрасны, – заметил Тирион, наблюдая. – Но, к сожалению, пока ещё им далеко даже до Мираксес. – Но они вырастут, а растут очень быстро. Чем больше едят, тем быстрее растут. И тем больше едят. Хотя я не знаю, когда. Пока, однако, размах крыльев даже Дрогона – самого большого из трёх – не превышал семи ярдов. – Боевым драконам Таргариенов насчитывалось по меньшей мере двадцать лет, и эти считались мелкими, – вздохнул Тирион. – Пламя Дрогона ещё долго не будет плавить камень, и для хорошего копьемёта они вполне уязвимы. За триста лет люди научились сражаться с драконами. – Значит, мы не должны подставлять их, – заключила королева. – Да, ваша милость, – напрямик ответил Тирион. – Завоеватели главным образом опирались на драконов, но вторым столпом были союзы. В нашем случае драконы больше символ, к сожалению. – Я не завоевательница, – ответила она. – И мой трон не может стоять на костях. Вы сказали о союзах... о равноправных союзах? – Троны всегда стоят на костях, но чем меньше их будет, тем лучше, – заметил Тирион и привычно почесал шрам. – У вас есть дотракийцы, Безупречные и флот, хоть и не слишком большой. Ещё сотню кораблей я вам раздобуду. Пожалуй, этого достаточно для того, чтобы не все союзы были равноправными... Всегда есть те, кто преклонит колено ради своих интересов. – И с кем же вы видите союзы? – Полагаю, Тиреллы вполне могут поддержать вас. Они всегда держали руку Таргариенов, и их союз с Ланнистерами вынужден. Ренли Баратеон тоже может, если вы сохраните за ним место в Совете и Штормовые земли. В Дорне у вас есть друзья, без сомнения, хотя принц Квентин и не добился своего. В Долине Аррен правит Мизинец... его может купить любой. Хотя если Эддард Старк действительно жив, Долина разделится пополам, – Тирион уже говорил королеве об этой своей догадке, но она ответила только «как интересно, милорд». – У него там много друзей, и Таргариенов там не все любят. Речные Земли разорены войной и сражаться не готовы. Западные Земли... там всё сложно. Мой лорд-отец держал их крепко, но сейчас лорды наверняка разделились на тех, кто поддерживает Джейме и тех, кто поддерживает моего дядю Кивана. И Железные острова. Грейджои. Тут есть один вариант... – Тирион усмехнулся. Королева, слушавшая его очень внимательно, поощряюще спросила: – Какой же? – Если позволите, минутку истории, ваша милость. Железными островами правил Бейелон Грейджой. У него было три младших брата, три сына и дочь. Но все его сыновья погибли раньше него. Так что когда пришла весть о гибели самого Бейелона, островитяне созвали вече, чтобы выбрать нового короля. Да, к тому времени они уже успели взбунтоваться и провозгласили независимость. Претендентов на корону было трое: Эурон, ставший королем, Виктарион, младший из братьев, и дочь Бейелона Аша. – Да, это мне рассказал Виктарион, – она поморщилась. – Так вот. Аша Грейджой вышла замуж за моего брата и родила ребёнка. Я не знаю, какие у них отношения, но, возможно, она захочет поддержать вас за Острова. Ради себя и ради своего сына. – Возможно, – кивнула королева. – Потому что с Эуроном никакой союз невозможен. – Предложить стоит, полагаю. Да, что Эурон совсем безумец, уже понятно, ваша милость. Но сражаться с ним на море будет трудно, а постоянно оберегать берега утомительно. – Предложу. Вот так. Если это выгорит, то одним выстрелом будет убито много зайцев. Тирион кивнул. – Помимо великих домов есть и их знаменосцы, которые вполне могут принять вашу сторону. Всегда есть те, кто недоволен лордом. – И на Севере? Её вопросы били в точку. – Тут сложнее, – пришлось признать. – Старков там любят и уважают. А если правда, что Старк объединил Север – значит, те немногие, кто пытался восстать, закончились. Нет, ваша милость, Север ослаблен войной и зимой, но един как никогда, боюсь. – Вы знаете Эддарда Старка? – Мы встречались, но близко не знакомы. Но, конечно, я много слышал о нем, – осторожно ответил Тирион. – И что вы скажете о нём? Он – пособник узурпатора, но думаю, что мне ни к чему его кровь. Он ждал этого вопроса. – Из-за него погибли моя сестра и её сын. Я не испытываю тёплых чувств к лорду Старку, – а к его жене ещё меньше... – Но я уважаю его. Он плохой игрок в престолы, обмануть его нетрудно, но он человек чести. Из благородных дураков, знаете ли. Хотя, может, не так и глуп – Север он держал уверенно. Просто не политик, – помедлив, Тирион добавил: – Вашего отца он сильно не любил, и брата, полагаю, тоже. Но с вами – дело другое. – Я верну ему девочку. – Великодушно. Он любит своих детей. Я хотел сказать – ради старшей дочери он попал в плен к Станнису. Хотя и не присягнул. – Не присягнул, – согласно ответила королева. Как видно, она уже успела убедиться в верности предположения. – Он из тех, кто ценит честь, – подытожил он. – Мало кто не присягнул бы перед костром. – Значит и говорить с ним нужно на языке чести. – Да, ваша милость, – Тирион Ланнистер помолчал. Сколько она знает о прошлых раздорах… – Отпустить его дочь – будет демонстрацией и силы, и мирных намерений. Королева медленно кивнула, и больше он ничего говорить не стал.