Край Теней отделяли от остального мира горы; путники преодолели ущелье и вышли по ту сторону в предгорья.
Их встретили снег, темнота и холод, но это был настоящий мир, живой, не дурманящий, и Маэдрос дышал полной грудью и не мог наглядеться на звёзды.
Дейенерис Таргариен остановилась рядом с ним и протянула ладонь, ловя на неё снежинки.
C каждой минутой становилось всё холоднее; хорошо, что они взяли с собой запасы мехов!
– Кажется, мы прошли землю теней насквозь, – в голосе сира Барристана звучало плохо скрытое облегчение. – Но ведь ваши люди, ваша милость, ждут нас с другой стороны.
Это замечание отрезвило Маэдроса.
– Нам нужно вернуться? – Дейенерис обернулась назад, и он тоже.
– Нет, – Маэдрос сказал это раньше, чем подумал, но потом понял, что он прав. – Мы не сможем. Это был путь только в одну сторону, ваша милость.
Она улыбнулась бесстрастно:
– Что ж, если пути назад нет, остаётся идти вперёд, милорды.
Из перемётных сумок достали меха, тёплую обувь, снегоступы для лошадей – Маэдрос мысленно поблагодарил сира Джораха, который сумел убедить Дейенерис в необходимости всего этого на Севере, куда она собиралась – и двинулись дальше. Звёзды говорили, что они оказались в самом деле на севере – Маэдрос, припомнив карты мейстера Лювина, предположил бы, что они сейчас значительно севернее не только Винтерфелла, но и Стены. И западнее. Поделившись этой странной мыслью с сиром Барристаном, Маэдрос, к своему удивлению, услышал:
– Мир круглый, лорд Химринг; возможно, мы его в самом деле обогнули с другой стороны, если можно так выразиться?
– Чтобы попасть на Север, нужно идти на юг… – задумчиво поддержала их Дейенерис. – Возможно, это в самом деле так.
Чем дальше они отходили от гор, тем гуще становился лес кругом, тем более суровым и мрачным он был. Здесь росли почти одни только сосны, да изредка встречались чардрева с плачущими ликами. Ни следа людей, но животных, однако, было предостаточно: Маэдрос замечал и следы зайцев, и белок, и волков, и какого-то неизвестного ему кошачьего – судя по следам, от оставившего их лучше было держаться подальше.
А вот птиц, кроме воронов, слышно не было вовсе.
Зайцы очень помогли путникам – сир Барристан ставил силки, потому что их запасы провианта уже подходили к концу; к тому же их тропы помогали найти остатки северной поросли. Хорошо хоть драконы сами находили себе здесь пищу, да и развести огонь не было проблемой. Солнце здесь не всходило, но Маэдроса не смущала темнота.
Сложнее всего было с дотракийскими конями – они не умели выживать в таких условиях, а запасы фуража, взятые с собой, уже давно закончились. Коней грели, как могли, вели в поводу, выкапывали им из-под снега мох и сухие травы… Дрогон, который одним своим приземлением мог растопить приличную площадь снега, помогал им. Маэдрос отметил, что Дейенерис любила свою кобылку и заботилась о ней умело и охотно.
– Серебрянка прошла со мной Красные Пески, – обронила однажды Дейенерис. – Пройдёт и здесь.
Поклажу с коней тоже пришлось снять и частью разделить между людьми, а частью навьючить на Дрогона. Как-то Дейенерис и Маэдросу удалось уговорить дракона.
Они двигались вперёд постоянно, хотя и не очень быстро, но прошло не меньше трёх недель прежде, чем мир вокруг начал меняться. На смену густой чаще пришли холмы с редкими деревьями; с утра дул пронизывающий ветер, стало гораздо холоднее, и Маэдрос не мог отделаться от ощущения, что кто-то следит за ними. Но никого нельзя было разглядеть.
Дейенерис улетела вперёд разведать дорогу, но сир Барристан шёл рядом с Маэдросом, и чувствовалось, что старый рыцарь тоже весь напряжён: значит, и он чует слежку.
Пошёл снег, поднялся ветер, пробиравший до костей. Маэдрос вспомнил видения в Хэлькараксэ и поёжился.
– Нужно останавливаться, – сказал он сиру Барристану. – Остановиться, попробовать разжечь костёр и ждать, не то королева никогда нас не отыщет.
Наверное, это нужно было сделать до того, как пошёл снег, но Маэдрос как-то не подумал.
Что-то мелькнуло на гребне холма – что-то белое, но слишком высоко для зверя. Танец снега, шутки зрения? Но спустя несколько мгновений Маэдрос разглядел жуткую фигуру: всадник восседал не на коне, а на ледяном пауке, рванувшем вниз по снежному склону, как по ровной дороге. Следом за ним – и опережая его – бежали люди; не меньше трёх десятков, определил Маэдрос. Он поспешно набросил повод коня на ветку ближайшего дерева, чтобы тот, перепугавшись, не сбежал или не попал под удар. Сир Барристан привязывал двух других, а Маэдрос, обнажив клинок, уже поспешил навстречу врагам.
Тем временем и людей, и всадника можно было разглядеть лучше: в отличие от паука, люди проваливались в снег, но их это не смущало и не останавливало вовсе; да нет, людьми они были когда-то, а теперь – они не дышали, и на лицах у некоторых обнажились кости, и глаза у всех были ярко-синие. Маэдрос, пользуясь последними оставшимися мгновениями, всмотрелся в Иного: это наверняка был он. Сам молочно-белый, он смотрел удивительно ясными, яркими глазами, синими, как весеннее небо; сжимал длинное копьё, и губы его изгибались в нехорошей улыбке. На мгновение Маэдросу почудилось, что Иной узнал его – что за глупости?
В следующее мгновение стало не до глупостей. Мертвецы добежали до них, и теперь оставалось только рубиться. Оружие у мертвецов, как выяснилось, было не ахти, и это очень помогало.
Это была просто битва, хорошая битва, как с орками, и ничего не язвило – это не люди, их не страшно убить, их нужно изрубить, а Джон говорил, что меч их не берёт, что нужен огонь, но огня нет, плевать, их можно изрубить на куски, их уже меньше, их уже
намного меньше...
Сир Барристан охнул – его задело? Но продолжал сражаться, хотя движения его стали медленнее. Маэдрос разрубил чуть не надвое того, кто попытался ударить старого рыцаря сзади, и проследил взглядом за Иным: тот не вступал пока в схватку, держался в стороне. Вот к нему и надо бы прорубиться! Но мертвецы упрямо не пускали.
Сбоку, на краю зрения, мелькнул огонь. Дейенерис?! Маэдрос увернулся от очередного мертвеца, отрубил ему руку и, пока тот перехватывал свой меч другой, уцелевшей, успел оглянуться. К ним кинулся человек в чёрном, размахивавший горящим факелом. Или, вернее сказать, горящей сосновой ветвью. Первого мертвеца, заступившего ему дорогу, человек ткнул этим факелом, и мертвец загорелся, разом растеряв свой боевой пыл.
– Бегите! – рявкнул незнакомец, пробиваясь к ним ближе. Лицо его было закрыто чёрной тканью до глаз, и весь он был одет в чёрное. – Скачите прочь! На юго-восток! Я его задержу.
Маэдрос не собирался бежать – к тому же шансов ускакать на и без того измученных конях было немного – но покосился на сира Барристана: его скованные движения намекали, что старый рыцарь уже был ранен. Призыву он, однако, не внял, но смотрел не на чёрного, а за спину Маэдросу; он стремительно обернулся.
Иной. Наконец-то он тронул поводья своего паука и неспешно скользил по снегу к ним. Мертвецов осталось не больше десятка, но этот враг был опаснее их всех, вместе взятых, Маэдрос не сомневался.
Он стоял и ждал, сжимая меч и считая расстояние до врага. Сир Барристан куда-то исчез – отступил всё же?
Нет.
Маэдрос снова увидел старого рыцаря – тот избавился от своего меча и сжимал в руках теперь тот, работы Ауле, который оставался среди прочей поклажи; клинок тускло отливал серебром, и снег таял, падая на него.
Воткнув свой меч в снег, Маэдрос выхватил Сильмарилл, и вспышка света озарила поляну. Паук, уже занёсший лапу для удара, остановился и зашатался. Уцелевшие мертвецы явно утратили боевой задор...
Барристан подоспел к ним с мечом и обрушил его на лапу паука. Меч легко разбил лёд, и паук, потеряв равновесие, рухнул.
Иной, однако, соскочил на снег и даже не подумал в него провалиться. Копьём он замахнулся и ударил, целя в Маэдроса – Свет изрядно слепил его, но всё же расстояние было невелико.
Маэдрос уклонился, но остриё пришлось по плечу правой руки – вскользь, но ощутимо. Он удержал равновесие и руку с камнем не опустил, хотя плечо обожгло смертным холодом. Правая рука точно отнялась.
Иной щурился, целя в него снова – слишком медленно, слишком неуверенно. Второй удар меча Барристана пришёлся ровно на копьё, и оно переломилось. Вот теперь и Маэдрос, спрятав Сильмарилл, схватился за свой клинок: холод холодом, но ранен он в правую руку… только от чего так кружится голова?..
Паук отползал в сторону, явно не желая продолжать сражаться.
Два меча против одного льдисто-белого, который выхватил Иной, оказались вполне убедительным оружием. Сир Барристан отрубил руку с мечом, а Маэдрос пробил ему грудь, и ледяные доспехи не сумели удержать удар. Иной издал странный крик – скорее жуткий, протяжный скрип, как ножом по стеклу, только в тысячу раз жутче и омерзительнее – и рухнул.
Двое ещё уцелевших мертвецов улепётывали, и гнаться за ними было бы слишком глупо.
Маэдросу очень хотелось рухнуть тоже, но незнакомец подхватил его за плечи и помог устоять.
– Кто вы? – выдохнул Маэдрос не без облегчения: всё же отбились. И прав был Джон, его меч справится с Иными.
– Меня послали отыскать вас, – голос из-под обмотавшего лицо шарфа звучал глухо. – Вы сильно ранены, милорд? Где Дейенерис Таргариен? Её не было с вами?
– Кто послал? – человек не ответил, и Маэдросу это не понравилось. Он посмотрел на сира Барристана, который тяжело опирался на свой длинный меч.
– Вы оба ранены, – заявил незнакомец, покачав головой. – Нужно отдохнуть, вам обоим, перевязать раны – особенно вашу, лорд Химринг. Ледяные клинки убивают вернее любых других.
– Вы меня знаете? – удивился Маэдрос.
– Я знаю, кого искал здесь. Идёмте к деревьям, а я приведу ваших коней. Займёмся вашими ранами.
Что ж, с этим спорить было трудно, а этот незнакомец, кем бы они ни был, им помог. Маэдрос отошёл к деревьям – вьюга улеглась, и было видно, что поваленное дерево образует сносное место для стоянки – и не без облегчения опустился на ствол. Руку жгло холодом, хотя на душе было тепло.
Их новый помощник привёл всех троих коней и – к удивлению Маэдроса – осёдланного лося, на которого кони косились с немалым подозрением. Человек помог им развести костёр, поставить греться воду и настоял на том, чтобы осмотреть рану Маэдроса. Сиру Барристану топор мертвеца раскроил бедро, и, на взгляд эльфа, эта рана была куда опаснее, но человек возразил ему:
– Это просто рана, её довольно промыть и перевязать.
– А моя?
– Её нанесло ледяное оружие, – пояснил незнакомец. – Я не смогу надолго остановить холод. Вам нужно к Детям Леса.
– А что будет, если его не остановить? – Маэдрос потёр плечо. Да, онемение распространялось, от царапины отнялась вся правая рука. Яд?
– Как повезёт. Может быть, просто смерть, – пожал плечами тот.
– А если не повезёт?
– Тогда станете таким, как он, – жёстко ответил тот.
Маэдрос помрачнел. Этого ещё не хватало.
Сир Барристан тяжело дышал, и из его рта вырывались облачка пара – неровно и слишком часто.
Маэдрос перевёл взгляд на незнакомца. У него рот был закрыт чёрной тканью, но она не заиндевела.
– Кто вы такой? – настойчиво повторил он. Хотя глаза у человека не были синими; они были серыми, как у Неда или Арьи.
И зла в нём не чувствовалось.
И от Сильмарилла он не шарахался.
– Друг, – усмехнулся тот. – Меня послал за вами Трёхглазый Ворон.
– И кто это? – уточнил Маэдрос.
– Вы на мои вопросы не спешите отвечать, лорд Химринг, – без упрёка заметил незнакомец.
Становилось всё холодней.
– Вы правы, – признал Маэдрос. – Но я не знаю, могу ли доверять вам. Зла в вас я не чувствую, но и жизни тоже.
– Что такое жизнь? – пожал плечами человек, снимая с огня уже дымившееся вино.
– Это хотя бы биение сердца... И пар изо рта в холод.
– А, – в голосе человека послышалась усмешка. – Чего нет – того нет. Но разве это важно?
– Если вы и правда друг, то не особенно, – признал Маэдрос.
– Я друг тем, кто ещё жив.
– Ну что ж, – кажется, пришлось на этом пока и остановиться. – И вы хотите, чтобы мы отправились с вами? Куда?
– Я вас провожу. Но сначала – где Дейенерис Таргариен?
Маэдрос поднял глаза к небу:
– Там.
Барристан Селми нахмурился:
– Может, вы и друг, но откуда вы знаете о королеве?
– От Трёхглазого Ворона. Он ждёт её прихода. А она видела его, – незнакомец разлил горячее вино на две кружки и отдал каждому из них по одной. А сам занялся согревшейся уже водой. – Наверное, Дейенерис Таргариен видела ваш свет. Между прочим, что это такое, лорд Химринг?
– Самоцвет, – улыбнулся Маэдрос. Человек рылся в своей котомке.
– Не просто самоцвет.
– Не просто, вы правы. Он из Края Теней.
Тот покачал головой, но больше не стал задавать вопросы. А достал наконец из своей сумки пару сухих листиков и бросил их в котелок с водой.
Поплыл свежий, нежный аромат, от которого сразу потеплело на душе, и раны стали казаться сущим пустяком. Даже мрачный Барристан улыбнулся и просветлел лицом.
Маэдрос вдохнул полной грудью. Он не любил этот запах – вечный спутник самых страшных ран – но как же ацелас сейчас был кстати!
– Я знаю это растение, – тихо сказал он. – Значит, оно есть и тут?
– Встречается, – человек глянул на него. – Дети Леса сохранили немного. А что вас так удивило?
– Скорее, обрадовало. А Дети Леса... Они далеко отсюда?
С самого появления здесь Маэдрос подумывал о том, чтобы с ними встретиться. А теперь вот, может быть, и удастся. Когда уже на многие вопросы он нашёл ответы.
– Три дня пути.
– А Трёхглазый Ворон?
– Он там же, – заверил незнакомец. – К счастью для нас всех.
– Вы сможете ехать верхом, сир Барристан?
– Смогу, – кивнул тот. – Но решать, куда мы направляемся – королеве. Она, наверное, вернётся к вечеру.
К тому, что они здесь договорились считать вечером.
Чёрный человек промыл рану Маэдроса настоем ацеласа, и холод немного отступил. Потом помог сиру Барристану обработать его рану, и тот, кажется, стал смотреть менее недоверчиво.
Дейенерис появилась довольно скоро – наверное, в самом деле заметила вспышку. Дракон пошёл на снижение, но чёрный человек посмотрел на него без всякого страха. Да, он точно знал, кого искал здесь.
Девушка приземлилась, но осталась в седле. Чёрный встал, окинул её взглядом; сир Барристан тоже поднялся не без труда.
– Ваша милость. Тут была небольшая стычка – как видно, с теми, о которых вам рассказывали, – доложил он.
– Этот человек помог нам, – добавил Маэдрос. – И говорит, что послан нас найти.
Дейенерис кивнула и обернулась к нему:
– Кто вы?
– Меня действительно послали найти вас, Дейенерис Таргариен. Я помогаю Трёхглазому Ворону. Вы уже видели его в пламени свечи.
– Кто он?
– Древовидец. Вы видели пещеру Детей Леса, верно? Пещеру в корнях дерева.
– Да, – задумчиво признала Дейенерис. Маэдрос не понял, о чём речь. – Хотя не знаю, кого вы так называете, – она наконец соскользнула с Дрогона в снег и окинула их с сиром Барристаном встревоженным взглядом: – Но моим спутникам нужна помощь. Здесь... есть жилище поблизости?
– Ближе, чем пещера Детей Леса, нет, – покачал головой чёрный. – Здесь почти не осталось живых, все бегут от Иных. Вашим спутникам действительно нужна помощь, особенно лорду Химрингу.
– Как далеко до пещеры и помогут ли нам Дети Леса?
– Помогут. Трое суток пути, – он пожал плечами. – Для верховых. Дракону меньше.
– Почему Трехглазый Ворон послал за мной? – Дейенерис задумалась.
– Вот чего не знаю – того не знаю, – чёрный развёл руками.
– Что ж, благодарю за ответ, – Дейенерис снова посмотрела на них: – Что произошло? И что с вами случилось?
– На нас напали, – коротко ответил Барристан Селми. – Видимо, те самые... ожившие мертвецы. И некий всадник на ледяном пауке, – паук, собственно, ещё лежал там, где его убил меч Барристана; а вот от Иного и тела не осталось. – Да, ваша милость, тот меч действительно может их одолеть.
– Меч и Камень, – добавил Маэдрос. – Он помог нам.
Оружие из него, конечно, никакое, но Свет явно слепит тварей. Моргота, чья Тьма могла затмить сияние Сильмариллей, в мире больше нет.
Наконец тронулись в путь: чёрный на своём лосе, вполне живом и куда лучше шедшем по снегу, чем лошади, а прочие – пешком. Сир Барристан сцепил зубы и стоически терпел; Маэдросу тоже было не слишком хорошо, но он не подавал вида. Шёл упрямо вперёд, закутавшись в плащ.
Ещё один раз за время пути чёрный заварил ацелас; больше у него, кажется, запасов не было. Потом, покосившись на обоих раненных, уступил своего лося Барристану.
К концу третьего дня старый рыцарь уже просто мешком висел в седле, несмотря на перевязки, да и Маэдрос чувствовал себя всё хуже. Холод не отпускал ни на миг, в глазах плыло, хотелось закрыть их и не просыпаться. Усилием воли он заставлял себя оставаться в сознании и просто переставлять ноги. Шаг, другой, третий…
Путь лежал по предгорьям, но наконец они остановились на краю ущелья, извилистого и узкого, с крутыми склонами.
– Вам вниз, – сказал чёрный человек. – Спуститесь и увидите вход в пещеру. Вам туда.
– Вы с нами не пойдете? – посмотрела на него Дейенерис.
– Я не могу, – тот покачал головой. – Пещера заклята от мёртвых. Ступайте туда. И... позвольте совет. Ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь и никому не угрожайте. Это пещера Детей Леса. Они принимают всех, а вас позвал Ворон, и всё же – будьте осторожны.
Дейенерис молча кивнула и, задержав взгляд на двух черных точках в небе, направилась вниз. Маэдрос – следом, хотя идти было тяжело. А ведь рана была – сущая царапина!
Сир Барристан еле ковылял, опираясь на посох.
Спустившись, они увидели вход в пещеру, хоть и завешенный белыми корнями. Вернее, не увидели бы, если бы его не подняла рука вышедшей к ним девушки.
Она была смуглой и черноволосой, и одета в листья и шкуры, но довольно легко – будто не мёрзла. И это, конечно, была эльфийка, не человек.
– Входите, – велела она, оглядев всех троих. – Входите быстрее.
Маэдрос не смог сдержать удивления. Первый раз, если не считать тени, он видел здесь не-человека.
Когда он вошёл внутрь, стены уже подозрительно качались перед глазами, и девушка решительно подхватила его под левую руку:
– Идём. Тебя ранило, ты уже между этим миром и тем. Хорошо, что сюда добрался.
– Спасибо, – пробормотал Маэдрос, почти теряя сознание.
Их провели пещерным ходом в небольшой зал, оплетённый белыми корнями; что-то смутно вспоминалось Маэдросу. Что-то знакомое, но он никак не мог сообразить, что. В руку ему сунули глиняную кружку с обжигающе-пряным напитком, от первого же глотка которого стало намного теплее. А девушка занялась его правым плечом, негромко напевая что-то на странном синдарине.
– Ты не человек, – вдруг изумлённо выдохнула она.
– Как и ты, – чуть улыбнулся Маэдрос.
– Конечно, нет.
– Тогда чему ты удивляешься?
– Я думала, все мы собрались здесь. А ты пришёл с людьми к тому же, – она смазала его рану чем-то пахучим, немного защипало, а потом стало жечь. После холода это было очень, очень приятно.
– Это долгая история, – которая всё-таки пока была не по силам Маэдросу. Девушка и не стала настаивать:
– Не сомневаюсь. Во всяком случае здесь ты среди своих, и если захочешь остаться – мы будем рады тебе.
– Спасибо, – он улыбнулся. – Ты расскажешь мне о вас?
– Если тебе уже лучше и ты в состоянии слушать. Но что о нас говорить? Мы живем здесь.
– Вас называют Дети Леса. Почему?..
– Почему нет? – она пожала плечами. – Мы привыкли к этому имени. Допивай.
Маэдрос послушно сделал ещё глоток.
– Там, откуда я, мы зовём себя эльдар.
– Здесь не только те, кого называли так.
– Авари? – и чему он, собственно, удивляется? Том говорил, что почти все квенди ушли, и естественно, что если кто и захотел остаться, то скорее непожелавшие – те, кто и в начале времён не откликнулись на призыв Оромэ.
– Авари... – она наморщила лоб. – Да, наверное. Я не помню тот язык.
– Это и правда было очень давно.
– На заре времён, когда мир был молод, – нараспев произнесла девушка, и Маэдрос задумался, а сколько лет ей самой. Она откинула волосы со лба: – Вот так. Твоё счастье, что ты не человек – с твоей раной я справилась. Холод теперь отступит, а тело заживёт.
– Спасибо тебе, – улыбнулся Маэдрос. – Что за яд был на его копье? Это правда, что я мог бы стать таким, как они?
– Да, – кивнула она. – Правда. Это очень старые чары; говорят, Жестокий давно выдумал и использует их. Ещё в прошлую войну, а может, гораздо раньше.
Значит, не меньше восьми тысяч лет.
– Это похуже смерти, – поёжился Маэдрос.
– Наверное, – девушка вздохнула. – Тот, кто провожал вас, тоже был ранен таким оружием.
– Но он не такой, как те, – удивился он. – В нём нет зла.
– Он сумел сохранить себя. Мы успели на помощь... повезло.
Маэдрос кивнул.
– Как тебя зовут? Я так и не спросил, – и это было неучтиво.
– Листок, – она улыбнулась. – А тебя Химринг, я слышала.
– Так меня зовут здесь... Но моё имя Маэдрос.
– Да, видно, что ты рыжий, – кивнула девушка, и Маэдрос улыбнулся тоже. – Ты голоден?
Есть не хотелось, ничего не хотелось, только спать. Маэдрос видел, что рану сира Барристана уже перевязывали, Дейенерис сидела рядом с ним, и о конях наверняка позаботились тоже – значит, можно просто отдыхать. Даже если вместо постели просто куча сухих листьев – это даже хорошо, они такие мягкие… и тёплые…
Сквозь сон Маэдрос разобрал голоса.
– А это кто, Листок? – негромко, но очень настойчиво спрашивал девичий голос.
– Наши гости, – знакомый голос Листка. – Такие же, как и ты, Охотница.
Маэдрос приоткрыл глаза, чувствуя себя уже намного лучше.
Та, которую назвали Охотницей, стояла в дверях и изучала пришельцев. Это была девушка чуть старше Дейенерис, с короткими каштановыми кудрями и зелёными глазами; кого-то она напомнила Маэдросу. Она была человеком, это было очевидно. Одета была, как все здесь, в кожу и меха, а острога в руке была точно такой же, какой орудовала на Перешейке Арья. За спиной виднелся колчан.
– Я думала, здесь не бывает гостей.
– Кроме тех, которых позвал Ворон.
Девушка посмотрела на Дейенерис, спавшую неподалёку. Очень пристально.
– Но ведь она Таргариен.
– И что же, Охотница?
– Таргариен, – подтвердила Дейенерис, садясь.
Маэдрос подумал, что надо бы вмешаться, но он ещё явно недостаточно пришёл в себя, чтобы быстро соображать и реагировать. Раздался мужской строгий голос:
– Только вот не надо тащить сюда дрязги смертных.
Девушка-Охотница вспыхнула и сверкнула глазами, но смолчала, обернувшись вместо этого к Дейенерис:
– Откуда вы здесь взялись? – уже спокойно спросила она. – За Стеной?
Маэдрос тоже сел и огляделся толком. Они были в пещере вроде той, в которой гостили у Братства без Знамён – вот почему вчера коридоры показались знакомыми! – и сейчас здесь собралось много народу. Сир Барристан, кажется, спал, Дейенерис уже проснулась и встала, а кроме них, было трое местных: Листок, Охотница и мужчина в таких же, как у Листка, одеждах, с небрежно заплетённой серебряной косой и флейтой за поясом. И его Маэдрос тоже определённо встречал раньше, только тогда голос у этого квендо был другим. Кто же это… синда, да, не аваро – синда, но кто…
– Так мы правда за Стеной, – Дейенерис, видимо, до сих пор не слишком верила. – С юга, – с улыбкой пояснила она. – Как твое имя?
– Мира, – помедлив мгновение, сказала Охотница. – А ты Дейенерис. Так сказал Ворон.
Мира! Мира Рид! Вот на кого она похожа! Маэдрос вспомнил лорда Хоуленда и его просьбу; осталась малость – суметь как-то ему передать, что хотя бы его дочь жива и здорова.
Но если Мира Рид здесь, то должен быть и Бран. Или по крайней мере она знает, что с ним, и можно будет передать все добрые вести Неду.
– Да, я Дейенерис. Ты хочешь спросить что-то?
Синда, убедившись, что ссора погасла, принялся перебирать травы, помогая Листку. От этих трав по пещере шла целая смесь запахов – мята, тимьян, горечавка, вербена…
– Хочу, – кивнула Мира Рид. – И многое. Откуда ты здесь всё-таки? И... зачем?
– Встретиться с Трехглазым вороном. А иду я с юга… издалека. Я видела Стену. Но не была уверена, что это та самая Стена.
Значит, Стена отсюда ну по крайней мере на расстоянии полёта дракона. Это прекрасная новость.
– Ту самую ни с чем не перепутать: она семьсот футов высотой, – заверила Мира. – С юга? Как это?!
Маэдрос решил, что поговорит с девушкой чуть позже.
– Мимо Асшая через Край Теней, сквозь снега. Я не уверена, что нет другой Стены.
– Другой точно нет, – заверила её Мира.
В этот момент зашла ещё одна девушка.
– Дейенерис Таргариен? Трехглазый Ворон зовёт вас всех. Или только тебя, если твоим спутникам нужен отдых.
Разговор прервался, и Маэдрос услышал слова Листка:
– Безымянный, принеси, пожалуйста, ещё горечавки; у раненого сильный жар.
Тот направился к выходу и впервые встретился взглядом с Маэдросом – и встал, как на стену налетел. Ту самую, семи сотен футов в высоту.
– Ты?! – выдохнул Безымянный. – Откуда?!
И в этот момент Маэдрос понял, где и когда встречал этого синда. Много, очень много лет назад, на Мерет Адертад.
Посольство Элу Тингола всё же изволило прибыть на праздник примирения – сам лесной король был слишком горд, но советников прислал. Одним из них был лорд Маблунг, темноволосый и доброжелательный синда, командующий войсками Дориата – а вторым Даэрон, певец и флейтист. Даэрон, единственный по эту сторону Моря, которому уступил в искусстве песен Маглор, с тех пор неизменно с восхищением вспоминавший советника Элу…
– Здравствуй, – он встал, чудом не врезавшись головой в торчащий корень и не заметив этого. – Я из прошлого.
– Да, я вижу, – Безымянный явно его не понял. – Но ты же погиб. Так все говорили.
– Я слышал об этом, Даэрон, – кивнул Маэдрос. – Здесь. А там, откуда я пришёл, до этого ещё столетия.
– Безымянный, – тот вскинул голову.
– Прости.
Он кивнул резко.
– Так... ты... о Небо, – Безымянный сжал кулаки. – Ты настоящий.
– Разумеется, – Маэдрос понимал его шок. Для советника и, кажется, друга Тингола – кем он был? Убийцей? Врагом? И всё же от Безымянного не слышалось ненависти.
Он заметил, что Дейенерис уже подошла к позвавшей их девушке и смотрит на него, и добавил:
– Мне нужно идти. Поговорим после, если ты не против.
– Нет... – ошеломлённо покачал головой Безымянный. – Ты иди. Иди, пр
оклятый.
Пр
оклятый…
– Кто там что говорил про дрязги? – вмешалась Листок. – Дрязгам
бессмертных тоже здесь не место.
Маэдрос не нуждался в её заступничестве. Хотя, если подумать, она просто напоминала о правилах – если все Дети Леса живут здесь, то, наверное, должны как-то уживаться.
Листку ничего не сказало его имя. Наверное, она намного моложе.
***
Дени, оставив сира Барристана на попечении местных – она убедилась уже вчера, что рану ему промыли, перевязали и обработали вполне умело – направилась вместе с лордом Химрингом за своей провожатой. Несколько минут они петляли по земляным тёмным коридорам, будто бы спускаясь всё глубже под землю, а потом оказались в широкой пещере, оплетённой теми же белыми корнями. В центре её, почти вросший в дерево, сидел на древесном троне человек – очень белый, с белыми волосами, белой кожей и некрасивым, красным пятном на щеке. Глаз у него был только один, и тоже красный.
Возле него стоял другой трон, на нём сидел мальчик – тот самый мальчик из огненного видения Дени. У его ног вытянулся огромный волк.
Иное чувство, чем входить в дом Бессмертных.
Она не удивилась вросшему в корни старцу, но что здесь делает мальчик? И волк?
– Мое имя вы знаете, – проговорила Дени, выступая вперёд. – Но кто вы? И почему ждали меня?
– Знаю, – кивнул человек. Мальчик смотрел на вошедших – внимательно и цепко – и задержал взгляд на лорде Химринге, но ничего не сказал. Волк поднял морду, втянул носом воздух и снова опустил её на лапы.
Трёхглазый Ворон усмехнулся.
– Я – Трёхглазый Ворон. Древовидец. Я память этого мира. Я ждал тебя, Дейенерис Таргариен, потому что идёт война; и в этой войне тебе отведена роль. Я могу ответить тебе на твои вопросы – на часть из них.
– Можешь ответить на мои вопросы? О прошлом, раз ты – память?
– Могу, – кивнул он. – Но не обещаю, что отвечу на все.
– И не обещаешь, что истину?
Ворон усмехнулся:
– Зачем мне звать тебя и лгать?
– Люди так поступают. Я не знаю, что ты хочешь. Но Дети Леса помогли моим спутникам. И я видела тебя, как и ты меня, – и это могло быть важным. Этот старик и дерево был первым, кого она увидела в пламени валирийской свечи: она до сих пор помнила его пронизывающий взгляд. Он и правда видел ее – тогда.
– Можно ли считать меня ещё человеком?.. – Трёхглазый Ворон покачал головой. – Не сомневайся, Дейенерис: я лгал много, много раз в своей жизни, лгал друзьям и врагам, и особенно родичам. Но тебе я лгать не стану: сейчас время истины.
– Ты... жил когда-то? – Дени посмотрела на него, на мальчика, потом снова на одноглазого Ворона... Или три глаза у них на двоих вместе?
Она уже видела подобное когда-то.
– Мальчик ведь живой и человек. И его оплетут корни, как тебя? – испытующе спросила Дени у старца, но следила больше за мальчиком. За его реакцией.
Дети Леса помогли ей, но почему здесь дети?
Мальчик смотрел на неё настороженно, но вмешиваться не спешил.
– Жил, только очень давно, – кивнул Ворон. – Нет, мальчику предстоит иной путь. Но он научится тому, что умею я: слышать деревья. Деревья помнят всё, ведь они живут так долго, – и перевёл свой глаз на Химринга. Из второй, пустой глазницы свисал белый корень. – Я знаю, что ты не-человек, Маэдрос Химринг. Я видел тебя и слышал тебя. Ты спрашивал деревья, зачем ты здесь; я могу дать тебе ответ, если ты ещё не нашёл его.
– Да, я не-человек, – спокойно ответил тот. – Я спрашивал и всё ещё хочу услышать ответ. Возможно, и нашёл, но боюсь ошибиться, вернее, упустить что-то важное.
– Ты здесь, чтобы сражаться с Лордом Зимы. Чтобы помочь в этом людям.
– Значит, я понял верно, – кивнул Химринг.
Дени посмотрела на мальчика снова и всё же спросила:
– Что за Лорд Зимы? И что за война?
– Дети Леса зовут его так, – пояснил Трёхглазый Ворон. – Впрочем, некоторые называют другие имена... Но он – враг всего живого. Тот, кто посылает Иных и мертвецов. Он хочет, чтобы жизнь остановилась вовсе. А я – щит, охраняющий царство людей. Один из щитов: не самый могущественный, но самый зоркий. Война с ним уже идёт. Но Стена пока стоит, – и добавил уже Химрингу: – Ты понял верно. И ты неслучайно здесь, ищешь ответы – хотя мог бы просто вернуться в ставший тебе домом замок, к другу.
– Не мог, – негромко, но уверенно заявил лорд Химринг. – Это был бы неправильный путь.
Дени больше интересовала война. Здесь она может узнать больше – если старец знает.
– Кто такие Иные? Он поднимает мертвых колдовством?
– Иные – это в прошлом люди. Но они погибли, и их тела служат теперь Зиме. Да, колдовством; можно сказать и так. Своей силой – так будет точнее. У вас есть оружие против них – но это ещё не означает победы.
– Оружие? Где этот лорд Зимы? – продолжала спрашивать Дени.
– Оружие. То, что хранит лорд Химринг – Маэдрос. И живое пламя. Мечи – это хорошо, но этого слишком мало, – он качнул головой. – Мечи и чары остановили его в прошлый раз, но не смогли уничтожить. Тогда его армии были меньше, чем теперь, потому что у него было намного, намного меньше тел; их сумели изгнать. Теперь всё намного сложнее, Дейенерис. Где его цитадель – не знаю даже я. Где-то у края теннов, далеко на севере, там, где тьма и холод стоят вечно.
– Так что ты хотел рассказать нам? – многое из уже сказанного было важно, конечно.
– Прежде всего – дать вам проводника до Чёрного Замка. Тебе нужно туда. Я знаю, что ответы на многие вопросы о враге ты уже получила, Дейенерис Таргариен, но ещё не все. Часть ты найдёшь здесь, часть – в Дозоре.
– Мне идти с королевой? – негромко спросил лорд Химринг.
– А чего ищешь ты сам? Ты можешь остаться со своим народом.
– Я хочу сделать то, что должен.
– Достойный ответ. Тогда твоё место с людьми. И я хочу, чтобы вы помогли Брандону Старку вернуться к людям. Я научил его всему, чему мог.
Мальчик явно не ожидал такого поворота.
– Но я... Ты говорил, что я буду летать!
– Ты можешь. И ты это знаешь.
Летать?..
Брандон Старк?.. Нет, конечно, не
тот Брандон Старк. Скорее, сын Эддарда, если судить по годам. Арья говорила, что одного из её братьев зовут так. Кажется.
Дени выдохнула, поняв, что всё и правда не так плохо – как она подумала.
– Я получила не все ответы, – кивнула она.
Многих ответов она не знала и о себе, но сейчас почему-то и не знала, что спросить.
– Ты можешь задать свои вопросы. Времени мало, но оно ещё есть – день, два. Отдохните. До Стены долгий путь, холодный и опасный.
– Времени до чего? До битвы?
Дени захотелось знать, где её войско.
– Нет. Не до битвы. Но враги собирают силы, и задерживаться здесь вам не стоит. Тебя и твоих драконов уже видели слуги зимы.
– Но до чего? Они придут за драконами? – Дени нахмурилась. Если так, то это скверно.
– Чтобы дойти до Стены беспрепятственно. Или вам придётся пробиваться.
– Ясно… – сиру Дедушке не придется долго отдыхать. – А ты? И Дети Леса?
– Мы останемся здесь. Это наше место, и оно защищено.
– Тогда расскажите, что знаете, – Дени приподняла подбородок.
Ворон посмотрел на неё.
– Я знаю очень много. Будет лучше, если ты задашь свои вопросы.
– Я знаю слишком мало, – возразила она. Ну хорошо. – О какой роли ты говоришь?
– Разве Марвин не рассказал тебе об обещанном принце? – вопросом ответил Ворон. – Разве ты не зовёшь себя Матерью Драконов? Ты привела в мир силу огня – силу, способную противостоять зиме.
– Марвин знает лишь то, что знает, – качнула головой Дени. – Есть ли еще драконы?
– Нет. Больше драконов в мире пока что нет.
Жаль. Но хотя бы что-то определённое.
– Ты знаешь что-то о Крае Теней?
– Там бродят тени – тени прошлого, того, что свершилось в мире некогда, – пояснил Ворон. – Я бывал там – в ранней юности. Надеялся обрести могущество, но вместо того обрёл знания. О прошлом – и о мире. Они пригодились мне здесь.
– Тогда какие вопросы мне следует задать? – прямо спросила его Дени.
– Я не могу задать их за тебя.
В этот момент в пещеру зашёл один из Детей Леса; вернее будет сказать – влетел, только что не хлопнув дверью.
И, не обращая внимания на Древовидца и тем более на людей – и даже на оскалившегося волка – он подошёл к Химрингу и крепко схватил его за руку.
– Ты?!
– Мэглор, в чём дело? – поинтересовался Ворон, но услышан не был.
***
Маэдрос резко обернулся, услышав знакомый – такой знакомый! – голос.
Маглор – постаревший, с седой прядью в чёрных волосах, казавшийся тенью самого себя – смотрел в лицо брату жадно и неверяще.
– Кано?! – он был не в силах даже пошевелиться. – Кано…
– Ты... – брат смотрел и смотрел, точно не веря своим глазам. – Откуда?! Ты за мной пришёл?..
– Я, – Маэдрос сжал его в объятиях, забыв про свою царапину и вообще ни о чём не думая. Тело брата было таким… настоящим под руками. И сердце стучало точно так же, как раньше. Как всегда.
