Рассветный клинок

Маэдрос сам не помнил, как они вышли из пещеры: Маглор ли вытащил его или он выволок брата, чтобы наконец остаться с ним вдвоём. Уже в коридоре он пришёл в себя достаточно, чтобы спросить: – Где мы можем поговорить? Я тут не знаю ничего. Никак не получалось прийти в себя от потрясения. – Идём, – Маглор потянул его за собой и провёл – руку младшего Маэдрос так и не выпустил – через проходы в маленькую пещеру, очевидно служившую спальней и, судя по трём охапкам сухих листьев и вороху шкур, не только Маглору. Под потолком сушились травы, задевая голову Маэдроса. Стоял сруб дерева, заменяя собой стол. Здесь же были оставлены вещи, плащ под штопку, стояла небольшая деревянная арфа. Если из нолдорского что и сохранилось, то не на виду. Маэдрос думал о том Маглоре, который остался дома – и об этом, будущем, страшно изменившемся: полуседом, с запылившимися глазами: искры в них ещё мерцали, но не огонь; и не Свет. В пещере пахло засушенной весной. – Ты живёшь тут? – глупый вопрос, но нужно было сказать хоть что-то. – Сплю, – Маглор вдруг заметил, что брат задевает головой пучки трав, сорвал их и швырнул в угол раньше, чем Маэдрос успел его остановить. Потом снова схватил его за руку и развернул ладонью вверх. – Да, рука у меня так и не выросла, – улыбнулся Маэдрос. Глянул на свою руку – ну да, левую, Маглор выпустил ладонь; на руки брата: правая была затянута в кожаную перчатку. – Я рад тебя видеть, – повторил Маглор наконец и знакомым жестом махнул куда-то в пространство: садись, если хочешь. – Я тоже... Как ты жил всё это время? – Маэдрос смотрел на брата, не отрываясь, и не знал, как задать вопросы. – Жил как жил, – тот явно не горел желанием рассказывать. – Откуда ты здесь?! Жил как жил... А пережил сколько? – Тебе следовало бы спросить, сколько песен я сложил, – усмехнулся Маглор, правильно поняв его взгляд. – Сколько же, брат? – Много. Но стоящую – только одну. И я не стану петь её тебе, – Маглор покачал головой. – Ты не ответил. – Я не из Мандоса, Кано. Брат распахнул глаза в изумлении: – Но как? Ты не погиб?! – Нет. Пока нет. Я… из прошлого, Кано. Не знаю, поверишь ли… – уже в который раз за эти годы проговорил Маэдрос. – Из прошлого? Что это значит? Ты и вправду кажешься юным. – Это значит, что ещё не было ничего, – пояснил он. – Я попал сюда из нашего давнего прошлого. В нём мы ещё держим Осаду. Но я уже знаю, что будет. – Какую осаду?.. – Маэдрос вдруг понял, что для Маглора осад было больше, чем одна. Но потом тот кивнул, коснувшись рукой в перчатке его лица: – Конечно. До Нирнаэт Арноэдиад. До Дагор Браголлах... твои глаза еще сияют. Ещё живы. – Да, до Дагор Браголлах, – он задержал ладонь брата у лица. – Это… Камень, да? Маглор опустил взгляд и попытался высвободить руку; Маэдрос разжал пальцы. – Ты действительно всё знаешь. – Я не хочу, чтобы так стало, – с силой произнёс он, глядя в лицо брату, хоть тот и прятал взгляд. – Я постараюсь изменить. – Так уже стало, – возразил Маглор. – Я уже сделал свой выбор. Я уже сложил свою песню: не о тебе, хотя в ней твоё имя, но обо мне. Та песня. Единственная стоящая. – О чём она? – зачем-то это нужно было узнать. Хотя Маэдрос и догадывался, о чём. Но выходит, для Маглора – этого Маглора – уже ничего не изменить? Даже если он сумеет изменить что-то в прошлом? Маэдрос растерянно и отчаянно посмотрел на брата. – О нашем...о падении нолдор. Ты еще все-таки не дошёл до конца, – Маглор развел руками. И прикусил губу. – Прости... – Не дошёл, – он притянул к себе брата и обнял. – За что ты просишь прощения? Я хочу изменить будущее хотя бы для тех нас, кто ещё не дошёл. Маглор не стал спрашивать о том, что Маэдрос собирается изменить и как. Он вообще ничего не спросил, только вцепился изо всех сил. – Ты... я думал, ты вернулся, – выдохнул брат, переходя на квенья. – Я знаю, кем я стал, Майтимо. И кем быть перестал. – И кем же ты стал? – Маэдрос смотрел тепло и внимательно. – Падшим, – Маглор пожал плечами и отступил. Покачал головой. – Прошло столько лет, что я перестал считать века и даже тысячелетия. Повидал весь мир, как мы когда-то хотели, – и усмехнулся даже весело. Знакомая бравада. – Нет, – он сам удивился тому, как спокойно и уверенно сказал это. Но не сомневался в своих словах ни на миг. – Ты ещё жив. Значит, можешь подняться, – и взгляда от брата не отводил. – Я буду сражаться. Пойдёшь со мной? – Ты не понимаешь, – покачал головой Маглор, – но я этому и рад. Ты не можешь этого знать, никто не должен. И не беспокойся, мне хватило тысячелетий, чтобы научиться жить с тем, что я сделал. Я и не в отчаянии, просто теперь я – часть увядания. Мы сражаемся, – добавил он. – Или таимся, как посмотреть... Оставайся здесь. Куда ты собираешься уходить и зачем? – Не понимаю, – признал Маэдрос. И тряхнул головой, решительно повторив: – Сражаться. С Тху. Он ведь здесь, знаешь? – Знаю, – сухо усмехнулся Маглор. – Мы воюем с ним... с ними очень давно. Да и до того он тоже был. Так куда ты решил отправиться сражаться, Нельо? И разве ты не собираешься вернуться... в прошлое? Хотя я никогда не слышал о путешествиях через время; но я и не знаю всего. – А сейчас начнётся настоящая война, – Маэдрос вспомнил короткую схватку с Иным. – Кано... Я ведь принёс его, – и почему он сразу не сказал о Камне? – Сильмарилл. Он со мной. – Что?.. – опешил брат, разом забыв обо всём. Маэдрос достал из-за пазухи, из потайного кармана, Сильмарилл, осветивший всю пещерку мягким Светом – памятью о Смешении Древ. О Доме. – Вот. Маглор резко отшатнулся, прикрыл глаза рукой и уже с расстояния посмотрел сначала на камень, потом на Маэдроса: – Откуда?! И зачем?! – его, кажется, затрясло. – Из Края Теней. Он станет оружием против Врага, – реакция брата напугала Маэдроса. Хотя, если вспомнить рассказ Тома – что неожиданного… – Сражаться? Сильмариллом? Зачем? И как ты получил его? – тот отступил ещё дальше. – Я взял его. Просто взял. Я думал, он сожжёт мне руку, но этого не случилось, – Маэдрос вспомнил о перчатке на руке брата. – Я взял его затем, что в нём Свет. Затем, что отец хотел победы над Врагом больше всего. Затем, что нельзя не сражаться, пока ты в силах. – Да, ты прав, – с усилием сказал Маглор. Он всё это знал, конечно. Но… забыл? – И он здесь. Как ни странно это звучит. Но нельзя выдумать такие подробности обо всём. Маглор медленно выдохнул и с трудом оторвал взгляд, наполненный только горечью, от Камня. – Так пойдём со мной, – повторил Маэдрос, глядя в лицо брату. – Я пойду с тобой, – огня в голосе Маглора не слышалось, но и колебаний тоже. – Только куда ты идешь сражаться, дальше на Север? Мне говорили, что явились люди с эльфом – смертных здесь в последнее время стало очень уж много, а вот появления ещё наших я не ждал и удивился – потом упомянули твоё имя... и я забыл спросить обо всём остальном. – Нет, если отсюда – то на юг. На Стену. А там – как будет, – улыбнулся Маэдрос. – Я думал, что один такой здесь... И уж точно не представлял, что встречу тебя. Я знаю, ты не погиб тогда, что о тебе ничего не известно и в Чертогах тебя нет... – Стена ограждает земли смертных, – кивнул брат. – Я очень давно там не был. Откуда ты узнал обо мне? – Мне рассказали. Сначала некто... Он айну, его имя Том. А потом, в Краю Теней, я говорил с Финдарато. – Финдарато остался в Смертных землях? – нахмурился Маглор. – Уж кого ждут в Валиноре... Да, он ведь не рассказал про Край Теней. – Нет, он в Валиноре. Я видел только его тень; Край Теней – это место… памяти, что ли. Похоже на гобелены Вайрэ, знаешь? Только с некоторыми тенями можно говорить. Это Белерианд, Кано; это наши земли, наша память, поднявшаяся из глубин моря. Вот там я встретил Финдарато. – Но ты не тень? – в голосе брата прозвучал намёк на сомнение. – Я нет. Я живой, ты же видишь. – Живой, – согласился Маглор. – Юный. Светлый... – он снова взглянул на камень в руке. – Кано, ты тоже живой. И… выходит, я правда пришёл за тобой, – Маэдрос улыбнулся. – Конечно, живой, – брат наконец тоже улыбнулся. – Я думал, ты из Валинора... Но путь закрыт. – Нет. Но, может быть, путь откроется... Даже нам. – Валинор теперь не часть мира, но, – тот тряхнул головой. – Неважно. – Послушай, Кано, – Маэдрос посмотрел ему в глаза. – Ничего не происходит просто так, теперь я в этом уверен. Я не просто так оказался здесь. Мы не просто так встретились именно теперь. Я найду способ всё исправить. Мы найдём. – Не думаешь же ты, что из будущего можно вернуться в прошлое... тому, кто уже прожил? – Я не знаю, – серьёзно ответил Маэдрос. – Ты же один – и там, и тут. Маглор задумался. – Нет, Майтимо... Не думаю. Что случилось, то случилось, хотя если для тебя всё сложится иначе, я буду рад. Думаю... – он прищурился, глядя на камень, – мне уже не нужно ничего тебе говорить. – Просто пойдём со мной, – качнул головой Маэдрос. – Знаешь, тот айну сказал мне одну мудрую вещь: будущее можно изменить всегда. Хотя бы то будущее, которое осталось. Слышишь? Маглор не ответил. Молча стащил с руки перчатку, обнажив некрасивые рубцы – от запястья до кончиков пальцев. Точно этой рукой сжали пригоршню углей. Маэдрос положил Сильмарилл на стол, взял ладонь брата в свою, целую. – Я не знаю, почему он принял меня. Может, потому, что я не для себя его хотел, – тихо проговорил он. – И не для Клятвы. Но я знаю, что исправить что-то могу не только я. – В тебе всегда было... много хорошего, – в голосе брата звучало благоговение – но не согласие. – Я рад, что ты сумел. – Кано, а в тебе – не было? – Маэдрос с улыбкой покачал головой. – Ты тоже сумеешь. – Было, – спокойно ответил брат и высвободил руку. – Но выбрал я делать зло, – он наклонил голову, глядя на брата. – Однако с тех пор горы исчезли и выросли новые. Мы живем здесь все вместе. Даже Даэрон... он отрекся от имени. – И есть, – так же спокойно возразил Маэдрос. – Но ты прав. Прошлое прошло. Помнишь, ты сам говорил мне это давным давно? Маглор помолчал. – Я не хочу спорить с тобой, брат. Ты – нежданная радость… – судя по его лицу, он давно забыл, что такое вообще – радость. – И я рад, что встретил тебя. Просто рад, без всяких там оговорок и прочих глупостей. – Да. Давно ты здесь?.. Я знаю, когда ты пришел к Трёхглазому Ворону, но явно не прямо с Химринга. Старое название он произнес именно так, как говорили они еще в Первую Эпоху – тем резче подчеркнул невольно разницу даже в произношении, хотя понимать друг друга изменения в языке им не мешали. – Давно ли? – Маэдрос задумался. – Кажется, целую вечность, но на самом деле – пять лет. И знаешь, я прямо с Химринга тогда и пришёл. Ехал к Финьо, а выехал сюда. – Довольно много, – прикинул на свой лад Маглор. – Просто приехал на коне... в будущее? – с интересом спросил он. – Именно так. Невероятно, да? – О таком я не слышал, – согласился тот. – Ты расскажешь? – Обязательно. Долгий, правда, получится рассказ. – А твои спутники? – поинтересовался Маглор. – Они местные. Ну то есть из этого мира и этого времени. – Да, это я понял... Но я про тех, с кем ты выехал из крепости, – тут брат нахмурился. – Или ты поехал один? Взгляд был точно такой же, каким Маглор встретил бы тогда, и Маэдрос невольно замялся: – Ээ… Да, я был один, – признал он. Против ожидания, Маглор только усмехнулся, прикрыв глазами. – Вот и отпускай тебя одного... нашёл путь в будущее, Сильмарилл, людей, драконов... И наверняка что-то ещё, о чем я просто не знаю. – Видишь, не так это опасно – ездить одному, – фыркнул Маэдрос. – Но сейчас я тебя не отпущу. – А я и не отпущусь, ещё чего. Дальше будем искать вместе. Маглор усмехнулся: – Что искать, брат? – Что-нибудь, – пожал плечами Маэдрос. Выход. Путь. Сначала Маглор хохотнул, а потом неожиданно посерьёзнел и спросил: – И я тебя не пугаю? Должен бы. – Чем? – удивился Маэдрос. – Злом. Или следами, им оставленными. – Ты не пугаешь меня, Кано. Мне грустно видеть следы пережитого тобой. – Думаю, я не могу тебя переубеждать, хотя ты должен понимать, что это не какие-то несчастья, которые случились со мной. – Переубеждать меня совершенно бесполезно, ты знаешь, – согласился Маэдрос. – И я понимаю, но ты мне брат, и переживаю я за тебя. Это естественно. Маглор замер: – Да. Ты прав, Майтимо. – Я расстроил тебя? – он вгляделся в лицо брата. – Обидел? – Нет, – Маглор качнул головой. – Просто я и правда отвык. – От меня? – спросил с улыбкой. – От тебя. От братьев. От того, что я брат. Как и ты, полагаю. – Я не успел пока, – рассмеялся он. – У тебя было больше времени. Маглор крепко пожал его руку и спохватился: – Покажи мне рану. Ну началось… – Да мне помогли уже, не переживай. – Наши? – строго уточнил Кано. – Листок, – брат немного расслабился, и Маэдрос спросил: – Это правда такая скверная рана? – Да, – Маглор кивнул. – Тебя бы не подчинило, конечно – ты никакому Тху теперь не по зубам – но убить бы могло. – Что это за оружие? – Какие-то чары Тху. Я… Меня не было здесь во время прошлой войны, я не знаю точно, но о таком его оружии знаю давно: оно ранит душу через тело. – И все Иные вооружены таким? – нахмурился Маэдрос. – Спроси лучше Ворона или Безымянного, но думаю, что да. Нужно будет спросить. А ещё – спросить брата о том, что было с ним за эти тысячи лет. Но Кано, кажется, не очень хотел рассказывать. – Тебе нужно что-нибудь? Поесть или чего-то ещё? – Маглор коснулся его плеча. – Я не голоден... – он задумался ненадолго, а потом сказал: – А ведь выходит, что ты теперь старше меня, Кано. – Старше? Может быть... Но бороды ещё нет. Наверное, потому, что я постарел, а не повзрослел, – в голосе брата прозвучала горечь, и стоило отвлечь его. Маэдрос усмехнулся: – Тебе не пойдёт борода, – и тут попросил: – Ты споёшь мне? Когда захочешь. И если захочешь. – Хорошо, – легко согласился Маглор и взялся за арфу, украшенную лиственным узором. Провёл пальцами по струнам, точно советуясь с арфой – как всегда – и запел песню про ясень и клён. Маэдрос слушал, прикрыв глаза. Пел брат ничуть не хуже, но иначе, сейчас – намеренно тихо, не давая волю могучему голосу, да и тему выбрал самую простую, необычную для себя прежнего. И всё-таки пел чисто и искренне, даже казался снова юным, а значит – всё было не так уж плохо.

***

Дени в ошеломлении проводила взглядом Химринга и уволокшего его другого по имени Мэглор, и только потом обернулась к старцу: – Как здесь может быть брат Маэдроса? – потрясённо спросила она. – Мэглор? Я не знал, кто он, – признал Ворон. – Но он один из Детей Леса, из тех, кто выжил. Когда-то они жили по всему Вестеросу, но потом пришли люди, и стали воевать с ними. Позже они примирились и вместе сражались против Лорда Зимы – восемь тысяч лет назад, когда пришла Долгая Ночь. Мэглора тогда здесь не было, он появился позже, пришёл из дальних краёв и поселился со своим народом, которого осталось уже совсем немного – несколько десятков. – Восемь тысяч лет назад?.. – представить себе такой срок было нелегко. – Ты не знаешь о Долгой Ночи? – Расскажи мне ты, – попросила Дени. Но поразилась она больше возрасту Мэглора. Ворон рассказал о том, как сражались Первые люди и Дети Леса против скопищ Иных и мертвецов – тогда, восемь тысяч лет назад. Как узнали, что обсидиан – дыхание подземного огня – разбивает ледяные чары; как общими силами врагов разбили и рассеяли – немногие уцелевшие бежали и исчезли бесследно. Но Лорд Зимы не выходил тогда на битву сам. – Дети Леса рассказывают и о более древних битвах; когда-то в незапамятные времена король с огненным мечом схватился с Лордом Зимы в поединке и победил. А ещё прежде было так, что с неба сорвалась полная ярости звезда: мужчина с копьём и сияющим светом во лбу. Но больше звёзды не придут на помощь: теперь черёд людей. Воин с Рассветным клинком уже пришёл в мир. – Марвин считает, что мой огненный меч – это драконы, – заметила Дени. – Но воин с Рассветным клинком – это не я? Она никак не считала себя воином. – Возможно, он прав. Но я склонен считать, что обещанный принц и воин с Рассветным клинком – всё же разные люди. – Кто же второй? – Вы встретитесь, и ты поймёшь. Дени вздохнула. Не откровенно… Но он и не обещал полной откровенности. – Откуда все эти пророчества? Что они значат тогда? – Эти пророчества – оба – очень древние. Вернее, об обещанном принце – древне-валирийское, а о Рассветном клинке – не столько пророчество, сколько предание о том, как победили восемь тысяч лет назад. В пророчество его превратили служители Рглора, – Ворон усмехнулся. – Пытаться разгадать пророчества – неблагодарное занятие, Дейенерис Таргариен. Когда-то я пытался, но понял за долгую жизнь: бесполезно. Они дадут не более чем намёк, подсказку. Пожалуй, я дал бы такой совет: действуй. Действуй, как будто ты и есть обещанная. Ты сумела пробудить драконов и усилить магию в мире. Ты ведь не думала тогда о пророчествах, не гадала, верно? Просто действовала. – Но я не пришла бы сюда, если бы не слова Куэйты, – возразила Дени. – И другое. – Верно. Ты правильно поняла пророчества. Если бы ты ошиблась – ты бы погибла, – согласился Ворон. – Но я думаю, что никто, кроме самого человека, не может помочь в понимании пророчества. Я и о себе-то не всё не всегда понимал, а уж о других... боги загадывают нам загадки, но они же дают и ответы, когда это нужно. Тебе самой. – Тогда на какие же вопросы ты можешь ответить? Какие боги вообще существуют, например? – Боги? – он усмехнулся. – Не Старые боги – уж точно. В Семерых я не верил и в юности. Может, те, о которых говорят Дети Леса. – Не Старые? Разве здесь, на Севере, не верят в Старых? – не поняла Дени. – Верят. Что боги живут в деревьях. Но я смотрю глазами деревьев и никогда не видел богов. – Это ещё не значит, что их нет, – вмешался Бран. – Даже если говорят не они, а древовидцы, это не значит, что боги не слышат. – Богам, полагаю, нужны посредники, – предположила Дени. – Скорее они нужны людям, – заметил Бран. – Людям... да. Нужны. – Значит, я такой посредник, – подытожил Ворон. – Так кто ты? – прямо спросила Дени. – Древовидец. Я вижу их глазами и говорю через них. – Через все деревья? И что же ты видел? – Через чардрева главным образом, но не только. Я видел многое... древние дни и недавние. Видел ваш путь через снега и послал за вами проводника. – И видел времена Детей Леса? Или драконов – до того, когда они снова родились? – Драконов видел, – в его голосе прозвучала усмешка. – Я не мог не искать их. Видел битву на Пламенном Поле, и Вермитора на Севере, и Среброкрылую, и Танец... и многое, многое. Со временами Детей Леса труднее. Тогда ещё не росли чардрева. Хорошо было бы и ей увидеть... – И ты не видишь юга? – Дени задумалась. – Вижу. Кое-где там ещё сохранились чардрева. А кроме того, есть ещё другие способы увидеть настоящее. – Сходить и посмотреть? – Скажем, слетать. – Что ты имеешь в виду? – мальчик тоже говорил про полёт. – Ты никогда не слышала о варгах, Дейенерис Таргариен? О людях, которые могут вселяться в животных? – корень качнулся в пустой глазнице. – Нет. – Такие есть. Нечасто, но встречаются. – И в драконов? Ворон поднял бровь. – Не пробовал, – честно признал он. – Думаю, что для сильного варга это возможно. Даже в людей возможно, хотя это считается недостойным. – И от этого нельзя защититься и защитить? Дени нашла идею мерзкой. – Отчего же, можно. Чтобы влезть в чужое тело, сперва нужно подавить волю. Или же – договориться и сделать это по дружбе и согласию; такие связки человек-животное намного крепче. – Так как же защититься? – настаивала она. – Я же говорю: волей. Даже у животных она есть, а драконы – самые разумные из животных. Не поддаться и не позволить подчинить себя. Бран негромко пояснил: – Это выглядит так, будто зверь ни с того ни с сего бесится и вообще не в себе. Значит, его пытаются взять силой. Дени сжала зубы, вспомнив Рог. – Защитить от такого трудно, – признал Ворон. – Но на расстоянии невозможно подчинить незнакомого зверя. – Хорошо бы. Это отвратительно, – она тряхнула головой. – А как вернуть такого человека? Попавшего под чужую власть? Ворон покачал головой: – Не представляю. Впрочем, варги, вселяющиеся в людей, встречаются редко; мало кто одарён такой силой. – Ясно. А что стало с моими армиями, ты знаешь? – К сожалению, в море деревьев нет. Но Восточного Дозора они ещё не достигли. – А юга? – Дени видела в пламени свечи Утёс Кастерли, видела Тириона Ланнистера, и видела свой флот: Ворон говорил правду, флот был ещё в море, но где именно – она не могла понять. Где-то, где был очень злой шторм. – Я видел драконьи знамёна над Утёсом Кастерли. – Хорошо, – возможно, он говорит правду и в другом тоже. – Пожалуй. Твой десница неплохо справляется, – усмехнулся Ворон. – Ты даже знаешь, что он мой десница? – Дени попыталась припомнить, упоминали ли они в пути, но не настолько хорошо всё помнила. – Тогда, может быть, ты знаешь и то, кто назвался моим племянником Эйегоном? Корень снова качнулся. – Дейемон Первый Претендент разорвал Вестерос надвое, мятеж Второго окончился комариным писком. С Третьим... хорошо бы уладить миром. Паук ошибается, и Грифон тоже, но мальчик пока ещё не изменник. Дени наморщила лоб, обдумывая услышанное. – Так он Блэкфайр, что выдает себя за Таргариена? – Последний из рода, – подтвердил Ворон. – Драконья кровь есть и в нём, но его отец не был принцем. – А настоящий Эйегон? – Убит. – Людьми Тайвина Ланнистера? – Дени было горько это слышать, какой бы слабой ни была надежда. – А... ребёнок Рейегара и Лианны? – Ты знаешь о нём? – удивился Ворон. – Я не уверена, – хотя теперь уже уверена. – Но должна знать. – Да, должна. И лучше ли, если ты узнаешь правду раньше него? – Он не знает, кто он? – Насколько мне известно, нет. – А кто знает? – Немногие. Те, кто его вырастил, и те, кто скрыл его рождение. – Кто же они? – настаивала Дени. – Ты узнаешь его, Дейенерис Таргариен. Между прочим, знает и Брандон, – мальчик нахмурился, но промолчал. – То есть ты не хочешь отвечать? – Ворон сказал уже, что мальчик обладает схожей силой. – Тогда сам скажи мне то, что я должна знать и что ты мне скажешь. – Сначала ответь мне ты: как ты поступишь при встрече с законным королём Вестероса? – в голосе Ворона прозвучала усмешка. – У внука больше прав, чем у дочери. А я видел войны драконов, и новой не желаю. Он помедлил. – Вот что тебе стоит знать: когда-то я мог бы носить то же имя дракона, но не стал. Я служил моему брату, и был, смею думать, хорошим десницей и ему, и его сыновьям. Я давно ушёл от призраков своего прошлого, но потомкам Дейерона я никогда не буду врагом. Никому из вас. – Дейерон? – с неловкостью переспросила Дени. Она не могла вспомнить никого, кого мог иметь в виду Ворон: был ли Дейерон Третий? Второй, прозванный Добрым, жил слишком давно... – Дейерон Добрый, – в голосе Ворона было мало эмоций, но сейчас прозвучало что-то живое. – Но... – она растерялась. Ворон усмехнулся. – Когда-то меня звали Бринденом Риверсом. Или Кровавым Вороном. Дени уставилась на него. Тот дал ей время осознать услышанное. – Но ведь... он жил давно, – она все пыталась уложить в голове. – Как Бринденом Риверсом можешь быть ты? – Давно – если жить человеком. Но я ушёл сюда. – Но почему? – не понимала Дени. – Я всегда искал знаний и могущества. Помимо человеческих. – И нашли? – Как видишь. – И каково же твое могущество? – Дени все еще пыталась уложить в голове. Ему больше сотни лет. Намного больше. Ворон усмехнулся: – Как видишь, я знаю больше, чем мог мечтать. Увы, я лишён возможности действовать... это для молодых. Ей подумалось, что это трудно назвать могуществом. – Тогда расскажи мне о прошлом, Бринден Риверс. И о себе самом. – Хорошо, – он усмехнулся. – Тебе принести ужин? Разговор будет долгим. Дени подумала, что когда-то вид старца, вросшего в корни дерева, мог испортить ей аппетит, но это было так давно. – Можно и ужин. Ворон усмехнулся и позвал девушку, которая уже заботилась о них – Листка. Волк поднялся со своего места, прошёл мимо Дейенерис и убежал. Бран застыл в своём кресле, будто провалился в обморок. – Что с ним? – Дени показалось, что мальчику стало плохо. – Ушёл, – пояснил Бринден спокойно. – Волком. – С ним все будет нормально? – Вокруг пещеры в целом безопасно, а лютоволк может за себя постоять. Не тревожься. Он варг – волчий оборотень. Так это о Брандоне Старке говорил Ворон. Оборотень… Арья упоминала об их волках; похоже, эти звери ничуть не возражают против такого обращения. Вкоре Дейенерис принесли ужин – похлебку из козлятины. А Бринден, как и обещал, рассказывал о прошлом: знал он много, очень много. О Долгой Ночи, когда люди и Дети Леса сражались в этих самых землях, разбили врага и уничтожили его армии – но не его самого. О Завоевании Эйегона, о Дейероне Добром и его сыновьях, и о других предках Дени. Ей хотелось слушать и слушать. Однако пришло время уходить, и Дени – уставшая от беседы не меньше, чем от перехода в снегу – зашла перед сном навестить сира Барристана. Ему устроили постель из листьев и шкур, перевязали рану и велели отдыхать. При виде Дейенерис старик приподнялся на локте. – Ваша милость! – и попытался встать, конечно. – Не трудитесь. Лежите, – улыбнулась она и села рядом. Кажется, выглядел сир Барристан лучше, чем накануне, жар спал, и глаза не блестели лихорадочно. – Да, ваша милость. Всё ли в порядке?.. – Всё в порядке. Мы в безопасности, но через несколько дней нужно будет снова идти. Как вы, сир Барристан? – Я смогу идти, ваша милость. Дени осторожно пожала его пальцы: – Вам помогут здесь. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. Мы действительно почти в Вестеросе, сир. – Всё еще не там, ваша милость. А здесь не люди даже, – с привычной подозрительностью возразил её защитник. – Но несколько дней пути до Стены. Здесь... кроме нас, еще один из младших сыновей Эддарда Старка, – Дени нахмурилась. – А тот, кто позвал нас сюда, назвался Бринденом Риверсом. – Сын Эддарда Старка? – удивился сир Барристан. – Как странно... Риверс? Откуда здесь столько вестероссцев? – Он ученик Трёхглазого Ворона, – пояснила Дени. – Кровавого Ворона. Это правда, что десница Дейерона Второго был колдуном? – Десница Дейерона Доброго? – он, кажется, не понял. – Им был принц Бейелор Сломи Копьё, а потом Кровавый Ворон, да... бастард короля Эйегона Четвёртого. Его называли колдуном, ваша милость, но я не знаю, правда ли это. – И он здесь, – сообщила Дени. – Как ни странно это звучит. Но нельзя выдумать такие подробности обо всём. – Кровавый Ворон? – сир Барристан оторопел. – Я видел много чудес, ваша милость... может, и бессмертных людей тоже... – Химринг встретил здесь своего брата, – поделилась она. – Кажется, ему восемь тысяч лет, или ещё больше. – О боги. Дени кивнула, но глаза её горели. Во всяком случае, она узнала здесь много. Сир Барристан смотрел на неё с изумлением: – Странные дела творятся в мире, ваш милость. Но, раз всё это правда, значит, мы знали о мире слишком мало. Я и сейчас мало что понимаю, ваша милость, но Кровавый Ворон... что ж, по крайней мере, он всегда был предан Железному трону. – Он назвал Эйегона на Железном троне Блэкфайром. – А откуда он знает, ваша милость? Дени пересказала ему то, что услышала: о деревьях и об оборотнях. Старый рыцарь хмурился всё сильнее: – Если юноша сам не знает, что его используют... Ваша милость, я знал Джона Коннингтона; его можно обвинить во многих грехах, но принцу Рейегару он был предан, и едва ли это изменилось. Если он считает мальчика настоящим Эйегоном, то это веский довод. А сын Лианны Старк… То видение можно понимать по-разному, и этот человек, даже если не лжёт, может заблуждаться. Может. Дени и сама это понимала. Ей придётся разобраться во многом. – Даже если юноша не знает правды, вряд ли его легко будет убедить, что ему солгали, – вздохнула она. – Но пока что у нас другие задачи. – Да, ваша милость, – кивнул сир Барристан. – Нам сейчас нужно победить врага. Он действительно существует и действительно опасен, как мы убедились. Рана лорда Химринга... Дети Леса говорят, что ранение оружием Иного убивает, даже если сама рана не смертельна. Дени кивнула: – Химринг вне опасности. Но вы правы, сир Барристан. – Мне сказали, ваша милость, и я этому рад, – это прозвучало искренне. – Значит, надо идти к Стене? Встретиться с вашим войском, договориться с её защитниками. – Так. Только где мое северное войско, я так не знаю, Восточного дозора они еще не достигли... так говорит Ворон, но я и сама не видела. Сир Барристан нахмурился: – Северные моря в это время негостеприимны, ваша милость. Наверное, их задержал шторм. – Лишь бы всего лишь задержал! – нужно будет опять посмотреть в огонь свечи. – Надеюсь на это, ваша милость. Но у восточного побережья врагов на море у вас быть не должно. А шторм... среди флота достаточно железнорождённых. – Буду надеяться, сир Барристан. Нам придется поспешить. Отдыхайте, – Дени поцеловала старика в щёку, и он слегка покраснел: – Я буду готов, ваша милость. В пещере было немало отдельных комнаток, где можно было сделать себе постель и спать; такую – прямо за стенкой от сира Барристана – отвели и Дейенерис. Постели делали из сухих листьев и козьих шкур – козы жили здесь и давали Детям Леса шерсть, молоко и мясо, помимо запасённых за лето продуктов. Несмотря на простоту, кровать оказалась очень удобной – во всяком случае, после ночёвок на камнях Края Теней и снегах Севера. Разбудил Дени мальчишеский голос: – Ходор, пригнись... Ай! да Ходор же! – мальчик явно был возмущён, хотя не слишком. – Опять этот несчастный корень. – Ходор... – виновато пробурчал мужской голос. – Вы в порядке, мой принц? – а это спрашивала девушка. – Да в порядке, просто будет шишка. Голоса удалялись куда-то по коридору. Дени села, сбросив с себя шкуру, и заметила, что в дверях её комнатки стоит Листок. – Как ты? – спросила она. – Между прочим, там прилетел твой дракон. Скажи ему, чтобы не трогал наших коз, хорошо? В лесах есть дичь, а нам нужно прожить зиму. – Ох. Дени встала и, накинув плащ, пошла вперёд. Листок показала ей выход из пещеры – не тот, через который они вошли, а другой, который вёл на вершину холма. Дрогон сидел недалеко от входа и доедал козу. Безымянный был этим явно и сильно недоволен, другая девушка его успокаивала. На Дени обернулись все. Брандон и его компания устроились под деревьями поодаль: огромного роста мужчина явно боялся дракона, девушка по имени Мира и сам Брандон пытались его успокоить. Волк стоял между хозяином и зверем, оскалившись и вздыбив шерсть. – Этой козы на сегодня ему хватит, – заметила Дени и прошла мимо волка. Рейегаль, по всей видимости, решил охотиться в другом месте. – А нам этой козы хватило бы на дольше, – ровным тоном ответил Безымянный. – Мы готовы приютить людей, но не кормить дракона. – Я не могу вернуть козу, – обернулась она на голос, – но уведу дракона. – Гость может извиниться, что потревожил хозяев, – тем же ровным тоном заметил Безымянный. – Но хорошо, пусть так. Скажи своим драконам не охотиться вокруг нашей пещеры. – Приношу извинения и возмещу, как смогу. Вы можете уйти с нами к людям, – твёрдо предложила Дени. – Я скажу им. – Возмещать не нужно, – качнул головой Безымянный. – И к людям мы не собираемся. Достаточно, чтобы больше не было неприятных моментов. Могло бы быть и хуже. Дени дождалась, пока Дрогон доест, забралась верхом и взлетела. Полёт был ей нужен, чтобы стряхнуть с себя тяжёлые мысли и разобраться во всём. Чтобы снова дышать полной грудью. Дени облетела холмы, потом дальше, дальше… Внизу расстилался вековечный лес. К югу виднелась полоса Стены, море еще не было видно отсюда. Дени отыскала Рейегаля – тот охотился в лесу и раздобыл себе какого-то крупного кота на обед – а после вернулась. Иных увидеть сверху ей не удалось. У входа в пещеру сейчас оставался только мальчик, сидевший в снегу на расстеленной шкуре. Волка и других его спутников не было видно. Дрогон взлетел, разметав снег. Дени, растирая руки, пошла к пещере: – Брандон? – она удивилась, что его оставили одного в снегу. – Что случилось? Мальчик проводил улетевшего дракона взглядом. – Ничего, – резко ответил тот, но потом добавил более дружелюбно: – Проветриваю голову. – Хорошо, – она села рядом, поинтересовавшись: – Ты не против? – Нет, – Брандон расправил шкуру, на которой сидел, давая место, но не попытался подвинуться. – Я знаю про Арью, – сказал он. – Она уже дома, кстати. – Правда? Хорошо, – Дени улыбнулась, вспомнив девочку. Добралась благополучно, значит. – Да. Я видел её. – И как она? – Повзрослела, – коротко ответил Брандон. – Вы очень давно не виделись по-настоящему. – Да, – по его лицу прошла тень. – Но скоро увидитесь, – добавила Дени. – Как ты можешь знать будущее? – поинтересовался мальчик с вызовом в голосе. – Я не знаю, – спокойно согласилась она. – Но скоро мы отправимся на юг, к Стене. – Ворон говорит, уже пора, – без всякой радости откликнулся Брандон. – Ты не хочешь? – Я должен, – он пожал плечами. – Я же Старк из Винтерфелла. Дени внимательно посмотрела на мальчика. У него сейчас был взгляд взрослого мужчины, знающего свой долг, хотя только полминуты назад злился скорее мальчик. – Мы всегда помогали защищать Стену, – пояснил Брандон. – Там погиб мой дядя. И мой брат принёс обет дозорного. – Джон, верно? – Да, Джон. Ты слышала о нём? Хотя да, конечно… – Слышала, но немного, – и если он командует Дозором, им придётся познакомиться ближе. – Ты говорил, что хотел летать? – спросила Дени, когда повисшая пауза затянулась. – Хотел. И хочу. – О чем говорил Трёхглазый Ворон? Брандон пожал плечами: – О воронах, наверное. Вряд ли о твоих драконах. Я знаю, что это не мои животные... А с воронами я могу летать. Только это не настоящее, – в голосе прозвучали горечь и злость. Дени наконец посмотрела на его ноги, вспомнила рассказ Тириона Ланнистера и поняла, что так тяготит мальчика. Но продолжила, глядя ему в лицо: – Если хочешь, как-нибудь возьму тебя на дракона. Это немного, и лучше с седлом, там сейчас так холодно, что пальцы сводит, но... Хорошо. Я люблю летать. – Не нужно, – отрезал Брандон, вспыхнув – видимо, заметил её взгляд. – Спасибо. Но нет. Это всё равно как ехать на спине Ходора вместо коня. – Лучше, чем в паланкине, – спокойно возразила Дени. Брандон смерил её взглядом: – А ты ездила?.. ну... по-моему, это очень странно, да. – Ездила. Когда-то мне сказали, что если я хочу править кроликами, я должна носить длинные уши. И я носила и ездила в паланкине, хоть тем, кто носил его, и платили монетой, а не кнутом. Он вспыхнул, на сей раз от гнева, услышав про кнут. Но вслух сказал только: – Наверное, когда это просто труд, это не так ужасно. Но всё-таки неправильно. А про кроликов – звучит как-то лицемерно, ты не думаешь? – Не столько лицемерно, сколько просто неправильно, – согласилась Дени. – Но тогда я думала так. – Да нет, – Брандон нахмурился. – Лорд должен говорить на том языке, что его народ. Это так. Но не прикидываться, а правда быть. – Так говорит твой отец? – поинтересовалась она. Каким бы ни был Эддард Старк человеком, отцом он, кажется, был хорошим. Любимым – так точно. – Да. И мейстер Лювин так говорил. – Мейстер Лювин? – Да. Он был мейстером Винтерфелла много лет, – Брандон закусил губу. – И кастеляном замка, и помогал мне, когда я остался Старком в Винтерфелле, и… – он стиснул кулаки. – Он погиб. Извини. – Я сочувствую, – тихо сказала Дени. – И ты... можешь злиться, если хочешь. – Я злюсь. Только ты тут ни при чём. – И тем не менее можешь покричать, если хочешь. Однако это предложение, видимо, не показалось мальчику заманчивым. Наоборот, он как-то собрался и совсем спокойно попросил: – Расскажи про Арью? Дени кивнула и немного рассказала о девочке – о её пребывании в Миэрине. А потом призналась: – Я ужасно замерзла. Брандон очень смутился: – О. Извини, я не подумал. Иди, конечно – в пещере тепло. Ну, теплее, чем здесь, – уточнил он. – А ты? – Я не замёрз, но, если хочешь, можем вернуться вместе. – Ты уверен? – удивилась Дени. – В чём? – он наконец улыбнулся. – Что не замёрз, – как может быть не холодно здесь? Брандон усмехнулся, попытавшись спрятать невинное чувство превосходства, но не преуспел: – Я родился и вырос на Севере. И позвал громко: – Ходор! Великан, которого Дени видела утром, выбрался из пещеры довольно скоро, за ним – Мира. – Это леди Мира Рид, – представил её Брандон. – Дочь Хоуленда Рида, лорда Перешейка. И Ходор, мой помощник. – Ходор, – кивнул Ходор, помогая мальчику влезть себе на спину. Тот устроился явно привычным образом. Дени улыбнулась: – Да, мы виделись. Леди Мира. – Но всё же не были представлены, – улыбнулась девушка. – Рада знакомству, королева Дейенерис. Кудрявая, зеленоглазая Мира чем-то неуловимо напоминала Арью, даже сильнее, чем Брандон. Ходор привычно тащил мальчика и так же, кажется, привычно приложил головой о корень возле двери Дейенерис. И почему его не спилят, интересно? – Да Ходор же! – Брандон потер синяк. И вздохнул: – Мне нужно к Ворону. Ведь мы совсем скоро уходим отсюда.