***
Перед ужином Санса зашла навестить королеву Дейенерис: нужно было показать гостье Винтерфелл, убедиться, что она вполне здесь освоилась, ответить на вопросы, да и просто познакомиться. Матушка сказала, что Дейенерис Таргариен очень замкнута, но что наладить отношения с ней было бы полезно. Её сразу пригласили в гостиную – Таргариен отвели половину Гостевого дома, и Санса сама позаботилась о том, чтобы гости ни в чём не нуждались. Здесь даже постоянно топили камины, потому что южанам не хватало тепла от воды в стенах. – Ваша милость, – Санса сделала реверанс и улыбнулась королеве; та оказалась очень красивой, пожалуй, красивее даже самой Сансы, и такой экзотичной! Хотя и одетой по-вестеросски, по моде столицы. – Надеюсь, я не покажусь вам очень навязчивой; мне хотелось убедиться, что вы хорошо устроены и, если желаете, познакомить вас с замком. – Принцесса Санса, – та ограничилась кивком. – Да, всё прекрасно, и я не откажусь от прогулки. Вы знакомы с сиром Барристаном, принцесса? – Таргариен указала на белого рыцаря, и Санса наклонила голову в ответ на его поклон. – Я очень рада снова встретить Барристана Отважного, – улыбнулась она. – Принцесса Санса, вы стали ещё прекраснее за эти годы, – заверил тот. Санса дождалась, когда королеве подадут меховой плащ, и, пожалуй, слишком долго рассматривала её служанок – меднокожих и черноволосых, с раскосыми глазами… Это и есть дотракийцы? Ей не случалось ещё видеть таких необычных людей. Зато стало понятно, почему у Дейенерис Таргариен такая странная причёска. Нужно будет как-нибудь намекнуть ей, что в Вестеросе совсем иначе укладывают волосы. Санса повела королеву и её рыцаря по галерее в основной замок, над двором, показывая, где что находится – ворота, Воронья башня, богороща, септа, старые, уже нежилые башни... – Винтерфелл производит впечатление, – заметила Дейенерис. – О да, ваша милость. Это очень древний замок, и говорят даже, что строить его помогали великаны, – улыбнулась она. – Он в самом деле такой древний? – Его строили Первые Люди; а род Старков ещё древнее, – Санса не хвасталась, вовсе нет, но гордилась древностью рода. – Но, конечно, самые старые здания мало используются и обветшали. Хотя если нужно будет размещать здесь тысячи воинов, то придётся использовать и развалины. Королева держалась учтиво и очень закрыто, и Сансе очень хотелось помочь ей освоиться здесь. Живо помнилось, как сама она была чужачкой в столице, хотя отец её и был десницей короля, а она – невестой принца Джоффри. – Если хотите, мы можем выйти на улицу, ваша милость, – предложила Санса. – Или посмотреть оранжерею до ужина. Или, если вам интересно, я покажу вам библиотеку. Им навстречу попался ещё один волк – тёмно-серый, почти чёрный, с изумрудными глазами. И настороженно оскалился; Дейенерис остановилась, но не отступила. – Свои, Друг, – Санса говорила ровно и почти равнодушно. Она уже привыкла, что волки были у всех её братьев и у Арьи. Пёс ещё некоторое время изучал Дейенерис, потом отступил. – Это волк моего младшего брата, – пояснила Санса. – Принцесса Арья вам рассказывала, должно быть, о наших питомцах. Не пугайтесь их, даже если никого из Старков не будет рядом: они никогда не тронут гостя. – Да, ваша сестра много рассказала, и ваш младший брат. – Конечно, вы ведь знакомы с принцем Брандоном. Его милость упоминал, что вы вместе прибыли на Стену. Вы очень отважны, ваша милость, если отправились в такое путешествие. – Да, это было необходимо. – Вы расскажете потом больше? – Санса не представляла себе, какой нужно быть, чтобы отправиться в такое путешествие. К тому же с двумя рыцарями и без слуг. – Должно быть, это весьма... познавательно. – Что именно вам интересно, принцесса Санса? Послушать о народе И Ти, о Крае Теней или Асшае, или о Застенье? К слову, там и правда холоднее. Или мне показалось, сир Барристан? – Пожалуй, холоднее, ваша милость, – на мгновение старый рыцарь перестал быть тенью и откликнулся. – И, безусловно, там злее ветра. Санса улыбнулась: – Это всё звучит так странно и диковинно... Наверное, мне было бы интересно всё. Если вам ещё не приелись такие рассказы, ваша милость. Пожалуй, подобным образом стоило бы строить беседу с рыцарем, а не с королевой, но уж как выходило. Вроде бы Таргариен немного оживилась. – Уверена, многое вам рассказала ваша сестра, да и ваш король и отец, – улыбнулась та. – Моя сестра в самом деле очень много рассказывала о своём, – Санса подыскала подходящее слово, – приключении. И о вас. Во многом благодаря вам это не стало бедой. Трудно было представить себе, что происходило с Арьей. Та обо всём рассказывала как об увлекательной поездке, но она и о своём побеге из Королевской Гавани так рассказывала! – Люди, что позволяют себе торговать другими, редко добры, – довольно сдержанно отозвалась Дейенерис. – Но ваша сестра очень отважная принцесса. Как и вы, кажется. Санса посмотрела ей в лицо, и на мгновение маска учтивости чуть дрогнула: – Я это знаю, ваша милость, – и почти сразу взяла себя в руки, улыбнулась. Как бы ни было страшно за сестру, всё закончилось. – Но всё позади, благодарение богам. Арья вернулась домой, и беда её миновала. Она действительно очень отважна – истинная принцесса Севера. А в вас, ваша милость – огонь и отвага Валирии; это тоже заметно. Знаете, Арья всегда восхищалась королевой Висеньей Таргариен. – Теперь все снова на Севере, – Дейенерис не стала отвечать любезностями, а вместо того спросила: – А кем восхищаетесь вы, принцесса? Санса не задумалась над ответом, сразу и учтивым, и уместным, и ничего не говорящим: – Я много читала о Доброй Королеве Алисанне; она была прекрасна, добра и великодушна. Но в мире так много чудесных историй... А вы, ваша милость? – Не уверена, что мне знакомо чувство именно восхищения, принцесса, – задумчиво отозвалась та. – Но учусь я у всех, и не только у королей и королев. – И чему же вы учитесь, ваша милость? – поинтересовалась Санса. – Я хочу сказать – вы ведь подразумеваете не науку мейстеров или нечто подобное, мне кажется. – Разве лишь одной науке могут научить меня предки из дома Таргариенов, начиная с Эйегона Завоевателя и его сестер-королев? – Полагаю, ваша милость, что есть разница между тем, чему могут научить и тем, чему хочется научиться. По крайней мере, это не всегда одно и то же. – Есть, принцесса – увы, как и в целом. У вас есть такое, чему вы хотели бы научиться, но чему не могут научить? Санса растерялась – она не ожидала такого вопроса. – Н-не знаю... – подходящий ответ в голове всё не всплывал. – Тому, чему следует, я учусь, ваша милость. А у вас есть такое? – Реверанс. Мне сказали, такой поклон обязателен от женщины в танце. Хотя, может быть, вы могли бы мне показать? Она совершенно искренне улыбнулась – шутка Дейенерис как-то сразу упростила разговор. А ей хотелось поговорить с этой девушкой как с подругой. – Охотно, ваша милость, – Санса прекрасно танцевала и втайне этим гордилась. В столице ей почти не удалось блеснуть, а в Винтерфелле – не перед кем было. – Это совсем несложно. Правую ногу скрестно за левую, спина прямая – и приседаете. Вес на обеих ногах... Это танцевальный реверанс. Да, так завершается любой танец. Санса показала, как это выглядит. – Вот оно что, – Дейенерис легко рассмеялась, и Санса тоже. – Какой секрет. – Главное, не опускайте голову, – подсказала она. – Смотрите в глаза мужчине. И вес на обе ноги, обязательно. Иначе это уже поклон, а вы королева – вам такие реверансы делать не придётся... Вам нравятся танцы? На свадьбе обязательно будут. А я так давно не танцевала, – искренне пожаловалась она. – Не знаю, принцесса Санса, – Дейенерис попробовала снова, и ей определенно удалось не кланяться. – Лорд-командующий преподал мне единственный урок, и у нас не было музыки, но мне показалось… очаровательно. – Великолепно, – одобрила Санса. – Вы так удивительно грациозны! – и восхищалась она вполне искренне. – А танцы чудесны. Когда закончится война – и зима – я надеюсь, снова придёт время пиров. – Кажется, тут нужны те же ноги и спина, что всаднику, – улыбнулась Дейенерис. – Что ж, пусть будет так, время пиров, цветов и урожаев, – она наконец-то повеселела, и разговор пошёл совсем легко. – Обязательно настанет. А езда верхом… Разве похоже? – удивилась Санса. – В седле сидишь и сидишь, а здесь нужно исполнять фигуры. – И то верно, но о фигурах я знаю гораздо меньше. Конечно. Как обычно празднуют в Винтерфелле? Здесь должно быть очень красиво... – О... если захотите, я вам покажу! – предложила Санса. – До свадьбы ещё целый завтрашний день, а я знаю, что будут танцевать. И я никому не расскажу, – пообещала она. – А праздники... о, здесь не так пышно, как в столице, конечно, особенно зимой, но будет много народу, и огней, и пир, и певец, и арфист даже. – Я буду очень благодарна, – улыбнулась та. – Тогда договорились, – она улыбнулась в ответ. Дейенерис ей нравилась теперь – когда стала улыбаться. Она была очень красивой… Санса тряхнула головой: – Нам пора на ужин. Сегодня будет много народу, но это потому, что все уже съехались; это ещё не пир. – Хорошо, благодарю. – Я ужасно голодна, – призналась Санса, ведя Дейенерис к Великому чертогу. Там уже собрался народ, но Дейенерис с Сансой и Барристаном появились одновременно с Недом и Кейтилин. За столом, правда, сидели врозь – Санса извинилась и ушла на своё место, а Робб проводил Дейенерис к её месту почётного гостя, возле короля Севера. Вспоминалось, как всего несколько лет назад на этом месте сидел другой король – и сколько бед принёс в Винтерфелл его приезд... Санса сама не знала, радуется она свадьбе брата или нет. Слишком много сложного было. Обошлось без приветственных тостов – только отец поднял первую чашу за короткую зиму – и слуги принялись разносить жареного кабана, оленье жаркое, репу с маслом и свежий хлеб. Народу было много – кроме высоких лордов, здесь были и лорды поменьше, и сопровождавшие лордов свиты, и даже жители Зимнего городка, которые находили в Винтерфелле еду – ниже соли, но кормили и их. За высоким столом, кроме Старков и Дейенерис с сиром Барристаном, поместили семью Мандерли, Амберов, лордов Ройса и Редфорда, Мейдж Мормонт, прибывшую поздравить Молодого Волка, лорда Химринга и его брата, сира Аддама Марбранда – наследнику Эшмарка там было подобающее место – и лорда Эдрика Дейна. Сансе пришлось долго продумывать рассадку на свадебный пир, а потом ещё менять её под сегодняшнюю встречу.***
После ужина слуга доложил Маэдросу о приходе принца Робба. Первым, правда, в дверь просочился Серый Ветер – как делал, когда был совсем маленьким, пушистым щенком – деловито обошёл комнату, принюхался к Маэдросу и наконец вернулся к Роббу. – Лорд Химринг, – юноша приветливо кивнул. – Надеюсь, я не помешал; мне хотелось поговорить с вами толком. – Нет, конечно, – заверил его Маэдрос. – Я всегда рад вас видеть. – Как и я, – по праву хозяина Робб удобно устроился в кресле и жестом пригласил Маэдроса сесть тоже. – И прежде всего я очень рад снова видеть вас. Принцесса Арья рассказала о ваших злоключениях... я сожалею, что всё вышло так – и что мы не сумели прийти на помощь. Но рад, что всё обошлось. – Вы и не могли бы – на таком расстоянии. Я тоже рад, особенно, что принцесса не пострадала. Робб кивнул: – Нет, принцесса не пострадала. Скорее восприняла это как интересный опыт. Маэдрос улыбнулся, представив себе: – Да, она смелая. Но я за неё боялся. И за то, что не сумею защитить, если что... – Вы сделали всё возможное, как всегда. И я вам благодарен, Химринг – хотя уже потерял счет, сколько раз произносил эти слова. – Я старался. И не стоит благодарности, я не сделал ничего невозможного. – Разве благодарности стоит только невозможное? – Нет, конечно, – пришлось признать. – Тогда возражение не принимается, – Робб улыбнулся кратко. – Я рад, что вы приехали на мою свадьбу. – Я тоже рад, принц Робб. И желаю вам счастья. – Спасибо, – он склонил голову. – Я очень надеюсь, что мы будем счастливы, – и по-мальчишески покраснел. Маэдрос очень хорошо понимал юношу. – Это зависит от вас самих во многом, – улыбнулся Маэдрос. – Но я думаю, что вы сумеете. Робб махнул рукой: – Когда отец сказал, что хорошо бы мне жениться на внучке лорда Вимана, я сперва подумал: «Ну что ж, кто угодно лучше, чем девица Фрей». Но леди Винафрид... я хочу сказать... – он запнулся. – Я рад этому браку, поверьте. – Ваша невеста очаровательная девушка. – О да! – горячо согласился Робб. – И вы её любите, – стоило сказать вслух. – Это ведь хорошо, принц Робб. Так и должно быть. – Я знаю. Но уже не ожидал. – Для меня это всё ещё непривычно. – Я помню наши разговоры, Химринг, когда вы только оказались здесь, – кивнул юноша. – Сейчас вы кажетесь ближе к нам. – Просто я многое понял – я ведь достаточно долго здесь прожил, – улыбнулся Маэдрос. Но многое пришлось просто выучить. – Я был бы рад, если бы вы остались, но знаю, что вы хотите вернуться – и пожелаю вам именно этого. Но Винтерфелл навсегда ваш дом, милорд. – Да, хочу. Но пока вряд ли получится. И спасибо вам, принц Робб. – Вас зовёт долг, я знаю. Но всё же здесь вас всегда ждут. – Я всегда буду помнить об этом, – он кивнул. – Как и вашего брата. Вы ведь поможете лорду Маглору освоиться? – Разумеется, помогу. Особенно помня, как мне было непросто вначале, – а Кано ещё и привык жить в общине Детей Леса… – Любой из нас охотно придёт на помощь, – пообещал Робб. – Вы вначале не были столь близким другом. – Разумеется, я вообще был тут чужим. И всё казалось чужим для меня. – Вы многое сделали, чтобы это переменилось. – Я не делал ничего специально, принц Робб, – он развёл руками. – Только то,что мне казалось правильным. – Я знаю. Тем вы и вызываете восхищение, – серьезно ответил юноша. – Вы меня захвалили, принц Робб, – Маэдрос засмеялся, и Робб улыбнулся в ответ: – Что ещё я могу вам предложить, кроме похвал? – но это прозвучало только наполовину шуткой. – Лучше расскажите мне, как идут дела в Винтерфелле. – Весьма неплохо, спасибо. Собираем силы и запасы, – Робб нахмурился. – Король не исключает возможности падения Стены, и тогда замок станет полем битвы, следующим рубежом обороны. Мы готовимся к этому. – Падение Стены... – Маэдросу тоже казалось, что это может произойти. – Да, тогда здесь будет тяжко. – Но пока будет праздник. Знаете, мой отец ушёл на войну в первый день после своей свадьбы. – Надеюсь, вам это не грозит пока, – он помолчал. – Мы предпочитаем вообще не заводить семьи во время войны. Робб поднял брови: – Но почему? – Потому что... Дети у нас появляются на свет, только если этого желают оба родителя, а кто же захочет своему ребёнку плохой жизни? – Маэдрос улыбнулся невесело. Говорит он правильно, а сам? – Разве лучше, чтобы ребёнок не родился вовсе? – удивился юноша. – У нас, уходя на войну, желают, чтобы ребёнок был зачат. – Это наша природа, и тут ничего не сделаешь. – Понимаю. Но у нас иначе. Лучше оставить сына – или хоть дочь – чем ничего. – Да, – не сразу ответил Маэдрос, – я понимаю, в этом есть смысл. Бриенна. Если она не передумает, если вернётся… они могут обвенчаться в любое время, а дети? Она наверняка захочет детей, а он? Сможет ли? – Кстати, и для женщины так лучше, – добавил Робб, – вдова имеет сомнительные права на наследство мужа, а вот мать будет жить при своём ребёнке и всегда останется обеспечена. Даже сможет снова вступить в брак. – Мы не вступаем в брак дважды. – Даже овдовев? – поразился юноша. – Да. А он овдовеет. Но Маэдрос не хотел об этом думать. Ещё рано. – Как странно. Так велит ваша вера? – Нет. Просто мы любим один раз в жизни. А без любви брак не заключается. – Да, я помню, вы говорили… – Робб покачал головой. – Вот и получается, что брак – один, – Маэдрос развёл руками. – За редкими исключениями. – Потрясающий народ... Впрочем, у нас тоже верят, что так лучше всего: любить всю жизнь одного человека, прожить с ним вместе и умереть в один день. Но так редко бывает. – Вы другие, вот и всё. – Пожалуй. Но мы всё же друзья. Значит, не так уж велики различия. – Да, в чём-то мы схожи. А отличия не слишком мешают. – Но всё же мешают? – Робб посмотрел испытующе. – Иногда мы слишком по-разному смотрим на мир. Вы так не думаете? – и это порой мешало пониманию. Маэдрос уже почти научился не судить людей, но всё равно поражался порой. – Верно, – не сразу ответил Робб. – Но если учиться друг у друга, то проще найти понимание. – И это верно, – юноша улыбнулся. – Кстати об учёбе. Вы не согласитесь составить мне завтра пару на фехтовальной площадке? – С удовольствием, принц Робб, – похоже, завтра его оттуда не выпустят, но Маэдрос не возражал. – Значит, договорились. – Вы не станете возражать, если я позову брата? – Напротив, сочту за честь. Я буду рад познакомиться поближе. Как вообще так вышло, что вы встретили здесь брата, Химринг? – Мы приехали к Детям Леса, и он был там, – звучало на редкость просто, но это было правдой. – Невероятно. Но я рад за вас... и за него. Он выглядит, – юноша замялся на мгновение, – как человек, многое переживший. Не человек. – Он действительно много пережил. И думаю, не всё ещё мне рассказал. – Трудный путь. – Да. Очень. И долгий. – Полагаю, ему очень нужен брат. – Как и мне, – кивнул Маэдрос. – Знаете, странно – он ведь по сути сейчас старше меня и намного. – Это бросается в глаза... но – представляю, как это странно. Надеюсь, ваше общество поможет ему. – Да, я тоже. И надеюсь, он споет на вашей свадьбе, принц Робб, – Кано упоминал, что хотел бы спеть. – Это будет честью для нас, милорд. Перед сном он зашёл к брату – убедиться, что у него всё в порядке. Тот уже избавился от парадного костюма и рассматривал его. – Зачем столько лишних застёжек? – полюбопытствовал Маглор. – У них не было времени и возможности упростить? – Не знаю, но это и правда сущее мучение, – согласился Маэдрос. Особенно с одной рукой; для этого, конечно, и нужны слуги, но ему не нравилось прибегать к чужой помощи. – Нас попросят уйти, если мы станем одеваться, как привычно? – брат без лишних слов принялся ему помогать. – Я отвык от металлических застежек, это правда. – Не думаю, но это огорчит хозяев, Маглор. – Им важно, чтобы все были похожи на них? – Им важно, чтобы гости были одеты «подобающим образом», – Маэдрос проследил взглядом за братом, а тот впервые на его глазах скинул шерстяную рубаху – в комнате было жарко – да и нижнюю, шёлковую, тоже. Спина Маглора была покрыта сетью старых шрамов; один был от меча, зажил лучше всех и был заметен лишь потому, что выделялся среди других, какие получить можно только в плену или рабстве. Дополняло картину клеймо на плече, ещё различимое, хоть и побледневшее; очертаниями оно напоминало трёхглавую вершину и звезду. – Кано. Откуда это? – у него перехватило горло. – Что? – тот обернулся, видимо, удивившись. – Шрамы. – Шрамы?.. – Маглор проследил за взглядом и скосил взгляд в итоге на свою спину. – Ох, – и потянулся за рубахой. – Много времени прошло, Нельо. Я побывал в передрягах, – отшутиться получилось так же скверно, как когда-то у самого Маэдроса. – Кано, – гнев подступил к горлу. – Я знаю, где можно получить такое. На своей шкуре. Что с тобой было? Брат затянул завязки рубашки под горлом, скрыв шрамы – но теперь Маэдрос знал, что они там есть. Тот подошёл, положил ладони на плечи – но Маэдрос был напряжён, как скала. – Я был пленником, Нельо... но давно, очень давно. – Когда? Где? – Ты уже погиб тогда, Нельо... Маэдрос посмотрел ему в глаза: – Расскажи, – выдохнул он. Как будто это имеет значение, что погиб. Маглор поколебался, но всё же ответил: – Я уже рассказывал тебе, что ушёл ото всех и просто бродил, как аваро. Меня не волновали ни звёзды, ни течение лет. Оружия у меня тоже не было, меч я отбросил. Так что, когда меня схватили, это стало полной неожиданностью, и я даже не сразу понял, что происходит. Потом мне помогли выбраться, а я в каком-то смысле... проснулся. – Кто тебя схватил? – он не отводил напряженного взгляда. Глупо – это ведь всё в прошлом, но больно было за брата, как будто всё происходило вчера. – Люди... не знаю их имён. – Что им было надо? – Я ничего не мог им дать, – Маглор пожал плечами. – Потому что нечего. А они... не знаю, то, что я был эльфом, а они людьми? – он дернул плечом. – Этого достаточно, чтобы... – он стиснул зубы. – Этот знак… клеймо, – слово далось с трудом, – что оно значит? – Так они помечали рабов. Звездой Эарендила, светом нашего отца, – Маглор усмехнулся невесело. – Твари, – выплюнул он с ненавистью. Люди. Как странно, раньше он бы и не поверил, но сейчас прекрасно понимал. – Ты был на рудниках? – Рудниках? Нет. Хотя, может, и послали бы, если бы знали, что я – нолдо, – брат улыбнулся, пытаясь показать, что все в порядке, но горечь была заметна. – Нет, они держали меня в своем доме, в шелках, словно красивую... вазу, пока не нашли, что ваза эта совершенно не годится. Я пел им, да, но не всегда то, что им хотелось. – А потом? Когда поняли, что… не годится? – даже дыхание от гнева стало неровным. – Они... Морготу поклонялись, так что обычаи переняли, – Маглор опустил веки. – Как тебе удалось спастись? – Мне помогли другие люди, потомки тех, кого я убивал. – Потомки? – изумился Маэдрос, на мгновение забыв о ярости. – Да. Народа, конечно. Потомки детей убитых родителей. Я об этом. – Но разве мы убивали не эльдар? – он вспомнил всё услышанное раньше. – Ты не убивал, – в который раз повторил Маглор. – А вот в Гаванях на защиту княгини Эльвинг встали и люди. Но те, о ком я говорю, потомки Эльвинг и Эарендила, их сына-человека, Элероссэ… – И они знали, кто ты? – Я сказал. – И они всё равно помогли, – он усмехнулся невесело. – Да. Элендили, как себя звали, спасали эльфов и людей... тьмопоклонники жгли их. До местных королей эта традиция тоже дошла, – Маглор повёл плечом. – Я даже потом встретился с Эллерондо, уже правителем. – О да... Я видел, – он помрачнел. Красная жрица, Станнис... Казнь. Костёр. – Элендили... Их тоже уже нет? – Элендили? Король Эддард Старк носит кольцо, ставшее их символом, кольцо Финрода, ты уже заметил. Может быть, он их потомок: они с лордом-командующим очень похожи. В глазах тот же свет. Я не видел их... давно. Очень. – Я не просто заметил, я носил его, – невесело улыбнулся Маэдрос. – И он рассказал мне историю своего предка, который получил его в дар. – Это кольцо древнее всего, что знают эти люди, – Маглор смотрел задумчиво, и Маэдрос был уверен – он видит что-то незримое глазу. – Его носил Эллероссэ. Сын Эльвинг и Эарендила. Первый из людских Королей. – Ты его знал? – брат говорил как о ком-то близком, но… – Я его вырастил. Их. После падения Гаваней… Их мать была, как мы думали, мертва, отец – в плаванье, город разрушен. Мы взяли их... сам не знаю, почему. И они росли с нами до начала Войны Гнева. Честно говоря… светлая память. Более светлая, чем должна была быть. Потом Элрос был поставлен править людьми и, как мне уже потом рассказали, получил эту власть благословением Творца. А его брат Эллерондо – Элронд – стал оруженосцем Эрейниона и учеником Мудрых. Пока сам не встал в ряду мудрейших в Средиземье. Его город был одним из самых красивых и... светлых, что я видел. Меня приняли там как гостя, и даже в годы войны там было – как дома. Почти как дома. Последний приют, – Маглор улыбнулся, но на мгновение во взгляде снова проявилась невероятно сильная и безнадежная тоска – так не тоскуют даже по родным. Маэдрос слушал, бессильно сжимая пальцы. Потом молча обнял брата; тот ответил. – Мы убивали их родных – а они… ты с ними сроднился? – Не ты, – настойчиво возразил Маглор. – Там ведь был и я, – Маэдрос не собирался отрекаться от своего будущего. – Не ты, – поправил брат. Отстранился, взял за руку и положил рядом свою, покрытую жуткими, хоть и зажившими ожогами. Маэдрос сжал губы: что за упрямство! – А кто, Кано? – Тот Маэдрос, кем ты уже не станешь, Майтимо. И хотел бы я в прошлом быть тверже рядом с тобой!.. – Надеюсь, что не стану, брат. Я виноват перед тобой… – не исправить – с этим Кано, в этом времени. Не исправить никак. – Передо мной? Нет, брат, ни в чем. Я говорил уже: я преступил не потому, что ты приказал мне, старший. Нет. – Неважно, почему. Важно, что я не сумел ни сам удержаться, ни сберечь вас от всего этого. А должен был. Должен. И никакие оправдания тут не годятся. – Мы и не дети, Майтимо, чтобы ты нас берёг, – неожиданно жёстко возразил Маглор. – Не вини же себя за то, что ты не делал ещё и не сделаешь, Нельяфинвэ. Хотя я и не знаю, как тебе выбраться из всего этого. – Нет, не дети, – признал Маэдрос. Может, в чём-то брат и прав? – Я и сам не знаю, Кано. Надо вернуться. Надо что-то сделать. Надо... Но пока он здесь. – Зачем-то ты здесь, Майтимо. И мирить и соединять, как я понял, невероятно научился. Хотя тебе всегда удавалось. – Знаешь, вот не думал о себе так никогда, – он усмехнулся. Удавалось... А что было делать? – Но это правда. Может быть, другие эльфы тоже смогут прийти за Стену... Хотя едва ли, – Маглор пожал его плечо. – Мне кажется, ты не слишком в это веришь, брат. – Я сказал тебе, что не пришел бы – если бы не ты, Нельо. Слишком долго здесь длилась не война даже, истребление, а люди поклоняются все тому же знаку. – Да. Я не понимаю, Кано... Они ведь знают. И всё равно. Эти жертвы, костры… – Маэдрос тряхнул головой. – Я не про того Станниса, брат. Место поклонения есть и здесь, ты разве не знаешь? Он растерянно вскинул глаза: – Нет, – здесь? В Винтерфелле?! – Небольшое здание с вычерченной семиконечной звездой. – Постой, – Маэдрос наконец понял. – Но разве там поклоняются Тьме? Насколько я понял, нет. – Я не знаю, кому или чему они поклоняются, – пожал плечами Маглор, – но этим знаком нас жестоко преследовали и убивали. – Но среди тех, кто ходит в септу здесь, нет тех, кто стал бы так делать, Кано. – Я тебе верю, Нельо, – брат кивнул. – Но всё-таки... не было особой разницы между ними и приспешниками Тху, понимаешь? Прошло много времени, но мы уже слишком глубоко скрылись в тенях. – Понимаю, – трудно забыть такое. Люди забыли – Маэдрос знал о нашествии андалов и о том, что Первые люди со временем примирились и перемешались с ними. Людям проще, их память так коротка. – Хотя времена изменились. Хоть и не для всех. Знаешь, меня все считали человеком, просто странным, – хмыкнул он, желая отвлечь брата от прошлого. – Полагаю, так было к лучшему, – веско предположил тот. – Возможно. Не знаю. Хотя мне кажется, что не все и поверили бы. Сразу узнали только Джон и Робб, и Нед – я ведь и не думал что-то скрывать. – Я рад, что ты встретил хороших людей, Майтимо, и не пострадал, – Маглор всё ещё был серьёзен. – Очень хороших, – заверил он. – И я рад нашей встрече. Но нашей с тобой – наверное, ещё больше.***
Пока матери не было в замке, Санса почти полностью взяла на себя обязанности хозяйки, попросив Винафрид Мандерли помочь ей в этом: она прекрасно понимала, что если не выйдет замуж, то с Винафрид ей придётся уживаться всю оставшуюся жизнь. В глубине души это язвило... после смерти отца хозяйкой Винтерфелла станет эта, чужая девушка, хорошая и добрая, но чужая. И эта мысль – что Винтерфелл не будет всегда таким же домом старой деве, каким был маленькой девочке – помогала переменить отношение к новому замужеству лучше, чем что угодно другое. Утром накануне свадьбы, прежде чем встречаться с Таргариен, Санса зашла к матери. – Я принесла показать тебе, – и протянула вышитый тонким шёлком шарф; зелёную ткань покрывали подснежники. – Это мой подарок для леди Винафрид на завтра. Еле успела. – Очень красиво, – оценила мать, рассмотрев. – Великолепная работа, Санса. – Спасибо, матушка, – Санса улыбнулась. – Зелёный – её цвет, а ещё – напоминание о весне. Она ведь придёт. – Доброе пожелание. – Да, матушка, – она помолчала. – У леди Винафрид настоящая свадьба. Пусть так и будет. Пусть хоть Робб радуется. – Свадьба – радостное событие. Должно быть, – мать накрыла её ладонь, снова похолодевшую при одном воспоминании о бастарде Болтона. – Должно быть. Матушка... – Санса всегда могла быть с ней откровенной. – Я смогу когда-нибудь выйти замуж? По-настоящему. Я ведь... не вдова, не девица. – Сможешь, Санса. За кого-то, кто будет тебе по сердцу. – Где же мне его найти, матушка? – Среди верных людей твоего отца и короля, Санса. Присмотрись к юношам, что приехали поздравить Робба, – мать помолчала, разглаживая вышивку на коленях. – Я не любила твоего отца, когда выходила за него, Санса. Любовь пришла, потому что мы ее взрастили. Санса кивнула. Она знала, и хотя всегда мечтала выйти за любимого, но всё обернулось так сложно… От её влюблённости в Джоффри давно ничего не осталось, Санса даже не очень помнила, как он выглядит, как и все те, в кого она влюблялась до принца. – Я... не знаю, как искать, матушка, – тихо призналась Санса. – Я хотела выйти за лорда Ренли, но он больше не хочет меня. Лорд Ренли был красив, галантен и отважен. – Лорд Ренли, боюсь, имеет слишком особенные предпочтения, – без одобрения проговорила мать. – Он красив, но и всё. – Предпочтения?.. – не поняла она. – Но я нравилась ему, матушка! – Нравилась, и зря он упустил тебя, но теперь и я уже не согласилась бы. Слишком уж упала его репутация. Санса вздохнула. Так, значит, так. Сир Лорас тоже нравился ей – он был так хорош, Рыцарь Цветов! – но он теперь в Королевской гвардии, и о нём и вспоминать не стоит. – А лорд Дейн?.. – славный юноша, с которым она встречалась в разбойничьем отряде, и тогда был любезен и мил, а сейчас они так неожиданно встретились снова. Лорд Эдрик был красив, и волосы у него светлые… – А что лорд Дейн? – мать внимательно посмотрела на неё, и Санса покраснела. – Он ведь достойный юноша? Дом Дейнов, конечно, не очень значителен, но очень древен, – она постаралась вспомнить наставления мейстера. – Это верно, – улыбнулась мать. – Твой король и отец на высоте, наши враги побеждены... ты, я полагаю, можешь выбирать. Тебе необязательно будет вступать в брак только по расчёту. Санса кивнула и прижалась щекой к плечу матери, а та поцеловала её в лоб. – Спасибо, матушка. Но если я буду выбирать долго, станет слишком поздно. Я... постараюсь выбрать кого-нибудь из северян. Хорошего юношу. – Будь свободна, Санса. У тебя есть время. Знаешь... я полагала свой брак счастливым, но теперь знаю, что не хочу, чтобы кто-то из моих детей связывал свою жизнь с незнакомцем. Должно быть иначе, и у тебя, я надеюсь, будет так. – Ты жалеешь о своем браке, матушка? – изумилась Санса. – Я не имела в виду, что жалею. Просто... некоторых сложностей не было бы, Санса. – Прости, – она смутилась, но так ничего и не поняла. – Всё в порядке, – мать погладила её по голове. Сансе ужасно хотелось узнать больше, но она и так понимала: не было бы Джона. Сейчас она больше, чем в детстве, понимала, откуда берутся бастарды. – Мы планировали три дня праздников, – она сменила тему. – Надеюсь, всем понравится. – Конечно. Хотя в этот раз у нас в гостях враждующие львы и драконы. Надеюсь, всем хватит такта держать зубы сомкнутыми. – Королева Дейенерис – очень милая девушка, – Санса смущённо улыбнулась. – Совсем не такой дракон, каким кажется. Да и сир Аддам – галантный кавалер. Я не думаю, чтобы что-то могло случиться. – Милые люди не всегда безопасны, Санса. – Но, матушка, разве она хочет нам зла? По-моему, она очень дружелюбна. – Дружелюбна, пока мы заодно. – О… – Санса опустила ресницы. Вспомнилась красная жрица – красивая и недобрая. – Порой общая война скрепляет узы. Не волнуйся. – Я не волнуюсь. Но она мне понравилась, правда, матушка. Она славная... Хотя странная немного. Ты представляешь, она сказала, что её не учили танцам! – Да, я заметила, что она не получила должного воспитания и не так уж владеет манерами. – Я сначала думала, она просто высокомерная, но ты права, матушка, – признала Санса. – Наверное, это ужасно – быть леди, которую не научили быть леди. – Ужасно, – согласилась мать, и Сансе показалось, что та думает о чём-то печальном. Она снова прижалась к её плечу, на этот раз пытаясь поддержать. – Ты могла бы помочь ей, Санса. Если хочешь. Она подняла глаза: – Я покажу ей несколько танцев, которые будут завтра, матушка. Может быть, предложить ей Дей? Она сделает вестеросскую причёску. – Лучше упомяни, что это возможно. Я слышала, у дотракийцев какое-то особое отношение к волосам. Не хотелось бы оскорбить. – Да, матушка, – Санса кивнула послушно. – На пиру мы будем сидеть рядом, и я смогу подсказать. Кажется, она умеет держаться за столом, так что всё будет в порядке на празднике. – В Эссосе тоже есть этикет. – Но ведь там всё не так, как у нас. Хотя... Леди Мелисандра, та жрица – она была настоящая леди. Хотя и очень злая женщина. – Полагаюсь на тебя, Санса. – Да, матушка, – Санса чувствовала себя нужной, и ей это льстило. И всё-таки хорошо бы иметь свой дом и свой замок! Когда-нибудь... Матушка улыбнулась ей: – Но главная забота – свадьба принца Робба. – Всё готово, – Санса тут же оживилась. – Септа украшена, фонарики по пути в богорощу развесят завтра с утра, кухня трудится не покладая рук, вино привёз лорд Мандерли и его точно хватит. Свечей тоже. Зал будет убран цветами из оранжерей – цветы в них понемногу восстанавливают – и знамёнами. Платья готовы. Я распорядилась, чтобы лорду Химрингу и его брату приготовили одежду, они опять прибыли безо всего. – А у них нет ничего. Брат лорда Химринга пришел из-за Стены. – Я знаю, матушка. Но ведь они наши друзья, – Санса вздохнула. – Лорд Маглор совсем не кажется одичалым. Откуда же он взялся за Стеной? – Добрые друзья, – тепло подтвердила мать. – Лорд Маглор сказал, что он из Детей Леса, – но в её голосе прозвучало сомнение. – О, – Санса округлила глаза. – Неужели в самом деле, матушка?! – Так он говорит. Я не знаю. Но если так, Дети Леса – совсем не такие, как в сказках. – Я видела одну из них, – вдруг вспомнила Санса. – Она была и правда совсем другой... но, может, она была человеком. Только очень старым. Просто говорили, что она из Детей Леса. – Ты рассказывала, Санса. Призрак Высокого Сердца, да? Вы встретились, когда ты бежала из столицы. Санса кивнула. – А ведь именно в том отряде мы познакомились с лордом Дейном, – припомнила она. Это было куда интереснее Детей Леса. – Он ведь был оруженосцем лорда Берика. – И как тебе лорд Дейн? Она опустила ресницы: – Он достойный и отважный юноша. И он говорит, что его назвали в честь моего отца... – Да, наш король – благородный человек, и даже бывшие враги это видят. Санса подняла на неё взгляд, но больше не стала ничего говорить. Она помнила про приезд Эшары Дейн и помнила слова лорда Дейна о Джоне, но говорить этого матери не стоило. Урок танцев прошёл весьма успешно, и Санса была рада появлению новой подруги. А в конце, когда они присели отдохнуть и подкрепиться лимонными пирожными, Санса восхищённо заметила: – У вас такая необычная причёска, ваша милость! Можно ли будет попросить вашу служанку научить мою горничную плести такую? – Это национальная причёска дотракийцев, принцесса Санса, – королева качнула головой. – Она имеет особое значение. И, наверное, её дотракийки не умеют плести другие. – Как жаль, – косы и правда были необычные. – Но вам любая причёска к лицу. Хотите, Дей – моя горничная – как-нибудь заплетёт вас на вестероский манер? Дейенерис согласилась, и Санса порадовалась своему успеху. Но дел было ещё много, а Арья – несносная сестрица – вместо помощи опять пропадала на тренировочной площадке с мужчинами. Приходилось обо всём думать самой.***
В день свадьбы с утра Винтерфелл бурлил жизнью. Двор и Великий Чертог украшали знамёнами Мандерли и Старков, оранжерея выглядела как после разорения – все цветы пошли на украшение септы, на причёски дамам и на свадебные троны и стол. Робб попросил Маэдроса присутствовать на венчании в септе. – Это церемония для самых близких родичей и друзей, но вы определённо среди них, милорд, и лорд Маглор тоже. Маэдрос поблагодарил за оказанную честь, но брат, как он и ожидал, наотрез отказался даже подходить к септе. Но сам он пошёл. С утра им с Кано принесли новые костюмы, которые следовало надеть на вечерний праздник – из чёрного бархата, с серебряными восьмиконечными звёздами и тонким серебряным шитьём. Даже про знак Дома не забыли! Когда-то в разговоре Нед спросил, почему бы Маэдросу не взять себе герб, и он пояснил, что герб его Дома – серебряная восьмиконечная звезда. Нед удивился, и пришлось объяснять, что они не так, как люди, относятся к гербам и носить его – совершенно необязательно. Но вот, как видно, эти слова запомнили. В маленькой септе Винтерфелла, кроме септона – нового, ведь септон Шейли был убит после захвата замка Теоном – и новобрачных собрались только члены обеих семей, эльф и трое лордов – Джон Ройс, Хоуленд Рид и Джон Амбер. Робб стоял у алтаря в свадебном белом плаще с лютоволком, дожидаясь, пока отец невесты проведёт её через расступившихся гостей к нему. Резные маски Семерых смотрели со стен, переливались радугой кристаллы, пахло восточными травами. Рядом с Маэдросом оказалась Арья. – Сейчас будут долго и скучно петь, – предупредила она. Он улыбнулся едва заметно: – Не вредничай. – Я предупреждаю. На самом деле, почти не пели. Септон читал молитвы, жених и невеста принесли обеты; Робб говорил твёрдо, но явно немного смущался. Майтимо смотрел и слушал с интересом. Может быть, ему тоже придётся пройти через такой обряд? Если захочет Бриенна; для него будет достаточно обета перед Эру. – Всё не так плохо, – шепнул он Арье. – Красиво даже. Она наморщила нос: – Я не верю в Семерых. – Я тоже, но это не значит, что церемония плоха, правда? И какая разница? – Да никакой, наверное. Это просто обряд, а Винафрид верит. – Если кто-то знает причины, по которым брак не может быть заключён, пусть скажет сейчас или не говорит никогда, – провозгласил септон. Минутная тишина – и он продолжал: – Одна плоть, одно сердце, одна душа – отныне и навеки. Принц Робб снял с невесты плащ и набросил ей на плечи свой, белый. Сам надел зелёный с русалкой. Потом молодые обменялись поцелуем, и все отправились их поздравлять. Маэдрос, в свою очередь, крепко пожал руку юноши. – Желаю вам обоим счастья, – он поклонился Роббу и девушке. – И очень рад за вас. Главная часть, однако, должна была произойти в богороще. Септа – лишь дань уважения семье невесты. Снег шел, но мягко, а для гостей подготовили тропу, украшенную фонариками, колокольчиками и разноцветными лентами. Было давно уже темно, когда все гости направились в богорощу. Пруд, который питали горячие ключи, не замёрз, от него шёл пар, придававший огням фонарей странный и чарующий вид. Алая листва чардрева еле виднелась сквозь снежный покров. Маэдрос смотрел, заворожённый зрелищем – было как-то по-волшебному красиво: белые хлопья и алые листья... и всё это в тумане, поднимающемся от пруда. Брат рядом с ним тоже смотрел – и напевал негромко, и эта мелодия согревала лучше мехов и шерсти. Робб стоял под деревом, заложив руки за пояс, и смотрел поверх голов гостей в сторону замка. Оттуда сир Вилис должен был привести невесту. Раздался наконец звон колокольчиков, и из тумана возникла леди Винафрид в зелёно-голубом платье, с лёгким шарфом на каштановых волосах. Рядом с ней её отец казался ещё крупнее и внушительнее, но лицо у него было даже более ясным, чем у дочери. Робб шагнул вперёд – очень прямой, и говорил он громко и звучно: – Кто идёт предстать перед ликом богов? – Леди Винафрид из дома Мандерли пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и расцветшая женщина, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения богов. Кто пришел, чтобы взять её в жены? – Принц Робб из дома Старков. Кто отдаёт её? – Её отец, сир Вилис из дома Мандерли. Берёшь ли ты его в мужья, леди Винафрид? Ответное «да» было негромким, но чётким. Потом жених и невеста рука об руку опустились на колени перед чардревом. Санса стояла на своём месте, рядом с сестрой и братьями, пряча под капюшоном белое, как её платье, лицо. Кто-то нашёл её пальцы и пожал – матушка. Мама. Санса благодарно сжала её руку в ответ. Всё было уже позади. Тогда её держал за руку Теон. И под чардревом стоял Рамси. Рамси не пережил своей брачной ночи, но навсегда остался в её душе... Она молила богов спасти её – и боги услышали. Пора бы уже освободиться от него до конца! Может, сегодняшний вечер поможет. Нед смотрел на сына с гордостью и теплом; для него самого свадьба была лишь долгом, но Робб радовался, хотя расчёта в браке было не меньше, чем любви. Но боги благословили этот союз. – Бран сказал, что будет смотреть на нас глазами чардрева, – тихо сказала Кейтилин. – Надеюсь, он смотрит сейчас, – так же тихо ответил Нед. Сам он смотрел в палантир на сыновей, каждый день. – Конечно, – было видно, что Кейтилин и счастлива, и горда, и что глаза её влажны. Да и сам Нед на этот вечер выбросил все сложности из головы. Жизнь продолжалась, и сегодня был день Робба. Робб подал руку Винафрид и повёл её к замку. Нед и Кейтилин пошли за ними, и он чуть крепче, чем следовало, придерживал руку жены. Следом шли родители невесты, а за ними другие гости, переговариваясь негромко. Пели рога. В замке уже был украшен Великий Чертог, горели свечи, столы ломились от блюд. Места во главе стола были убраны цветами и предназначались молодым, но в целом за высоким столом собрались те же люди, что и накануне. Сбрасывали плащи, брали в руки чаши с горячим вином, но никто пока не садился – было время тостов. Нед поднял чашу первый: – Да благословят боги этот союз и да будет он счастливым и долгим, – громко сказал он. Выпили – Робб, как он заметил, ограничился одним глотком – потом были тосты сира Вилиса, Кейтилин и леди Леоны, потом королевы Дейенерис, как почётной гостьи, потом другие... Не меньше десяти тостов прежде, чем чашу поднял Робб: – Мы благодарны всем вам за добрые слова, за благословения, за пожелания и за то, что вы делите эту радость с нами. Вечер наш, ваша милость, ваша милость, милорды и миледи. Вечер наш! Из кубка молодые выпили по очереди, и потом наконец начался пир. Мариллон – певец из Долины Аррен – обладал вполне неплохим голосом и пел неплохо; свадебные песни – о Дженни из Старых Камней, о Флориане и Джонквиль и тому подобное. Когда первый голод был утолён, Робб повёл Винафрид танцевать, за ними пошли другие. Нед подал руку жене; на собственной свадьбе он протанцевал трижды и счёл долг исполненным – сегодня, может быть, будет больше танцев. Краем глаза он заметил среди пар юного Дейна, раскрасневшегося и оживлённого, и Сансу.***
Маэдрос старался держаться рядом с братом, благо они сидели вместе на пиру. Он уже немного привык к человеческим праздникам, но не чувствовал себя их полноправным участником – а вот Кано был сбит с толку не меньше, чем он сам во время приезда короля Роберта. По крайней мере, хоть музыка была неплохой, и брат слушал. – Тебе нравится песня? – негромко спросил Маэдрос. – Необычная. Но поётся… не так уж. Это верно; певцу недоставало искренности. Арья фыркнула и пересела к ним поближе. – А то ещё меня танцевать заставят, – пояснила она. – Ты так не любишь танцевать? – Терпеть не могу, – она наморщила нос. – Ты же тоже не любишь, кажется? Танец сменился, Маэдрос заметил, что Нед отвёл жену на место и пригласил Дейенерис. Певец пел «Была любовь моя прекрасна, словно лето» – и эту песню Маэдросу приходилось слышать раньше. – Не слишком, – согласился Маэдрос. – Но, если нужно, могу. И посмотрел на брата: – Ты сам не хочешь спеть? – Я бы хотел спеть в роще, – признался тот. – Там будет мало слушателей, – влезла Арья. Маглор только улыбнулся. – Если хотите, можем пойти воздухом подышать. Сейчас уже всё равно, все могут делать что хотят до ухода молодых. Потом тоже. – Я не против, – Маэдрос кивнул. – Тут шумно и мало воздуха. – А можно в чащу? – оживился Кано, – Может быть, я услышу ответ спящих... – Всегда можно, – Арья посмотрела ему в лицо. – Богороща всегда для всех открыта. – Идём тогда? – Да, конечно. С тобой меня даже матушка отпустит, – Арья выбралась из-за стола. Певец пока отдыхал, и северяне пошли танцевать по-своему – отбивая ритм каблуками и хлопками; танцевали в основном мужчины, зато очень многие, и лорды, и простолюдины. Так же, как танцевали после освобождения Винтерфелла – Маэдрос помнил этот танец, и сейчас, как и тогда, чувствовал его искренность и радость – но не мог танцевать с людьми. И не в ране было дело. Втроём они вышли через боковую дверь – ту самую, где тогда Маэдрос и его отряд прижали Манса. Он чуть усмехнулся про себя, вспоминая. Тёплые плащи им быстро нашли, и можно было идти на улицу. В темноту ночи, в легко падающие снежные хлопья, в тишину и свежий воздух. Фонари вдоль тропы и в самой богороще не убирали, и некоторые ещё продолжали светить. Деревья молчали, снег тускло поблёскивал, алые листья казались чёрными в ночи. Кано коснулся одного дерева, другого и все-таки запел: на языке, похожем на квенья, но изменившемся за тысячелетия. Это была песня спящим стражам деревьев, и песня духам. Маэдрос молча слушал брата. Даже Арья – он видел – заслушалась: эта песня по-настоящему отвечала и месту, и духу Винтерфелла. Это была правильная песня. Деревья слушали тем более. И в этой песне скоро заскользила тоска – Маглор уже не думал о спутниках или о времени. Из-за деревьев скользнули три серые тени – Серый Ветер, Нимерия и Лохматый Пёсик. Собрались и слушали. Потом кто-то дёрнул его за рукав, и Маэдрос опомнился. Арья смотрела на него настороженно: – Вы не замёрзли? Я – да. Мы тут очень долго стоим, – и неуверенно сказала: – Вы очень странно поёте, лорд Маглор. Но очень красиво. – Мы странные, да, – улыбнулся Маэдрос, успокаивающе коснувшись её плеча. – Ну ты же знала и сама мне это говорила. – Простите, принцесса, – Маглор смотрел взглядом, в котором читались все прошедшие тысячелетия. Потом встряхнулся – и всё исчезло. – Я не пою так сладко, как ваши певцы. И я не замёрзну, – он сбросил плащ и накинул его на плечи девочки. – Вы действительно очень странные, – серьёзно сказала Арья. – Но это вот – настоящее. Хорошо, что вы не пели там, это не для пьяных. Втроём они вернулись в замок – как раз вовремя, как оказалось. Музыка закончилась, пары возвращались на свои места. Маэдрос заметил, что Нед вёл королеву Дейенерис, и лицо у него было… слишком задумчивое. Точно что-то произошло за этот час.***
Это был праздник, и можно было не тревожиться ни о чём. Люди пели и пили, танцевали и смеялись, ссоры, если и вспыхивали, гасли быстро и бесследно, и Нед улыбался, глядя на молодых. Он даже танцевал сам – больше, чем было строго обязательно. В танце менялись пары, он сменил леди Мормонт, которую пригласил, на Сансу, потом на леди Джастину Сервин… Несмотря на всю радость праздника, Нед был закрыт, но ощутил зов – очень настойчивый – и открылся. «Отец!» – из Великого чертога Винтерфелла он оказался на вершине Стены. Внизу маячили тёмные фигуры – ни огней, ни знамён, ни труб, ни барабанов. Только пронзительный вой, как железом по стеклу. «Они пошли на приступ. Ледовый Порог, Сумеречная Башня и Длинный Холм разом. Мы готовы, сообщили всем». «Спасибо, Джон», – это значило, что праздник окончен. «Поздравь от меня Робба», – Джон тоже это понимал, и шутка не была насмешкой – скорее искренним сочувствием. Связь оборвалась.