Последний бой

      Выпад! Дружок уклонился от резинового ножа, направленного ему точно в горло. Ответный удар — пара быстрых финтов двумя более короткими ножами. Один из них Лиза успела парировать, но второй пропустила. Удар опрокинул её на пол. Дружок ногой выбил из руки сестры тренировочный нож и флегматично сказал:       — Четыре-ноль, сестрёнка. Какой бы ты ни была мастерицей, опыта у меня всё же больше. Значительно больше.       — Ничего, Дг*ужок. Г*ано или поздно я тебя всё г*авно пег*еплюну.       — Возможно. Можешь быть свободна.       Дождавшись ухода Лизы, Дружок взял лежащий до того момента на полу АК-47 с утяжелённым прикладом и обоюдоострым швейцарским штыком и подошёл к стоящему у дальней стены манекену. Сделан он был простейшим путём — несколько скреплённых друг между другом мешков с мокрым песком, на которые были натянуты дешёвые прочные джинсы, ботинки, куртка из кожзама и маска. Словом, манекен изображал типичного киношного негодяя.       Услышав из тренировочного зала звуки ударов приклада о мешок с песком, Галина, подошедшая снаружи к двери, лишь тяжело вздохнула. Она уже давно поняла, что её сына не вернуть, но бесконечные тренировки Дружка уже порядком вывели её из себя. Подумав только «Неужели он не может хотя бы дома перестать так над собой измываться…», женщина ушла.       Дружок избивал манекен около двух часов, после чего, отложив в сторону автомат, тяжело опустился на стул. Длительные тренировки изматывали его больше чем что-либо ещё, но экс-капитан знал, что рано или поздно они окупятся. Да, он со своей сломанной ногой уже не боец, но рано или поздно жизнь может столкнуть его в подворотне с парой сволочей.       — Дружок? — в тренировочный зал заглянула Роза.       — Ага, рад тебя видеть. Маша спит, я так понял?       — Да. А ты тут… — Роза посмотрела на жестоко избитый манекен и лежащий на голом полу «калаш», — опять тренируешься?       — Как видишь. Никогда не знаешь, куда тебя занесёт судьба. А я хочу быть готовым ко всему.       — Ты думаешь, что придётся опять вернуться к прошлому?       — Надеюсь, что нет. Но ни в чём нельзя быть уверенным до конца.       Роза села на длинную спортивную скамью:       — Проще говоря, ты через несколько недель опять возьмёшься за старое.       — Не уверен. Понимаешь… — Дружок выразительно посмотрел на правую ногу. — Я давно уже не в строю. Не могу даже по-пластунски двести метров проползти… Поменять на протез что ли?.. Тот хотя бы болеть не будет.       Роза внезапно всхлипнула.       — Ты чего?       — Прости… Силу просто вспомнила.       — Да, земля ему пухом. Но мы не должны зацикливаться на ушедших… В конце концов, уходят они не навсегда.       — Не все верят в Бога, Дружок. В общем-то, ты один такой.       — Я помню. И надеюсь, что увижусь с Силой в аду.       — Ты…       — Роз, посмотрим правде в глаза. Сила был страшным псом, — Дружок выразительно посмотрел сестре в глаза. — От его рук погибло столько псов, что наш среднестатистический бандит курит в сторонке. Да и похоронили его в двойной могиле на Лещуках не просто так, знаешь ли. Приличных собак так не хоронят…       — Себя ты тоже не считаешь приличным псом?       — Конечно же не считаю. Я — такой же, если ещё не худший бандит. Но моему телу не суждено оказаться там. Уже довольно давно я отдал распоряжение, чтобы моё тело после смерти… впрочем, тебе лучше не знать.       — Ты… — Роза поперхнулась. — Ты же не хочешь сказать, что намерен…       — А ты сама как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Дружок. — Да, я христианин, а моя вера это запрещает…       — Надеюсь, что мы говорим о кремации, — нервозно пошутила Роза.       — Не совсем. Да, моё тело кремируют… но только если я… если я сам приму смерть от своих рук. А такое не исключено…       — То есть?       Экс-капитан закатил глаза:       — Господи, Роз! Ты что, «Город грехов» не смотрела? В жизни иногда приходится умереть одному, чтобы спокойно жили многие…       — Ты снова подумал о Визиточнике?       — Да. Если новость о его побеге — не «утка»… то надеяться мне остаётся только на чудо. Он доберётся до меня рано или поздно. И если себя мне не жаль, то вы… что будет с вами? Я не прощу себе, если кто-то пострадает.       — Ты думаешь…       — Нельзя исключать никакие вероятности, Роза. Иначе реальность даст тебе хороший крепкий пинок под зад.       Роза сглотнула.       — Визиточник уже пытался добраться до вас, чтобы надавить на меня. Я не могу допустить этого снова.       — Ты думаешь, что…       — Я уверен, что история — это спираль. И мне не хотелось бы, чтобы всё повторилось.

***

      По устоявшейся традиции вся семья вечером собиралась на кухне. Тогдашний вечер не стал исключением — когда на землю опустились сумерки, все уже сидели за длинным кухонным столом. Галина сняла с плиты чайник и начала разливать чай, когда в дверном проёме появился Дружок в помятом и грязном рабочем костюме — вторую половину дня он провёл, копаясь в саду. Повесив куртку на крюк в коридоре, он сел на свободное место и пододвинул к себе кружку с чаем.       — Чувствую, у вас в этом году будет неплохой урожай. Во всяком случае, все задатки для этого есть.       Помолчав, Дружок продолжил:       — Полагаю, стоит сказать пару слов о моём нынешнем положении. Надеюсь, вас это никак не коснётся… Слухи о том, что печально известному Синёву удалось бежать, не преувеличены. Он действительно сбежал. А значит, мы все в группе риска. Кир, кстати, здесь?       — Здесь, где ж ещё, — появился в кухне Сизый. — Я не член семьи, потому за общим столом мне не место. Чего хотел, командир?       — Удвой охрану дома. Найми реальных профи, желательно с опытом боевых действий в городских условиях. И чтоб они постоянно были тут.       — Без вопросов. Полагаю, у Лейтехи найдутся связи.       — Ищи где угодно, но охрана должна быть. Сам Лейтенант тут?       — Да. Позвать?       — Не нужно. Передай ему мои указания — нанять штабиста и проработать тактику охраны.       Кир ушёл. Дружок повернулся к столу:       — Обращаюсь к вам. Ко всем вам. Боюсь, что придётся ввести особое положение. Прошу вас, не выходите из дома в тёмное время суток. Не ходите поодиночке. В идеале — вообще не выходите с охраняемого двора. Я понимаю, что такие меры вас сильно стеснят, но иначе никак.       Пауза.       — Я надеюсь, что вы меня поймёте. Ситуация настолько двусмысленная и шаткая, насколько это вообще, чёрт меня задери, возможно. Кто его знает, что может из неё выйти… А я не хочу кого-то из вас потерять.       Пауза.       — Моя охрана будет находиться вокруг вашего дома круглосуточно. В случае крайней нужды сюда выедет оперативная группа армейского спецназа. И не спрашивайте, где я его взял — целее будете…       — Армейский спецназ?.. — Гена поперхнулся чаем. — Я понимаю, что задам глупый вопрос… но как?!       — Не твоего ума дело, Генка. Сказал же — целее будешь.       Остальные долго молчали.       — Иногда я вспоминаю Силу. Вот уж кто рано ушёл… и кто умел построить крепость вокруг любого дома.       — А почему это в прошлом времени? — хрипло спросил знакомый весёлый голос.       Все присутствующие повернулись к двери. Этого пса невозможно было спутать с кем-либо.       Длинные уши лежат на плечах; параллельно им свисают грязные нечёсаные волосы, слипшиеся в пучки. На столь же грязном лице выделяются ясные синие глаза. Потрескавшиеся губы растянуты в улыбке — самой настоящей, искренней. На плечах свободно висит старый полиэтиленовый плащ. Одной из штанин потёртых джинсов не хватает — она оторвана по самую середину бедра. Вместо ноги — серебристо-белый протез, на который плотно пригнан поношенный светло-зелёный кроссовок. На правом плече — такой же старый, как и вся остальная одежда, рюкзачок.       — Соскучились по мне? — усмехнулся Сила, проходя в кухню, подволакивая правую ногу — ту самую, на которой был протез. — Я и сам уж не ждал вернуться…