Последний бой

      Хлоп. Дверь камеры следственного изолятора захлопнулась. Закрыв её на ключ, Дружок обернулся к стоящим в отдалении матери и племянницам:       — Цирк кончился, зрители свободны.       Долго висело молчание.       — Ну? Намёк не понятен? Ваше присутствие тут необязательно!       — Дружок, — тихо сказала Галина, прижимая к себе внучек, — я до сих пор не могу поверить, что ты можешь так поступить со своей сестрой.       — Закон есть закон, и я служу ему. Если кто-то совершил покушение на жизнь другой собаки, пусть поплатится своей свободой.       — А ты? Ты ведь сам говорил, что у тебя на руках много крови…       В руке Дружка появился «макаров», направленный дулом в пол:       — Мама… ещё одно слово — и я и тебя посажу на пятнадцать суток. А Роза пусть скажет спасибо, что я не запихнул её в шестую камеру. У нас там насильник сидит.       — А ты мог? — поразилась мама.       — Мог. И мог приказать не вмешиваться, даже если он начнёт её иметь. Так что выбирай выражения, если не хочешь неприятностей ни для себя, ни для Розки. Ей бы вообще за такое… — экс-капитан хлопнул кулаком по ладони. — Помяни моё слово — если, не дай Бог, Сила скончается в больнице — а такое не исключено — то я без колебаний поставлю Розу к стенке!       Галина ахнула, прижав ладони ко рту.       — А теперь вон отсюда, пока я не позвал охрану!       Женщина отошла на несколько шагов. В двери она обернулась и негромко сказала:       — Ты изменился, Дружок. И не в лучшую сторону. Ещё несколько лет назад я плюнула бы в лицо тому, кто сказал бы, что ты способен на такое.       — Времена меняются, собаки остаются, мама. Кроме того, моя работа — обеспечивать вашу безопасность, и мне цацкаться некогда.       Дверь закрылась.       — Зря вы так, капитан, — прогудел Жилин, поднимая голову от журнала. — Она ж вам мама…       — Пиши и не лезь не в своё дело, старлей. Со своими бабами я сам разберусь.       — Капитан, я ж по своему опыту говорю. Когда мать скончается, вы сильно пожалеете обо всём.       — Молчать, я сказал! — взорвался Дружок. А затем, опустившись за стол, тихо заплакал. Нервы старого солдата не выдержали.       — Водки, капитан?       — Насыпай.       Опрокинув в глотку полный стакан, экс-капитан долго сидел, положив голову на локоть, пока не услышал голос:       — Дружок!       Встав, Дружок надел фуражку и развернулся к камере:       — Чего тебе?       Роза стояла у двери, держась руками за решётку.       — Может, ты меня всё-таки выпустишь?       Дружок нервозно дёрнул ремень «Винтореза», который он по старой привычке носил на плече:       — И не проси. А ещё один такой вопрос — и я распоряжусь посадить тебя в шестую.       — Думаете, капитан, тут кто-то выполнит этот приказ? — хмыкнул Жилин.       — Любой, кому не надоело жить. Забыли, кто я такой? Ну так я напомню! Погоны пообрываю вместе с головами! — рявкнул Дружок. — А ты, — он снова повернулся к Розе, — ты… ты сиди и молчи, не то сильно пожалеешь!       Выдав эту гневную тираду, Дружок, стуча тростью, вышел из отделения.       — Капитан? — крикнул ему вслед Жилин.       — Схожу за пивом. Эту не выпускать! Головой отвечаешь!       — Есть.       Дождавшись, когда внизу хлопнет дверь, Жилин повернулся к камере:       — Хотите чего-нибудь, Розалина Пална? Тут, конечно, не отель, но кое-чем обеспечить могу.       — Воды, — попросила Роза, снова садясь на скамью. — Долго мне тут сидеть?       — До вечера — точно. Возможно, до завтрашнего, — ответил Арсений, доставая из-под стола помятую бутылку минералки. — Вот… Что есть. Сойдёт?       Блондинка кивнула, принимая из рук Жилина стакан:       — Спасибо, товарищ… старший лейтенант. Как Вас зовут, кстати?       — Жилин Арсений Викторович. Старший лейтенант полиции и омон и по совместительству один из ближайших помощников мэра.       — И, судя по всему, вы не одобряете некоторых его дел?       — Хотите настроить меня против капитана? Дохлое дело. Я знаю его уже достаточно давно, и наши отношения давно вышли за рамки делового общения.       — Надеюсь, не в том смысле, о котором я подумала, — схохмила Роза.       — Не смешно, — ледяным голосом ответил Жилин. — Ещё одна такая шутка — и Вы лишитесь моей защиты.       — Прошу прощения. Это… само собой получилось.       — Ага, — Арсений развернулся к камере спиной и продолжил что-то писать в журнал.

***

      Посмотрев очередную бутылку из-под крепкого тёмного пива на просвет, Кир меланхолично заметил:       — Так недолго и тестостерона окончательно лишиться, капитан.       — Заткнись… — беззлобно пробулькал Дружок, опустив голову в кружку. — Господи, как же меня всё достало!       — Тебе б отдохнуть куда-нибудь съездить, а? Так скоро на подчинённых кидаться начнёшь.       Со стуком поставив на стол пустую кружку, Дружок ответил:       — Некогда. На мне тут слишком многое завязано. Синёв, сволочь, знает, по каким местам бить…       — Он тебя изматывает и измотает до крайности. Тебе нужно уехать. Поверь мне, мы сможем справиться.       — Ладно… как думаешь, куда отсюда можно уехать?       — Куда угодно. Кстати, Сила говорил, что у него был домик в одной деревне под Омском. После смерти его родных дом отошёл ему. Думаю, он не будет возражать, если ты там поживёшь.       Экс-капитан грустно посмотрел в опустевшую кружку:       — Ладно… Сможешь по своим каналам меня туда отправить?       — Без базара, командир. Дай только знать.       Дружок кинул пустую бутылку, попав точно в мусорку:       — Хорошо. Считай, что ты меня убедил. Отправлюсь через недельку — мне надо хорошо подготовиться. И прежде всего преподать Розке ещё один урок…       — Надеюсь, ты не собираешься и правда упрятать её в «Кресты»? — озабоченно спросил Кир.       — Собираюсь. Ей всё же необходимо преподать урок. И мне потребуется твоя помощь.       — Я готов.

***

      Роза проснулась от того, что дверь камеры снова лязгнула:       — Дворовая, на выход.       Блондинка увидела, что перед камерой стоит молодой сержант с пистолетом в руке. Внутри у неё всё похолодело: неужели конец? Не может того быть…       — Мне долго ждать?       Роза, сглотнув, пошла за сержантом. Он шёл чуть впереди. Один поворот, второй, третий… длинный коридор, перегороженный решёткой…       — Сюда.       Решётка отъехала в сторону.       — Заходите, — повторил сержант. — Идите вперёд, не оглядываясь.       Сердце Розы оборвалось. Похоже, это действительно всё. Дружок всё-таки решил избавиться от неё… Сглотнув, блондинка пошла по коридору.       Шаг… шаг… шаг… шаг… Каждое движение отдавалось жестокой болью, но Роза заставляла себя не оглядываться. Тут сзади грохнул выстрел, но боли женщина не почувствовала. Лязгнула решётка; откуда-то сверху прозвучал голос:       — Идите до конца. Обернётесь — пожалеете.       Роза медленно пошла дальше по коридору, сглатывая вставший в горле ком. Шутка? Жестокий розыгрыш? Вполне в духе Дружка, но… Думать о худшем не хотелось, хотя именно худший вариант и казался самым логичным. Но нет… в конце коридора оказалась приоткрытая дверь, к которой двумя кухонными ножами была приколота лаконичная записка:       «В следующий раз пуля будет настоящей. Стар. лейтенант Жилин».       Женщина озадаченно хмыкнула. Она меньше бы удивилась, узнай, что инициатором имитации казни был Дружок. Впрочем, не исключено, что он просто прикрылся одним из своих подчинённых…       Эта версия разбилась вдребезги, стоило Розе выйти на задний двор следственного изолятора. Дружок действительно был там. Полы серого осеннего пальто свисали до земли; над правым плечом пальто слегка дыбилось, выдавая спрятанный под ним «Винторез», с которым экс-капитан не расставался по старой привычке никогда. Пальто было перехвачено широким кожаным поясом, на котором висела кобура с «Береттой».       — Выпустили? — хмуро спросил Дружок. — Я убью Жилина…       — Его идея была? — вопросом на вопрос ответила Роза, чувствуя, как дрожь в коленях утихает. Только сейчас пришло осознание: она будет жить. Вся эта история была не более чем блефом.       — Само собой… я бы тебя просто упрятал бы в «Кресты» на пару месяцев и приставил бы «сизарей», чтобы тебя там не прибили. Но Жилин, век ему повышения не видать, меня опередил. Дождётся он у меня, пройдётся по этому самому коридору…       — То есть ты не планировал…       — Убивать тебя? Нет конечно… Ты, Розка, конечно, сволочь, но смерти не заслуживаешь. И тебе, кстати, крупно повезло — я уезжаю. Надеюсь, что навсегда.       Посмотрев, прищурившись, на солнце, Дружок решительно закончил:       — С моим отъездом многое изменится. Синёв распоясается окончательно… надеюсь, Кир сумеет его унять.       — И почему ты уезжаешь? — спросила Роза — больше для проформы.       — Долго объяснять. Подробности — почтой. И, кроме того, уезжаю я не в последнюю очередь для вашей же безопасности.