POV JK
valky — Any Time Время для Хосока остановилось на платформе, точнее вместе с уходящим Чонгуком. А для Чонгука оно замерло в стоящем Хосоке у окна. Если у Хосока эти два дня были, как под дурманом, то у Чонгука они прошли, как в тумане с единственной мыслью, как на репите «не может быть» В эти пару дней куда бы Чонгук не пошёл, как по заклинанию найти Хосока он не мог, тот просто исчез. Студия была пуста, в квартире была полная тишина, друзья разводили руками в не понимании мол «он только, что был здесь». Чонгук подумал, что наверное Хосок уже начал обучающий курс по своему исчезновению из его жизни, поэтому после всех попыток отыскать Хёна, Чонгук заперся в своей комнате и не выходил от туда. Весь остаток дней он проспал или думал, что спал. Пробудило его разум от тумана лишь сообщение от хёна. Юнги написал «поезд завтра в 13:00, Хосок у себя в квартире». Мгновенный душ, наспех надетый шмот, и вот он уже стоит в дверях. В этот раз рука не поднялась собственноручно открыть ключом родную дверь. Трель звонка раздалась резким, непривычным звуком послав по телу неприятную холодящую дрожь, а в след за ней тянущиеся мысли в вопросах «откроет ли он мне», но вот в приоткрытую дверь выглядывают любимые ореховые глаза, наполненные усталостью всего мира. Недавний ровный и здоровый золотистый цвет лица впустил на своё место иссини-чёрную маску реальности, а всё тело пропитано сутулящимися заторможенными движениями. pink glass — i can't Но у Чонгука одно желание – Хосок. – Хён, прошу... В последний раз, чтобы было, что помнить … – а у самого парализующий страх, что сейчас прогонит, сейчас оттолкнет, не в пустит, избавиться от него, не дав и шанса на прощанье. Но ответом звучит последний «не здравый» смысл, который Чонгук отказывается принимать. Голос Хосока, который окутывал всегда нежным бархатом, сейчас слегка охрипший пытается всё же что-то донести до его полусонного разума. – Но будет лишь больнее, – дверь всё так же едва открыта, не впуская до конца. И злые мысли уже ликуя, начинают свой шабаш – Хах... Хён, куда уж больнее, – Чонгук чувствует, что его злость уже прорывается, видит что пугает Хосока своим оскалом – Хён, согрей меня... Я окоченел… Медленные приближающиеся движения Хосока уже не кажутся такими поломанными, миг и тёплые губы согревают, прогоняя все злые мысли, открывая настежь дверь. Усталость и бессилие двух дней исчезают вместе со всеми страхами. Чонгук подхватывает Хосока ведомый какими-то новыми силами, неся «своё» в свой дом, в их спальню, а после всё становится в свои места. Хосок вымаливает открытый взор Чонгука, а тот и рад всю ночь смотреть в орехово потемневшие глаза своего Хёна. Вот только не отрывая взгляда, делится он и болью своею уничтожая их вдвойне. Бесконечные поцелуи – как обещания. Бесконечные движения – обещание, что они пройдут через всё, без остановки. Бесконечные стоны – как право голоса для достижения целей. Бесконечные созвездия на теле – как клеймо собственничества. Бесконечные падающие слёзы – чтобы помнили боль, и вернулись к счастью. valky — Any Time Чонук запомнил эту ночь, как самую быструю ночь в своей жизнь, как песок исчезающий сквозь пальцы. Напряжённое утро запирает их «в последний раз» в ванной. В это утро было слишком много «в последний раз» от горячего пара вокруг них окутывающего своим молчанием до махровых полотенец. Так что когда Чонгук повторно выходит из ванной и чувствует запах кофе с параллельным шуршанием с кухни, понимает, что этого «последнего раза» он просто не вынесет, поэтому сбегает. Неповторимый запах кофе, который по особенному получается только у его Хёна, мысленно переносит Чогука во светлые времена, там где он со своей кроличьей улыбкой выпрашивает лишнюю порцию бодрящего напитка, там где чуть пухловатые губы говорят, о том что частые приемы кофеина сердцу не помогут, там где эти губы слегка надуваются понимая, что на них откровенно залипают всё с той же по детски кроличьей улыбкой, совершенно не слушая его. Хён его хоть и частенько ругал, за столь частые приемы кофеина, но всё же не мог удержаться, чтобы не сделать младшему приятное… Не вынесет… Сбегая он лишь на мгновенье замирает, принимая свою новою реальность. Реальность в образе стоящего Хосока, пропитанного с ног до головы одиночеством. Теперь у них на двоих, лишь это чувство. Сбегая, он лишь клянётся в полушёпоте. «Хён, я люблю тебя. Навечно» Щелчок двери позади своей спины, как холодный выстрел прямо в цель. Холодный воздух совершенно не будоражит, совершенно не помогает собрать мысли в кучу, или разобраться в них. Его ноги несут в непонятном направлении. Чонгук погружается во тьму. Чонгук находит свой мир во тьме. Чонгук познаёт вкус ненависти. Чонгук сбегает не от Хосока, друзей или из дома матери. Чонгук бросается прочь от себя. Чонгук противен себе, он слабый. Чонгук как самый настоящий ребёнок, сбегает, опять. «Ребёнок» – как клеймо. Сереющее утро оставляет отпечаток стоящего Хосока у окна, выдыхающего облако дыма. Хосок никогда не курил. Да здравствует новая реальность? *** Так и полетели серые дни, даря ежедневную возможность задыхаться в беспросветной реальности, а иногда живя во снах, просыпаясь от них и не имея возможности дышать, находя себя в той же самой удушающей реальности. Дни и ночи стали путать разум, где сон, где реальность? Чёрно-белое кино смешало свои краски, превращая жизнь в серо-прозрачные тона загробной жизни. А белый когда-то был в отдельности от чёрного? А чёрный когда-то существовал сам по себе? *** Для всех наверное оказалось странностью, что Хосок не просто уехал, а буквально прекратил какое либо общение с Чонгуком. Они просто исчезли из жизни друг друга. Возможно, напиши или позвони младший ему сам, естественно Хосок бы ответил, но они само изолировались словно между ними свершился немой договор. Возможно, так и было. Возможно, так было легче. Конечно они могли бы обмениваться вечными сообщения, поддерживая друг друга «ты как?» «ты ел?» «а как ты спал?» «Я скучаю» «Я безумно скучаю» «Вернись» Всё, точка. Как можно было бы что-то писать, если у одного вместо привычного обращения было бы на повторе одно единственное «вернись». А у другого все ответы походили бы на откровенное враньë. Ты как? – я умираю (без тебя). Ты ел? – я голодаю. А как ты спал ? – в кошмарах. Как бы они общались? Поддерживали друг друга или потопляли? Каждый решил тонуть сам. ***POV Jin
Argos Barks — Broken Records - A Promise Как-то раз Джин пришёл к Чонгуку в дом. Была уже ночь, или даже скорее утро. Джин не мог явиться в таком виде в родительский дом, он еле держался на ногах, а запах явно давал понять, что ночь была из наилучших, поэтому когда таксист спросил куда же молодой человек держит путь, новый адрес Чонгука как-то сам слетел с языка. По переезду Чонгука, из друзей никто не был у него, а про новоселье и речи нет. Тэхён к примеру пытался устроить праздник самостоятельно, но ему так никто и не открыл. Он проторчал у двери два с половиной часа с пакетами еды и новым фикусом. Чонгук совсем закрылся в себе. Джин об этом как-то не подумал. Подъезжая к дому он осматривается, район не богатый, но и бедностью тут не пахнет, здесь просто и чисто, и как-то одиноко. Очень подходит Чонгуку. Поднимаясь на нужный этаж и видя нужную дверь, рука замирает перед звонком, что-то здесь не так, пока он поднимался по лестнице через другие этажи была полнейшая тишина, даже звук своей обуви немного страху нагонял. Сейчас же какие-то непонятные звуки, слышимость в этом здании конечно желает лучшего. Скулëж? Скулëж собаки, но звуки чётко исходят от двери Чонгука, может он дверью ошибся, а может Чонгук завёл щенка... Вдруг тишину разрывает крик, а следом плачь, навзрыд. Ясно одно –это не собака, это Чонгук. Джин кажется в момент трезвеет, осознание всей ситуации больно бьëт по вискам, он прислоняется к стене и скатывается на пол, он холодный и противный, но Джину плевать. Впервые в жизни ему плевать на свою люксовую одежду. Он так и сидит несколько часов, пока всё же не наступает полная тишина с первыми лучами солнца. Джин поднимается, вызывает такси и направляется к дому, уже как-то вообще до фени, что скажут родители увидя его с рассветным перегаром и в помятой одежде, возможно даже грязной. Сейчас его волнует другое, теперь он узнал ночную тайну Чонгука, и почему-то виноватым себя считает. Считай игнорировал вид младшего все эти дни. Не проследил, не помог. Они же как семья, хоть сейчас немного и развалившаяся, а он самый старший в этой семье. Легко быть старшим хёном с долей шутки, следить за почтительным обращением, раздавать подзатыльники и кричать без повода «Йяя мелкий» Но когда приходит момент быть по настоящему взрослым, при этом брать на себя ответственность, и помогать. Все мы немного теряемся, но Джин справиться, что-то поменялось в эту ночь. Ему пора взрослеть. Такси долго ждать не приходиться, едет тоже не особо долго, или же он просто в своих мыслях и не замечает свой путь до дома. Заходя в дом, встречает его только мама. Джин всё же надеялся, что родители ещё будут спать, она не говорит ни слова, лишь одаривает немного осуждающим взглядом. В полном молчании Джин идёт к себе, проводит около часа в ванной, после спускаясь видит на столе готовый мамин суп от похмелья, и рядом маленькая записка «надеюсь у тебя ничего не случилось?» Видимо Джин и правда весь в своих мыслях, так проходит день. К вечеру Джин берёт машину и едет уже в какой-то для него родной район. Днём он разузнал расписание Чонгука, поэтому не проходит и пяти минут, как он глушит мотор и прислонившись о капот, видит как его понурая цель направляется к дому. Подходя ближе Чонгук замечает его. – О, Хён? – Садись - кидает он на ходу обходя машину. – Хён? - но Джин уже заводит мотор. – Хочу тебя свозить в одно место - смотреть на Чонгука не хочется от слова совсем, мелкий всегда любил одежду чёрных тонов и она ему бесспорно шла, но сейчас он с ней буквально сливается. – Хён ты сегодня какой-то странный... какой-то другой. – Ты тоже какой-то другой Чонгук-а... В ответ лишь усмешка, Джину она даже показалась слегка озлобленной. Дальше они едут в полной тишине, едут они около часа, странности входят в моду? Чтобы раньше в компании Джина была тишина? Да никогда, она была буд-то под запретом. Приезжают они по времени чётко к закату. У Джина мелькает мысль, что он провёл с Чонгуком буд-то целый день, хоть и не находился рядом с ним. violencia 2 — eventually your heart will freeze, and you'll die in your sleep Вид открывается перед ними невероятный. Падающее солнце с обрыва, разрывает своими красками край неба, на краю которого они стоят. – Джин, зачем мы здесь? – хм Джин? – Прости, Хён, но всё же - Чонгук напряжен, он стоит по стойки смирно, руки по швам, кулаки сжаты, он буд-то ждёт подвоха. – Сказал же, что хочу показать одно место, это оно самое, как ты уже наверное догадался. Невероятно правда? Чонгук, расслабься и посмотри как уходит солнце, замыкая этот день. – Все когда-то уходят замыкая... – Чонгук! – Что? – Кричи! – Чегоо? – Я был у тебя сегодня ночью - Чонгук дёргается – Кричи так, как сегодня ночью. Нет, кричи сильнее. Чонгук смотрит не на уходящее солнце, он пятую минуту смотрит на Джина, а тот не отрывает взгляда от Чонгука. Наверное, сейчас Джин не понимает, как Хосок смог уехать от этих омутных влекущих глаз. Нет–нет Джин совсем с другого причала, просто он всегда принимал их, а теперь кажется он понимает. Чонгук в какой-то момент резко отворачивается и срывается на крик. Сначала это просто крик, следом он напоминает стоны, но спустя минут десять, когда заканчивается не только дыхание, но и покидают силы, он замолкает... А следом словно начинает распевать на лад до - ре - ми, только букву А-А-А И они теряются в этих звуках, так Чонгук и начинает петь. Джин запоминает, к чему у мелкого талант, даже если он сейчас не замечает, что он не плачет – он поёт. Теперь Джин знает свою цель. Дальше Джин вводит «обязательные» встречи для всех ребят, на которые Чонгук ходит в обязательном порядке, хоть и не понимает зачем. *** 2nd kloudbug acct immerseimmerse На смену загробному прозрачно - серому приходит просто серый, и весна. Яркими красками жизнь Чонгука сверкать не начала, но он начал походить на обычного подростка, да с проблемами и со своими загонами. Вид его не заявлял на статус айдола, небольшие круги под глазами всё так же были его сопутствующими друзьями, но он хотя бы не просвечивался, и не выглядел, так что сейчас секунда и он упадёт в обморок. Чонгук и правда выглядел как подросток, пусть и не с простой жизнью, но всё же живущий и существующий в этом мире, а не исчезающий из неё, разрывая сердце на двое, всем своим близким. Подросток слегка с широкоплечим размахом. Чонгук открыл в себе не только талант к пению. Растущий организм нашёл выход для своей силы в спорте, и преуспел в этом. Силы оказалось слишком много, так что перепробовать все возможные виды борьбы сил у него хватило. Учёбу через какое-то время Чонгук тоже вернул на прежнее место. Быстрыми или через чур уж медленными шажками, но жизнь шла. Уверенно шагала к полугоду, как уехал Хосок. Пытаясь вернуться к жизни, думал ли Чонгук о Хосоке? Следил ли за новостями через друзей, пытался ли связаться с ним? Снится ли ему по сей день шоколадно – ореховый взор? Слышит ли он как на репите голос своего Хëна, обволакивающий своей теплотой? Чувствует ли фантомные прикосновения? Чего теперь хочет Чонгук, чего желает? Какие цели теперь, преследует Чонгук?