ABC

Есть одна вещь, в которой Пат уверена на двести процентов: взрослых или не существует, или все взрослые — долбоебы. Окей, она тоже вроде как взрослая, ей двадцать, но мнение молодежи — последнее, что учитывается в ее обществе. К слову, общество по последним данным свихнулось и умирает. Пат не итальянка, и зовут ее совсем не Патриция — все гораздо проще и банальнее, но у нее тут своя маленькая Италия. Люди гибнут от нового вируса сотнями, заражаются — тысячами, а с ума сходят, кажется, миллионами. Вы спросите, а что правительство? А правительству наплевать. Пат не понимает, почему у верхушки всегда стоят выжившие из ума «взрослые»: старухи и старики в шаге от маразма, ослепленные золотом и властью. Пат думает, что дорогу нужно давать молодежи — прогрессивной молодежи, идеи которой смогут что-то, хоть что-нибудь изменить. Пат говорят: таковы традиции, и Пат отвечает: — Нахуй ваши традиции. Алло, 911? Люди умирают! Взрослые пытаются держаться за вековую мудрость, не желая признавать, что ничего мудрого в ней нет. Взрослые — такие дети. Пат хватается за голову и понимает: один в поле не воин, в одиночку ничего не изменишь, и самое страшное: никто и не хочет ничего менять. Люди умирают от вируса, который распространяется воздушно-капельным путем — через дыхание самих людей — и продолжают ходить друг к другу в гости. Пат тоже заболевает. Пат заболевает и не покидает дома неделями, шарахается от людей при простом походе в магазин, закрывает все лицо маской. Пат повезло: у нее легкая форма, но она очень боится заразить других. Пат смотрит на собственную семью, на пресловутых взрослых — родителей, теть и дядь, бабушек и дедушек: они тоже болеют, она знает, все симптомы налицо. Они тоже болеют и продолжают везде ходить. Они отрицают свою болезнь. Они плюют на социальную ответственность. И они, конечно же, не слушают Пат — «тебе двадцать, ты, может, и взрослая уже, но что ты понимаешь». Пат понимает все. Пат понимает: все взрослые — долбоебы.