cover up

Геральдина широко зевнула и уткнулась лбом в сложенные на руле руки. Юлиан отписал, что уже выходит, а она… что ж, ей до чёртиков хотелось спать. Обычно утром она была отвратительно бодра и весела, но всю ночь ей снилась какая-то муть — ну, когда получалось заснуть нормально, потому что в основном сон её был поверхностным. Наконец, она заметила — точнее, услышала — Юлиана и, вновь зевнув до слёз, подняла голову и вяло кивнула. — Доброе утро, Геральдина! — радость его в это утро буквально убивала её. Она невнятно промычала. И совсем, блядь, не страдальчески. Юлиан кинул рюкзак на заднее сиденье машины, Гера проследила за ним взглядом и перевела его на Леттенхофа. Тот уселся, чуть поёрзав, пристегнулся и посмотрел на неё. Его голубые глаза на миг вызвали у неё острое желание заснуть. Она отвела взгляд, подумав, что это какой-то бред или влияние недосыпа. Но дело было в том, что у Юлиана было мягкое выражение лица, столь же мягкий взгляд и весь он был таким мягким сейчас в её глазах… Окей, одёрнула она себя, я просто рассматриваю его в качестве подушки. Она шумно выдохнула, немного резковатым движением зачесала волосы назад и предложила изменить маршрут, которым они обычно добирались до школы: — У нас есть немного времени, так что как насчёт заехать за кофе? Иначе, клянусь, я засну во время движения, и мы оба умрём. И жили они, блядь, счастливо, умерев в один день. Да нахуй. Она недовольно поморщилась, съезжая с придомовой дорожки дома Леттенхофов. — А ты сегодня в особенно мрачном настроении, да? Думаю, кофе нам обоим не повредит, тем более это по дороге в школу, насколько я помню… — Зато ты, посмотрю, очень доволен прям с утра, да? — голос её звучал несколько грубо, а лицо опять было, как говорил Эс, кирпичом, так что она на секунду отвлеклась от дороги, повернулась к Юлиану и послала ему кривую улыбочку. Он прямо-таки лучился всем тем, что её сегодня раздражало — бодростью, довольством, радостью и, блядь, кажется, счастьем до кучи. Гера фыркнула. Это всё из-за теста, решила она, поэтому со сном и проблемы. Стрессует, вроде как. Не стоило принимать это настолько всерьёз, но присущее ей желание быть лучше, а также упрямство делали своё чёрное дельце, заставляя слишком много думать о долбаной контрольной. — Ну, — рассеянно начал Юлиан, переводя взгляд с неё на вид за окном, — мне, вроде как, снились… Снилось что-то приятное и красивое. А после он покраснел. Геральдина на это громко издала что-то среднее между хмыком и фырканьем, давая понять, что есть у неё предположение, что ему могло сниться. И усилившийся румянец это предательски подтверждал. — Очаровательно, — с ухмылкой пробормотала она, — а я всю ночь сражалась с монстрами. Не знаю, либо это были сны, либо сонный паралич, который заебал настолько, что в конце я воспринимала всё охренеть как похуистично. Ну и не выспалась, как ты можешь заметить. А ещё ты… Они как раз подъехали к кофейне, и она припарковалась, собираясь оказаться в ней как можно быстрее. — А что я? — Юлиан удивлённо воскликнул и тоже собрался выходить, но она остановила его жестом; Юлиан послушно замер. — Забей, я угощаю. А ты… Просто выглядишь сейчас очень мягко и уютно, — она нахмурилась, а после едва ли не блаженно улыбнулась: — Прямо как моя подушка. Кхм, так… Что тебе взять? — На твой вкус, — глаза у Юлиана после её слов стали ещё больше, изумлённее… Окей, не то чтобы она могла винить его, потому что, вероятно, сравнение с подушкой — такая себе херня. Но ей сейчас и вправду хотелось обнять его или типа того и заснуть. Желательно надолго. — Мой вкус сейчас сводится к литру эспрессо, так что… Чуточку конкретнее, Юлиан, ладно? — она добродушно улыбнулась. Юлиан прекратил попытки выбраться из машины и расслабленно откинулся на спинку сиденья. — Что-нибудь сладкое и молочное, в общем, противоположное твоему, — он мягко хмыкнул, сохраняя на губах улыбку. Гера кивнула и захлопнула дверцу. Позже она блаженно отпила крепкого кофе сразу же, как села в машину, передавая Юлиану раф. Судя по довольному лицу, когда он сделал глоток, ему понравилось. — Ты в курсе, что ты монстр? — на её вопросительный взгляд он пояснил: — Ты так сейчас кайфуешь от этого, — он покрутил запястьем, имея в виду её маленький стаканчик. — Немного, — она позволила себе расслабиться, почти растечься по креслу. Она думала о том, что сегодня ей будет сложно сосредоточиться на уроках и, вероятно, на их занятиях после уроков. Ох. К чёрту, решила она. — Ладно, поехали, иначе опоздаем. — Геральдина, сегодня… всё в силе? — Юлиан закусил губу, решившись отвлечь её от дороги. Вопрос удивил её — он соответствовал её мыслям, будто Леттенхоф мог их читать. — М-м?.. Да, конечно. Слушай, — они как раз притормозили на светофоре, чтобы она могла обратиться к нему с просьбой, — там в бардачке бутылка воды. Дай, пожалуйста. — Держи, — он протянул бутылку, и их пальцы соприкоснулись. Гера на это дёрнула уголком губ. — Спасибо, — она быстро сделала несколько глотков и передала бутылку обратно, вернувшись к управлению. До школы они добрались уже через несколько минут, и, когда она припарковалась и заглушила машину, то решила поддразнить своего репетитора: — Так что тебе снилось, а? — и кинула на него лукавый взгляд. — О боже, мы можем не говорить об этом?! — вскрикнул он, закрыв вмиг покрасневшее лицо руками. — Серьёзно, Геральдина, это… очень смущает. Блядь. В ответ она тихо рассмеялась и сказала, что он может называть её просто Герой. — А то как-то слишком длинно, знаешь ли! Вдруг мы будем в опасности? Представь, как ты будешь кричать эту длинную конструкцию, которая по ошибке является моим именем! — Юлиан на это раздвинул пальцы и взглянул на неё в удивлении. Если быть честным, ему нравилось её имя — на самом деле, в любой его форме. Заметив, что он вновь смотрит, Гера подалась вперёд и с ухмылкой пообещала ему почти на ухо: — И ладно-ладно, больше не буду тебя дразнить, стесняшка. Юлиан на это застонал лишь громче и, отняв руки от лица, поспешил выбраться из авто, слыша вслед этот тихий смех, от которого его в первый же миг, как услышал, пробрало мурашками — по спине, до затылка. Ещё никогда, находясь с ним рядом, она не смеялась; были лишь усмешки, хмыки и улыбки. Ну, разве что в самый первый раз, когда она подошла к нему… Но этого было так мало, так что он даже не учитывал тот раз. Отдаляясь от машины, Юлиан честно мог себе признаться, что бесился. Не на Геральдину (Геру, поправил он себя), нет. На самого себя. Потому что… Потому что, ну в самом деле, блядь, не говорить же ей, что ему снилась она?! Да, да, чёрт побери, всё было достаточно невинно — они всего лишь целовались! Ох блядь, «всего лишь»! — но… но… но!.. Он просто начал мысленно заикаться, не зная, как всё эту мешанину в голове облечь в слова хотя бы в этой самой голове. Это было так… клишированно. То, что она ему снилась. Он просто… блядь, он просто был в неё влюблён и оттого был непривычно для себя робок. Потому что — ха! — обычно за словом в карман он не лез, но из-за неловкости иногда он… — Я выгляжу жалко, — пробормотал он себе под нос, заходя в здание школы и продолжая думать о Беллегард. Для него было слишком много Геры. И нет, он действительно был рад их взаимодействию — искренне, но это влияло на него слишком сильно. Он до сих пор чувствовал фантомные ощущения чужих — её — губ на своих. Они были такими мягкими, такими податливыми под его. Руки всё ещё помнили, каково это — обнимать её за талию и вести ладонями по её спине, касаться гладких волос. Он был переполнен. Смущением. Счастьем. Стыдом и радостью. От всего этого сердце херачило, как бешеное; он, как сын врача, знал, что сердце, вроде как, не может проломить грудную клетку, но его, похоже, решило это изменить. Он облегчённо выдохнул, когда взглянул на расписание внимательнее — общих предметов с ней сегодня нет, так что у него были все шансы на то, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. И перестать так остро реагировать. И свыкнуться с мыслями о своём в неё краше. И подготовиться к их совместному двухчасовому занятию. Ну просто охуеть задачи на день… Он всего лишь подросток, так что этого всего и вправду как-то слишком. — Ты теперь таскаешься с Беллегард? — чужой голос за спиной, прозвучавший над самым ухом, заставил вздрогнуть. — А что, Вальдо, ревнуешь? Ага, он нарывался, но ожидаемой агрессии не последовало: — Вы уже второй день вместе приезжаете, а вчера она тебя ещё и после школы забрала. — И? — Я бы сказал, что у тебя есть яйца, потому что от её взгляда хочется убежать в другую страну, — продолжил тот как ни в чём не бывало, многозначительно замолчав. — Что тебе от меня нужно? — Ничего, Леттенхоф, ничего. Мне просто интересно понаблюдать, как быстро ты ей надоешь. Юлиан почувствовал внезапное раздражение: — Знаешь что? Иди нахуй, Вальдо, — он постарался сказать это максимально спокойно и, чтобы не ляпнуть чего-нибудь ещё, о чём впоследствии пожалеет, он резко развернулся и пошёл от мудака к нужному кабинету. Вслед ему полетел злорадный смех: — Ты знаешь, что я прав. И блядь да, грёбаный Маркс был прав. Так считал Юлиан. Так считали, казалось, все в школе, кто пялился на них на парковке, кто перешёптывался минуту назад, стоя рядом с ним и придурком Вальдо. Злоебучий Маркс был прав, и это раздражало Юлиана. Так что не было ничего странного в том, что когда они с Герой засели после уроков в свободном кабинете, он был вялый и растерянный. И молчаливый. Геральдина, впрочем, тоже не отличалась сосредоточенностью, зависнув над уравнением на добрую четверть часа и просто обводя цифры. Он уже набрал воздуха, чтобы сказать хоть что-нибудь, но она его опередила: — Слушай, сегодня как-то тухло у нас всё идёт, — Юлиан сглотнул. — Может, пойдём ко мне? Закажем пиццу, я сделаю горячий шоколад. Ты как? Она, наконец, посмотрела на него, перестав черкать в тетради. Он опять сглотнул и отвёл взгляд. — Юлиан? Голос её смягчился, обволакивая его разум. Внезапно он ощутил, как его затопила нежность; это его напрягло, так что он продолжил разглядывание кабинета. — Ну, почему бы и нет? Может, так дела пойдут лучше. — Даже если и нет, то ничего страшного. Мы можем себе позволить сделать перерыв в один день. Тем более, — она складывала тетради и всё остальное в сумку, пока говорила, и когда закончила, встала и подошла к Юлиану, положив руку на его плечо: — Ты сегодня тоже, кажется, не настроен на учёбу. Давай расслабимся? Может, это нам поможет сосредоточиться, может, нет — это не так уж и важно. Пойдём? — прежде чем отпустить его, она слабо сжала его плечо. Это ему ни капли не помогло. Наоборот, сердце скакнуло куда-то в горло, так что ему пришлось откашляться, сглотнуть и сделать пару глубоких вдохов, прежде чем поднять голову и посмотреть на неё. — Пойдём. И он улыбнулся, получив слабую ответную улыбку. По пути к машине он решил рассказать о том, как в прошлые выходные гулял (вообще-то играл на гитаре, но он не рискнул открыть этот свой маленький секрет) в парке, и к нему подбежал милый маленький пёс с фрисби во рту. — Я немного растерялся, потому что, знаешь, это был джек-рассел. Все — ну или почти все, — поправил он себя, увидев на лице Геры скептицизм, — любят джек-расселов! Вот ты любишь?.. И он, вроде как, был псом девочки, которая тут же за ним прибежала и извинилась, сказала, что он совсем ещё малыш, потому может докучать своим дружелюбием. Но я сказал, что всё в порядке! И знаешь что, Гера? Мы потом ещё около двух часов играли втроём. Было весело! Вот ты знала, насколько это активная порода собак? Машина мигнула фарами; Гера усмехнулась: — Люблю, но они правда слишком активные и требуют много внимания. Не то чтобы с другими животными иначе, но эта порода — маленькие вечные двигатели. — Вот-вот! И знаешь, о чём я подумал, когда мы с той девочкой распрощались? — О том, что ты хочешь собаку под стать своему темпераменту? — Чего? — он кинул на неё удивлённый взгляд и покраснел. — Просто ты тоже достаточно активный и разговорчивый. Я бы даже сказала игривый, — веселье поселилось в её глазах, и он засмотрелся. — Ну, кроме сегодняшнего дня. — Иг-игривый? — Почему нет? — она обошла машину и открыла дверь со стороны водителя. — Так о чём ты подумал? — Действительно, — пробубнил он тихо, садясь на пассажирское рядом с Герой, после чего добавил громкости в голос: — Ну, я подумал, что хочу корги. Они, наверно, не такие активные?.. — Не знаю, единственное, что могу сказать на их счёт, — они действительно милые. — Особенно их жопки, — он широко улыбнулся в умилении, — я хочу себе одного… Но пока не могу. Он вмиг погрустнел, наблюдая, как Геральдина выруливает с парковки. Собака — мечта каждого ребёнка. У кого-то она сбывается, у кого-то — нет. Впрочем, он, когда ему сказали холодное «Нет» на собаку, был не против и кота, но в ответ получил лишь ещё более гневный и резкий отказ отца. Аллергия, как сказала позже плачущему Юлиану мать. — Почему? — он поймал на миг золотистый взгляд. — У отца аллергия. — Мне жаль. Думаю, после школы ты можешь об этом серьёзно задуматься. Всё равно поступать в колледж и, вероятно, съезжать от родителей. Так что твоя мечта ещё может стать реальностью. — Да, я надеюсь на это. А у тебя есть животные? — Ну как сказать?.. Не совсем у меня… У Ламбы есть кот, он немного вредный, но ласковый. И не очень любит незнакомцев, так что сегодня ты можешь его и не увидеть. Он будет наблюдать за тобой и решать, достоин ли ты его царского кошачьего внимания, — она вскинула бровь и улыбнулась, показывая, что шутит. — Оу, — сердце забилось быстрее. Её слова, они что, значат, что он ещё сможет оказаться у неё дома?.. Ох. — Я буду польщён, если в итоге он решит, что я достоин. — Не сомневайся, так и будет. Не смотря на утреннюю раздражительность и вялость на их так и не начавшемся нормально занятии, Геральдина сегодня много улыбалась и дразнила его. Это радовало его влюблённое сердце. Безмерно. Поэтому он всю дорогу до её дома думал о том, как однажды потискает кота её брата, и о её уверенности, что он понравится их коту. Звучало глупо, он знал, но… Нет. Просто глупо. И ничего больше. Он правда терял с ней последний разум.

***

Они уселись у телевизора в гостиной, включив какой-то фильм для фона. Общим решением было устроиться прямо на полу у дивана и пристроить коробку с пиццей между ними, как и кружки с горячим шоколадом. Они вяло комментировали происходящее в фильме, пока Юлиан неожиданно даже для себя не спросил её об одном случае, который не то чтобы мучил его, но… почему бы и нет? — Гера, а зачем тебе так поздно были нужны мешки? Геральдина подавилась и закашлялась, Юлиан подскочил, но вскинутая герина рука его остановила. — Ты в порядке? — он правда беспокоился. — Да, — прохрипела, — успокойся. Какие мешки, чёрт тебя подери? — Этим летом мы, знаешь, встретились в магазине поздно вечером, и ты покупала мусорные мешки. — Под этим тяжёлым золотым взглядом к концу предложения он едва не шептал. — А ещё ты была одета так, будто действительно была готова на убийство. Да и выглядела тоже… — Она посверлила его напряжённым взглядом ещё с минуту, нервируя, а после чуть хрипловато и громко захохотала, запрокинув голову и обнажив шею. — О Мелитэле!.. Я вспомнила! Ты покупал чулки, да? Что ж, я скажу, если скажешь ты! Он смотрел на её широкую улыбку, блестящие от смеха глаза, то, как расслабленно она сидела напротив него, и… и он не мог не кивнуть. — Я тогда и вправду готова была убивать, была очень зла и всё такое, потому что бате вдруг резко захотелось прогенералить дома. Прям, знаешь, масштабно так. И в итоге мусора было много, а мешки закончились, поэтому… Ох, чёрт, ты тогда ещё сказал, чтобы я получше прятала труп, если что, верно? — Да, — Юлиан ухмылялся, слушая её. Ему нравилось её слушать. И смотреть на неё («Пялиться!» не унимался вредный внутренний голос). — А ты в ответ посоветовала покупать колготки поплотнее, потому что те, что взял я, не годны для ограбления банка. И говоря об этом… — Ты действительно ограбил банк? — она подалась вперёд, к нему, когда он сделал эффектную паузу. — Почти, — фыркнул, — это было для Ренфри, моей кузины. Она тогда гостила у нас; и собралась в клуб или типа того, а её колготки порвались, так что я решил помочь сестре. — Это более героическая хрень, чем ограбление банка. Ах, как жаль, — она притворно загрустила, перестав улыбаться. Получалось плохо. Уголки её губ подрагивали, стремясь вверх, для улыбки. — Такой был бы куш! Если что, — она пристроила локоть на диване и положила на него голову, — то в следующий раз… если ты решишься… я в деле. — Окей, я буду иметь в виду твою готовность для такого серьёзного дела. Он отзеркалил её позу, и сейчас они сидели и смотрели друг другу в глаза, и улыбались, и Юлиан был чертовски сильно счастлив в этот самый миг, с этим человеком. С ней. — И для какого это дела ты готова, дочь? — О, привет, па! — Геральдина вскинула голову и уставилась куда-то над его головой. Юлиан тут же засуетился, едва не свалившись лицом в остатки пиццы перед ним. Гера сделала рывок в его сторону и удержала рукой, положив её ему на грудь. — Аккуратнее, Юлиан. Очарование момента лопнуло, как воздушный шарик. — Привет, парень. — Когда он обернулся к её отцу, тот вскинул брови и легко улыбнулся, а Гера убрала руку с его груди. — О, это ты, Юлиан? Рад тебя видеть. — Добрый вечер, — кивнул он. — Мы решили перекусить, прежде чем начать заниматься. Собственно, это то, о чём Юлиан и говорил. О занятии. Ты же знаешь, — она сморщила нос («Мило», встрял в очередной раз внутренний голос; «Заткнись», нервно ответил ему Юлиан), — у меня немного проблемы… — Я тебя понял, — лицо её отца выглядело умиротворённым, и Юлиан расслабился. — Не буду вам тогда мешать, занимайтесь спокойно. — И он уже было ушёл, как вдруг обернулся и, сощурившись, посмотрел на неё: — Гера, а где твои братья? — О, ну, Ламба утром говорил, что будет тусить с другом, возможно, останется у него на ночь. Они хотят опробовать новую игру, так что сам понимаешь, — она закатила глаза, а отец понимающе кивнул. — А Эскель… ну, он тоже где-то тусуется, но сказал, что придёт где-то часам к десяти-одиннадцати. И кстати, закажи что-нибудь на ужин себе, ладно? Мы, вроде как, не успели что-либо приготовить. На виноватую улыбку дочери он так знакомо фыркнул и сказал, что как-нибудь с этим разберётся, так что пусть она не беспокоится, а после исчез из их поля зрения. — Ох, это было… неожиданно! Гера, откуда он знает моё имя?! — Ну, это же батя, — снисходительно пояснила она; губы её дёрнулись, намекая на улыбку. — Окей, но… как его зовут? — Мистер Беллегард? — она весело фыркнула на его явное замешательство. — Весемир Беллегард, будьте знакомы. — Я буду, — пробормотал он, смущённый этой внезапной встречей. В какой-то миг — всего на миг — он почувствовал себя так, будто мистер Беллегард застукал их за чем-то непристойным? интимным? В любом случае, покрасневшие щёки ему было не скрыть. Он вздохнул. — Не хочешь ещё чего-нибудь выпить? — он отрицательно замотал головой и поднялся с пола, чтобы сесть на диван. — Ну, тогда приступим к уравнениям?.. Только нужно сначала тут прибраться… — Я тебе помогу. И очередная за этот день улыбка, благодарная в этот раз, была ему наградой. Что ж, день в конце концов оказался не таким уж и дрянным, так что он мог даже сказать, что он сейчас безумно счастлив.