***
Волосы облепили шею и расплылись в воде подобно водорослям. Я обессиленно откинула голову на бортик ванной. В воздухе витал едва уловимый запах лимонного мыла. Ладони слегка пощипывало. Упала я тогда не очень удачно: обзавелась ссадинами. Видимо, вчера испугалась настолько сильно, что даже не почувствовала боли. Помещение постепенно заполнялось паром, оседая мелкими каплями на холодной плитке. Стоило закрыть глаза, как из тьмы выныривало лицо того существа. Почему-то потянуло сладко-тошнотворным запахом гниения. Этот запах, источника которого здесь не могло быть, казалось, шёл от меня. От моих волос, кожи. Я вздрогнула и стала судорожно себя обнюхивать. Нет, лимонное мыло. И образ и запах рассеялись, словно их и не было. Взволновавшееся сердце постепенно успокоилось, и я погрузилась в полудрёму, сползая глубже в тёплую воду. Кто он, или что он такое? Я не верю в то, что это маскарад. Ни один маскарад не даст такой невероятной силы. Почему он вообще убил того человека? Пытался помочь мне? В мою сторону двинулся и ещё эта улыбка… О печальной судьбе убитого мне не думалось. Только вот, если его обнаружат и начнут искать убийцу, что мне делать тогда? Выступить в качестве свидетеля? А если спросят почему сразу не пошла в полицию? А если решат свалить вину на меня? А если… Бесконечные «если» кружились в голове. Лучше уж сделать вид, что я ничего не знаю, и не видела. Как знать, может, если серокожий прознает о том, кто именно давал показания, то решит отомстить.***
Волосы обмотаны полотенцем. Я кутаюсь в огромный махровый халат и чувствую, как капелька воды стекает мне прямо в ухо. Неприятно. Грею руки о чашку с какао. Утро прогнало большую часть моих страхов и я спокойно спустилась на кухню, чтобы выпить чего-то тёпленького. Но мысли, как бы я ни старалась их контролировать, вновь обращались к произошедшему. По телу прокатывалась волна озноба, снова чудился гнилостный запах. Ненормально. Я никогда не зацикливалась на чём-то надолго. Легко отвлекалась, стоило в поле моего зрения попасть какому-то другому предмету, или если возникала какая-то очередная занятная идея. Но на этот раз даже специально мне не удавалось отвлечься. Я хотела знать ответы, узнать мотив, значение той улыбки, значение поступка. Я хотела… снова его увидеть. Рациональная моя часть сопротивлялась этому, приводя разумные аргументы против, но желания и тяга не соглашались. Ничуть не слабели. Страх, вполне естественный и понятный, советовал, по возможности, сбежать куда подальше, но одновременно с этим была нужда напротив, искать Его. Расползаясь разомлевшей лужицей в кресле, я обречённо констатировала: это то, что мне НЕОБХОДИМО сделать. Встретиться с ним. С безумно опасным, нечеловеческим существом, которое может попросту разорвать меня на части. Словно наяву я ощутила как грязные когти скользят по моей коже, грозясь оставить кровоточащую рану. Зачем мне искать его? Зачем, в чём смысл? — Ох… — устало сорвалось с губ. Вселенная была готова ответить. Да, ответ уже ждал меня. Стоило лишь отодвинуть заслон, и я бы узнала, но… Было ощущение, что правда бы мне не понравилась. Если бы я узнала, я бы ни за что бы к нему не приблизилась. Я бы бежала и от него, и от самой себя. Душа плакала хрустальными слезами, звенящими при падении тысячью колокольчиков. Прямо в моей голове. В реальности же солёными слезами беззвучно плакала я.***
Касаюсь тонкого, ненадёжного заслона и понимаю что за ним был ответ, страшный, уничтоживший бы меня, сбивший с ног и не позволивший бы ничего исправить… Что-то не давало душе покоя. Это нужно было отыскать. Изменить. Исправить. Порой и впрямь лучше не знать. Забвение может быть великим благом. Я решительно отвернулась, пальцы скользнули в последний раз по преграде, которая была готова в любой момент разлететься осколками, явив мне то, что я искала. Нет, я не буду смотреть, иначе… Ладони горели огнём от нагревшейся чашки. Я от бессилия давилась слезами, громко всхлипывая и шмыгая носом. Мне нужно разобраться с этим как можно скорее, иначе тоска, боль и печаль, что дремали до сегодняшнего дня, сожрут меня. Пена на напитке постепенно оседала, по оконному стеклу застучали капли дождя.***
Джек следовал за ней по пятам. Она изменилась. Вернее, её оболочка. Она стала выше, сменился запах, даже походка другая. Но это по-прежнему была Она. Он снова следил за ней, стараясь держаться подальше, в тени. День за днём он был рядом. Сопровождал её повсюду, но не приближался. Он знал где её дом, комната, но удерживал себя от того, чтобы пробраться к ней ночью. Ведь в прошлый раз всё тоже началось с этого. Всё казалось таким простым. Хочешь быть рядом, значит, просто подкрадись поближе. Хочешь коснуться — прикасайся. Хочешь слиться — прижмись плотнее…Нет!
Джек с трудом сдерживал себя. Страх потери постепенно отходил на второй план, уступая место эгоистичным желаниям. Прямо как в тот раз. Коснуться её хотя бы пальцем. Просто взять за руку. За тёплую руку, принадлежащую живой, дышащей девушке. Но позволить себе малое — означает потом решиться на большее. И он рискует не заметить, когда станет слишком поздно останавливать себя.***
Джек почти невидим там, куда падает тень. В тенях он растворяется. Не мог увидеть ни свет, ни мрак, но каждый раз без труда отыскивал Её. И вот вдруг за ней следует кто-то ещё. Запах, исходящий от этого мужчины, заставляет Джека нервничать и злиться. Мужчина был окутан парами едко пахнущей жидкости, которую часто пьют люди, становясь лёгкой добычей, но не этот запах взволновал Джека, а тот, что источала кожа человека. Но он пока ждал. И вот мужчина приблизился к Сияющей и начал что-то говорить. Смысл сказанного от Джека ускользал, но ему не понравился испуганный писк и последовавший за ним громкий крик, который Она издала, когда её схватили. Ярость застила глаза. «Как посмел?!» В одно мгновение преодолев разделявшее их расстояние, Джек, ухватив нападавшего за лицо, яростно впечатал его затылком в ближайшую стену, громко рыча. Кости черепа жалобно хрупнули. Чудесный звук! Джек снова и снова повторял движение, искренне наслаждаясь хрустами и чавками, пока от головы не осталось почти ничего. Тело хотелось разорвать на куски и уничтожить. Но громкий стук сердца напомнил ему про Неё. «Безопасно» — хотел он дать понять ей, обернувшись. Губы непроизвольно разъехались в стороны, и он попытался приблизиться. Такая возможность коснуться! Она же упала, можно её поднять… Но она поднялась сама и мгновенно устремилась прочь, оставляя его позади.***
Лишь когда она оказалась в доме, он немного успокоился. Не выйдет, не ночью. А ему ещё предстояло уничтожить ту тварь, что посмела её испугать. Вернувшись, он снова почувствовал тот самый, до сих пор приводивший его в ярость запах, который мертвец продолжал источать. Запах, до тошноты напомнивший Джеку его собственный, когда он подминал Её под себя. Если бы он мог убить его снова, он бы не закончил всё так быстро. Хотя, если он нашёл Сияющую, то и его найдёт. Однажды. И мудак пожалеет, что посмел смотреть в её сторону с такими намерениями. Джек не был уверен что же значит слово "мудак", но ни капли не сомневался, что именно так и стоит называть это ничтожество. Он не позволит никому Её коснуться, даже самому себе. Он уничтожит любого, кто захочет причинить Ей боль. Он будет отрывать от наглецов по кусочку, выдирать кости из живого тела, оставляя лишь безвольно висящие лохмотья плоти. А потом он бросит виновного к её ногам и… На этой мысли в голове что-то неохотно, словно бы со скрипом повернулось, рождая подозрение, что дар в виде умерщвлённого человека Сияющей может и не понравиться. Тогда он ограничится лишь наказанием для дерзнувшего. Действительно, ни к чему ей знать, сколько вокруг ничтожеств, желающих Ей смерти. Он просто избавится от них, укроет её от любой напасти, главное… не сорваться самому. Длинные когти вонзились в ладонь и по кулаку стекло несколько ручейков тёмной крови.***
Прошло уже несколько дней. С ночной смены в больнице возвратилась мама, чтобы проспать, по своему обыкновению, до самого вечера. — В чём дело, бурундучок? — после сна на мамином лице отпечатались складки от подушки, а взъерошенные волосы придавали ей очаровательный, домашний вид. Я сердито засопела, помешивая овощи на сковородке. — Ты опять! Какой я тебе бурундук? У них же чёрные полоски на спине, ч-ё-р-н-ы-е! — Конечно, как скажешь, детка, ты права, как же я не догадалась? Ты скунс! Помнишь того милашку, который однажды забрёл на нашу лужайку? Чёрненький, а полоски белые, а как пахнет? М-м-м-м, стопроцентное сходство! — воодушевлённо вещала она, наполняя свою кружку шоколадным молоком. Она беззаботно проигнорировала мой полный ярости взгляд, стараясь заполнить чашку до самых краёв. — Можно ли поподробнее про запах? — я стиснула в руках лопатку, покрытую маслом. — Учитывая всё то парфюмерное разнообразие, которое теснится на твоём туалетном столике, сразу ясно, что ты маленький скунсёнок, — выдав это нетривиальное умозаключение, она открыто улыбнулась, и, подхватив чашку, удалилась к себе, оставив меня наедине с начавшим уже подгорать ужином.***
Под шум вытяжки и шкворчание масла я раздумывала о той встрече. Со временем моё желание встретить Его не утихло. Я по-прежнему боялась, но и отчаянно нуждалась в том, чтобы свидеться с ним хотя бы ещё один раз. И если откинуть все разумные «но» и просто сосредоточиться на решении проблемы, становилось ясно, что просто не будет. Где искать, как искать? Как, в конце концов, не дать пришибить себя в первые минуты «долгожданного свидания»? Безумие, просто безумие. Я всегда считала, что держу себя под контролем, но оказалось, что не всё зависит исключительно от моей воли. Порой происходит и нечто подобное. Раньше было проще. Ободрать клумбу может и было мелким хулиганством, но лишь благодаря этому несчастному букетику, врученному без задней мысли милой, но до крайности тихой Венди, не случилось жуткой трагедии. Мы не общались ни прежде, ни после того дня, ограничиваясь лишь приветствиями в школе, но спустя пару лет она увела меня в сторону и тихо призналась, что если бы не те цветы, то она бы тогда выпила всю баночку снотворного. Или, когда я забалтывала, сама не понимая зачем, преподавателя, чтобы потом узнать, что магазин, в который он собирался зайти, ограбили какие-то приезжие со стволами, от нервов открыв огонь. Но всё это не касалось меня. Все мои предчувствия и действия обычно отводили беду. А теперь… От переживаний меня замутило. Скинув приготовленное в контейнер, я поспешила запихнуть его в холодильник, не дожидаясь когда всё остынет, и ушла к себе. Зачем мне это опасное существо? Эдакого фамильяра мне Вселенная подкинула? Или самого настоящего демона? Ну уж нет, лучше я себе найду кота. Всяко больше пользы. И мышей ловить сможет, и муркотеть будет, и обнимать приятно… Обнимать… Раздражённо перекатываюсь на другой бок. Вместо пушистого котика мне представился всё тот же серокожий. Какой кошмар! Снова маячит стена, отделяющая меня от Мирового Потока, держась из последних сил. Нет, долго она не протянет. Подскочив, я приподняла свисающее до самого пола покрывало. В пыльном подкроватном пространстве затаился ящичек с важными вещами и небольшой раскладной столик, не выше колена. Спустя три минуты я сижу на коленях, подложив под них маленькую подушку. Столик теперь выглядит внушительней, покрытый блестящей фиолетовой скатертью, с серебристым кантом по краям, и очаровательными кисточками, свисающими с уголков практически до пола. В соответствии со сторонами света расположены символы стихий. Пиала с солью смотрит север, а пёрышко глядит на восток. Я сажусь напротив кубка с водой. В середину ложится серебряный ободок. Зажигаю свечу и, ухватив энергию каждой стихии, бережно закручиваю их в тугую нить, давая металлу поглотить её. Свеча прогорела, не оставив даже капельки воска, перо посерело, а соль и вода стали словно бы неживыми. Воду выплёскиваю в окно, а перо и соль прячу в бумажный пакет. Потом его нужно будет закопать. Кольцо, оказавшись на пальце, странно пульсирует. Голова гудит. Как же я устала! Но заслон теперь стал плотнее. Я на пробу пару раз нанесла несколько ударов. Ничего. Даже не шелохнулся. Со вздохом облегчения растягиваюсь на кровати. Никаких сюрпризов, неожиданной информации в ближайший месяц точно не будет. Раньше не окунаться в Поток было просто. Но с каждым годом преграда, которую мне требовалось прежде пересекать, таяла. Казалось, сам мир прежде оберегал меня от излишних потрясений, но теперь я должна была научиться защищать себя сама. Я проваливалась в сон как в пуховую перину. Пусть ко мне придёт не Морфей, но Гипнос. И окропив меня маковым соком, усыпит, погрузив в сон без сновидений. Я слишком устала для того, чтобы распутывать ночные послания и пытаться отличить ложь от истины.