Деревенские приключения или Сага о Хамле

      И потянулась бесконечная (двухнедельная) череда дней, которые Чонгук проводил с Юнги. Ингода Гук находил Мина в заброшенной школе, иногда просто встречал на улице, иногда видел его на приезжающем рынке, иногда, когда Юн разносил почту. Это всегда случалось в разное время и в разных местах, всегда неожиданно, и всегда, когда Чон уже не надеялся найти старшего. Но зато, как только Мин обнаруживался, то весь день, Чонгук проводил с ним.       А Юнги хотел увидеть Гука, хотел с ним встретиться, был как будто к нему привязан, но каждый раз при желании поехать к Чону домой одёргивал себя. Это бесполезно и глупо, это только сильнее травит душу, это только всё усугубляет, так нельзя. И поэтому Мин не ездил, старался как можно меньше контактировать с Чонгуком, надеясь, что душевная привязь ослабнет, что это помутнение пройдёт. Только вот каждый раз, когда Юн «окончательно» решал перестать контактировать с младшим, они случайно сталкивались, и тогда Юнги уже был не в силах уйти. Пусть потом он будет себя проклинать последними словами, пусть потом снова будет больно, пусть снова начнётся эта ломка по Чону, да пусть хоть весь мир потом дотла сгорит, а он ведь сгорит обязательно, только бы пробыть этот чёртов день с ним, каждую грёбаную минуту просуществовать совсем рядом, снова увидеть его зеленющие глаза и кроличью улыбку. Это неизлечимая зависимость, хуже любой другой, это смертельная болезнь, заставляющая сгорать изнутри и снова собирать себя из пепла, это развороченный внутренней войной ад, созданный неправильной, неестественной и нелогичной любовью. И Юнги проживал день за днём в этом аду, зная, что большего не дано.       Но Чонгук об этом не знал и даже не догадывался. Для него Мин – лучший друг и ничего более. Поэтому Чон продолжал проводить с ним дни, весело смеяться, рассказывать свои и узнавать чужие истории. Для Гука это было обычное лето и обычные дни, не было в этом ничего особенного, да и что может быть особенного в хорошей крепкой дружбе?       - Ну что, куда сегодня? – Чонгук улыбнулся, подставляя лицо под потоки встречного ветра       - Ну, вроде дождей уже с неделю не было, - таинственно произнёс Юнги, наслаждаясь хотя бы парой часов, которые проведёт рядом с Чоном, - Думаю, проехать сможем.       - Куда? – заинтересованно спросил Гук, немного привставая с места       - Узнаешь, когда приедем, - держит интригу Мин, сильнее давя на газ, - Закрой глаза.       - Ты прямо интригуешь сегодня, - Чонгук усмехается, поудобнее усаживаясь на сиденье       Гук закрывает глаза, сильнее сжимает плечи Юна и упирается лбом в изгиб его шеи, носом случайно утыкаясь куда-то чуть выше ворота футболки. Просто чтобы держаться надёжнее, потому что с закрытыми глазами ехать немного страшновато. Ещё и от Юнги пахнет луговыми травами, древесиной и кофе, приятно так, уютно.       А Мин слегка офигевает, да чего уж там, не хило так охуевает от действий младшего. Потому что это совсем-совсем близко, потому что это тепло и уютно, хотя и вообще неожиданно. Да, конечно, мозгом Юнги сейчас прекрасно понимает, что Чон так сделал, чтобы крепче держаться, но всё равно запоминает эти ощущения, это тепло совсем рядом, это сопение куда-то в район спины.       - А нам долго ехать? – пробубнил Чонгук через пару минут       - Нет, почти приехали, – как можно непринуждённее отвечает Мин, заворачивая на грунтовку, - Сейчас по бурьяну поедем, постарайся ничего не зацеплять       - А я думал, мотоцикл по бурьяну не тянет, - немного удивляется Гук, прижимая колени к корпусу «железного коня второго поколения»       - Тут дорога есть, просто вокруг бурьян невыкашиваемый, - пояснил Юнги, сбавив скорость и стараясь объезжать особенно большие выбоины, - На обратном пути посмотришь.       - Так, ну у меня появляется надежда, что ты меня не убивать везёшь, раз заговорил про обратный путь, - язвит Чон, в ответ на что получает презрительный смешок       - Не умеешь стебаться – не берись. Меня тебе всё равно не переплюнуть, - Юнги гордо выпрямляется, а затем тормозит, - Ну, вроде как приехали       Чонгук отцепляется от Мина, открывает глаза и немного отходит от мотоцикла. Затем оборачивается и… ВИДИТ. Юнги привёз его на пруд, но в какое-то незнакомое Гуку место, и здесь невероятно красиво. На противоположном берегу над деревьями виднеется ярко-оранжевое пятно закатного солнца, зажатое между двумя тёмно-синими тучами. Где-то на другом краю неба уже просвечивает сквозь облака робкая пока луна с её вечной спутницей – маленькой далёкой первой звездочкой. Небо расцвечено без преувеличения всеми цветами радуги от красного у горизонта на западе, до тёмно-синего на другой стороне небосвода. И между этими цветами ещё много-много других: желтый, голубой, розовый, сиреневый, даже местами зелёный. И всё это небо отражается в идеально ровной глади пруда, которая из-за полного безветрия похожа на новое зеркало без единой царапинки.       - Это… - Чонгук замялся, ища слова, потому что от такого вида дар речи ушёл, даже не помахав на прощание ручкой, - Это… невероятно.       Юнги улыбнулся. Да, он ожидал от Чона именно такой реакции, поэтому и повёз его сюда. Мин хотел показать ему это удивительное место, в котором закат раскрашивает небо и воду радугой, просто чтобы увидеть удивленно-восхищённый взгляд его огромных глаз маленького оленёнка. Поэтому сейчас Юнги улыбается, видя, насколько это место зацепило Чонгука, и понимая, что попал точно в яблочко с этой поездкой.       - Юнги, зачем ты меня сюда привёз? – спросил Гук, доставая и лежащего на мотоцикле рюкзака небольшую камеру, - Чтобы меня инфаркт от этой красоты хватил?       - Нет, что ты, я намного прозаичнее, - усмехнулся Мин, наклоняясь к воде и пробуя её рукой, - Я привёз тебя сюда, чтобы утопить в этом пруду, а закат это так, предсмертный бонус.       Чон посмотрел на него, усмехнулся и щёлкнул камерой. Один кадр Юнги, а дальше много кадров заката. Чонгук снимал с разных ракурсов, с разным фокусом и фильтрами, в общем, увековечивал, как мог. В смысле закат, а не Юна       - И нафиг ты меня сфоткал? – спокойно поинтересовался Мин, когда Гук показывал ему отснятое       - А это для красной книги, - смешливо пояснил Чон, убирая камеру обратно, - Ты, как последний представитель особо редкого вида Хамла Эстетического.       - Это я-то хамло? – с наигранным возмущением спросил Юнги, делая негодующий взгляд, - Сам ты хамло, а у меня такой стиль общения. Язвительный.       Как только Чонгук снова подошёл к воде, Мин его беспощадно облил, мстя за «хамло» и сразу же отбегая подальше от берега. И начался бой. Парни обливали друг друга, заталкивали в прохладную ещё воду, роняли на дно пруда, пачкали в мокрой прудовой глине, развлекались короче. По итогу оба были насквозь мокрые, немного вымазанные в серой глине, но радостные и вполне довольные.       - Знаешь, - сказал Гук, сидя на траве и смотря на постепенно успокаивающуюся гладь пруда, - А ведь если исключить наше побоище, то это идеальное место, чтобы признаваться в любви. Если бы у меня была девушка, я бы привёз её сюда и здесь ей признался.       Юнги в этот момент стоял около мотоцикла, готовясь уже возвращаться. Эти слова, которые были сказаны Чоном просто так, заставили что-то внутри Мина звонко тренькнуть и разлететься на осколки. Улыбка сначала на секунду застыла на губах, потом осыпалась с лица, и только спустя несколько долгих мгновений вернулась на место. Ладно, просто слова, просто очередное напоминание, что Юнги ничего не светит, переживёт как-нибудь, всё равно это был хороший вечер.       - Поехали обратно, романтик, - окликнул Чонгука Юн, уже начиная подмерзать из-за вечерней прохлады       - Как обратно? – моргнул Гук, поднимаясь с места и тоже подходя к мотоциклу, - Да меня бабушка за мокрую одежду прибьёт.       - А за то, что уже темнеет, а ты ещё не дома, она тебя не прибьёт? – аргументировал Юнги, хотя сам понимал, что надо бы сначала обсохнуть, - Если нет, то предлагаю сначала высохнуть, а потом уже ехать к тебе домой. Но не здесь, а то мы так до утра сохнуть будем.       Чонгук кивнул, и сел на мотоцикл. Уже действительно стемнело, и ехать было немного страшно, потому что вдруг из травы выскочит бешеная лиса или ещё какой-нибудь страшный зверь. Поехали в тот самый заброшенный домик рядом со школой. Точнее пошли, потому что мотоцикл по бурьяну не проедет.       - Так, ну не околели и то хорошо, - произнёс Юнги, заходя и включая в доме свет       - Ага, это ты не околел, а я очень даже, - Чон зашёл следом, садясь на привычное место у печки       - Отойди. Сейчас будем устраивать сушилку, - сказал Мин, доставая непонятно откуда дрова и умелыми движениями растапливая печь       Огонь разгорелся легко и быстро, и уже через несколько минут стало ощутимо теплее. Юнги поставил на верх разогревшейся печи свои кроссовки, чтобы не хлюпать домой в мокрых, а Гук, не спрашивая, стянул с себя футболку, тоже отправив её на просушку.       - Ну, может, хоть поговорим о чём-нибудь, пока сушимся? – спросил Чонгук, привалившись спиной к тёплым кирпичам       - Может и поговорим, - пожал плечами Юнги, садясь напротив младшего, - Смотря о чём ты хочешь разговаривать       - Ну, ты же всех здесь знаешь. Расскажи что-нибудь о тех троих, - Гук мотнул головой в сторону школы, как-бы намекая, о каких троих       - И что же тебе о них рассказать? – Мин поднял бровь, но ответа не получил, и начал рассказ сам, - Ладно, расскажу что знаю. Сначала не было никаких троих, были Тэхён и Хосок. Они лучшие друзья. Раньше наводили шороху по мелочи, страдали фигнёй, в общем, ничего особо примечательного. Этой весной перебрались в школу и установили там свою «власть», гоняют теперь оттуда всех, да никто особо и не суётся к ним, побитым быть никому не хочется. Хосок наш, здешний. Что о нём тебе сказать… ну, у него хорошо поставлен удар и тяжёлая рука, - Юнги автоматически дотронулся до подживающего синяка на боку, - Больше в принципе ничего. Тэхён он полугородской. Отец у него работает в столице кем-то, без понятия кем, старший брат тоже, а Тэ ошивается тут. Его дома пока терпят, но именно что терпят, периодически пытаются образумить и отправить в город, но ему всё по боку, вот и беспределит тут.       - А Чимин? – спросил Гук, заметив, что старший закончил, - Ты про него ничего не рассказал       - Ну, Чимин… Он как ты был, тоже просто таскался в школу, пока на них не наткнулся. А они, хрен их знает, чего это так решили, может дефицит внимания был, может просто поэкспериментировать захотелось, ну и его… - Мин замялся на секунду, пытаясь подобрать какое-нибудь адекватное слово, - оголубили. И вроде должен был бы парень по логике перестать туда таскаться, а он наоборот. Толи понравилось ему толи что, ну и разу к третьему Тэхён ему поставил условие, что пусть либо с ними остаётся, либо они его изобьют до полусмерти. Да Чимин вроде и не против был остаться, вот и сдружился с ними, теперь третий в компании.       - Фу, бля. Гадость, - Чонгук скривился, отказываясь понимать поступок Пака, - Не, как так можно? Это же… гадость       - Это для тебя «гадость», - спокойно ответил Юнги, хотя внутри что-то снова трескалось и рассыпалось, - А для него так может лучше. Понимаешь, Чимин он другой, он нежный, ему надо, чтобы о нём кто-то заботился, защищал. Он более хрупкий, не как ты или они.       - Ты так говоришь, как будто его защищаешь, - снова скривился Гук, абсолютно не желая понимать подобную гнусь, - Юнги, это же гадость. Противоестественная дрянь. Так не должно быть. Это… мерзко       - Ты говоришь как гомофоб, - произнёс Мин, но договорить ему не дали       - А ты говоришь, как гей, и что? Я не гомофоб, просто это противоестественная мерзость. Я этого не понимаю и не буду понимать. Пока всё это не касается меня, мне на всю эту голубизну откровенно пох. Но это не отменяет того, что я считаю подобное противным и мерзким. Это же противоестественно, Юнги, понимаешь, противоестественно. Так не должно быть, - повторил Чон, будто Мин был маленьким непонимающим ребёнком       - Да понял я тебя, что ты повторяешь по десять раз как тупая птица попугай? - усмехнулся Юнги, хотя внутри всё просто разваливалось, сгорало и превращалось в пыль, - Не буду с тобой спорить, может это и противоестественно, но нас это не касается, а они пусть делают, что хотят. Ты обсох? А то темно уже совсем, твоя бабушка волнуется наверное.       - Да, обсох вроде, - кивнул Чонгук, ощупав шорты и взяв с печи футболку, - Нет, ты правда не споришь? А то я на секунду начал сомневаться в твоей натуральности       - В своей натуральности посомневайся, - усмехнулся Юн, обувая нагревшиеся кроссовки, - А то отдам тебя Тэхёну, сам знаешь, что он с тобой сделает       - Да ты шантажист, Мин Юнги, - засмеялся Чон, выходя из домика в ночную тьму       - Кстати, ты лучше пока в школу не суйся, - серьёзно сказал Юнги, выключая свет и запирая дверь, - Я уеду недели на три, может на четыре, так что вытащить твою приключенческую задницу из неприятностей не смогу.       - А чего это у меня приключенческая задница? – наигранно возмутился Чонгук, пробираясь сквозь бурьян к дороге, - Я приключения обычно ищу на голову       - Ага, только вот находишь на пятую точку, - Мин шёл следом, мечтая поскорее оказаться дома, потому что настроение из-за предыдущего разговора заметно испоганилось, да и обсохнуть он до конца не успел и теперь мёрз, ёжась от ночной прохлады       До Чонгукова огорода ехали молча, было не до разговоров. Гук уже дремал, слушая рычание мотора и удобно устроив голову на плече Юнги. А Мину не хотелось разговаривать, настроение было отвратительным. Он узнал, что Чон думает о геях, хотя и так понимал, что Гук это не примет и не поймёт, а сейчас просто удостоверился. В голове была мысль о том, как же вовремя подвернулись эти несколько недель, на которые Юнги уедет, и может тогда привязь ослабнет или вовсе порвётся, может за это время Мин переболеет, переборет в себе желание быть рядом и потухнет наконец эта любовь, «мерзкая и неестественная», такая мешающая и пока что нерушимая ничем. Да, где-то в уголке сознания Юнги всё ещё надеялся разлюбить, с каждым днём теряя эту надежду. Но может сейчас, когда душа растрескалась как хрупкий осенний лёд, когда они не увидятся довольно долго, когда разум возобновил войну, может сейчас он разлюбит, может сейчас, после этих довольно грубых и весьма конкретных слов душа наконец поймёт, что ничего не получится, может потухнет это внутреннее пламя, которое день за днём сжигает изнутри. Это надеялся разум, но Минова душа снова говорила обратное, только сильнее укореняя неправильную любовь и ярче разжигая пламя, ставшее для Юна отчасти погребальным. Впереди три недели, которые всё изменят, только вот в какую сторону пока неясно, да и не будет ли мало всего трёх недель?