Деревенские приключения или Сага о Хамле

*когда-то в начале сентября*

      В наушники льётся лёгкая мелодия, подходящая к атмосфере раннего вечера, глуша шелест листвы, стрекотание каких-то непонятных творений природы и разговор людей, громко обсуждающих что-то на другой стороне улицы. Солнце уже не печёт, как летом, а только согревает, даря последнее тепло, перед тем как на осень и всю долгую зиму скрыться за тяжёлыми серыми тучами. Ветер перебирает волосы, иногда бросая их в глаза или запутывая на острых колючках.       Чимин осторожно вылезает из куста розы и встаёт на ноги, рассматривая сделанную на половину работу. Около его ноги стоит большое железное ведро со здоровой дыркой в стенке и отломанной ручкой, на три четверти уже наполненное рассыпающимися в пальцах бутонами и ярко-розовыми мягкими лепестками. Пак вздыхает и снова с головой залезает в разросшуюся розу, вальяжно опирающуюся на сетчатую ограду соседского палисадника. В ведро летит ещё с десяток бутонов и целый дождь из лепестков.       Чимину нравится возиться с растениями, подрезать их и приводить в порядок. И смотреть на них потом, когда они красиво цветут, тоже нравится. Только дома у Пака, ну, точнее у его отца, цветы не растут. О чём Чимин очень и очень жалеет, но разве с железным аргументом «От них нет никакой пользы, только место занимают» поспоришь? Поэтому Пак свою страсть к цветоводству удовлетворяет, заботясь о цветах в саду у Хосока, который их сажает, но ленится с ними возиться. И роза, которая нагло разрослась, захватив часть соседского палисадника, тоже произрастает у Чона.       Чимин снова вылезает из куста, по дороге отпутывая волосы от шипов и таща в пальцах наиболее крепкий и пышный бутон, который обязательно поставит в воду у себя в комнате. От первоначального (огромного, к слову сказать) количества заканчивающих уже свой жизненный цикл цветков осталось не так уж и много, но зато всё это «немного» прячется в самых дальних и колючих уголках куста или в злополучном соседском палисаднике, просунувшись через ячейки сетки. Пак даже замечает один бутон, за который ему явно предстоит сразиться с небольшим паучком, устроившим себе там жилище.       Чимин улыбается глупой мысли о драке с пауком на кулаках и в очередной раз с головой ныряет в колючие недра розового куста. Когда Пак самыми изощрённейшими способами пытается достать и срезать заныкавшийся вдаль и закрывшийся со всех сторон ветками с огромным множеством шипов бутон, его вдруг обливают водой. И вот казалось бы, чего страшного в том, что тебя облили водой, пускай даже холодной, пускай даже из шланга? Ничего. Но только если ты не находишься почти по пояс в кусте колючих роз и абсолютно не слышишь, что твориться вокруг тебя.       Чимин испугался, чуть ли не подпрыгнул от неожиданности и начал с максимально возможной скоростью вылезать из куста. Ветки неприятно царапали руки и шею, волосы предательски запутывались, наматываясь на шипы, ветки и листья, а беспроводные наушники так и остались висеть под одним из цветков, намотавшись тонким связующим проводком на стебель. Почти целиком высунувшись из злополучного растения, Пак увидел стоящего с длинным изумрудно-зелёным шлангом и лыбой до ушей Хосока и уже набрал полные лёгкие воздуха для гневной полуматерной отповеди, когда вдруг, не подумав, дёрнул из куста руку с секатором и…       И вместо гневной ругани выдал только громкое «Ай!», выронил секатор и уставился на свою руку. На предплечье расцветала длинная и довольно глубокая на вид царапина, в конце которой торчал шип от розы, накрепко впившийся в свою жертву. Чимин надул губы и хлюпнул носом, наблюдая, как по руке сбегает капелька крови. Предплечье прожигала пульсирующая боль, перетягивая на себя всё внимание от мелких, даже не до крови, царапок, покрывавших обе руки и шею.       Чон мгновенно оказался рядом, бросив шланг и уже нежно обнимая за талию. Пак разревелся. Не только от боли, ещё от злости и обиды на Хосока, за его дебильную шутку не ко времени и не к месту. Чимин забрыкался, пытаясь выпутаться из объятий непутёвого приколиста и размазывая непострадавшей рукой по щекам слёзы.       - Ну, Чимин~а, чего ты? – извиняющимся тоном спрашивает Чон, не отпуская парня из своих объятий, - Ну прости, я же не думал, что ты так испугаешься…       - Не думал?! – Пак локтем бьёт куда-то в рёбра старшему и, слыша болезненное оханье, из чистой обиды повторяет незамысловатое движение, - Ты вообще хоть когда-нибудь включаешь голову?! Или у тебя в ней включать нечего?! Не думал он! Ты ещё скажи «Я цветочки поливал, на тебя вообще случайно попало»!       - Ну прости, - тихо просит Хосок, осторожно вытаскивая из руки Чимина шип и оставляя на шее нежные, извиняющиеся поцелуи, - Я правда не думал, что ты так сильно испугаешься. Прости, пожалуйста. Больно?       - Очень, - обиженно скулит Пак, уже не пытаясь выбраться из рук старшего       - Прости, - снова повторяет Чон, осторожно сплетая с младшим пальцы и поглаживая большим его ладонь, стараясь успокоить и извиниться, - Больше не буду тебя так пугать, когда ты с розами разбираешься.       - «С розами разбираешься» звучит так, как будто я этот несчастный куст на садоводческие разборки вызвал и сражаюсь с ним на кулаках, - усмехается Пак, смотря на так и не законченную работу       - В таком случает, пока куст явно побеждает, - смеётся в шею Чимина Чон, поднимая этим стремительно унёсшийся вниз по спине младшего табун мурашек, - Пойдём в дом, боец садового фронта, будем тебя обрабатывать, чтоб ты мог доблестно продолжить своё сражение с коварной розой.       Оба смеются, забыв уже о недавней маленькой ссоре, как будто её и не было вовсе. Чимин не умеет долго злиться на Хосока, да и не хочет особенно на него злиться. Только иногда, за особенно дебильные и неудачные шутки, но и это редко.       Пак уверенно идёт по уже почти родному дому в зал, разваливаясь там на удобном мягком диване. Он у старшего уже почти прописался, единственное, что не ночует только, а так, при любой возможности к нему сбегает, не желая сидеть дома в гордом одиночестве. Да и их общий друг Тэхён тоже часто у старшего в доме обитает, стараясь лишний раз не соваться к себе, во избежание головомойки.       Хосок тем временем притаскивает из ванной вечно полузатопленную пластиковую коробку с гордой надписью красным маркером «АПТЕЧКА». Правда буква «К» из этой гордой надписи уже давно смылась, что делало коробку ещё менее внушающей доверие, но это никого особо не смущало. Чон извлёк из коробки перекись, зелёнку и невероятных размеров пластырь.       Чимин послушно подставил пострадавшую руку. Но видимо без приключений и отвлекающих факторов обработать эту травму было не суждено, потому что стоило Хосоку отставить на стол баночку с перекисью, как в дверь позвонили. Чон поплёлся открывать, потому что звонили настойчиво, и явно не рассчитывая, что дома может никого не быть.       - Здравствуйте, господин Пак, - улыбнулся Хосок стоявшему на пороге отцу Чимина       - И тебе привет, - мужчина тоже улыбнулся, а затем взглянул вглубь небольшого коридора, - А Чимин~а у тебя ещё или ушёл уже?       - Тут я, - парень высунулся из комнаты, параллельно встряхивая небольшой пузырёк с зелёнкой, - А ты опять в город? - присмотревшись к одежде отца, спросил Чимин       - Да, я как раз тебя предупредить пришёл, - кивнул Пак-старший, и взглянул на наручные часы, - Ну, у тебя ключи есть?       - Да, пап, - не очень-то уверенно ответил парень       - Отлично, - не обратив ни малейшего внимания на тон сына, улыбнулся мужчина, - Я вернусь завтра к вечеру. Ну, наверное. Пока       - Пока, пап, - вздохнул Чимин в спину уходящему отцу       Пак вернулся на диван, ставя баночку с зелёнкой обратно на стол, и откинулся на спинку, ожидая возвращения в комнату Чона. Хосок закрыл дверь и тоже вернулся в комнату, мгновенно понимая, что младший не в самом лучшем расположении духа.       - Ты чего? – спросил Чон, присаживаясь рядом с Чимином и пока не начиная обрабатывать его руку       - Да, ничего, - отмахивается младший, сверля грустным взглядом потолок, - Просто отец опять уехал к своей «миледи» и вернётся, хорошо, если послезавтра утром. Его как обычно больше заботит его личная жизнь, чем моё состояние.       - Да ладно тебе, - мягко улыбнулся Хосок, приобнимая Пака за плечи, - На крайний случай, меня заботит твоё состояние. Ну, не грусти, детка.       - Знаешь, иногда, я искренне желаю, чтобы при разводе меня забрала мать, - тихо произнёс Чимин, утыкаясь в грудь старшего, - Но как каждый раз говорит отец, «Эта Женщина не смогла ничего ответить на надобность мальчику отеческого воспитания».       - Ага, оно и видно, отеческое воспитание в смысле, - криво усмехается Чон, обнимая младшего и слушая его тихое сопение, - Не волнуйся, Чимин~а. Ты мне нужен, и Тэхёну тоже нужен, нам всегда будет важно как ты.       - А кому важнее? – почему-то спрашивает Пак, замирая в ожидании ответа       - Мне, - шепчет Хосок, решаясь наконец прекратить их глупую «игру»             «Они с Кимом постепенно привыкали к Чимину. Именно привыкали, потому что раньше были всегда вдвоём. Вдвоём радовались, если у одного был для этого повод, вдвоём справлялись с проблемами, даже если проблемы были только у кого-то одного, вдвоём впервые загремели в полицию, и то, потому что Чон упал, а Тэхён не убежал без него. Всё вдвоём.       А тут появился Пак. Хрупкий, стеснительный и почти комнатный, не умеющий драться, но и не намеревающийся отступаться от своих желаний. Появился и продолжал появляться раз за разом, будто специально попадаясь на глаза. Поначалу он мешал и нервировал, потом стал приносить частичную пользу, пускай и продолжал порядком бесить. Сначала пришлось привыкать к его присутствию, но это было не особенно сложным. Потом привыкать к тому, что есть кто-то, кто безраздельно их, кто буквально принадлежит им и не может отказать ни в чём. Это тоже не было особой проблемой. Проблемой было привыкнуть, что они больше не вдвоём, что теперь есть кто-то, кого нужно защищать, но кто так же готов разделить с ними радости, встретиться лицом к лицу с проблемами и не убежать, когда приходят порядочные неприятности.       За последнее с ним и сдружился Тэхён. У них это похоже стало уже на тот момент традицией, что когда приходит время драпать, кто-то обязательно должен упасть. Ну Ким и упал, красиво и зрелищно, с кувырком через голову, разбитыми в ничто коленями и подвёрнутой ногой. Если говорить честно, то и Чон, который на тот момент был о Чимине не лучшего мнения, и сам Тэ, были уверены, что Пак убежит. Потому что он им никто, они ему – два персональный ёбыря, а за такими не лезут в неприятности, и уж тем более в неприятности с полицией.       А Пак полез, и убегать не стал, и даже к Тэхёну вернулся, помогая встать. Он не объяснил почему, на все вопросы только печами пожимал, мол «разве можно иначе?», но и Хосок и Тэ знали, у него были серьёзные неприятности потом. Наверное самые серьёзные из их компании. Чимин рассорился с отцом, и как господин Пак на него кричал слышно было даже недалеко живущему от них Чону. И если говорить честно, Хосоку было неприятно слушать подобное даже в чужой адрес. Но этим неприятности Пака только начались, потому что дальше были бурные разборки с матерью по телефону, закончившиеся тем, что Чимин не общался с ней с того вечера и до сих пор.       И вот за это, за то что пусть и глупо, навлекая на себя проблемы, Пак остался тогда, за это его принял Тэхён. Принял и сдружился. Хосок его тогда тоже почти принял. Почти. Оставалось недоверие, оставалось пренебрежение, оставалось что-то непонятное, не дающее Чону общаться с Чимином как с нормальным человеком.       Но постепенно все эти остатки таяли, стена между Хосоком и Паком рушилась, оставляя вместо себя что-то другое. Впервые Чон это почувствовал, когда Чимин заботился о нём, когда у старшего была сломана нога. Пак тогда, несмотря на все плевки кислотой, на все язвительные и неприятные до глубины души слова Хосока, помогал ему. И тогда Чон почему-то оттаял, перестал ершиться и строить между ними невидимую стену.       А потом они сблизились, сильно, сильнее, чем могут сблизиться друзья. И началась закончившаяся сегодня игра, когда оба позволяли друг другу чуть больше, когда Чимин улыбался, рассматривая оставленные Чоном метки на своём теле, ругая Тэхёна за его, когда Хосок разрешал засыпать у него на коленях, не спихивая на холодный пол, и когда Ким смотрел, качал головой и про себя называл обоих слепыми идиотами»       - А почему тебе важнее? – улыбнулся ответу старшего Пак, не желая отлипать от парня       - Потому что я люблю тебя, детка, - тихо сказал Хосок, впервые в жизни не боясь услышать в ответ «а я нет»       - А я тебя… - Чимин сделал маленькую театральную паузу, чувствуя как Чон напрягается, - тоже очень люблю, Хосок~а       - Артист, - усмехнулся Хосок, носом потираясь о сгиб шеи Пака       Чимин тоже тихо смеётся, нежась в объятьях старшего. Это действительно окончание их маленькой игры, где оба оказались в выигрыше и оба теперь счастливы, потому что вместе.       Пак хочет отстраниться, на секунду всего, просто заглянуть в глаза, но как обычно без неприятностей не обходится даже такое простое действие. Парень задевает поцарапанной рукой ткань футболки Чона, отчего предплечье сразу вспыхивает болью, напоминая о недавней травме. Чимин тихо айкает, морщится от неприятного ощущения и отстраняется, протягивая руку за зелёнкой.       Хосок его опережает, сам подхватывая со стола пузырёк и так же сам обрабатывая царапину младшего. Пак шипит и жмурится, но руку не вырывает, позволяя залить царапину зелёной жидкостью и заклеить гигантским пластырем.       Пять минут спустя Чимин уже сидит, смотря в окно, за которым давным-давно стемнело, и думает, а с собой ли у него ключи от дома на самом-то деле. Вроде-бы брал с тумбочки, но сегодня ли это было, или на этот раз Пак их благополучно забыл? В карманах ключей не находится, но возможно парень их просто выронил, когда обрезал розу? Да нет, не мог вроде выронить, значит вообще не взял. Значит, домой сегодня придётся забираться через окно, впрочем, ничего нового.       Из далеко не радостных размышлений о вскрытии собственного дома Чимина выдернул вернувшийся Чон. Вообще-то он ходил относить аптечку, но вернулся с Паковыми наушниками в одной руке и розой, которую младший хотел забрать себе домой, в другой.       - Роза для артиста, - улыбнулся Хосок, протягивая своему теперь уже парню цветок       - А наушники? – взяв бутон, спросил Пак, сверля взглядом попеременно то предмет техники, то старшего       - А наушники для Пак Чимина и только за отдельную плату, - усмехнулся Чон, крепче сжимая ярко-голубой проводок и поднимая ладонь с ним над головой, - Поцелуешь – отдам       Чимин тихо смеётся, откладывая розу на стол, и подходит к старшему, нежно обнимая того за шею.       - Поцеловать я тебя могу и просто так, - улыбается парень, заглядывая в смеющиеся глаза Хосока, - И далеко не один раз. Привыкай.       И Пак целует, позволяя старшему сминать и покусывать свои губы, легонько посасывая в ответ чужие. Они впервые целуются так, без похоти или подтекста, не чтобы заглушить стоны, не наспор или назло. Впервые целуются просто так, просто чтобы почувствовать, что они рядом, что вместе. Впервые нежно и ласково, впервые слушая общее сердцебиение, впервые не желая отстраняться не потому, что слишком жарко, а потому, что хочется остаться рядом, растворившись в этом моменте.       - Наушники отдай, - посмеивается Чимин, разорвав поцелуй и уткнувшись в шею Чону, - И пойду я, а то темно уже. А мне ещё окно в собственный дом вскрывать       - То есть ты всё-таки не взял ключи? - улыбается Хосок, обнимая младшего за талию       - Неа, - качает головой Пак, - Придётся включать навыки взломщика       - Может, тогда у меня останешься? – предлагает Чон, заглядывая в глаза парню, - Давай, соглашайся. В темноте всё равно неудобно вскрывать даже собственный дом.       - Ну, не знаю, - замялся Чимин, опуская голову и сверля взглядом пол у своих ног, будто на нём мог быть написан ответ стоит ли оставаться, - Неудобно как-то       - Да ладно тебе, чего неудобного? – удивляется Хосок, легонько касаясь плеча младшего, - Эй, ну чего ты? Трусишь что ли? Брось, детка, не первый день знакомы       - Ну, просто у тебя же только одна комната жилая, - пробормотал Пак, всё ещё не желая отлеплять взгляд от пола, - Я тебе мешать буду. Неудобно.       - Да брось ты, - мягко улыбается Чон, аккуратно подхватывая младшего за подбородок и заставляя поднять глаза, - Чимин~а, ты мне не помешаешь. Оставайся. Не хочу, чтобы ты шёл по темнотище. А то ещё это, дома с подоконника свалишься, взломщик доморощенный       - Ладно, - уголками губ улыбается Чимин, крепко обнимая старшего, - Спасибо, Хосок~а       - Пожалуйста, детка, - шепчет Хосок, зарываясь носом в волосы вовсю зевающего уже Пака, - Да ты спишь уже. Пойдём       Чон подхватывает младшего под бёдра, несмотря на невнятные и немного ленивые попытки того брыкаться, и относит в спальню, бережно сгружая на веками незастилаемую кровать. Чимин сонно морщится и зевает, но забираться под одеяло пока не спешит, несмотря на сонливость.       - А ты? – хлопая усталыми глазами, спрашивает Пак       - А что я? – не понимает Хосок, рассматривая своего парня, с трудом сражающегося со сном       - Ну, в смысле, где ты тогда спать будешь? – объясняет вопрос Чимин, потирая лоб ладошкой       - Не знаю, - пожимает плечами старший, явно не особенно сильно парясь по этому поводу, - Наверное, на диване в зале.       - Нет, так не пойдёт, - качает головой Пак и немного сдвигает брови, - Я знаю насколько у тебя «удобно» на диване спать.       - Ну а ты что предлагаешь, - усмехается Чон, мысленно умиляясь такому серьёзному младшему, который сейчас отчего-то на хомячка стал похож, - Могу с тобой лечь, если ты не против, конечно. Ну, или на пол где-нибудь, на ковёр в зале, например.       - Я не против, спи со мной. Только… - Чимин немного запинается, отводя взгляд, - Только… Ну… Я без одежды сплю, ничего?       - Ничего, - усмехается Хосок, приземляясь на противоположный край кровати, - Ты же меня не побьёшь если я скажу, что так в какой-то мере даже лучше?       - Извращенец, - тихо хихикает Пак, давно привыкший к Чоновым шуточкам подобного плана       - Не больший, чем ты, детка, - стягивая с себя футболку, отвечает старший       Пару минут спустя оба уже лежат, закутавшись в единственное на двоих одеяло. Чимин утыкается носом в ямочку между ключиц Чона, закинув ногу на его бёдра и обвивая руками спину. Хосок против такого и не возражает, обнимая младшего в ответ.       - Спокойной ночи, детка, - шепчет старший, легонько целуя Пака в взлохмаченную макушку       - Спокойной ночи, - тихо отвечает Чимин и, подумав пару секунд, добавляет, - папочка       Хосок тихо хмыкает, мысленно обещая себе обязательно сделать так, чтобы слышать это обращение от Пака как можно чаще, и закрывает глаза. А Чимин понимает, что ему начинает явно нравиться называть старшего папочкой, и вдвойне нравится быть его и только его деткой.