***
Вэнь Нин смотрел в глаза совершенно незнакомого человека, ему вообще было непонятно, как эти люди связаны с ним и чего хотят. — Кто вы? — спросил он в нехарактерно твёрдой для себя манере. Тот, кто склонился перед ним и назвал господином, выпрямился, снял капюшон и усмехнулся. Это был мужчина средних лет с длинными белыми волосами и красной тиарой на лбу, схожей по стилю крепления с лентами клана Гусу Лань. Изящная в своём исполнении, тиара отличалась утончённостью линий и необычным плетением. В целом, по виду и манерам мужчины можно было сказать, что он благородного происхождения, но не достаточно высокого, чтобы стать заметным среди прославленных кланов; складывалось впечатление, будто ему и не хотелось никакой известности, — взгляд его был взглядом человека, привыкшим вести закулисные игры и работать в тени более знатных заклинателей. — О, господин начинает с важных вопросов. Прекрасно. — Почему ты зовёшь меня господином? — снова спросил Вэнь Нин. Мужчина вздохнул. — Ну, что ж. Хочешь знать? Хорошо. Ты был нашей главной целью, так что рано или поздно правда бы открылась тебе… Мы те, кто издавна лелеяли мечту возродить клан Цишань Вэнь. Много лет мы собирали сторонников, полагая, что единственный наследник клана ты, господин Вэнь, однако, в последнем нашем сражении, выяснилось, что это не так… ты всего лишь искусно сделанная марионетка, но есть тот, кто более подходит нам по всем параметрам, молодой и способный, прямой наследник одной из ответвлений Вэнь и, самое главное, совершенно живой. Только вот, твои… друзья? Так ты их называешь?.. Застали нас врасплох, пришлось завершить бой в спешке, и потому мы не успели выяснить, кто же из двух мальчиков, сражавшихся с тобой, тот самый, единственный выживший ребёнок? Может, господин Вэнь, поможет нам? Сократит время, которое мы и так уже очень давно тратим впустую? Вэнь Нин отвёл взгляд от незнакомца. Он всё понял, и его былая скромность исчезла перед лицом опасности, грозившей А-Юаню. За себя ему не было страшно, да и вообще страшно не было, господин Вэй однажды сказал: «Ты же Призрачный Генерал, никто не может поработить или напугать тебя», — и он был абсолютно прав. Вэнь Нину никто не мог навредить, он не хотел только, чтобы пострадал Лань Юань, и собирался сделать что угодно, чтобы до мальчика не добрались. — Нет, вы глубоко ошибаетесь. Много лет назад весь клан Вэнь уничтожили, никого не оставили в живых. Я был там и видел, как они погибли, как погибла моя сестра, а дети… дети, о которых вы говорите, кровно связаны с кланом Цзинь, Лань и Цзян. Вэнь только я. — Ты, господин, думаешь, можно обмануть нас? Увы. От тебя нам теперь нужно только одно. Планы кардинально поменялись… Если не соизволишь лично указать на мальчика, поступим по-другому. Знаю, что пытки к тебе применять бессмысленно, но если станут пытать твоих друзей, твоего господина Вэя… Старейшина Илин точно явится за своим верным псом, и тогда посмотрим, кто заговорит. — Ничего не выйдет, — Вэнь Нин оставался спокоен, — мы уже очень давно не путешествуем вместе. Наша встреча в лесу всего лишь досадная случайность. Сюда никто не придёт. — Увидим, господин Вэнь, через несколько дней мы это увидим, — мужчина снова надел капюшон, кивнул своим спутникам и, взмахнув рукавом ханьфу, удалился.***
Над входом позвякивали колокольчики, потревоженные тёплым вечерним ветром, из окна доносились всплески воды и шелест листьев, где-то приглушённо разговаривали слуги, изредка пела птица и стрекотали кузнечики, — всё это не нарушало сложившейся тишины, а аромат цветов лишь добавлял ей очарования. Ночь медленно вступала в свои права, окутывая Пристань Лотоса, увлекая всех в объятия сна и в уют спален, только в гостевых покоях всё было иначе: Лань Цижэнь ходил из стороны в сторону, ожидая пробуждения племянника. Сонные травы ещё действовали, Сичэнь спал очень беспокойным сном, переживания которого отражались на лице и заставляли дядю волноваться больше прежнего… ...Глава Лань говорил с Цзян Чэном, спрашивал у него то, о чём на самом деле ещё не имел ни малейшего понятия… сон казался нестабилен, и помимо полного осознания себя в нём, Сичэнь ещё и чувствовал всё иначе… сильнее, чем наяву… к тому же он одновременно был собой и видел себя со стороны. Ему являлись картинки, и встреча в кабинете главы Цзян была одной из них. Всё преобразовывалось из тьмы, в ней и пропадало. Когда исчез Цзян Чэн, Лань Хуань некоторое время ничего не видел, но зато неожиданно ясно услышал окружение… где-то слева распахнулись двери, кто-то поспешно прошёл мимо постели и остановился, обращаясь смутно знакомым голосом. — Старейшина Лань, мой коллега из Гусу уже прибыл? — Нет, — отвечал второй голос, в котором легко узнавался его обладатель, — я позвал вас не за этим. Боюсь, мне нужно возвращаться в Облачные Глубины сразу после пробуждения главы Лань, и поэтому я хотел бы спросить вас… Каковы прогнозы? — Ох, вот вы о чём. Я не возьмусь судить о сроках, но вы ведь и сами понимаете… процесс запущен и необратим. Едва ли мы в состоянии изменить это в обратную или просто в лучшую сторону. Лань Цижэнь шумно выдохнул. — Никаких шансов? — Шансов? О каких шансах может идти речь, если человек сам не хочет жить. При таком раскладе и здоровый не выживет, а тут… искажение ци… да ещё с его-то самоконтролем и уровнем духовной энергии… — Это я виноват, я не должен был… Они оба на некоторое время замолчали. — Вам не стоит винить себя и давить на него тоже. Склоняюсь к тому, что состояние главы Лань не будет никак проявляться со стороны, а если и будет, то только для него лично. — Вы… — голос Цижэня звучал так, будто он подхватил сильную простуду, — вы можете сказать, как он… — Как он умрёт? Называйте вещи своими именами, это нормально… Когда я обсудил вопрос с вашим лекарем, мы пришли к выводу, что у главы Лань наверняка будет иначе, чем у бывшего главы клана Не. — Скажите мне. — Хорошо, но… вы уверены? — Говорите! — Искажение ци будет влиять на золотое ядро до тех пор, пока оно не перестанет справляться, а когда это случится… полагаю, в данных обстоятельствах… отныне его будет сопровождать слабость, иногда головокружение… кровь из носа, глаз, ушей и рта, боль при этом… возможно, появятся видения, если не появились уже… В остальном всё останется как прежде. — Вы не ответили на вопрос! Это может случиться в любой момент? Сердце просто остановится? И никто кроме него не поймёт этого заранее? — Да. На всё, да. Сичэнь вздрогнул от этих слов и хотел открыть глаза, но не смог. Ещё мгновение он чувствовал бодрость, а потом что-то словно дёрнуло его вниз, заставляя сердце сделать сальто, и снова бросило во тьму. Что ж, они с Цзян Чэном переживали не лучшие времена: одному снились сны с бесконечным пробуждением, после которых, невозможно отличить грёзы от реальности, а второму приходилось существовать одновременно и в сновидениях и наяву, без возможности как-то изменить это. — Эр-гэ… — голос Гуанъяо опередил и звук давно знакомого водопада, и шелест листвы… образы появились значительно позже. Как часто снилось Лань Хуаню это место раньше, и как давно он его не видел. Тот же водопад, стеной, а в нём отражение братьев… должно было быть, однако теперь по ту сторону отражения стоял лишь А-Яо, Минцзюэ же был рядом. — Эр-гэ, — повторил Гуанъяо, — идём со мной, — он улыбнулся, сияя ямочками на щеках, и протянул руку, ладонью вверх, — пожалуйста. Сичэнь, не задумываясь, пошёл к нему. — Не вздумай идти! Не смей, Сичэнь! — сурово окликнул его Не Минцзюэ. — Всё в порядке, Минцзюэ-сюн, я обещал, что пойду с ним, и должен сдержать слово. — Ничего ты не должен. Твоё время ещё не пришло. А-Яо бросил на старшего названного брата косой взгляд и снова повернулся к Цзеу-Цзюню, лицо его преобразилось, словно он смотрел на любовь всей своей жизни... и смерти. Возможно, так оно и было. — Эр-гэ, тебе нужно только коснуться воды, вдохнуть и подойти ко мне. Идём со мной, Цзеу-Цзюнь, прошу тебя… — его глаза наполнились слезами. Лань Хуань слабо улыбнулся, сделал попытку подойти к нему снова, но за мгновение до второго шага прямо перед ним, просвистев в воздухе, в камень воткнулась Бася, расплескав воду. — Твоё время ещё не пришло! — повторил Чифэн-Цзюнь с укором. — Твой земной путь и эта жизнь не кончены! — Эр-гэ… — умолял Гуанъяо. Сичэнь прикрыл глаза, успокаивая себя до того состояния, когда мысли становились понятны, а чувства не мешали принять решение. Он заглянул внутрь своей души, снова вспомнил храм Гуаньинь, меч в груди А-Яо, а после руку ребёнка на этом же мече в Юньмэне… И словно сквозь призму времени услышал слова главы Цзян: «Полагаете, ваш долг, умереть? Нет! Ваш долг переступить через себя и быть главой клана, как в тот год, когда сожгли Гусу. Быть главой клана до конца, оставаться стойким и сильным…» — Я не хочу, — вдруг ответил Лань Хуань. На него внезапно сошло это озарение, он не хочет идти за ним, его путь не окончен… Глава Лань хочет жить, он будет жить ради тех, кому дорог, кому его смерть принесёт боль… ведь, уходя из этого мира, он отнимает свою жизнь вовсе не у себя, а у других. — Что? — шокировано произнёс Гуанъяо, — но… но эр-гэ… ты и здесь предашь меня? Ты бросишь меня? — Прости. Я не хочу идти с тобой, А-Яо, обещал, но не могу, — Сичэнь обернулся к Минцзюэ и поклонился. — Мир тебе, Минцзюэ-сюн, я услышал тебя и благодарю за наставление... ...Лань Хуань тревожно вздохнул и, наконец, раскрыл глаза. Он обвёл растерянным взглядом комнату, собирая сон по крупицам, внутренне сгорая со стыда от того, что говорил во сне Цзян Чэну… Он просил его не уезжать! Он обнял его! Он сказал, что глава Цзян ему нужен!.. Слишком чистые помыслы Первого Нефрита не могли выразить отношение к этому непристойными словами, но иных подходящих слов не существовало в природе. Сичэнь медленно приходил в себя и в какой-то момент осознал, что рассматривает символ клана Цзян на фиолетовой ткани, украшавшей стену… Он несколько минут никак не реагировал, всерьёз полагая, что ему привиделось, но после сел… без лишних движений, спокойно и изящно, словно не был напуган совпадением, и только теперь заметил дядю. — Ты проснулся, — Лань Цижэнь обернулся, улыбнувшись одними глазами. — Что мы делаем в Пристани Лотоса, дядя? — устало спросил Лань Хуань. — Прости за это… за сонные травы. Я знал, что, если ты услышишь про разговор с главой Цзян, то откажешься поехать, — увильнул от ответа тот. — Разговор? Так это правда? Всё это правда, и его идея тоже? Цижэнь, если и удивился осведомлённости племянника, этого не показал. — Да, предложение поступило от него. Я не против, ты сможешь заниматься делами клана отсюда и… — Не верю, что он сделал это! — перебил Сичэнь, услышав только первую часть ответа. Он встал и начал одеваться. Старейшина Лань возмущённо развёл руками. — Куда ты собрался? — Мне нужно поговорить с главой Цзян, немедленно, — от усталости не осталось и следа, Лань Хуань словно обрёл второе дыхание вместе с этой идеей. — Может, сначала поговоришь со мной? — Глава Цзян отправляется на помощь Ванцзи, я могу опоздать. — Так и я отправляюсь в Гусу сегодня, если не сказать, прямо сейчас. Кто из нас важнее? Глава Лань невозмутимо продолжил собираться. — Обо всём напишешь мне после, дядя, сейчас у меня только один вопрос. Цижэнь разочарованно вздохнул и недовольно отвернулся, заложив руки за спину. — Говори. — Глава Цзян обещал тебе, что женится на девушке, которую Совет Старейшин ему предложит? — Откуда тебе известно? — на этот раз удивление старейшины Лань было безмерным, он даже на миг позабыл свои обиды. — Не важно. Это правда или нет? Цижэнь только пожал губы и не ответил. — Значит, да, — Сичэнь завязал налобную ленту и вышел, не взяв меч. Однако, едва успев покинуть комнату, он заметил, что за ним по пятам следует адепт, который часто сопровождал главу Цзян и был среди младших его любимцем. Ли шёл, находясь достаточно далеко, чтобы не подслушивать возможные разговоры, но и настолько близко, чтобы не упустить из виду. Глава Лань остановился, подозвал его к себе и спросил, обходя всякие церемонии приветствия. — Где глава Цзян? Ли приоткрыл рот и дважды моргнул, забыв поклониться. — Совсем недавно я говорил с ним… удивительно, он спросил меня почти то же самое о вас. — И где он сейчас? — Не знаю, глава Цзян собирался покинуть Юньмэн до полуночи, а перед этим… послушайте, он, наверное, у моего отца. — Хорошо, проводите меня туда, раз уж вы всё равно ходите за мной хвостиком. Ли смутился. — Это приказ. — Догадался, — лицо главы Лань посуровело, и в свете луны он стал точной копией своего брата, — проводите меня к главе Цзян.***
Они очень спешили, шли так быстро, как только позволяли приличия, но у входа остановились. Лань Хуань замер в предвкушении и страхе… что он скажет ему, если их сон был общим?.. Как будет смотреть в глаза Цзян Чэну после всего? — Глава Лань? — в дверях появился мужчина преклонных лет, который выглядел живым и жизнерадостным. Он носил усы, а цвет его одежд отличался от общепринятых в клане Цзян и излишне сверкал голубыми переливами. Сичэнь поклонился, Ли рядом с ним сделал то же самое. — О, вам совсем не обязательно… — растерялся мужчина и поклонился в ответ, — что вас ко мне привело? — Отец, — ответил Ли, опережая Цзеу-Цзюня, — глава Цзян сказал, что перед отъездом пойдёт к тебе… Он ещё здесь? — А, Цзян Ваньинь?.. Нет, он ушёл четверть часа назад. — Четверть часа? Куда? — всполошился Лань Хуань. — В сторону причала, но… полагаю, вы уже… Тот не дослушал, развернулся и просто ушёл, оставляя их в недоумении. Они несколько секунд смотрели в его удаляющуюся спину. — Ну, — обратился отец к сыну, — чего стоим? Приказ не выпускать его дальше Пристани Лотоса был только для смертных? — А? — Ли, наконец, пришёл в себя. — Да, да, точно, — он кинулся следом за главой Лань, будучи уверенным, что главу Цзян они уже не застанут. Так и случилось. На причале Сичэнь стал расспрашивать всех и каждого о Цзян Чэне, но те либо не видели его, либо не знали, где он. Только один из адептов хоть как-то смог помочь: это был А-Юн, друг Ли, он обеспокоенно взглянул на главу Лань, вздохнул и обречённо произнёс. — Вы опоздали на несколько минут, он только что взял лодку, чтобы добраться до ближайшего города и дождаться там утра. — Какой в этом смысл, если можно было остаться на ночь дома? — удивился Ли. Лань Хуань забеспокоился ещё сильнее. — Где вы видели его последний раз? — Ну, он был на той стороне причала, но сейчас… клянусь, я видел, как лодка, о которой глава Цзян говорил, отплыла. — Благодарю, — Сичэнь сразу же направился туда. Ли махнул рукой другу и помчался следом, он знал, что они никого там не найдут, но говорить не рискнул. Лодки действительно не было, не было и Цзян Чэна, а поиск затрудняла большая толпа, собравшаяся здесь из-за того, что адепты Юньмэн Цзян готовились провожать делегацию Лань в Облачные Глубины и попутно встречали лекаря оттуда же. — Его нет, Цзеу-Цзюнь… уже поздно, нам дали чёткие указания насчёт распорядка вашего дня, — сказал Ли и смолк, когда глава Лань бросил на него взгляд, от которого юношу передёрнуло не хуже, чем от вида взбешённого Цзян Ваньиня. — Простите — оговорился он. — Чем я могу вам помочь? — Одолжите ваш меч. Ли потерял дар речи и стал хватать ртом воздух, словно пойманная рыба. — Дайте, пожалуйста, ваш меч, — снова попросил Сичэнь. Юноша вышел из оцепенения и попятился. — З-зачем вам м-мой меч? — Нужно догнать главу Цзян. Ему предстоит опасный и трудный путь, я должен поговорить с ним, это вопрос жизни и смерти. — Прошу меня простить. У нас есть приказ не выпускать вас дальше Пристани Лотоса, а мы и так зашли слишком далеко, дальше, чем позволено. — Пожалуйста, это очень важно. — Нет, — Ли завёл своё оружие за спину и отошёл ещё, — я отдам его только в бою, но бой будет нечестным, мои братья предупреждены, и вы будете один против отряда адептов Юньмэн Цзян. Давайте так, Глава Цзян вернётся и тогда… — И тогда уже может быть поздно! — Лань Хуань сделал движение в его сторону. Люди, сновавшие вокруг, начали собираться в кучки, чтобы поглазеть на адепта, посмевшего спорить с главой другого клана, да ещё и с самим Цзеу-Цзюнем. — Что здесь происходит? — голос Цзян Чэна разнёсся над ними, и сам он в следующий миг протиснулся сквозь группу заклинателей. Ему хватило доли секунды, чтоб оценить обстановку и спросить с негодованием, обращаясь к наблюдателям. — Чего встали? Что за собрание? Расходимся! Сичэнь почти задохнулся, ощутив какое-то невероятное облегчение от того, что глава Цзян не уехал, и в то же время испугался его появления. Сердце пропустило один удар и забилось с удвоенной силой. Цзян Чэн, напротив, казался совершенно спокойным, он разгонял народ, избегая поднимать взгляд, и делал это настолько долго, что Лань Хуань не выдержал. — Цзян Чэн, — не обдумав толком свою мысль, позвал он. Ваньинь, ожидавший чего угодно, но не такой фамильярности, развернулся, случайно выбив свитки из рук пробегавшего мимо юноши. — Лань Сичэнь, — Цзян Чэн склонил голову в приветствии. В его словах ясно читалась насмешка, за которой на самом деле скрывалось пылкое желание немедленно уйти. Чёрт его дёрнул не сесть на эту лодку! — Мне нужно поговорить с вами, — Сичэнь был слишком серьёзен, и этим только усилил стремление главы Цзян покинуть их. — Мне некогда, к тому же разговор уже состоялся. Вы не находите, что он был исчерпывающим? Ли переводил любопытный взгляд с одного на другого, но быстро понял, что является третьим лишним, и отошёл подальше. — Вам обязательно доводить до того, чтобы я вас умолял, глава Цзян? — уточнил Цзеу-Цзюнь. То, что они встретились сейчас, само по себе являлось чудом, потому нужно было добиться разговора любой ценой. — Что? Конечно, нет… — Цзян Чэн смутился. Меньше всего сейчас он хотел ставить кого-то в неловкое положение, тем более человека, которому предстояло гостить в пристани Лотоса ещё долгое время. — Ладно, ладно, хорошо, мы поговорим… Ли, следуй за нами, — он развернулся, и, больше не сказав ни слова, пошёл к выходу с причала. Лань Хуань отправился следом. — Глава Цзян, я могу говорить откровенно? Ваньинь поджал губы. — Конечно, можете. Только я уже догадался, о чём вы собираетесь спросить. Не думаю, что мы должны это обсуждать в свете происходящих событий, тем более, что я действительно спешу. — Нет, не спешите. Я знаю, что вашим намерением было отправиться в путь утром, почему же вы вдруг изменили решение? Глава Цзян не ответил, лишь поднял взгляд с удивлением осматривая окружение. Он словно впервые видел эти места, или увидел их заново. Они шли вдоль пруда, в воде которого средь лотосов отражалось звёздное небо, а дорожка луны так красиво серебрила деревья и кусты, что замирало сердце и хотелось радоваться, как в детстве. Как же он любил Пристань Лотоса, и ещё больше он любил её, когда здесь гостил глава Лань. Кроме Ли, семенившего за ними в отдалении, вокруг не было ни души, и Цзян Чэн расслабился, задумался о сне и решил сказать: — Я думал, вы не захотите видеть меня, после встречи с дядей. — Не захочу видеть? Почему? — Учитель Лань и Лебин, и… я доставил столько неприятностей. У меня действительно отвратительно выходит помогать. — А, так вы вините себя из-за Лебин? — Сичэнь улыбнулся. — Очень зря. Дядя всегда был излишне строг, но и справедлив. А что касается вашего лекаря… посылая его в клан Гусу Лань, разве вы могли предполагать, что дело дойдёт до старейшин? — Нет, и всё же… — Честно говоря, я тоже считал, что вы разозлитесь и не захотите меня видеть. Цзян Чэн усмехнулся. — А вы-то по какой причине? — Из-за сна. Не понимаю, почему я говорил и делал всё это. Хочу извиниться перед вами. Я ничего такого не имел в виду, если вам показалось, что... Ваньинь ничего такого и не думал, но конкретно сейчас ему стало почему-то неприятно. — Достаточно. Объяснения неуместны, но мне вдруг захотелось ответить на одну вашу просьбу. — Какую? — Просьбу остаться. Я сделаю это… останусь до рассвета, а утром отправлюсь в путь, потому что... — Ваньинь подошёл к кромке озера и толкнул маленький камень в воду, он словно поймал вдохновение вместе с тёплым ночным ветром, — хочу показать вам одно место, где вы сможете гарантировано побыть в одиночестве. Уходя, я хочу подарить вам уголок уединения в знак моих извинений, и для того, чтобы здесь вы не чувствовали себя пленником. — Боюсь, это будет… — начал возражать Лань Хуань, но Цзян Чэн схватил его за руку и потащил за собой.