***
Цзян Чэн очнулся. Ни боли, ни слабости, ни раздражения больше не было, только умиротворение и ощущение бескрайнего спокойствия, — двигаться не хотелось, он даже решил не открывать глаза и какое-то время прислушивался к окружению. Где-то рядом шелестела листва, звенели колокольчики на талисманах над чьими-то дверями, завораживающе играл гуцинь, и если в первое мгновение казалось, что яркое солнце проникает сквозь веки, а тепло окутывает тело, то впоследствии на смену этим ощущениям пришли другие — прохладный ветер порывисто пронёсся над головой, дышать стало тяжело, будто вокруг опустился плотный туман. Ваньинь забеспокоился и открыл глаза. Его окружала пелена абсолютно золотого песка, словно вихрь в волшебной пустыне, однако, когда с его уст сорвался первый вздох, песок рассеялся, оставляя на руках позолоченные изгибы вдоль линий вен. За вихрем действительно скрывался туман, но и он медленно отступил, проявляя очертания знакомых павильонов… Цзян Чэн был в Облачных Глубинах. Эти места навевали столько воспоминаний, что становилось дурно, — он поправил и без того ровно лежащие волосы и обернулся. — Чёрт! Перед ним стоял Цзинь Гуанъяо, снова весь в белом и с брошью, которая говорила о его высоком статусе. — Возможно, — улыбнулся он, — но лучше зови меня Ляньфан-Цзунь. Ваньинь закатил глаза и обошёл его, останавливаясь у магнолии. Он сорвал цветок и покрутил в пальцах. — Всенепременно. А-Яо состроил недовольную мину и снова оказался перед ним. — Разве ты не хочешь спросить, что я здесь делаю, глава Цзян? Нет?.. Жаль, а я-то думал у нас общие воспоминания. Это место… здесь мы оба познакомились с ним, да? — Отвяжись! — Да, брось, впереди вечность, и у тебя, и у меня. Вечность, которую ты сам выбрал… — Прости, Ляньфан-цзунь, — нарочито вежливо произнёс Цзян Чэн и театрально поклонился, — а не мог бы ты завалить своё… хм… помолчать немного, пожалуйста? Или уйти совсем? Гуанъяо сложил руки на груди и сделал вид, что задумался. — Как грубо, — он укоризненно поцокал, — но я ещё не договорил, уважаемый глава Цзян. Как интересно ты обошёл смерть, взяв эту тяжкую ношу на себя… ты, верно, действительно умеешь держать слово. Сказал: «Не позволю!», и не позволил. Ну надо же. — Хватит растекаться мыслью по древу, что ты от меня хочешь? Говори прямо! — резко оборвал Ваньинь. Вежливая улыбка слетела с лица А-Яо. — Помнишь, я предупреждал, что следовало написать завещание? — И что? Хочешь меня убить? Как ты сказал тогда: «Я уже мёртв»? — Цзян Чэн ухмыльнулся ему в лицо. — Так вот, я тоже почти. И завещание, в общем-то, написано. Терять мне нечего… — Кроме него, да? Кроме Лань Сичэня? Это имя, слетевшее с губ Цзинь Гуанъяо, слишком больно отозвалось в сердце и подняло волну ярости. Ваньинь поджал губы. — Не смей произносить это имя! Ты даже мизинца его не стоишь… Доверие и чувство, которое было у него к тебе, ты предал… ты его использовал! Гуанъяо очень внимательно выслушал его, а после рассмеялся ехидным и тихим смехом. — Считаешь, его чувство ко мне в прошлом? Тогда подумай, какая ирония… какая невероятная жизненная насмешка, что теперь Цзеу-Цзюнь так думает о тебе. О тебе, глава Цзян. Мне он готов был простить всё, оправдывал любые мои деяния, пока я не раскрыл правду. И то, будь уверен, если бы он лично и в тайне ото всех узнал мои секреты, то не предпринял бы ничего. Лань Сичэнь спрятал бы меня, прикрывал бы меня до самого конца... — Что ты имеешь в виду под словами «думает так о тебе»? — О, стало интересно, да? — А-Яо обрадовался так, что стал немного смахивать на безумца. — Так вот, меня бы Лань Сичэнь покрывал до конца, а о тебе сразу подумал плохо. Саньду Шэншоу, который всю жизнь стремился обогнать своего шисюна в силе и ловкости, во всём желал стать первым, неужели мог быть искренним в своей помощи? Ведь очевидцы хорошо помнят те слова, сказанные тобой господину Вэю в храме Гуаньинь. «... совершил все на свете геройства...» После такого, ты никогда не превзошёл бы его… Разве что с Цзеу-Цзюнем... Благодаря этому маленькому старейшему фокусу тебе удалось достичь величия Вэй Усяня. Лань Сичэнь думает, ты использовал его, глава Цзян. Не я, а ты… тебе не кажется, что… — Да, твою ж мать! — Ваньинь отвернулся от него. — Я сказал уже, правда, не тебе, но, полагаю, ты в курсе… Всё равно, что думает Лань Сичэнь обо мне, или, что подумает когда-нибудь, он будет жить, и это главное. В остальном… Гуанъяо недоверчиво повёл головой. — Ну, ладно. Сменим тему. Знаешь, почему мы здесь? — Из-за общих воспоминаний? — А, так, всё-таки, ты меня слушал? Конечно, из-за общих воспоминаний, но и потому, что я люблю Облачные Глубины. Я люблю их за то, что сюда не является Чифэн-Цзюнь, мне неизвестны причины, но сюда за мной он не приходит. — И что? Я слушаю тебя очень внимательно, а ты меня, похоже, нет, — Цзян Чэн по-прежнему стоял к нему спиной, — повторюсь, хочешь убить меня? Действуй! Звук клинка, выскакивающего из ножен, мгновенно сообщил об опасности. Хэньшен взлетел, собираясь нанести удар, и тут же столкнулся с Саньду. — Да, но я не сказал, что позволю тебе меня убить, — со злой иронией в голосе ответил Ваньинь и поймал вернувшийся меч, рукоять которого плавно легла ему в руку. Они встали в боевую стойку и только приготовились сражаться, как ворох лепестков, принесённый ветром, закрыл им обзор, облако из бутонов лотоса опустилось между ними, покружило и упорхнуло, оставляя их взору фигуру прекрасной женщины. Она стояла спиной к Цзян Чэну, но, судя по лицу Цзинь Гуанъяо, была знакома им обоим. Когда женщина заговорила, сердце главы Цзян замерло. — Уважаемый господин Цзинь, я вынуждена извиниться за своего брата и его резкие слова на ваш счёт… Лицо А-Яо побелело, он отшатнулся, но ноги его словно приросли к полу, не позволяя отойти от неё. Она вежливо поклонилась. — … Однако, — женщина выдержала многозначительную паузу, — я бы хотела предупредить вас о последствиях всех предпринятых вами действий и напомнить, что А-Чэн мой младший брат. Вы можете делать, что заблагорассудится, но не здесь и не с ним. Пока он жив, пока его сердце бьётся, как у живого человека, не смейте обращаться к нему в таком тоне, не смейте обнажать меч в его присутствии, тем более угрожать этим мечом! Я принесла извинения, а теперь прошу об этом вас. Я настаиваю. Принесите извинения моему брату. Гуанъяо побледнел ещё больше, начиная хватать ртом воздух. — Я… — Вы знаете правила! — строго сказала Цзян Яньли. Его затрясло, глаза предательски заблестели. А-Яо убрал меч и обошёл её, чтобы низко поклониться Цзян Чэну. — П-прошу меня простить, глава Цзян. Примите... мои искренние... извинения. — Хорошо, — удовлетворительно кивнула А-Ли и сформировала в руке полупрозрачный серебристый шар, — господин Не, могу ли я просить вас забрать своего брата? Шар лопнул, и рядом с ней из лучей света материализовался Минцзюэ. Он улыбнулся и поклонился, чуть более вежливо, чем сделал бы это в любой аналогичной ситуации. — Моё почтение, дева Цзян, госпожа Цзинь… Яньли подняла руку в предупреждающем жесте. — Не нужно перечислять мои титулы. Просто прошу вас, у меня мало времени. Не Минцзюэ кивнул и подошёл к А-Яо. — Мы уходим. Яркий свет их исчезновения ослепил Цзян Чэна, а когда он снова смог видеть нормально, Яньли уже стояла перед ним. Она светло и чисто улыбалась. — Сестра… — сдавленно произнёс Ваньинь. — А-Чэн, — А-Ли положила ладонь ему на щёку и погладила большим пальцем, — мой милый А-Чэн, я так горжусь тобой, — в её глазах стояли слёзы, а он молчал, потому что не мог насмотреться на неё, наслушаться, — я слышала каждое твоё слово, сказанное в Храме Предков, я всегда с тобой, с А-Лином и А-Сянем… Помни об этом. Ты выбрал верный путь. — Сестра, — Цзян Чэн не заметил, как начал плакать, он только увидел, что слёзы, капающие с его лица, окрашивают ханьфу золотым сиянием, — прости. Прости, я не смог защитить тебя, — он опустился перед ней на колени и обнял за талию, уткнулся в мягкую ткань светлых одежд, — прости. Её рука мягко коснулась волос брата. — Даже если б в том была твоя вина, А-Чэн, ты сполна искупил её передо мной, — Яньли присела перед ним и взяла его лицо в ладони. — Посмотри на меня, ты воспитал моего сына, ты был ему другом, наставником и поддержкой, так за что же теперь ты винишь себя? — Сестра… А-Ли, ты говоришь, я поступаю верно, но разве может годами сложившаяся репутация неожиданно перемениться? Кто поверит теперь, что всё это не ради славы… — Ах, так вот, что тебя тревожит… Знаешь, ты должен понять его… Ваньинь напрягся. — Гуанъяо не солгал? Она отрицательно покачала головой. — Нет, но это не значит, что он прав. Подумай, Цзеу-Цзюнь так доверял ему, он готов был умереть вместе с ним и за него, а в итоге… Предательство болезненный удар, если твоё сердце так открыто, а душа так чиста. Естественно, что теперь, в безотчётном желании избежать похожей боли, он предпочитает думать о тебе плохо, наивно полагая, что если окажется прав, ему будет не так тяжело это принять… Понимаешь? — Да, понимаю. Только уже не важно, правда, не важно. Я скоро уйду, а он останется, и поговорить нам не удастся. Яньли снова очень ласково улыбнулась и вытерла слёзы с его глаз. — Это решать только вам двоим, — шепнула она, а в следующий миг растворилась. Цзян Чэн потянулся к ней, но поймал лишь воздух. — А-Ли, я забыл спросить…***
— Брат, ты пришёл, — констатировал факт Лань Чжань и поклонился ему. Все остальные немедленно повторили приветствие. Все, кроме Вэй Ина. Он и глава Лань ещё некоторое время в замешательстве смотрели друг на друга, а после одновременно присели и стали поспешно собирать бумаги. Сичэнь молча поднял всё, что мог, передал Усяню и хотел было уже встать, как заметил, что один лист отлетел к столу, — он пошёл за ним, не обращая внимания на остальных. Вэй Ин в свою очередь был увлечён иными мыслями, поэтому поднялся на ноги и протянул бумаги заместителю главы Цзян. — Прошу вас отложить этот момент и не доводить до сведения Совета Старейшин информацию о текущей ситуации. — Но как же… — расстроился тот, — вы хотите оставить клан без главы? Я с завтрашнего дня не имею права руководить процессом. Это ваш долг, в конце концов! Вэй Ин усмехнулся. — Мой долг? Считаете, господин заместитель, мой долг вот ЭТО? Занять его место как можно скорее? Лань Хуань слушал их вполуха, а когда достал пергамент, слушать перестал совсем. Это была первая страница документа о передачи прав главы клана Цзян. — Он бы хотел этого, — ответил заместитель. — Иногда его желания только во вред ему же самому. Поверьте мне, я хорошо знаю своего шиди, и знаю также, что мой долг сейчас найти решение и вытащить его, а не принимать руководящую должность! — Но мы не сможем скрывать это долго… — Так скрывайте, сколько можете! — Усянь впихнул ему бумаги, потому что тот начисто отказывался их принимать. — Старейшинам вообще это знать не обязательно. По факту они даже не имеют права лезть в дела глав. — Но… — хотел возразить заместитель, когда Хуайсан перебил его. — Вообще-то, Вэй-сюн прав. Отложите подписание документов, пока мы точно не будем уверены. Вэй Ин повернулся к главе Не, собираясь ответить благодарностью на поддержку, но отчего-то зацепился взглядом за Сичэня. Тот стоял с пергаментом в руке, неотрывно изучая текст, его пальцы дрожали вместе с документом. Точно, они же совсем забыли ему сказать. Ванцзи и Цзинь Лин подключились к Не Хуайсану, помогая убедить заместителя главы Цзян отложить вопрос. — Цзеу-Цзюнь, — тихо обратился Усянь, когда оставил шумную перепалку и подошёл к нему. Он взял документ и аккуратно потянул на себя. Пергамент легко выскользнул из длинных музыкальных пальцев. — Так значит, — Лань Хуань поднял максимально отстранённый взгляд, словно смотрел сквозь него, — глава Цзян добился желаемого? Вэй Ин поперхнулся словами сочувствия, которые хотел сказать. — Прошу прощения? — Ну, как же… Все знают, что Саньду Шэншоу старался добиться ваших высот. Вы помните его слова в храме Гуаньинь? О том, что вы совершили всевозможные геройства, и даже пожертвовали золотым ядром? Все знают, что такой поступок ему было не осилить. И теперь, подарив мне ещё один шанс, он сравнялся с вами, но, видимо, — Сичэнь взглядом указал на документ, — и этого оказалось мало. Он решил принести ещё большую жертву, передать клан вам. Усянь впервые в жизни не находил слов для ответа, и никто не мог помочь ему в этом. Остальные были слишком увлечены и не слышали их. — Что? Что вы только что сказали? — тихо произнёс Вэй Ин. Глава Лань был действительно сильно задет новой информацией, все его догадки, казалось, складывались как паззл и никоим образом не оправдывали Цзян Чэна. — Мне повторить всё сначала? Усянь недоверчиво улыбнулся. — Нет. Я прекрасно вас услышал, только не совсем понял. Цзеу-Цзюнь, вы полагаете, Цзян Чэн спас вас ради славы? Ради посмертно заслуженных почестей? С вами что-то случилось? Я не узнаю вас... Мне казалось, всё должно быть в порядке. С чего вам взбрело в голову, что Цзян Чэн делает что-то, лишь бы обойти меня? — Всё, что он делал, сводилось к этому. Почему же сейчас должно быть иначе? Я доверил ему свою жизнь, я отказался ради него от всех прежних своих стремлений, а он даже не подумал сообщить мне, что всё это из-за… — Из-за чего? — вкрадчиво спросил Вэй Ин. Чэньцин на его поясе выпустила клубы тёмной энергии, предвещая вспышку гнева хозяина. — Скажите, из-за чего? — Я говорю с вами так откровенно, потому что уверен, вы меня поймёте… — Но я вас не понимаю. Человек, который… кстати в пресловутом храме Гуаньинь… с укором наставлял меня на путь истинный, с негодованием и удивлением чуть ли не осуждал за близорукость, за то, что я не замечаю любви Лань Чжаня... теперь сам говорит такое! Да вы сейчас хуже меня, Цзеу-Цзюнь!.. Как? Скажите, как вы могли не заметить его чувств? Как можно было подумать… Даже я заметил, ещё тогда, на семейной встрече, как он смотрел на вас! Возможно, так было и раньше, я просто не думал об этом... — Чувств? Какие чувства могли быть в тот период? Мы ведь начали проводить время вместе намного позже. Я не верю, что за такой короткий срок… — А вы думаете, что любовь возникает от первого поцелуя? Или от первого прикосновения? Нет. Она появляется гораздо раньше, задолго до того, как вы поймёте и узнаете о её существовании. — Господин Вэй, — Сичэнь снисходительно улыбнулся, — я знаю о плане, который вы придумали с Ванцзи. Полагаю, вы только хотите, чтобы эти чувства были. Вы так увлечены своей идеей свести нас, так страстно желаете счастья для всех, что упускаете истину… Никто не замечал происходящего. Ванцзи, А-Лин и Хуайсан пытались вразумить заместителя главы Цзян, и тот, в конце концов, сдался. — Хорошо, хорошо, давайте отложим на месяц, но дальше… вы понимаете… тянуть будет нельзя. — Этого достаточно, — ответил Лань Чжань как раз в тот момент, когда по залу разлетелся звук звонкой и довольно сильной пощёчины. Все одновременно обернулись, создавая такую незыблемую тишину, что можно было слышать, как в полутора ли от них течёт ручей. Старейшина Илин был полностью окутан тёмной дымкой, что заставило Ванцзи первым прийти в себя. Он кинулся к ним и схватил мужа за руку, не удостоив брата даже взглядом, — Вэй Ин! Вэй Ин! Успокойся… — Что случилось, Сичэнь-гэ, Вэй-сюн? — поинтересовался Не Хуайсан. Лань Хуань смотрел в пол и прижимал ладонью левую щёку, его губы дрожали от гнева. — Вэй Ин? — повторил Лань Чжань. — Не надо, Лань Чжань, пожалуйста, — Вэй Ин отодвинул его от себя, стараясь сделать это как можно мягче, а после снова взглянул на Сичэня и выдохнул, — я разочарован, Цзеу-Цзюнь. Очень, — он решил уйти и, устало положив здоровую руку на плечо Ванцзи, сказал, — пойдём. — Постойте! — почти огрызнулся Цзеу-Цзюнь. Впервые в присутствии посторонних людей он показал свои эмоции. — Может, если глава Цзян не желает со мной разговаривать, вы хотя бы передадите ему мои слова? Усянь замер, будто врезался в стену, внезапно возникшую на пути, и медленно обернулся. — Я уже не уверен, что стоит сообщать вам о... — Можете не сообщать, но, так или иначе, нам придётся поговорить. Я хочу поговорить с ним лично! Вэй Ин тяжело вздохнул. — Ваши желания не имеют значения. Боюсь, это невозможно. Сичэнь бегло перевёл взгляд с одного на другого, будто искал подтверждение или ответ, и вернулся к Вэй Ину. Его неожиданно осенило, он вспомнил, что ещё за неделю до его возвращения в Гусу, заместитель главы Цзян сказал: «Счёт идёт на дни». Сердце тут же ухнуло вниз, покрывая внутренности ледяной коркой. — Что с ним? Где он? Усянь только усмехнулся. — Это первый вопрос, который вы должны были задать мне при встрече, Цзеу-Цзюнь. — Я пытаюсь выяснить это с момента прибытия в Нечистую Юдоль у каждого, в том числе и у вас. — Неужели? Значит, желание выяснить было столь велико, что вы только теперь снизошли до этого! После всего, что уже наговорили! — Вэй-сюн, я не думаю, что… — Хуайсану не хотелось скандала. — Прости, Не-сюн, но тут задели честь моего шиди. Кое-кто посмел всерьёз думать, что если Саньду Шэншоу никогда никому не помогал, его помощь неискренна! Подпитана личной выгодой! — Вэй Ин! — Лань Чжань снова взял его под руку. — Ну, что! Заступишься за брата? Давай, второй господин Лань! Сделай это! — Дядя Вэй, успокойся, ты ранен и ещё слаб. Не нужно так волноваться! — Оставьте меня! Расскажите лучше о текущем положении, а то один из нас не до конца понимает, что несёт! А я пока выйду подышать, — он намного более грубо, чем в первый раз, оттолкнул руку Ванцзи, вихрем пронёсся мимо главы Не и вышел, хлопнув створками двери так, что с неё упал искусно расписанный веер, заменявший собой картину.