***
За ответом он направился к мудрейшему духу, Ван Ши Тонгу. Отыскать его было сложно, поскольку тот предпочитал проводить время в мире людей, в своей библиотеке, получая все новые и новые знания. Хэ Сюань испытал потрясение, когда Цинсюань сам его, точнее ее — Линвэнь, привел к ним в зеркальный Оазис. Объяснение было только одно: дух Луны самостоятельно искал способ стать обратно человеком, и сердце Хэ Сюаня больно кольнуло от этой мысли. — Хэ-сюн, представляешь! Госпожа Линвэнь тоже родом с Северного полюса! Девушка в темной строгой одежде сдержанно улыбнулась на неприязненный взгляд Хэ Сюаня. Ши Цинсюань, в своей женской форме, рядом с ней выглядел как прелестный цветок на фоне колючих ветвей. Вероятно, рядом с духом Океана он производил похожее впечатление. — Я не потревожу вас слишком сильно, — размеренно произнесла Линвэнь, — лишь хочу задать несколько вопросов. Хэ Сюаню ощутил раздражение от ее присутствия, пусть ранее желал встречи. Но освободить Ши Цинсюаня от бремени было важнее, потому он недовольно высказал: — Насколько я слышал, дух знаний всегда требует равноценную плату за ответы. Мы будем придерживаться того же принципа. В глазах Линвэнь сверкнуло уважение, но губы кисло поджались. — А ведь и правда, — согласился Цинсюань. — Хэ-сюн, ты такой молодец, что вспомнил. Он, обратившись в парня, задорно улыбнулся и хитро подмигнул, заставив пальцы Хэ Сюаня сжаться в кулаки. Иначе желание коснуться ямочек на румяных щеках давило слишком сильно. — Полагаю, это будет справедливо, — кивнула Линвэнь. — Тогда начнем. Хуа Чэн, возможно известный вам как Сань Лан, действительно связан с духом Луны? Хэ Сюань непроизвольно округлил глаза от неожиданного вопроса. Он наконец понял, почему Сань Лан ощущался так странно и почувствовал необъяснимую злость к нему. Ши Цинсюань кротко кивнул с виноватым видом. — Его глаз преподнесли в жертву духу Луны, взамен она отдала чешуйку мальчику, которую он съел. Но это случилось давно, тогда я ещё не был духом. Хэ Сюань помнил, как неожиданно заметил, что у мальчишки-оборванца замотана бинтами голова. Тогда доброта ещё не успела стать ему чуждой, потому Сюань помог управиться Сань Лану с лодкой, а после встретил его спустя много лет уже как Хуа Чэна. Теперь он понимал, почему тот уплыл. Линвэнь слегка нахмурилась. — И больше тебе ничего не известно? — Я не знаю, почему прошлый дух Луны согласилась на такое. Мне доступны ее воспоминания, но не ее чувства и мысли. Хэ Сюань удивился. Его личность, казалось, довольно сильно связана с Океаном. Если Ши Цинсюаня не тянет к нему, как духа Луны, то почему тот проводит вместе столько времени? Судя по прищуру Линвэнь не устроил подобный ответ, но она все же утвердила: — Я отвечу на один ваш вопрос. И, прежде чем Ши Цинсюань успел показательно задуматься, Хэ Сюань спросил: — Как стать обратно человеком? Линвэнь недоуменно подняла брови, поскольку сама стала духом более чем добровольно. — Хэ-сюн, — едва слышно выдохнул ошеломленный Цинсюань, — ты хочешь снова быть человеком? Хэ Сюань не ответил. — Вы никогда не сможете стать полностью людьми, — ответила Линвэнь после некоторых раздумий. — Но вы можете вселиться в человеческое тело и завладеть им. Впрочем, тогда магии воды в мире людей не станет. Ровный тон указывал, что последнее никак ее не волновало. Хэ Сюаня тоже. Это был не самый плохой выход, да и подходящий человек существовал: как только что выяснилось, Хуа Чэн уже имел в себе малую часть духа Луны. Пусть его тело не слишком соответствует нежному нутру Ши Цинсюаня, но определенно не вызовет отторжения. Хэ Сюань ранее вселялся в него и мог утверждать, что за исключением глаза Хуа Чэн был абсолютно здоров. Прощаясь с Линвэнь, Ши Цинсюань выглядел каким-то потерянным. Кивнув напоследок, дух Знаний обернулась темной совой и быстро стала неясным силуэтом в небе. — Хэ-сюн, — позвал Цинсюань почти жалко. — Тебе не нравится быть духом, да? — Нравится, — пожал плечами Хэ Сюань. Несмотря на становление каждую лунную ночь рыбой, он находил много плюсов: не ощущал голод, не мёрз от влажного ледяного ветра, почти не разговаривал с неприятными личностями и наслаждался близостью с Цинсюанем. Последнего он скоро лишится, но был готов пойти на подобную жертву. — Тогда зачем ты спросил про это у госпожи Линвэнь? Ши Цинсюань выглядел грустным, что привело духа Океана в смятение. Хэ Сюань отвёл взгляд, признавшись: — Для тебя. Вопреки ожиданиям, Ши Цинсюань не улыбнулся с благодарностями. Он мрачно опустил голову и сжал сложенный веер. — Я тебе так противен? Хэ Сюань не знал, что на это сказать. Ши Цинсюань иногда раздражал, когда рассказывал о своих многочисленных друзьях, чаще увлекал своими эмоциями, иногда притягивал из-за звонкого смеха и ласково глядящих глаз. Однажды глубоко ранил, послушавшись Ши Уду и отдав предпочтение старшему брату, а не Хэ Сюаню. Но никогда не был противен. — Прости, — всхлипнул Ши Цинсюань, по-своему истолковав молчание. — Нет, — резко возразил Хэ Сюань, и тот ещё больше раскис, потому стоило уточнить. — Ты мне не противен. Ты ведь сам хочешь вернуться в мир людей, разве нет? «К этому мерзавцу Ши Уду», — опалило мысли продолжение, и Хэ Сюань нахмурился. Но затем с выдохом расслабился. Если Ши Цинсюань будет счастливее со старшим братом, то он потерпит. Он привык терпеть неприятности. Ши Цинсюань неожиданно поднял голову, шагнул навстречу и вцепился руками в его плечи. Он горячо воскликнул: — Я не хочу! Мне нравится здесь, с тобой! Хэ Сюань опешил, но внутренности уже захлестнула новая громадная волна, переворачивая все чувства. — Со мной? — только и смог уточнить он. Щеки Цинсюаня вспыхнули ярким румянцем. — С тобой. Но недоверие продолжало тянуть радость Хэ Сюаня ко дну. Он спросил, самостоятельно топя хрупкую надежду: — Потому что ты — дух Луны, а я — дух Океана? Ши Цинсюань не ответил и опустил глаза. Вода в душе Хэ Сюаня сделалась темной и тягучей, волны скорбно утихали. Ши Цинсюань помотал головой. — Я не хочу с тобой разлучаться, — признался он медленно, делая ненужные паузы между словами, подбирая их бережно. — Никогда не хотел. Каждый раз, когда я уплывал с твоего острова, мне было невыносимо оставлять тебя там. — Но ты всегда уплывал, — внезапно вырвалась давняя обида. Если бы Цинсюань остался с ним тогда, то Хэ Сюань не стал бы искать мести и способа вернуть свою магию. — Угу, — стыдливо согласился тот. — Но теперь я никуда не уйду. — Ты думал, что не можешь уйти. Но теперь ты узнал, что есть способ. — Нет, — Цинсюань заглянул Хэ Сюаню в глаза и сжал его плечи. — То есть да, может я и могу. Но не хочу! Хэ-сюн, давай продолжим быть духами вместе! Тот замер, пытаясь отыскать хоть каплю лжи в его предложении. Однажды счастливая беззаботная жизнь Хэ Сюаня рассыпалась брызгами, второго раза перенести он не сможет, и оставалось лишь не позволять себе верить в новое счастье. Но Ши Цинсюань не врал. Недоверчиво Хэ Сюань приблизился к нему, ощущая его тепло, но не посмел касаться. На язык тянулись неподходящие слова, которые могли разрушить не только момент, но и все их отношения. — Хэ-сюн, — прошептал Цинсюань, и его дыхание щекотало шею, — давай будем вместе? И Хэ Сюань осторожно прижался к его губам своими, будто опасаясь сломать что-то хрупкое. Не Ши Цинсюаня — тот успел доказать, что обладает невероятно сильной душой, которая может пережить и самые ужасные невзгоды. Нет, скорее, себя самого. Цинсюань удивленно распахнул глаза, но тут же зажмурился и ответил на поцелуй. Через несколько долгих мгновений в мире людей опустилась ночь с тонким месяцем, и они обернулись рыбами.***
Хэ Сюань впервые за долгие годы был счастлив. Ши Цинсюань теперь реже общался со своими друзьями-духами, пусть пытался вытащить его познакомиться с ними — пока безуспешно, впрочем. Приходилось чаще видеть того девушкой, но Хэ Сюаня не волновала внешняя форма. В Оазисе мира людей Цинсюань пытался показать старшему брату их новые отношения: белая рыбка нарезала бесконечные круги вокруг черной, касалась хвостом, то уплывала и резко возвращалась назад. Ши Уду лишь хмурился на подобное представление. Ревностно отогнать двух рыб друг от друга ему мешал, вероятно, здравый смысл. Хэ Сюань не придавал значения огласке, поскольку довольствовался и Цинсюанем рядом. Пока в одно полнолуние к ним не пришла помолиться о будущем ребенке женатая пара, и в беременной девушке он внезапно узнал бывшую невесту. Конечно, та совершенно не волновала Сюаня — об их браке договорились, едва они родились. Но он вспомнил, как по традиции Северного племени воды подарил ей обручальное ожерелье, что навело его на одну идею. Из-за их с Цинсюанем прямой связи с миром людей выбор материала для ожерелья оказался сложной задачей. А Хэ Сюань хотел, чтобы возлюбленный мог носить украшение. Он взял полоску черной ткани из собственной одежды, а камень достал со дна Оазиса, пока белая рыба отвлеклась на своего брата. Затем он вырезал из этого камня кулон. Подарить ожерелье он решил в новолуние, единственную ночь в месяце, когда они остаются в мире духов. Ши Цинсюань радовался каждый раз, что старший брат не идет на встречу с ним и отдыхает, но и грустил по этой же причине. Хэ Сюань не умел дарить подарки, потому протянул кулак, сжимающий украшение, и непререкаемо сказал: — Держи. Любопытство вспыхнуло в ярких глазах Цинсюаня, и он поинтересовался: — Что там, Хэ-сюн? Но Сюань молчал из-за смущения, пусть сам себе признаться в этом не мог. Он настойчиво вложил ожерелье в руку возлюбленного и жадно прильнул взглядом к чужому лицу, ловя малейшую реакцию. С живым интересом Цинсюань аккуратно развернул украшение и явно не понял, для чего оно. Он слегка наклонил голову и опустил брови, размышляя, а затем скользнул глазами в сторону темного одеяния Хэ Сюаня, вероятно, узнав ткань. — Ты сам это сделал? — верно предположил он. Хэ Сюань не хотел тянуть и выслушивать кучу вопросов и догадок, потому кивнул и твердо пояснил: — Это обручальное ожерелье. Цинсюань охнул и уставился внимательно на вырезанный узор с символом магии воды — более чем подходящий для двух духов, считающихся основателями этого учения. Затем он обильно покраснел, его пальцы на украшении сжались сильнее. Хэ Сюань тоже ощутил, что щеки защипало. Его возлюбленный снова охнул, а мгновением позже бросился к нему с объятиями. — Хэ-сюн! — пылко воскликнул Ши Цинсюань, не зная, как иначе выразить свою радость. Но все было понятно по его сверкающим глазам и искренней широкой улыбке, из-за которой целоваться почти не выходило. Через некоторое время он все же пришел в себя и выпалил: — Хэ-сюн, я так рад! Ты сам это сделал для меня, да? Так красиво! И когда ты успел? Мы же постоянно вместе! Хэ Сюань довольно ухмыльнулся. Реакция стоила того, чтобы сначала плавать с камнем во рту, а затем перенестись с ним в мир духов. На радостях он даже предложил: — Давай я надену. — Конечно, Хэ-сюн! — тут же согласился Ши Цинсюань и убрал свои волосы, открывая доступ к шее. Хэ Сюань не сдержался и сначала поцеловал его нежную кожу, отчего тот шумно выдохнул, после чего закрепил украшение. Счастливый Цинсюань обернулся и спросил взволнованно: — Ну как? — Очень выделяется, — ровно заметил Хэ Сюань, поскольку темная лента резко контрастировала с остальной белой одеждой. Ши Цинсюань смутился, потому отступил от него и принялся восторженно разглядывать свое отражение в водоеме, пальцами проходясь по каменному кулону и черной ленте.***
Следующей ночью в Оазисе духов у белой рыбки в месте жабр возникла темная полоса, и Ши Уду очень взволновался. Он созвал всех старейшин, чтобы убедиться, что с младшим братом все в порядке. У тех тоже нашелся повод для волнения, поскольку младший Ши с недавних пор являлся священным духом Луны. В какой-то момент один из них насмешливо заметил, что полоса напоминает традиционное обручальное ожерелье, и Цинсюань подтвердил догадку с особым усердием закрутившись вокруг черной рыбки. В возникшей тишине ошарашенный Ши Уду рухнул на колени, а затем едва не бросился в источник, обещая придушить Хэ Сюаня. К счастью, старейшины его увели, чтобы не случилось непоправимое, а особо смелые даже поздравили «жениха и невесту». Некоторое время Ши Цинсюань ходил взволнованный поведением брата, но Ши Уду по неизвестным причинам больше не предпринимал попыток сунуться в источник. Лишь одной ночью ушел обиженно, когда заметил аналогичную белую полосу на черной рыбке — Цинсюань тоже захотел сделать подарок. Теперь Хэ Сюань был полностью удовлетворен непреднамеренной местью. И бесконечно счастлив.