Южный полюс представлял из себя кучку селений посреди вечной мерзлоты под управлением Мобэй-цзюня. Люди здесь в основном боролись с животными и стихией, а не с другими людьми, потому проигрыш вождя какому-то магу огня их не волновал совершенно — они были столь же далеки от политики, как Шан Цинхуа от нормальной жизни. Но разрыв соглашения со страной Огня они встретили большим праздником, поскольку Мобэй-цзюнь и другие искусные воины вернулись невредимыми домой, да ещё и привели с собой «господина советника», неожиданно живого!
Шан Цинхуа очень льстила радость местных жителей его возвращению, пусть он не понимал причин. Возможно, люди южного племени наконец сумели по достоинству оценить его заслуги. Например, он придумал отправлять экспедиции в земли Южного храма воздуха. Там маги воды замораживали дикие фрукты и овощи перед транспортировкой обратно, чтобы лучше их сохранить, и теперь любой мог насладиться их вкусом и пользой. Еще Цинхуа заключил с иностранными торговцами несколько выгодных договоров, что тоже повысило качество местного быта. Поскольку племя разрасталось, он предложил организовать несколько поселений на островах севернее, чтобы те могли предупредить о возможном нападении. Конечно, детей и стариков там не поселишь — из-за опасности, — но готовое жилье привлекло молодых людей, ищущих местечко для жизни вдали от многочисленных старших родственников.
Вернувшись, Шан Цинхуа был удивлен, что многие его идеи активно используют. Это могло заставить его зазнаться, если бы грозный Мобэй не продолжал держать при себе для решения других вопросов. Его повелитель контролировал едва ли не каждый шаг Цинхуа и злился, если тот отлучался без предупреждения. Когда уходил сам вождь, к примеру, на охоту или проверить новые «северные поселения», советника преследовало навязчивое внимание других. Уединиться в таком случае получалось лишь в доме Мобэй-цзюня, где он собственно и проживал.
За Шан Цинхуа следили так, будто он собирался сбежать. И это почти являлось правдой.
Конечно, находиться рядом с прекрасным Мобэем было здорово, но Цинхуа ощущал себя пленником. Даже с Ло Бинхэ ему дозволялось больше свободы: Хозяин Огня требовал выполнения нескольких приказов, а в остальном он был волен делать что угодно. И посещал родной Цанцюн. А на Южном полюсе его не пускали и порыбачить в одиночку.
Но произошло одно событие, заставившее Шан Цинхуа повременить с хитрыми планами побега: Мобэй-цзюнь вручил ему подарок. Чуть ли не каждый житель племени высказал:
— Господин советник, вам так идет это ожерелье!
Цинхуа, не избалованный комплиментами и подарками, искренне радовался и благодарил в ответ. Мобэй, когда слышал подобные замечания, тоже выглядел довольным, насколько он мог выглядеть таковым при всей своей неэмоциональности.
Подобные ожерелья, как Цинхуа полагал, являлись частым подарком в этих землях, поскольку замечал похожие у половины местных жителей, в основном, как ни странно, женщин. Конечно, украшение, подаренное самим вождём, значительно превосходило по качеству остальные, чем здорово тешило хилое тщеславие неискушенного Шан Цинхуа. Голубой нефрит в ожерелье сверкал почти также ярко, как глаза Мобэя, и с виду казался таким же холодным, но заботливо грел шею.
Маленькая теплая комнатка в доме вождя ни капли не поменялась со времен отъезда на Цанцюн. Цинхуа гадал, почему вещи не разобрали, раз страна Огня сообщила о его «смерти». Насколько он знал, даже посланников, заменивших «почившего» советника, разместили на окраине возле моря, где ветер сбивает с ног и задувает в любую щель жилища.
Он опять занимался разными расчетами: прикидывал насколько хватит запасов, распределял их между поселениями и рассматривал с финансовой точки зрения просьбы вождю местных жителей. Мобэй зачем-то приказал закупиться качественными тканями, посудой, изысканным вином и закусками, будто готовился к некому празднику. Цинхуа пришлось изрядно повозиться, придумывая, где приобрести все это во время войны за небольшие деньги. Причем его — опытного закупщика — отправлять не желали, и советник мог лишь надеяться, что ушлые торговцы заломят приемлемую цену «дикарям» с Южного полюса.
Поскольку комната размерами не баловала, всю письменную работу Шан Цинхуа выполнял в кабинете Мобэй-цзюня под пристальным вниманием хозяина. Иногда повелитель откровенно пялился на него, отвлекая, и советник то и дело некрасиво размазывал тягучую от холода тушь. Впрочем, никто здесь за неаккуратность его не ругал, в отличие от Цанцюна, где шисюн Шэнь отказывался читать записку, заметив малейшую помарку.
Помимо рутинных поручений с записями и расчетами Шан Цинхуа больше ничем толком не занимался в присутствии своего повелителя. Лишь ходил хвостиком за Мобэем, страдая от холода и украдкой бросая на него восхищенные взгляды. Воспоминание, как вождь укрыл плечи Цинхуа своей накидкой, заставляло трепетать и согревало в особенно холодные ночи. Больше ничего подобного повелитель не делал, за исключением подаренного ожерелья и постоянных пронизывающих взглядов, потому он старался не фантазировать слишком много.
Цинхуа уже почти смирился, что вряд ли найдет себе партнера по жизни — столь непредсказуемой — потому и не пытался кого-то искать. На Южном полюсе ценили сильных людей, поскольку другие здесь не выживали, а он совсем не таков. Оставалось лишь тайно грезить о невозможном.
Когда Мобэй-цзюнь удалялся решить некоторые вопросы: посетить другие селения, убить опасную тварь, обосновавшуюся недалеко от его земель, или проверить территории, — Цинхуа оставался и почему-то выполнял роль его заместителя. Он решал возникающие у местных проблемы, а если сомневался, советовал дождаться возвращения вождя.
В этот раз, когда его повелитель уплыл разобраться с неким морским чудищем, Шан Цинхуа сообщили о приближении летающего бизона. Животное, обитающее на территориях воздушных кочевников, не несло в себе опасности, наверняка заблудилось и скоро улетит к себе домой — так он решил. Потому посоветовал игнорировать его и не провоцировать.
Но спустя половину часа появилась информация, что на спине бизона находятся неизвестные люди, а сам зверь настойчиво летел именно в сторону главного поселения. Цинхуа глубоко задумался над вероятной опасностью. В своих долгих странствиях он ещё не встречал магов воздуха. Он знал, что из всех храмов остался жилым лишь Северный — на другом краю мира, и не представлял, зачем монахам прилетать сюда. Но посчитал, что те не принесут бед, потому предложил их встретить и вежливо расспросить.
Навстречу гостям с Шан Цинхуа вышли все оставшиеся в селении воины и маги, что он молча посчитал излишним. Все-таки монахи славились своим миролюбием.
Бизон заметил приготовленное для него место приземления и приветственно взревел, опускаясь. С его спины легко спрыгнул юноша, закутанный в одеяло так, что виднелось лишь красное от мороза лицо. Он воскликнул досадливо:
— Ну и холодрыга! Даже на Северном полюсе теплее!
Его спутник слез более осторожно и с виду терпимее относился к холоду. Он был высок, выше Мобэй-цзюня, и создавал похожее впечатление: красив, но опасен. Он безразлично прошёлся единственным глазом по собравшимся и слегка дёрнул бровью в удивлении, когда заметил отличающегося от местных Шан Цинхуа. Затем лицо незнакомца приятно преобразилось от вежливой улыбки.
Цинхуа прочистил горло.
— Добро пожаловать на Южный полюс, господа! — живо начал он, и юноша в одеяле упёр в него заинтересованный взгляд. — Можем ли мы узнать, кто вы и зачем прибыли?
— Меня зовут Хуа Чэн, — представился высокий.
Другой шмыгнул носом.
— А я Вэй Усянь.
Цинхуа в шоке распахнул глаза. Помнится, господин Цзян Ваньинь просил найти этого мага воздуха, сумевшего выжить после войны с кланом Вэнь. Что он здесь позабыл?
Судя по пристальному взгляду Хуа Чэна, размышления полностью отразились на его лице, впрочем, Шан Цинхуа всегда эмоционально реагировал и почти не умел притворяться. Тот немного прищурился, но затем его улыбка стала доброжелательной, почти милой.
— Мы прилетели сюда, поскольку ищем одного человека.
У советника слабо дрогнули пальцы от плохого предчувствия.
— Кого?
— Его зовут Шан Цинхуа, — беззаботно ответил Вэй Усянь, увлеченно оглядываясь по сторонам.
Воины вокруг напряглись, готовые броситься в атаку. Цинхуа растерялся.
Неужели Цзинь Гуанъяо не унялся и отправил наемников за ним, да ещё и настолько глупых, чтобы в лоб спрашивать, кто из местных их цель? Хотя, умные на Южный полюс и не сунулись бы.
Хуа Чэн насмешливо хмыкнул от чужой воинственности. Он пристально наблюдал за задумчивым Шан Цинхуа, когда добавил:
— Мы хотим обсудить с ним одно место, называемое Цанцюн.
Шан Цинхуа распахнул рот, тогда как другие никак не среагировали.
Вэй Усянь чихнул громко и обратился к нему:
— Так что, господин Шан, может в тепле поболтаем? А то я ужасно замёрз.
Помимо острой необходимости не дать другим узнать о Цанцюне, Цинхуа также немного пожалел путешественников: прожив здесь приличное время, он все равно не смог привыкнуть к холоду. Потому повел их в дом Мобэй-цзюня. Самым сложным было договориться с магами воды, по неизвестной причине рьяно охраняющими советника, но он смог убедить их в отсутствии опасности и подождать снаружи, рядом с большим мохнатым летающим бизоном.
В доме Вэй Усянь спустил одеяло на плечи, открывая вид на лохматые волосы и покрасневшие от холода уши. Хуа Чэн же расстегнул верхнюю застёжку своей одежды.
Взволнованный Шан Цинхуа даже налил им чай как радушный хозяин, и гости без опасений приняли напиток. В уме он перебрал тысячи вариантов, но все же не мог не спросить:
— Откуда вам известно про Цанцюн? Вы явно не бывали там.
— Это так важно? — лениво выгнул бровь Хуа Чэн.
Цинхуа немного нервно кивнул. Стоило узнать, нет ли в раскрытии тайны его вины.
Вэй Усянь, блаженно прикрыв глаза, быстро допил весь чай из чашки. От горячего напитка его щеки покраснели еще сильнее.
— Я такой же чай пил в Ба Синг Се! — неожиданно заявил он. — Лань Чжань мне наливал. Надеюсь, они там с А-Юанем несильно скучают.
Хуа Чэн еле слышно фыркнул. Шан Цинхуа не представлял о ком говорит этот юноша, но широко известная фамилия «Лань» его несколько напрягла.
— А про Цанцюн нам рассказала госпожа Линвэнь из библиотеки Ва-что-то-там.
— Ван Ши Тонг, — понял Цинхуа и кисло улыбнулся. Все-таки он вскользь приложил руку к распространению секрета.
— Нам нужно попасть на Цанцюн, чтобы встретить одного человека, — неторопливо дополнил Хуа Чэн. — Фан Синя.
— О, — тут же выдал свою осведомленность Шан Цинхуа, и тот выжидательно посмотрел на него. — Да, господин Фан там поселился недавно, ха. Года четыре назад… Хороший парень, такой умный и вежливый.
Хуа Чэн неожиданно просветлел и довольно согласился:
— Да, он такой.
Цинхуа снова налил гостям чаю, чтобы потянуть время. Затем продумал путь отступления: если он плеснет остатки жидкости им в лицо, заорет, чтобы «охранники» снаружи услышали, и бросится на выход, то, возможно, успеет спастись. Он признался:
— Боюсь, господа, я не могу вам рассказать, где находится Цанцюн.
Против желания его глаза бестолково зажмурились в ожидании худшего. Еще Шан Цинхуа обнаружил, что по привычке аккуратно поставил чайник, потому весь план спасения уже рухнул.
— Не можете конечно, это же секрет, — раздался веселый голос Вэй Усяня. — Просто полетите с нами и покажите.
Юноша самодовольно ухмылялся придуманному обходу запрета. Цинхуа понял, что он толком ничего не знает о секретном селении, и расслабился, потому смело замотал головой:
— Так тоже нельзя.
Вэй Усяня это не смутило. Он предложил:
— Как насчет того, чтобы посетить Цанцюн, а, господин Шан? А мы вас с ветерком доставим, — юноша подмигнул, после чего зябко поежился. — Ветерок здесь конечно ужасный, но ближе к Южному храму воздуха намного теплее.
Новая придумка казалась более логичной, но Шан Цинхуа откровенно боялся реакции жителей Цанцюна на прилет мага воздуха. Он поджал губы, размышляя, как отвязаться от этих двоих.
— Что, тоже нет? — с задором поинтересовался Вэй Усянь, будто радовался сложной задачке. — Тогда…
— Тогда, — перебил Хуа Чэн, — если господин Шан не желает лететь без причин, как насчет сделки?
Цинхуа замер, ожидая подвоха. Вэй Усянь заинтересованно замолк.
— Скажем, если господин Шан согласится полететь с нами, то я не убью ожидающих снаружи магов воды.
Судя по серьезному тону, угроза никак не могла обернуться шуткой.
— Дагэ, ты не можешь… — начал возражать Вэй Усянь, но от взгляда Хуа Чэна закрыл рот и беспокойно почесал щеку.
Шан Цинхуа нервно посмотрел на чайник. Хватит ли сноровки, чтобы все же воспользоваться планом спасения?
— Ха-ха, — невесело посмеялся Вэй Усянь, успокаивающе поднимая руки. — Понимаете, мы посетили множество мест в поисках ава… Фан Синя, а дагэ долгое время искал его еще до нашей встречи. Уверяю, что мы не желаем ничего плохого по отношению к нему, и, конечно же, никому не расскажем про Цанцюн, — юноша задумчиво промычал. — Ну, может, я расскажу одному человеку, но он умеет хранить секреты, уж поверьте.
Не доверяя своей ловкости и скорости, неубежденный Шан Цинхуа молча надеялся, что кто-то из магов воды зайдет, чтобы решить некий срочный вопрос, и поймет ситуацию по его взволнованному лицу. Или Мобэй вдруг вернется и спасет его. Да, это было бы отлично. Мобэй-цзюнь смог бы его спасти.
Вэй Усянь продолжал убалтывать:
— Так вот, дагэ лишь отчаялся, потому и идет на крайние меры.
Цинхуа скосил глаза на Хуа Чэн, по лицу которого ясно читалось, что тот считал угрозы обычным средством решения проблем.
— И Фан Синя он ищет, чтобы выразить благодарность за… кстати, дагэ, ты никогда не рассказывал, что он для тебя сделал.
— Спас, — лаконично ответил Хуа Чэн.
Шан Цинхуа едва не расхохотался: кто поверит в эту глупую причину? Искать человека, посетив много мест, долгие годы, чтобы просто-напросто сказать «спасибо»? Нет, тут определенно кроется двойное дно.
Но он лишь насмешливо фыркнул в кулак, опасаясь реакции напряженного Хуа Чэна. И даже этого оказалось достаточно, чтобы тот опасно прищурился. Шан Цинхуа тут же напряженно выпрямился и нервно сглотнул.
— А мне еще надо спросить у а… Фан Синя про одну очень важную проблему, — заявил Вэй Усянь, игнорируя напряжение в воздухе. Он сделал крайне серьезное выражение лица, которое ему не подходило. — Эта проблема касается гармонии нашего мира и мира духов.
Это звучало уже убедительнее. Шан Цинхуа сдвинул брови; конечно, он ничего почти не знал про мир духов, но маг воздуха должен разбираться в подобных вещах, не так ли?
Только, как господин Фан мог Вэй Усяню помочь? Он производил впечатление образованного человека, безусловно, много знал и был начитан. Цинхуа молча посчитал новенького на Цанцюне сбежавшим ребенком какой-нибудь богатой семьи, родившимся без способностей к магии в отличие от родных. Неужели он происходил из клана Вэнь? Это объясняло бы, почему Вэй Усянь, проходивший обучение в Восточном храме, знал о его существовании и решил обратиться с проблемой именно к Фан Синю.
Вэй Усянь, заметив задумчивость собеседника, широко улыбнулся и спросил:
— Вы же поможете нам его найти, господин Шан? Это будет небольшое увлекательное путешествие. Вам понравится, уверяю, — подмигнул он задорно.
Шан Цинхуа неясно кашлянул — путешествий с него достаточно. Несмотря на «почти пленное» положение на Южном полюсе к нему относились хорошо и уходить не хотелось. Но неясное сомнение тянуло его на Цанцюн: вдруг о нем забеспокоились? Шэнь шисюн после ухода Ло Бинхэ совсем раскис, и если до него дойдут слухи о смерти Цинхуа, что же станет с другом? Стоило как-нибудь сообщить, что с ним все в порядке, но письмо никак не отправить.
— Я полечу с вами, — согласился он и ощутил небывалое облегчение. Неужели ему хотелось сбежать только из-за беспокойства за друга?
— Отлично! — обрадовался Вэй Усянь и шмыгнул носом.
Хуа Чэн плавно поднялся на ноги и обратно закрепил верхнюю застежку на своей одежде.
— Не будем медлить, — призвал он непререкаемо.
Шан Цинхуа вновь занервничал. Вряд ли ему дадут спокойно улететь. Да и при возвращении Мобэй-цзюнь может его не пустить в дом, если исчезнуть без объяснений.
— Кхм, господа, мне надо собрать немного вещей.
Хуа Чэн кивнул недовольно и вышел наружу, на ходу бросая, что прогуляется. Вэй Усянь принялся с интересом рассматривать обстановку, плотнее закутавшись в свое одеяло, когда его достиг сквозняк от двери из-за ухода «дагэ».
Цинхуа начал сборы с записки для своего повелителя. Он торопливо вывел, что ему необходимо решить несколько важных дел, добавил побольше извинений и пообещал вернуться как можно скорее. Чтобы не тратить время на вязкую тушь, он писал угольком, потому испачкал руки и немного одежду. После он забежал в свою комнатку, вынул из-под кровати заготовленную заранее сумку — откуда-то Шан Цинхуа точно знал, что покинет это место, — и вышел обратно к Вэй Усяню.
— Я готов.
Тот удивленно поднял брови, но затем вскочил и с энтузиазмом двинулся на выход, сильнее заматываясь в одеяло.
Снаружи блестящий от солнца снег на пару мгновений ослепил Цинхуа после полумрака дома. Когда он проморгался, то обомлел: его «охранники» неподвижно валялись у ног Хуа Чэна. Шан Цинхуа непроизвольно сделал пару шагов назад, чувствуя, как отливает кровь от лица, и уперся в закрывшуюся дверь.
— Они живы, — беззаботно пояснил Хуа Чэн.
— Дагэ! — обвинил его Вэй Усянь. — Господин Шан ведь уже согласился полететь с нами!
Тот махнул рукой.
— Я не виноват. Они спросили, что нам надо от «советника», я ответил — мы его забираем, и они напали, — он слегка ухмыльнулся. — Лишь самооборона.
Вэй Усянь с досадой цокнул. Хуа Чэн виновато посмотрел вдаль, где стоял нахохлившийся летающий бизон.
— Они скоро очнутся. Боюсь, Яблочку придется лететь очень быстро.
— Он будет только рад, я уверен. Наверняка все лапы отморозил, — буркнул Вэй Усянь, опять скрываясь под одеялом и оставляя только глаза и красный кончик носа.
Шан Цинхуа смотрел на облачка пара, срывающиеся с губ живых, но спящих «охранников», и размышлял, насколько опасно улетать с этими двумя. Поторапливающий взгляд Хуа Чэна подсказал, что выбора у него уже не было.
На бизоне, пока Вэй Усянь закреплял его сумку, тихо бормоча о жутком морозе, Цинхуа с тревогой наблюдал, как местные дети опасливо подбираются к лежащим без сознания. Хуа Чэн вальяжно расположился и скучающе глядел по сторонам. Вэй Усянь, будто кролик, прыгнул к шее Яблочка, и тот резко взлетел с сильным наклоном, стремительно набирая высоту. Шан Цинхуа нервно вцепился пальцами в веревку, обвивающую поклажу. Он впервые летел, и ощущение ему не нравилось.
В какой-то момент они пересекли влажные пористые облака, смутно скрывающие обзор, и бизон стал лететь ровно. Шан Цинхуа догадался: высоту набрали, чтобы исключить погоню. Ведомый любопытством, он осторожно взглянул вниз, и от вида далекого темного моря и бескрайнего снега среди облачной дымки его голова закружилась. Возникла странная мысль, что зверь наклонится и легко скинет его со своей спины. Дышать стало тяжело, а яркость белой картинки Южного полюса неожиданно потухла, и Цинхуа потерял сознание.
***
Просыпаться было приятно. Теплый воздух ласкал вечно замерзшие от ветра щеки, солнце нагревало волосы и одежду, и аромат пряностей дразнил его нос. Цинхуа сквозь сон решил, что находится в стране Огня — задремал от волнений, вызванных после встречи с Ло Бинхэ. Но вспомнил Цзинь Гуанъяо и резко поднялся, распахивая глаза.
Оглянувшись, он заметил вопросительные взгляды двух новых знакомых, а летающий бизон и вовсе замер на полпути к сочной траве с открытой пастью.
— О, ты очнулся! — как ни в чем не бывало улыбнулся Вэй Усянь, помешивая варево в котелке. — Дагэ сказал, что ты упал в обморок от страха. Впервые встречаю человека, который боится высоты.
Шан Цинхуа вспомнил пугающий вид, вздрогнул и вцепился пальцами в землю, что успокоило. Пока Вэй Усянь увлеченно рассказывал, как однажды напугал некую высокомерную девицу завыванием ветра, он осмотрелся и обнаружил, что они успели долететь до бывших земель южных кочевников либо вовсе до юга царства Земли. На деревьях зеленели недоспелые яблоки, а ветер немного холодил нагретое солнцем лицо. Бизон с недоверием косился на плоды. Рядом с ним валялась пожеванная яблочная масса — вероятно, фрукты оказались кислыми, к неудаче зверя.
Вэй Усянь болтал и закидывал в котелок все больше специй, отчего пар постепенно окрашивался в красный. Цинхуа пришел в себя и заметил, что он говорит уже про то, как пытался напугать похожим способом некого «старика Ланя», чтобы сорвать контрольную, но потерпел неудачу: его заметили и наказали, хотя и не понимали, как Усянь это провернул.
— Я подумал, что Лань Чжань уж точно все объяснит старику. Ну, то что я — маг воздуха. Но он ничего не сказал, — он довольно растянул губы. — А ведь должен был.
Шан Цинхуа не понимал, кому Вэй Усянь рассказывает свои истории, поскольку знал юношу пару часов, а его спутник скучающе рассматривал полупрозрачную бабочку на пальце. Даже летающий бизон с видимой грустью смотрел на зеленые яблоки и жевал траву, игнорируя хозяина.
— Надеюсь, у Лань Чжаня все хорошо, — протянул вздыхая Вэй Усянь, и у Хуа Чэна дернулась бровь. Старший прикрыл глаз, будто приходя в себя, затем поднялся, чтобы перехватить очередную горсть специй, едва не брошенную в котел.
— Достаточно, — отрезал он. — Еда готова.
— Отлично, — обрадовался Вэй Усянь и позвал Цинхуа, — Шан-сюн, вставай, не стесняйся, иди к нам.
Тот не привык отказывать в столь безобидных просьбах, потому послушно поднялся, отряхивая руки. Новый знакомый весело посоветовал помыть их в ручье неподалеку.
Затем ему вручили излишне ароматную похлебку, от запаха которой засвербело в носу. Но Хуа Чэн ел не поморщившись, только часто запивал водой, а Вэй Усянь и вовсе доложил в свою порцию специи, которые не успели оказаться в котелке. Цинхуа осторожно попробовал еду, и через мгновение у него увлажнились глаза. Во рту будто поселился вспыльчивый дракон.
— Фкуфно? — с надеждой спросил жующий горе-повар, и он отчего-то кивнул, глотая концентрат специй и свои слезы.
Хуа Чэн насмешливо хмыкнул, но пододвинул ему бамбуковую флягу с водой. Цинхуа подумал, что, возможно, он не такой уж плохой человек, каким показался изначально.
***
Путь на Цанцюн стал для Шан Цинхуа чередой испытаний. На спине Яблочка он пытался целиком сосредоточиться на выданном ему из жалости поэтическом сборнике и болтовне неугомонного мага воздуха, но мысли о том, что стоит бизону наклониться и он упадет в пропасть, то и дело закрадывались в его голову. Он несколько раз терял сознание и радовался, если просыпался уже после посадки.
Вэй Усяня вдохновила похвала его готовки, но Цинхуа догадался предложить готовить по очереди, потому страдал от остроты только каждый третий прием пищи. Также юноша постоянно пытался вызнать подробности о загадочном селении, заставляя его осторожно раздумывать над каждым сказанным словом. Хуа Чэна заинтересовало только знакомство с Фан Синем, точнее сам Фан Синь. Хотя толком рассказывать было нечего: Шан Цинхуа почти не помнил о чем они говорили с тем господином.
Через шесть дней — пугающе быстро — они достигли гор Сишаан. А Цинхуа так и не придумал, как объяснить шисюнам и шиди его появление в компании двух посторонних, один из которых точно владеет магией, а второй кажется очень опасным.
Прилет огромного бизона никак не могли упустить из виду, потому его приземление стало зрелищем для пары десятков людей, среди которых особенно выделялся Юэ Цинъюань. Заметив Шан Цинхуа, тот озадаченно нахмурился, а увидев незнакомые лица двух других, едва заметно пододвинул руку к мечу.
Цинхуа подавил ставшую привычной тошноту и с облегчением выдохнул, когда спустился со спины Яблочка. Его новые знакомые были проворнее, потому вовсю рассматривали настороженных жителей Цанцюн. Из их числа наиболее бесстрашным оказался Му Цинфан, подбежавший к ним с беспокойно сведенными бровями.
— Шан шисюн, с тобой все хорошо? Ты так бледен, — пробормотал он, щупая пульс Цинхуа.
Тот покорно позволил шиди убедиться в его здравии или обнаружить признаки болезни и хотел объяснить присутствие Вэй Усяня и Хуа Чэна, но тут Юэ Цинъюань с характерным железным шорохом вынул меч. Считалось, что глава Цанцюн обращается с мечом даже лучше Лю Цингэ, потому его неожиданная воинственность сильно напугала Цинхуа. Му Цинфан мягко завел пискнувшего шисюна себе за спину, пока остальные присутствующие либо предусмотрительно покидали поляну, либо обнажали оружие подобно лидеру.
Хуа Чэн показательно выгнул бровь, будто ни капли не впечатлился. Вэй Усянь удивленно оглянулся на Шан Цинхуа, отвлекаясь от возможных противников перед собой. Юэ Цинъюань воспользовался этим и бросился в атаку, но Хуа Чэн сделал странный жест — рука с мечом разжалась и железо глухо звякнуло о землю.
— Магия крови, — шокировано выдохнул Му Цинфан. Он оттолкнул Цинхуа в сторону учеников, где его тут же заслонили, а сам бросился на помощь главе.
Но Юэ Цинъюаню не требовалась чужая поддержка: он не смутился от потери оружия и чужого контроля над ладонью, быстро достиг противника и отмеренным движением левой ткнул Хуа Чэна в плечо, отчего рука парня безвольно повисла. Маг совсем не ожидал подобной атаки, но догадался отскочить и с некоторым усилием, отразившемся в лице, слабо шевельнул конечностью. Но слишком поздно — Юэ Цинъюань вновь оказался близко, лишил потока ци вторую руку противника, зашел за его спину и обеими ладонями ударил над лопатками — Хуа Чэн рухнул на колени, без возможности шевельнуться, с шокированным лицом.
Му Цинфан тем временем напал на Вэй Усяня, но тот легко подпрыгнул вверх, уходя от атаки, после чего почти играючи приземлился рядом, принимаясь уворачиваться. Шиди Му был много ловчее Шан Цинхуа, пусть с мечом обращался не слишком хорошо, но сейчас дрался без него и все равно проигрывал. От неожиданного исхода боя своего дагэ Вэй Усянь нахмурился и начал атаковать в ответ, сбивая порывами ветра с ног всех вокруг. Яблочко беспокойно взревел и поднял хвост, угрожая подобно хозяину ударить воздушной волной.
Юэ Цинъюань спокойно взял в руки упавший меч, после чего приставил его к горлу Хуа Чэна и приказал его спутнику:
— Сдавайся.
Замерший Вэй Усянь поднял руки, хмуро кивая, но они тут же упали, когда Му Цинфан довольно мягко нажал в точки на его плечах. Юноша охнул от нового ощущения. Шан Цинхуа сам терялся от внезапного прекращения циркуляции ци и мог представить, каково подобное ощутить магу.
Юэ Цинъюань убрал меч в ножны и посмотрел в глаза шиди, прилетевшему в компании двух магов. Настало время для объяснений.
