The Scientist

      После встречи с доктором Реддлом Гермиона почти забыла об ужасных событиях вчерашнего вечера. Она так устала (после полуторачасового сна), что вспомнила о ситуации с Фредом только во время лекции Макгонагалл, когда на ее телефон пришло сообщение. Гермиона обычно не из тех, кто держит телефон включенным во время занятия, но сегодня не могла удержаться от любопытства. Предательство Джинни все еще ранило, и пренебрежительное поведение Фреда тоже было не из приятных. Но хуже всего было то, что Гарри, похоже, встал на сторону Джинни. Кажется, что теперь все друзья знали о ее тайных отношениях с Фредом. Поэтому, когда Макгонагалл повернулась к ней спиной, Гермиона поспешно нырнула под стол и внимательно прочитала сообщение.       «Сожалею о прошлой ночи. Я хотел избежать еще большего ущерба. Встретимся сегодня у Сириуса?»       Это было от Гарри. Гермиона облегченно вздохнула. Она не знала, что делала бы без дружбы Гарри. Гермиона готова простить другу его вчерашнее поведение, учитывая, что он всего лишь пытался помочь. Улыбаясь, девушка спросила, во сколько они встретятся, и вернулась к лекции. Она очень хотела узнать, успела ли Джинни проболтаться, но пока придется подождать.       В течение остального дня на телефон Гермионы приходило больше сообщений, чем она обычно получала за год. Рон, по-видимому, уже был в курсе, потому что во время занятия с доктором Синистрой ей пришло десять новых сообщений только от него. Рон никогда не осознавал разницу между разговором в реальной жизни и разговором по смс, поэтому даже не пытался сжать свой поток речи, сбивая с толку длинным набором слов и неупорядоченных фраз.       Фред тоже написал ей сообщение с шуткой о том, что «сплетни расширяются быстрее, чем ноги Лаванды Браун», и просил о встрече. Закатив глаза от незрелости (и все же досадной правды) его шутки, она согласилась встретиться с ним. Однако день стал поистине странным, когда Гермиона столкнулась с доктором Дамблдором, выходя из аудитории, после пары у доктора Реддла. Его присутствие всегда приводило ее в трепет — он был всемирно известным человеком! По сравнению с ним она чувствовала себя ничтожеством.       — Мисс Грейнджер, верно? Я слышал, что вы теперь любимый студент Тома, — будто невзначай заметил он, когда они пошли рядом друг с другом. Гермиона покраснела. Перед ее мысленным взором появлялось его красивое лицо. Она всегда думала о нем как о докторе Реддле, но ей нравится, как звучит «Том». Это было на удивление простое имя для такого необычного человека.       — О, я бы не сказала, — застенчиво возразила Гермиона, пытаясь не выглядеть слишком довольной собой. Любимая студентка. Она его любимая студентка. Интересно, что он еще о ней говорил…       — Чепуха. Вы теперь печально известны на факультете, знаете ли, — сказал доктор Дамблдор, глядя на нее сверху вниз своими пронзительными голубыми глазами. Его взгляд ее нервировал. — Это очень необычно. Вы должно быть особенная. Кажется, он очень высокого мнения о вас.       — Я … — В коридоре стояла мертвая тишина, когда Дамблдор наклонился ближе:        — Я дам вам мудрый совет, мисс Грейнджер: вы не первая молодая леди, которая увлеклась Томом Реддлом, и уж точно не последняя. И хоть я поддерживаю ваше желание сделать карьеру юриста — если даже Том признает ваши способности, то вы, должно быть, гениальны — но мой долг отговорить вас от намерений относительно Тома.       — Доктор Дамблдор, у меня нет никаких намерений… — пробормотала Гермиона, чувствуя, как ее щеки запылали от гнева и смущения.       — Он сложный человек, — мягко продолжил Дамблдор, — с темным прошлым. Я знаю его долгое время и ни разу не видел ни малейшего доказательства того, что он способен ответить на любовь. Я просто хочу, чтобы вы избавили себя от лишних страданий.       — Я не думаю, что кто-то физически неспособен к любви, — холодно ответила Гермиона. — Может быть, он не самый приятный человек, но я думаю, что он так же способен любить, как и все остальные, спасибо за… предупреждение.       Гермиона сердито отвернулась от Дамблдора и начала протискиваться к главному выходу из здания. Она остановилась и через плечо посмотрела на профессора философии. — И кроме того — я не влюблена в него или что вы там имели в виду. Мы коллеги.       — Конечно, мисс Грейнджер. Было глупо думать иначе, — с сомнением произнес доктор Дамблдор. С доброй улыбкой он пожелал ей хорошего дня и направился в свой офис.       Гермиона шла по кампусу, ощетинившись от слов Дамблдора.«Как он смеет! Он меня даже не знает. У меня есть парень и я вообще не бегаю за доктором Реддлом», — она все больше распалялась внутри. Однако его предупреждение о сложном и туманном прошлом доктора Реддла заставило задуматься. Как можно быть неспособным любить? Но Дамблдор определенно не был идиотом, и для таких вывода должно быть какое-то основание. Ей просто нужно доказать, что он неправ. Доктор Реддл не злодей и не бессердечный. Просто одинокий.       По крайней мере, его квартира определенно выглядела одиноко. Когда они были там вдвоем, это не бросалось в глаза, но представить его там одного было душераздирающе. Его квартира казалась такой бездушной с этой модернизированной обстановкой и полным отсутствием приятных мелочей и деталей, характеризующих личность хозяина. По сравнению с переполненной квартирой Гермионы, она была абсолютно скудной. Живоглот, безусловно, делает ее жизнь радостнее. К сожалению, доктор Реддл ненавидит животных… кроме змей, конечно.       Гермиона шла по главной улице Хогсмида в свое любимое кафе и внезапно остановилась, поняв, что так потерялась в своих мыслях, что прошла мимо. «Глупо очень глупо». Она огляделась, пытаясь сориентироваться, когда ее взгляд упал на цветочный магазин. Вот оно решение. Его квартире нужна была жизнь, но он ненавидел животных — очевидным решением было растение! Гермионе всегда казалось, что цветы добавляют жизни любому месту, поэтому вместо того, чтобы повернуться и продолжить свой путь в кафе, вошла в цветочный магазин.       Полчаса спустя девушка ругала себя за то, насколько смешно это выглядело, но было уже слишком поздно — теперь она стояла перед кабинетом доктора Реддла с паучьим растением в руках. Слегка липкой свободной рукой она постучала в дверь его кабинета. Во рту пересохло. «Почему, во имя Мерлина, я подумала, что это хорошая идея?» Доктор Реддл — «Том», — подумала Гермиона, чувствуя сладкую дрожь от его имени, — протянул «войдите» холодным, бесстрастным голосом. «Не совсем опровергает мнение доктора Дамблдора», — мрачно подметила девушка и повернула ручку двери.       На лекции он выглядел немного уставшим, а теперь, в легкой темноте кабинета, это было заметно еще больше. Она знала, что тоже выглядела уставшей. Гермионе было приятно осознавать, что они оба были измотаны от того, что не спали вместе всю ночь. Несмотря на это, она вернула лукавую усмешку, которая расплылась на его губах, когда она вошла в кабинет.       — Я заметила, что твоя квартира выглядит одинокой, но поскольку ты ненавидишь большинство животных, я подумала, что растение было бы хорошим компромиссом, чтобы привнести немного жизни в твой дом без особых хлопот, — тараторила она без остановки, держа в руках растение. — Т-ты мог бы даже назвать его Нагини, — озвучила Гермиона запоздавшую мысль, ее лицо раскраснелось до самой линии волос.       Реддл выглядел так, будто изо всех сил старался не рассмеяться. Он откинулся на спинку стула, смотря на нее и с большим весельем. Она заметила, что он скинул пиджак и ослабил галстук. Его горло выглядело привлекательным.       — Нагини — это имя для змеи, — сказал он с властным достоинством.       — О, очевидно. Как я могла думать иначе? И ты всех своих змей называешь Нагини? — поддразнила Гермиона, а затем зажала рот рукой, когда обнаружила двусмысленность в своих славах. Губы доктора Реддла дернулись.       — А ты всех своих кисок называешь Живоглот? — возразил он. Гермиона готова была провалиться сквозь землю от стыда.       — Туше, — раздраженно проворчала она.       Доктор Реддл поднялся из-за стола, чтобы с любопытством взглянуть на растение.       — Мне же не нужно его поливать, не так ли?       — Конечно, нужно! В этом смысл растений. Вот как они остаются в живых. Серьёзно? — сердито огрызнулась Гермиона, слегка стукнув его свободной рукой. Доктор Реддл теперь по-настоящему смеялся над ней.       — Ну, раз уж ты явно более ответственна, чем я, как насчет того, чтобы поливать его?       Якобы он периодически приглашал ее зайти к нему в квартиру. Гермиона сглотнула, ее ладони вспотели и теперь скользили по пластиковому контейнеру.        — Хорошо. Типичный мужчина, — проворчала она, пытаясь скрыть свой чистый восторг от того, что у нее есть повод зайти к нему. Она протянула Реддлу растение. — Но ты все еще должен забрать его.       В этот момент в дверь постучали. Гермиона не могла не заметить, как они оба слегка подпрыгнули, как будто их застали за чем-то неприличным. Не дожидаясь разрешения доктора Реддла, незваный гость вошел. Как выяснилось, это был Хагрид, огромный уборщик здания юридического и философского факультета. Гермиона была знакома с Хагридом, благодаря Гарри, который знал его большую часть жизни.       — Гермиона! Что ты делаешь здесь … с доктором Реддлом? — поздоровался Хагрид, уронив мусорный бак, чтобы заключить Гермиону в сокрушительные объятия. Хагрид отпустил ее и посмотрел на уже частично раздавленное растение. — Упс. Извини, — сказал он с застенчивой ухмылкой.       — Я зашла, чтобы отдать это доктору Реддлу. Мы просто пытаемся придумать для него имя, Хагрид. Есть идеи?       Гермиона взглянула на доктора Реддла, который смотрел на Хагрида с таким откровенным пренебрежением, что ей захотелось ударить его.       — Плющ-паук, а? Как насчет Арагога? У меня был домашний тарантул, по имени Арагог, — предложил Хагрид. Судя по выражению лица доктора Реддла, идея назвать растение Арагогом ему так же нравилась, как и идея, например, нырнуть головой в аквариум с пираньями, покрытой наживкой для пираний. Ухмыляясь, Гермиона повернулась к Хагриду:        — Прекрасная идея, Хагрид. Хорошо, тогда Арагог. Что вы думаете, доктор Реддл? Доктор Риддл изобразил болезненную улыбку, которая никак не могла скрыть чистое отвращение в его глазах. Эффект немного напоминал пациента психбольницы.       — Доктор Реддл, вероятно, думает, что ему следует выбросить свои кофейные кружки, — громко проворчал Хагрид, сметая множество пустых красных кружек из пластика со стола доктора Реддла в мусорное ведро. — Не знаю, сколько раз мне приходилось говорить тебе, Том. Ты как будто живешь в этом офисе.       — Ну, теперь Арагог составит ему компанию, верно, доктор Реддл? — бодро спросила Гермиона, сунув ему в руки контейнер с растением, изо всех сил пытаясь не засмеяться.       — Хорошо, мисс Грейнджер, — согласился Том сухо. — Нет лучшего собеседника, чем паучье растение, — добавил он. Посмеиваясь, Хагрид вышел из офиса с мусорным баком на буксире, снова оставив их в неловкой тишине.       — Ты явно не любишь Хагрида. Почему? — наконец спросила Гермиона. Доктор Реддл поморщился.       — Мне нравится мой беспорядок. И его чертова собака Зуб всегда набрасывается на меня по утрам, когда я прихожу, — сказал он с довольно свирепым взглядом. Гермиона хихикнула:       — Клык. Он гончая, — слегка поправила она. Реддл закатил глаза и осторожно поставил растение на стол. Вспомнив слова Дамблдора о мрачном прошлом доктора Реддла, она прочистила горло, прежде чем попытаться узнать о нем побольше.       — Итак… э-э. Скоро рождественские каникулы. Поедешь куда-нибудь? Возможно, навестишь семью?       Доктор Реддл снова сел и посмотрел на нее с неожиданно ледяным выражением лица.       — Моя семья мертва, — прямо сказал он. Гермиона закусила губу, внутренне съеживаясь от внезапной неловкости, охватившей офис.        — Д-да. Извини за это. Ну, э-э, мои родители живут слишком далеко от меня, так что… ну… если тебе не с кем будет отпраздновать Рождество… — Выражение его лица было нечитаемым, когда он взглянул на девушку. Доктор Реддл все еще молчал, и Гермиона начала паниковать. — Ну, в любом случае, у тебя есть Арагог. Тогда я пойду. До свидания!       Она вышла из его кабинета, прежде чем он успел сказать хоть слово, оставив Тома в шоке смотреть на захлопнувшуюся дверь, а затем снова взглянуть на растение. Его листья были частично смяты после встречи с Хагридом. Том беззаботно дергал за листья в тщетной попытке их поправить. И все же, даже после такого неловкого прощания, он обнаружил, что ухмыляется, глядя на растение — или, скорее, на Арагога.

***

      «Ну, это было примерно так же неловко, как ты и предполагала», — отчитала себя Гермиона, направляясь в гараж Сириуса, чтобы встретиться с Гарри. И неужели она действительно пригласила его на рождественский ужин! Может быть, Дамблдор все-таки был прав. Как будто вселенная реагировала на ее предполагаемую неверность, в этот самый момент на ее телефон поступило сообщение от Фреда.       «Поскольку мы все равно облажались, как насчет свидания сегодня вечером? На этот раз настоящее»       Значит, какой бы ни была реакция Анджелины, Фред все еще хотел продолжать попытки наладить отношения. Настоящее свидание. Она не была на настоящем свидании — ужин при свечах, кино… Гермиона едва не прыгала от счастья, когда набирала ответ:       «Мне нравится эта идея».       Она улыбалась всю оставшуюся дорогу.

***

      — Чертовски блестяще, — ворчал Фред, стоя у дверей квартиры Гермионы, в тщетной попытке стряхнуть налипший на одежду снег. По дороге их застал сильный снегопад, волосы и одежда были полностью в снегу.       — Я не знала, что Дин такой талантливый, — нетерпеливо сказала Гермиона, онемевшими пальцами вытаскивая ключи из сумочки.       Их общий друг Дин Томас учился на факультете искусств в Шармбатоне и, наконец, устроил собственную художественную выставку в небольшой галерее Хогсмида. В самом деле, это было определение идеального свидания для Гермионы: они встретились с Фредом в магазине, где дурачились, пока Джордж и Ли обслуживали последних нескольких клиентов. Все закончилось поцелуями в задней части магазина, в кладовой; к «Трем метлам» они прибыли позже, чем планировалось. Им пришлось поспешить с ужином, чтобы успеть на выставку вовремя, что вполне устраивало Гермиону: она редко могла есть во время свиданий.       Единственным недостатком было то, что на выставке они увидели знакомых. Джинни, которая когда-то встречалась с Дином, также была там и игнорировала их, а Гарри, с которым она поссорилась из-за Фреда и Гермионы, в свою очередь с профессиональным мастерством игнорировал Джинни. Гермиона чуть не потеряла сознание от страха, когда узнала, что Анджелина тоже была приглашена, но, к счастью, бывшая девушка Фреда задержалась на стажировке и не смогла прийти. Все ее друзья делали туманные намеки, чтобы расспросить ее об их отношениях, но Гермиона с помощью Гарри игнорировала их всех. И в итоге они с Фредом с удовольствием посмотрели работы Дина, а Фред удивил ее своей любовью к искусству. Она не ожидала, что у такого непоседливого и шумного человека, как Фред, могут быть такие наклонности. Это произвело на нее впечатление и усилило ее влечение к нему.       И вот они пришли к ее дому: приглашать его или нет? Фред неловко шаркал ногами, а Гермиона демонстративно возилась с ключами, ожидая, пока он сделает первый ход. Но Фред, к сожалению, повел себя как джентльменом. Гермиона была готова проклинать свое невезение, когда на ум пришли слова доктора Реддла, сказанные несколько месяцев назад.       «Не думай, а делай — сразу убивай»       Вот и все. Гермиона усмехнулась и толкнула дверь, потом повернулась к Фреду, чьи темно-синие глаза озорно искрились.       — Тебе следует зайти выпить кофе, — надменно сказала она, прежде чем схватить его за рубашку спереди и затащить внутрь. Фред широко улыбался. Он захлопнул ногой дверь и прижал к ней Гермиону.       — Думал, ты никогда не предложишь. Я люблю кофе, — сказал он низким хриплым голосом. Гермиона ухмыльнулась ему в губы. «Видите?» — она хотела крикнуть это Дамблдору в лицо (Правда, ей бы не очень хотелось, чтобы пожилой мужчина стал свидетелем их действий, особенно того, как Фред поднял ее за задницу, заставляя обхватить ногами свои бедра). И вовсе она не влюблена в Реддла. У нее есть парень, большое вам спасибо. Они с доктором Реддлом просто коллеги. И она абсолютно не хочет, чтобы он делал с ней подобные вещи. Это, конечно, было бы намного убедительнее, если бы она не издала стон в тот самый момент, когда ее распаленное воображение нарисовало картину того, как доктор Реддл так же прижимает ее к двери.       Фред воспринял это как ободрение и вскоре отнес ее в спальню, едва не наступив при этом на крайне недовольного Живоглота. Гермиона решила засунуть свое воображение куда подальше. Да и в самом деле, вожделеть профессора было просто жутко неправильно. С ней рядом Фред Уизли, достаточно симпатичный, чтобы привлекать внимание на улице, и с достаточно острым умом, чтобы не отставать от нее. На самом деле, она была просто смешной. Гермиона крепко поцеловала Фреда, когда он прижал ее к матрасу, чем вызвала у него восторженное рычание.       — Строптивая… не знал, что это в тебе есть, Грейнджер, — поддразнил парень, когда Гермиона притянула его к себе. У нее давно не было такой близости с мужчиной, поэтому сейчас она чувствовала себя немного нервно.       Месяцы нарастающей напряженности теперь вылились в наводнение — они срывали друг с друга одежду. Руки Фреда были умелыми, он оправдал свою печально известную репутацию. Ее джемпер был сорван с нее одним плавным движением, и Гермиона поспешно выключила свет, когда оказалась обнажена до пояса. «Не надо пугать его тем, что интенсивная учеба делает с женским телом», — с сожалением подумала она.       — Извини, мне просто комфортнее с выключенным светом, — объяснила она. Фред забрался на нее, оседлав бедра, и снова включил свет.       — Не будь смешной. Ты красивая, Гермиона, — он потянулся назад и стянул свой свитер. Интенсивность тренировок была очевидна по мускулатуре его живота и стройным атлетическим бедрам. Темная дорожка каштановых волос исчезала за поясом его джинсов.       — Нет, я думаю, что это ты красивый, — слабо проговорила она, когда Фред отбросил рубашку и вернулся к ее губам. Она осторожно протянула руку и провела пальцами по его напряженным рукам, пока он игриво ласкал ее язык своим. Внезапно одной рукой Фред обхватил ее грудь, а его большой палец скользнул по шелковистой ткани бюстгальтера.       — Есть особые пожелания? — обольстительным тоном спросил он, опускаясь и двигаясь губами вдоль ее шеи до края бюстгальтера. Его свободная рука дразняще теребила пуговицу на ее джинсах.       Сквозь туман возбуждения Гермиона смутно осознала, что он спрашивает о ее предпочтениях. О Боже. «Я никогда не думала об этом раньше», — внутренне запаниковала девушка. К сожалению, когда она пыталась представить свои «вкусы», ей на ум приходит только, как доктор Реддл срывает с нее одежду. «О да. Это было бы прекрасно. Особое пожелание: попроси моего профессора Критической теории сорвать с меня одежду. Ага, конечно.»       — Я… я не уверена, — призналась она, и уже хотела напомнить, что последним ее парнем был его младший брат, но вовремя поняла, что это, вероятно, было не лучше, чем признаться в своем влечении к профессору.       — Что ж, тогда нам придется поэкспериментировать, — сказал он, подмигнув, его губы коснулись мягкой кожи ложбинки груди. Бедра Гермионы встретили прохладный воздух, Фред бросил ее джинсы на пол, его рот скользил между ее ребрами, опускаясь к животу. Гермиона инстинктивно сжала бедра вместе, но руки Фреда остановили ее и он снова вернулся к ее губам.       Постепенно девушка начала расслабляться в поцелуе, забыв о своих многочисленных переживаниях. Ее пальцы вцепились в волосы Фреда, она закрыла глаза, вздохнув от удовольствия, когда он снял с нее бюстгальтер и провел руками по обнаженной коже. Жар охватил ее с головы до ног, и она издала слабый стон, когда Фред прошелся пальцами по шелку ее нижнего белья.       — Это смущает. Извини. Но мне действительно это нравится… — бормотала она, но замолчала, когда он поцеловал ее еще сильнее, его пальцы соблазнительно медленно отодвинули шелковую ткань. Она ахнула, когда он провел кончиками пальцев по самому чувствительному месту, так медленно и легко, что просто невыносимо.       — Мне тоже это нравится.       Понимая, что это было приглашение, Гермиона заколебалась, прежде чем дотянуться до его пояса и расстегнуть пуговицу на джинсах. Когда они сменили положение, она ахнула, потому что сквозь джинсы чувствовала, как сильно ему это нравится. Фред действительно хотел ее, и это придавало Гермионе уверенности. Она зацепила его губу зубами, расстегнула молнию и стянула с его бедер джинсы. Он оттолкнул ее руки и заставил обхватить ногами свою талию.       Но кажется Вселенная была явно против них, потому что в самый ответственный момент у Фреда не оказалось презерватива. А тот, который был, лежал в кошельке, но Гермиона не позволила использовать его (она слышала, что их хранение в кошельках увеличивает вероятность повреждений), и поэтому они снова разочарованно откинулись на кровать, чтобы немного остыть. Это продлилось всего пять минут, потом они вновь начали целоваться. Этим вечером Гермиона не позволяла себе снова думать о докторе Реддле, как бы сильно он ни пытался вторгнуться в ее разум.

***

      Гермиона старалась не задумываться над тем фактом, что последние две ночи она спала рядом с разными мужчинами. Во всяком случае, сегодня она не собиралась ночевать в квартире доктора Реддла. «Это было только для дела», — уверила она себя на следующий день. Вечер, проведенный с Фредом, был особенным, от чего она целый день витала в облаках. У нее есть парень. Тот, кто перезванивает и готов бросить вызов своей сестре ради нее. Тот, кто хочет пригласить ее на выставку и поужинать. Тот, кто восхитительно выглядит в боксерах. И как часто совпадали все эти замечательные качества? По крайней мере, для нее нечасто.       Гермиона сидела в библиотеке перед лекцией доктора Реддла, пытаясь закончить работу, когда вспомнила свой разговор с Дамблдором накануне. Девушка сама не заметила, как набрала в поисковике имя доктора Реддла. Первыми результатами стали свежие статьи о некоторых из его недавних успешных дел. Гермиона бегло их просмотрела, почти не удивляясь обилием цитат доктора Реддла, которыми они пестрили. Но не было ни одного намека на «темное» прошлое, о котором упоминал Дамблдор.       Несколько кликов спустя челюсть Гермионы отвисла.       Безжалостный сын-адвокат посадил собственного отца — подробности внутри.       Это было интересно. Гермиона перебирала статью за статьей, пока в голове не начала вырисовываться картина. На некоторых страницах были фотографии, вызывающие мурашки по коже.       Доктор Риддл посадил своего отца в тюрьму.       А его отец, попав в тюрьму, повесился.       Судебное заседание состоялось несколько лет назад. Доктор Реддл и его отец были как зеркальные отражения друг друга. Было пугающе видеть гораздо более молодого доктора Реддла (Он почти не изменился. Гермиона воспользовалась моментом, чтобы проклясть его хорошие гены), стоящего в безупречном темном костюме перед своим отцом. Разница была лишь в глазах — у Реддла-старшего они были водянисто-голубые, выдававшие внутреннюю слабость, в отличие от темных глаз доктора Реддла, в которых сверкала непоколебимая твердость.       5 сентября у здания суда Хогсмида собрались толпы людей на одно из самых спорных дел в новейшей истории города. Том Марволо Реддл, молодой преподаватель юридического факультета школы Хогвартса, адвокат, а также присяжный поверенный будет судиться со своим собственным отцом. Преступление обвиняемого включают в себя изнасилование и убийство второй степени Меропы Гонт, а также отказ от ребенка, зачатого в следствии предполагаемого изнасилования: самого доктора Тома Марволо Реддла.       Время шло. Гермиона знала, что ей нужно спешить на занятия, но не могла оторваться о чтения. Оказалось, что мать доктора Реддла, Меропа Гонт, была наследницей растраченного состояния. Давным-давно фамилия Гонт имела определенное влияние, но к тому времени, когда родилась Меропа, их богатство и влиятельность исчезли, и Меропа унаследовала только фамилию. Она жила в нищете, работала стриптизершей в клубе в Литтл-Хэнглтоне, в который однажды, поддавшись любопытству, забрел Том Реддл, богатый и избалованный молодой человек, чтобы хорошо провести время. Кто был виноват, непонятно, но в итоге Меропа оказалась беременной сыном Тома Реддла, который в свою очередь отрицал какую-либо связь с новоиспеченной матерью и ее недавно родившимся ребенком.       К сожалению, простой тест на отцовство опроверг ложь Тома Реддла-старшего, и вскоре Меропа умерла без четкого объяснения того, кто лишил молодую стриптизершу жизни. Том продолжал отказываться от любой ответственности, и поэтому юный Том Марволо Реддл провел свое детство, переходя из одного приюта в другой.       Гермиона не встречала такой печальной истории с тех пор, как познакомилась с Гарри и подружилась с ним. Слезы навернулись на глаза против воли, пока она продолжала изучать сканированные газетные вырезки. Там было много фотографий Меропы Гонт и Тома Реддла-старшего, от которых Гермиона не могла оторвать глаз. Меропа Гонт была довольно невзрачной женщиной, но в ее глазах было что-то манящее… было ясно, от кого доктор Реддл унаследовал свои прекрасные глаза. В последнюю минуту она закрыла ноутбук и неохотно покинула библиотеку, чтобы поспешить на лекцию доктора Реддла. Вытирая слезы с глаз, она вышла на холодный ноябрьский воздух. Большая часть листьев уже опала, и небо серо-стального цвета еще больше удручало Гермиону.       Больше всего ее раздражало то, что Дамблдор явно знал о прошлом доктора Реддла, но, по-видимому, не питал сочувствия к молодому адвокату. Как он посмел сказать, что доктор Реддл не может любить? Он, наверное, просто боится. В Интернете было множество видеороликов о судебном процессе, и Гермиона наблюдала, как доктор Реддл жестко обвинял своего отца. Его гнев, ненависть и, прежде всего, отвращение были слишком очевидны.       Когда она подошла к аудитории, лекция уже началась, и Гермиона незаметно проскользнула внутрь. Было ужасно видеть, как он стоит там в неведении о том, что она знает правду о нем. Однако он явно чувствовал, что что-то не так, потому что на протяжении всей лекции постоянно бросал в ее сторону любопытные взгляды. После занятия она подумала о том, чтобы задержать его и поговорить, но в последнюю минуту ее храбрость испарилась.       Весь день Гермиона мучилась из-за того, что узнала. В каком-то смысле она даже пожалела, что узнала о его прошлом, потому что это заставило увидеть его другом свете. Он больше не был просто непобедимым доктором Реддлом. Сейчас Том Марволо Реддл — человек, терроризируемый собственной ненавистью и гневом, человек, потерянный в мире, который отвернулся от него. Он не хочет ничьего сочувствия и гордился этим, и Гермиона не собиралась его жалеть.

***

      Позже вечером Гермиона стояла у двери его квартиры, сжимая в руке пустую лейку. Доктор Реддл не нуждался в сочувствии, но ему нужна дружба. Дружба — это то, что она могла дать в избытке. Девушка не была уверена, что застанет его дома, когда постучала в дверь, но Реддл открыл ей. Очевидно, он расслаблялся после долгого дня; на шее свободно болтался галстук, а белая рубашка на пуговицах была частично расстегнута, под ней виднелась белая майка.       — Ты, наверное, догадался, почему я здесь, — сухо поприветствовала она, держа лейку. Доктор Реддл ухмыльнулся.       — Рад, что ты так веришь в мой разум. Заходи. — Он повернулся, жестом приглашая ее зайти. Гермиона была почти уверена, что внутри было холоднее, чем снаружи, что само собой являлось подвигом, потому что на улице шел снег.       Она улыбнулась, увидев свое растение, стоящее на подоконнике его кабинета, оно теперь выглядело намного живее, чем после того, как Хагрид помял его.       — Ты расправил листья, — заметила она, идя на кухню, чтобы наполнить лейку. Доктор Реддл сел за свой стол, наблюдая, как она поливает растение.        — Его? Ты имеешь в виду Арагога, — сказал он с сардонической ухмылкой. Гермиона закончила поливать и поставила пластиковую лейку на подоконник рядом с Арагогом.       Он выглядел мрачно и неуместно в стерильной мужской квартире доктора Реддла. До сих пор она вела себя хорошо, но когда снова повернулась к нему лицом, ее сердце чуть не разорвалось заново. Она не могла не вспомнить выражение его прекрасного лица во время слушания, отрывки которого нашла в интернете. В комнате повисла странная тишина, когда они посмотрели друг на друга. Ее глаза горели непролитыми слезами, и каким-то образом она знала, что он обо всем догадался. В его глазах появилась твердость.       — Я думаю, ты хороший человек, — наконец сказала она. Доктор Реддл сжал губы в тонкую линию. Она видела, как сжимаются его челюсти.       — Дай угадаю: старый добрый Дамблдор рассказал тебе о моем прошлом? У всех такой же туманный взгляд, когда они узнают, — усмехнулся он, вставая со стула.       — Он намекнул на это, но я сама посмотрела. Я… — она остановилась, когда он поднялся в полный рост, глядя на нее сверху вниз своим прямым взглядом. — … Я не жалею тебя и не стану ничего говорить.       Доктор Реддл холодно засмеялся.       — Он уже развлекал тебя своей теорией о моей генетической неспособности любить? — Его баритон, обычно чувственный и приятный, сочился пренебрежением и сарказмом.       — Д-да. Немного. И я не согласна с ним. Я думаю, что ты так же способен любить, как и все остальные. То, что ты не выставляешь свои чувства на показ, не означает, что ты бездушный. Ты проявляешь привязанность по-другому.       Что-то снова изменилось в его выражении лица, и он засунул руки в карманы своих угольно-черных брюк, выжидающе глядя на нее.        — Я знаю, потому что ты любил эту Нагини. И ты принял растение, хотя это немного раздражало тебя.       — Интересная теория. Я шокирован, что ты не убегаешь с криком теперь, когда знаешь правду, — сухо заметил он. Вокруг него кружились его многочисленные научные модели, ловящие мерцание уличных фонарей.       — Как я могу? Ты…       — Я что?       Она закусила губу. Гермиона собиралась сказать «очаровательный», но это могло создать впечатление, что она еще одна тоскующая от любви к нему студентка.«А я не такая».        — Я просто видела тебя с разных сторон. Может быть, в другой жизни ты мог бы стать кем-то бессердечным и жестоким из-за своего прошлого… но ты не такой. Ты максимально использовал то, что тебе было дано. Ты достиг успеха, несмотря ни на что. Разве это не цель каждого? Возможно, часть обучения тому, чтобы найти себя в жизни, включает в себя обучение тому, как стать немного более защищенным.       — Вы много думали об этом, мисс Грейнджер, — сказал он грудным голосом после долгой паузы, и снова посмотрел на нее. Гермиона покраснела и рефлекторно отступила назад. — Ты самоуверенная девушка, поэтому я сомневаюсь, что у тебя нет мнения о том, правильно ли я поступил.       — Это не мое дело, чтобы судить, — мягко ответила она, чем явно удивила доктора Реддла, потому что он приподнял брови при ее словах.       — О? Но это твое дело — судить всех остальных: например, Барти Крауча.       — Я лишь озвучила общеизвестное мнение о Крауче. Но ты… ну, мы знаем друг друга. Я не могу судить тебя, пока не услышу твою версию истории.       В ее словах неявно содержалась просьба поделиться с ней подробностями. Доктор Реддл усмехнулся.       — Тогда я полагаю, ты никогда меня не осудишь, — тихо сказал он.       Спустя мгновение Гермиона не могла придумать причины для продолжения встречи.       — Думаю, тогда мне следует уйти. — Они подошли к входной двери в ужасающей тишине. — Увидимся на лекции       — Увидимся на лекции. — Она начала выходить за дверь, но он остановил ее. — О, и мисс Грейнджер?       — Да?       — Возможно, вам захочется прикрыть засос на шее. — Том резко дернул ее за тесьму, эффектно рассеивая неловкое молчание. Гермиона ахнула, ее рука взлетела к шее, а доктор Реддл, ухмыляясь, закрыл дверь перед ее носом.       — Боже мой, — простонала она и прижавшись лбом к холодной стене. Со сколькими людьми она разговаривала с этим засосом?

***

      Отметина на ее шее что-то сделала с Томом, и, как обычно в последнее время, он не мог сконцентрироваться ни на чем. В гневе он натянул пальто и вылетел из квартиры. Ее слова также напомнили о том, на что он потратил последние несколько лет, и, не осознавая этого, Том пошел к маленькому кладбищу на окраине Хогсмида, которое находилось между супермаркетом и гаражом и представляло собой небольшой участок увядающей травы, усеянный старыми, осыпающимися надгробиями. Кладбище было обнесено корявым кованым забором; он толкнул ворота, издавшие сердитый скрип при движении.       Том размышлял над тем, что сказала Гермиона, стоя над скромным маленьким надгробием своей матери.       «Я думаю, ты хороший человек»       Итак, единственный человек, который когда-либо думал о нем, ходила, покрытая засосами, оставленными другим мужчиной. Идеально.       Бросив последний взгляд на могилу, Том убежал с жалкого кладбища.