Фрактал: сапфировые вероятности

Маркус не любит пафос. Красивые и броские фразы редко заканчиваются реальными действиями, а люди с добрыми глазами обычно деликатно не упоминают про хорошо запрятанное личное кладбище недооценивших их врагов. Маркус ценит искренность в людях, смелость чувствовать и жажду жизни вопреки всем трудностям и проблемам, без которых не обходится ни один человек. Он уважает тех, кто имеет четкое мнение – неважно, насколько оно отличается от его собственного. Но это мнение должно быть обоснованным, обдуманным, критически осмотренным на предмет нестыковок – Маркус только качает головой, встречая очередного бездумного фанатика, выбравшего себе удобные убеждения и яростно отказывающегося слышать иную точку зрения. Он уважает тех, кто умеет думать и делать выводы. И смотрит с жалостливым снисхождением и здравым опасением на тех, кто позволяет себе прилипать к чужим идеям, заполняя пустоту внутреннего мира чужим мусором, не желая и не умея формировать свои собственные убеждения. Он не желает мимикрировать. Однако намеренное выпячивание собственной непохожести, зачастую искусственно созданной лишь для привлечения внимания, его раздражает. Люди бросаются из одной крайности в другую, в обоих случаях заглушая свой собственный внутренний голос ради ощущения причастности, по сути, к одинаково далеким от них идеям. Думать за себя, видимо, слишком сложно. Только этим Маркус может объяснить радостное мотание таких индивидуумов из стороны в сторону, от одной группы к другой, в поисках непонятно чего, при закрытых ушах, глазах и разуме. Даже постаравшись, он не сможет это скопировать. А гордость и не позволит. Вампиры ничем не отличаются от обычных людей. Те же метания, сомнения, самообман. Склонность к пафосным выступлениям. Погружение в мир иллюзий. Нежелание здраво оценивать себя и других. Новый вид, со своими особенностями – да, не без минусов, но иначе и не бывает. Эволюция возникает, когда есть, к чему стремиться. Маркус задумчиво смотрит на ночной город. Такая бездарная трата времени на старые обиды, искусственное разделение на группы и фракции. Разобщенность и выдуманные конфликты. Люди не желают меняться, даже фактически перестав быть людьми. Где ученые, философы? Где развитие мысли, науки, искусства? Никакого роста, никакого стремления к самосовершенствованию. Неужели разумные способны к чему-то стремиться только под страхом смерти или уничтожения? Какую страшилку нужно создать, чтобы разумные стали развиваться? Какой угрозы будет достаточно, чтобы спаять вместе раздробленную толпу эгоистичных индивидуумов, чтобы они позабыли старые претензии и начали действовать сообща? Чтобы начали думать и заботиться о ком-то, кроме себя? Маркус не был уверен, что разумные смогут объединить усилия даже ради собственного выживания. Ему доводилось видеть, как в самых жутких обстоятельствах люди и вампиры продолжали топить противников. Откуда брались фанатики, готовые умереть, но не желающие выслушать оппонента? Он не мог этого понять. Сам бы придумал Великое Зло, будь у него надежда, что это поможет. Или Апокалипсис, не меньше. Раз уж действовать, то с размахом. Маркус надевает очки и шагает из окна в темноту, мягко пружиня при приземлении. Войны, чума, голод… он наблюдал за людьми и изучал их. Пока вампиры предавались порокам – тем, что были им доступны, - и отрешались от старого мира, он методично собирал информацию, выдвигал гипотезы и размышлял. Когда первые Охотники, немыслимым образом уничтожив вампира, от отчаяния и голода попробовали кровь и плоть того, кто казался им монстром – он наблюдал из тени. Когда Охотники начали сбиваться в группы, вампирам пришлось последовать их примеру. Когда стало опасным быть одиночкой, вампирам пришлось смирить гордость и выбрать себе лидера. Сначала малочисленные, впоследствии группы сливались, образуя ковены. Охотники не отставали, создавая тайные общества со знаниями, передаваемыми по наследству и от мастеров к ученикам. Ситуация имела потенциал. Маркус тайно помогал нескольким обществам Охотников, внимательно отслеживая их развитие. Не стоило упускать подобную возможность сплотить вампиров. И не стоило позволять людям перейти черту, за которой они становились опасными. Его улыбка отдает холодом и жестокостью. Все правильно. Маркус знает, на чьей он стороне. Не все потомственные Охотники желали посвятить жизнь борьбе со злом. Маркус почти случайно стал свидетелем того, как вампира, пьющего кровь у такой семьи, спугнули – результат события был ошеломляющим. Удивительным образом, человек не только выжил и сохранил память о кормлении, но его кровь приобрела новые свойства. Несчастный прожил недолго – но вампиры узнали о существовании Стриксов, людей с особенно притягательной для них кровью, отличающихся от обычных источников пропитания. Эволюция безжалостно уничтожала нежизнеспособные формы. Возникновение Стриксов могло быть случайной мутацией или шагом на пути к объединению таких разных миров. Возможностью к симбиозу, взаимовыгодному сосуществованию и развитию. Очередная безумная идея. Бездоказательная – пока что, но Маркус собирался отслеживать подобные взаимодействия. Экспериментировать он собирался на тех, чья ценность выглядела сомнительной. Благо, кандидаты всегда находились без особых усилий с его стороны. Холодная сосредоточенность, открытый разум. Маркус более не собирался позволять себе лишних эмоций и привязанностей. Маркус насмешливо улыбается, но улыбке недостает искренности и вдохновения. Недостает искры жизни. Эмоции остались где-то далеко, на первый план вышел холодный расчет. Ему нужна передышка. Он живет по инерции, натягивает маску и ничего не чувствует, балансируя на грани апатии. Именно в это время он встречает Андрэ. Внешне спокойный, собранный и деятельный Голгофа вызывает в Маркусе ощущение искреннего и глубокого ужаса. Внутри Андрэ царит мертвый штиль. Маркуса передергивает, когда он видит свое отражение в этом вампире. Холодный, бесстрастный, чуждый – к чему он вообще может стремиться, кроме заполнения пустоты своего существования хоть чем-то значимым? Даже не для самого себя, ведь Андрэ абсолютно равнодушен ко всему. Казалось, поднеси к нему факел – загорится, как бездушный кусок дерева, не изменившись в лице. Доверять такому? Смешная шутка. Каждая встреча с Андрэ – словно ножом по стеклу: резкий диссонанс, дисгармония связей и событий во Вселенной. Маркус отдает должное стараниям коллеги – их встречи действительно выглядят почти случайными. Будь Маркус менее опытен – мог бы и поверить. Андрэ все еще недооценивает его, и Маркус не торопится его разубеждать. Красиво говорить, запутывая собеседника, перетягивая на свою сторону тщательно подобранными комбинациями оттенков и логических цепочек, умеют они оба. Маркусу даже интересно, как долго продержится соперник. Сам он сдаваться не собирается – не только потому, что согласиться с поражением перед Андрэ окажется для Маркуса чересчур тяжелой ношей, ведь автоматически повлечет за собой признание его главенства и покажет уязвимые точки. Маркусу, пожалуй, даже нравится их противостояние: он снова ощущает позабытый вкус жизни, пустоту внутри вытесняют энергия и азарт. Он цинично думает, что стоит держать рядом достойного противника, который сумел развеять его скуку и на своем примере показал, что ждет Маркуса, если он поддастся своим слабостям. Андрэ становится неплохой лакмусовой бумажкой, чтобы удержаться в рамках, которые Маркуса устраивают. Самоуважение – такая хрупкая вещь. Говорить, что от его действий зависит возможное выживание их вида, было бы чересчур пафосно. Пафос Маркус не любил: подобные мысли отдавали искусственностью, нарочитой потребностью доказать свою ценность миру и себе. А еще пафос был одним из слов, отлично характеризующих Андрэ. Андрэ мог стать неплохим лидером для Голгофа – разумеется, под его чутким руководством. Маркус понимал, что лидер нужен, но сам тянул время, пытаясь найти себе замену или ширму. Быть официальным лидером – скучно и банально. Стоит поблагодарить Вселенную за то, что так вовремя познакомила их.