В голове совсем незнакомые мне мысли

По расчетам Дика, земля была уже близко. Он приказал вахтенным быть настороже. Но молодой капитан не надеялся, что неопытные матросы заметят издалека появление земли. Ведь недостаточно обладать хорошим зрением, чтобы различить смутные контуры земли на горизонте, затянутом туманом. Поэтому Дик Сэнд часто сам взбирался на мачту и подолгу вглядывался в горизонт. Но берег Америки все не показывался. Молодой капитан недоумевал. По нескольким словам вырвавшимся у него, миссис Уэлдон догадалась об этом. Девятого марта Дик Сэнд стоял на носу. Он то смотрел на море и на небо, то переводил взгляд на мачты "Пилигрима", которые гнулись под сильными порывами ветра. — Ничего не видно, Дик? — спросила миссис Уэлдон, когда юноша отвел от глаз подзорную трубу. — Ничего, миссис Уэлдон, решительно ничего... А между тем ветер — кстати, он как будто еще усиливается — разогнал туман на горизонте... — А ты по-прежнему считаешь, что теперь американский берег недалеко? — спросила Мэделин только что подошедшая к ним. — Несомненно. Меня очень удивляет, что мы еще его не видим. — задумался Дик Сэнд — Но корабль ведь все время шел правильным курсом? — спросила миссис Уэлдон переводя взгляд на Мэдди. — О да! Все время, с тех пор как подул северо-западный ветер,—ответила девушка — Если помните, это произошло десятого февраля, в тот злополучный день, когда погиб капитан и весь экипаж "Пилигрима". Сегодня девятое марта, значит, прошло двадцать семь дней. — А на каком расстоянии от материка мы были тогда? — спросила миссис Уэлдон у молодого капитана. — Примерно в четырех тысячах пятистах милях, миссис Уэлдон. Если что-нибудь другое и может вызывать у меня сомнения, то уж в этой цифре я уверен. Ошибка не может превышать двадцать миль в ту или другую сторону. — А с какой скоростью шел корабль?— обратилась к Дику Мэделин. — С тех пор как ветер усилился, мы в среднем проходим по сто восемьдесят миль в день. Поэтому-то я и удивлен, что до сих пор не видно земли. Но еще удивительнее то, что мы за последние дни не встретили ни одного корабля, а между тем эти воды часто посещаются судами. — Не ошибся ли ты в вычислении скорости хода? — спросила миссис Уэлдон. — Нет, миссис Уэлдон! На этот счет я совершенно спокоен. Никакой ошибки быть не может. Лаг бросали каждые полчаса, и я всякий раз сам записывал его показания. Хотите, я сейчас прикажу снова бросить лаг: вы увидите, что мы идем со скоростью десять миль в час, то есть с суточной скоростью свыше двухсот миль! Дик Сэнд позвал Тома и велел ему бросить лаг. Эту операцию старый негр проделывал теперь с большим искусством. Принесли лаг. Том проверил, прочно ли он привязав к линю, и бросил его за борт. Но едва он вытравил двадцать пять ярдов, как вдруг линь провис. — Ах, капитан! — воскликнул Том. — Что случилось, Том? — Линь лопнул! — Лопнул линь? — воскликнул Дик — Значит, лаг пропал! Старый негр вместо ответа показал обрывок линя. Несчастье действительно произошло. Лаг привязан был прочно, линь оборвался посредине. А между тем линь был скручен из прядей наилучшего качества. Он мог лопнуть только в том случае, если волокна на месте обрыва основы, тельно перетерлись. Так оно и оказалось, Дик Сэнд убедился в этом, когда взял в руки конец линя. "Но почему перетерлись волокна? Неужели от частого употребления лага?" — недоверчиво думал юноша и не находил ответа на этот вопрос. Как бы там ни было, лаг пропал безвозвратно, и Дик Сэнд лишился возможности определять скорость движения судна. У него оставался только один прибор — компас. Но Дик не знал, что показания этого компаса неверны! Видя, что Дик очень огорчен этим происшествием: миссис Уэлдон не стала продолжать расспросы. С тяжелым сердцем она удалилась в каюту. А Мэделин осталась на носу вместе с Диком, но недолго думая встала за штурвал, за которым до этого времени стоял Бат. Хотя теперь уже нельзя было определять скорость хода "Пилигрима", а следовательно, и вычислять пройденный им путь, однако и без лага легко было заметить, что скорость судна не уменьшается. На следующий день, 10 марта, барометр упал до двадцати восьми и двух десятых дюйма. Это предвещало приближение порывов ветра, несущегося со скоростью около шестидесяти миль в час. Безопасность судна требовала, чтобы площадь поднятых парусов была немедленно уменьшена, иначе судну грозила опасность. Дик Сэнд решил спустить фор-брам-стеньгу и грот-стеньгу, убрать основные паруса и следовать дальше только под стакселем и зарифленным марселем. Он вызвал Тома и всех его товарищей на палубу — этот трудный маневр мог выполнить только весь экипаж сообща. К несчастью, уборка парусов требовала довольно продолжительного времени, а между тем буря с каждой минутой все усиливалась. Дик Сэнд, Остин, Актеон и Бат поднялись на реи. Том встал у штурвала, Геркулес остался на палубе, чтобы травить шкоты, когда это понадобится, а Мэдди Дик сказал стоять на носу шхуны, для того чтобы, если покажется берег она могла оповестить всех. После долгих безуспешных попыток фор-брам-стеньгу и грот-стеньга были, наконец, спущены. Мачты так раскачивались и ветер задувал с такой бешеной силой, что этот маневр едва не стоил жизни смельчакам матросам — сотни раз они рисковали полететь в воду. Затем взяли рифы на марселе, фок убрали, и шхуна-бриг не несла теперь других парусов, кроме стакселя и зарифленного марселя. Несмотря на малую парусность, "Пилигрим" продолжал быстро нестись по волнам. Двенадцатого марта погода стала еще хуже. В этот день, взглянув на барометр, Дик Сэнд похолодел от ужаса: ртутный столб упал до двадцати семи и девяти десятых дюйма. Это предвещало сильнейший ураган. "Пилигрим" не мог нести даже немногих оставленных парусов. Видя, что ветер, того и гляди, изорвет марсель, Дик Сэнд приказал убрать парус. Но приказание его запоздало. Страшный шквал, налетевший в это время на судно, мигом сорвал и унес парус. Остина, находившегося на брам-рее, ударило свободным концом гордея. Он получил довольно легкий ушиб и мог сам спуститься на палубу. Дика Сэнда охватила страшная тревога: по его расчетам с минуты на минуту должен был показаться берег, и он боялся, что мчавшееся с огромной скоростью судно с разбегу налетит на прибрежные рифы. Он бросился на нос и стал вглядываться в даль. Однако впереди не было видно никаких признаков земли. Дик вернулся к штурвалу. Через минуту на палубу вышел Негоро. Словно против воли, он вытянул руку, указывая на какую-то точку на горизонте. Можно было подумать, что он видит знакомый берег в тумане... Снова злая усмешка мелькнула на лице португальца, и, не промолвив ни слова, он вернулся в камбуз. Мэделин и Ричард задумчиво переглянулись и посмотрели в сторону камбуза. В этот день разразился ураган — самая ужасная форма бури. Воздушные потоки неслись теперь с юго-запада со скоростью девяносто миль в час. Это был настоящий ураган, один из тех, которые швыряют на берег суда, стоящие в порту на якорях, срывают с домов крыши и валят на землю прочные строения. Если ураганный ветер может сбросить с лафетов тяжелые орудия, то легко себе представить, как он швыряет судно, не имеющее другой точки опоры, кроме разбушевавшихся волн. Но в этой подвижности и заключается для корабля единственная надежда на спасение. Корабль не пытается противостоять страшным порывам ветра, он уступает и, если только его конструкция прочна, он может устоят перед любым неистовством бури. Так было и с "Пилигримом". Через несколько минут после того, как ветер унес марсель, новый порыв изодрал в клочья стаксель. Дик Сэнд не мог поставить даже трисель, хотя этот маленький кусок прочной парусины значительно облегчил бы управление судном. Все паруса на "Пилигриме" были убраны, но ветер давил на корпус судна, на мачты, на такелаж, и корабль мчался с огромной скоростью. Порой казалось даже, что он выскакивает из волн и мчится, едва касаясь воды. Судно отчаянно подбрасывало на громадных валах, катившихся по океану, и эта килевая качка была страшна. Но волны угрожали судну и предательским ударом сзади, потому что целые горы воды неслись по морю скорее, чем шхуна-бриг. Когда корма недостаточно быстро поднималась на гребень набегавшего сзади вала, он грозил обрушиться на нее и утопить корабль. В этом-то и заключалась главная опасность для судов, убегающих от бури. Но как бороться с этой опасностью? Ускорить ход "Пилигрима" было нельзя — ведь на судне все паруса были убраны, а поставить их — не уцелел бы даже крошечные лоскутик. Единственное, что оставалось делать, -- это держать нос вразрез волне при посредстве руля, но судно часто не слушалось руля. Дик Сэнд не отходил от штурвала. Он привязал себя веревкой, чтобы какая-нибудь шальная волна не смыла его в море. Том и Бат, также привязанные, стояли рядом, готовые прийти на помощь своему капитану. На носу дежурили, ухватившись за битенг Геркулес и Актеон. Миссис Уэлдон, маленький Джек, старая Нэн, кузен Бенедикт, Мэделин, повинуясь приказу Дика Сэнда, не покидали свои каюты. Мисс Халл охотнее осталась бы на палубе, но Дик категорически воспротивился этому — он не мог позволить ей без нужды рисковать жизнью. Все люки были наглухо задраены. Дик надеялся, что они выдержат даже в том случае, если, по несчастью, волна обрушится на судно. Но если они не выдержат тяжести воды, случится беда: корабль наполнится водой, потеряет плавучесть и пойдет ко дну. К счастью, "Пилигрим" был правильно нагружен, и, несмотря на страшную качку, груз в трюмах не сдвинулся с места. Дик еще больше сократил часы, отведенные им для сна. Миссис Уэлдон начала даже тревожиться, как бы он не заболел от переутомления. Она настояла, чтобы Дик хотя бы ненадолго лег спать. В ночь с 13 на 14 марта, в то время как Дик отдыхал, произошло следующее. Том и Бат находились на корме. Негоро — он редко появлялся в этой части корабля — неожиданно подошел к ним и даже попытался завести разговор. Но ни старина Том, ни его сын ничего не ответили ему. Вдруг судно резко накренилось на борт. Негоро упал и, наверное, был бы снесен в море, если бы не успел уцепиться за нактоуз. Том вскрикнул: он испугался за компас. Дик Сэнд, расслышав сквозь сон этот крик, мгновенно выбежал на палубу и бросился на корму. Но Негоро уже поднялся на ноги. В руках у него был железный брусок, который он вынул из-под нактоуза. Он выбросил этот брусок в воду, прежде чем Дик увидел его. Значит, Негоро хотел, чтобы стрелка компаса снова указывала правильное направление? По-видимому, юго-западный ветер, гнавший теперь судно вперед, служил его тайным целям. — Что случилось? — спросил юноша. — Да вот, проклятый кок упал на компас! — ответил Том. В страшной тревоге Дик нагнулся к нактоузу — он был невредим, и компас, освещенный лампочками, по-прежнему покоился на двух концентрических кругах своего подвеса. Молодой капитан вздохнул с облегчением. Если бы испортился единственный компас, это было бы непоправимым несчастьем. Но Дик Сенд не мог знать, что после того, как из-под нактоуза был убран железный брусок, стрелка компаса заняла вновь нормальное положение и указывала своим острием прямо на магнитный полюс. Негоро нельзя было винить за то, что он упал на компас (это могло быть простой случайностью), но все же Дик Сэнд вправе был удивиться, застав его в такой поздний час на корме судна. — Что вы делаете здесь? — спросил он. — Что хочу, то и делаю, — отвечал Негоро. — Что вы сказали?.. — сердито крикнул Дик. — Я сказал, — спокойно ответил судовой кок, — что нет правила, которое запрещало бы гулять по корме. В эту секунду на палубу вышла Мэделин с луком в руке и со стрелами за спиной и беспокойно посмотрела на Дика. Девушка с семи лет занималась стрельбой из лука. И довольно хорошо владела этим оружием. Дик кинул на неё удивленный взгляд. Он явно был немного раздражен из-за того, что Медс вышла на палубу, но и в недоумении не меньше из-за лука. Ричард показал глазами, чтобы Мэдди обшла и встала рядом или даже сзади него. Она послушалась. Сэнд перевёл взгляд обратно на Негоро. — Такого правила не было, но с этого часа я его устанавливаю, — сказал Дик Сэнд. — Я запрещаю вам ходить на корму! — Вот как! — насмешливо протянул Негоро. И этот человек, обычно так хорошо владевший собой, сделал угрожающее движение в сторону Мэделин, стоявшей возле Дика. В пространстве раздался писк девушки, а за ним и другой звук. Щелчёк револьвера, когда его перезаряжают. Молодой капитан, не долго думая, выхватил из кармана револьвер и прицелился в судового кока. — Негоро, — сказал он, — знайте, что я никогда не расстаюсь с револьвером и что при первом же случае нарушения дисциплины я прострелю вам голову! После послышался звук натянутой тетивы. Мэделин прицелилась в Негоро. Но Негоро вдруг почувствовал, что какая-то непреодолимая сила клонит его к палубе. Это Геркулес положил свою тяжелую руку ему на плечо. —Капитан Сэнд, — сказал великан, — разрешите мне выбросить этого негодяя за борт? Акулы будут довольны. Они ведь ничем не брезгуют. — Нет, еще не время, Геркулес, — ответил Дик Сэнд. Негоро выпрямился, когда гигант снял руку с его плеча. Проходя мимо Геркулеса, он пробормотал сквозь зубы: — Погоди, проклятый негр, ты дорого заплатишь мне за это! — процедил сквозь зубы Негоро и пошёл по направлению к своему кабузу. Но на входе в камбуз над его головой в нескольких сантиметрах просвистела стрела. —Промахнулась, девчёнка — холодно сказал Негоро. —А я и не целилась,— ответила девушка смотря проницательным взглядом португальцу прямо в глаза — это был предупредительный выстрел, в следующий раз попаду в глаз. Негоро, что-то тихо бормоча себе под нос, удалился. Мэделин перевела уже спокойный взгляд на Дика Сэнда. Он старался не показывать своего удивления, но у него это плохо получалось. Он, естественно, знал, что дочь капитана Халла могла постоять за себя, но когда она чуть не прострелила голову Негоро, какое-то странное чувство охватило его. Можно подумать, что это было восхищение. И Дик в этом не ошибся. Медс тихо вздохнула. —Спасибо, Дик... — Мэдди улыбнулась молодому капитану. —За что?— поинтересовался Сэнд. —За то, что не дал меня в обиду, — ответила та. —Я уверен, ты бы и сама не дала себя в обиду. — улыбнулся Ричард — А впрочем, не за что. Девушка кивнула головой. Она развернулась и пошла обратно по направлению ко входу в каюты. Направление ветра изменилось, по крайней мере так подумал Дик Сэнд, посмотрев на компас, — он перескочил сразу на четыре румба. Юношу очень удивило, что такая резкая перемена никак не отразилась на море. Судно шло прежним курсом, но волны, вместо того чтобы ударять в корму, били теперь под углом в левый борт. Такое положение было опасным, и Дику Сенду пришлось, спасаясь от этих коварных ударов волн, изменить курс на четыре румба. Тревожные мысли не давали покоя молодому капитану. Он спрашивал себя, не существовало ли связи между сегодняшним нечаянным падением Негоро и поломкой первого компаса. Зачем пришел на корму судовой кок? Что ему было делать там? Может быть, он почему-либо заинтересован в том, чтобы и второй компас пришел в негодность? Для чего это могло ему понадобиться? Дик не мог найти объяснения этой загадке. Ведь Негоро не меньше, чем все остальные, должен был желать поскорее добраться до американского материка. Мисс Уэлдон, когда Дик Сенд рассказал ей об этом происшествии, заметила, что и она не доверяет Негоро, но не видит оснований подозревать его в предумышленной порче навигационных приборов. Все же осторожности ради Дик решил постоянно наблюдать за Негоро. Не довольствуясь этим, он переселил Динго на корму, зная что судовой кок избегает собаки. Но Негоро помнил запрет молодого капитана и больше не показывался на корме, где ему решительно нечего было делать по своим служебным обязанностям. Всю неделю буря свирепствовала с прежней силой. Барометр упал еще ниже. С14 по 26 марта ветер не спадал ни на минуту, так что нельзя было выбрать момента затишья, чтобы поставить паруса. "Пилигрим" несся на северо-восток со скоростью не менее двухсот миль в сутки, а земля все не показывалась! Между тем эта земля — континент Америки — огромным барьером протянулась более чем на сто двадцать градусов между Тихим и Атлантическим океанами. Дик Сенд спрашивал себя, не потерял ли он рассудка, не совершил ли он какой — нибудь ужасной ошибки в счислении — ошибки, вследствие которой "Пилигрим" уже много дней идет по неправильному курсу. Но нет, он не мог так ошибиться. Солнце, хоть и пряталось за тучами, неизменно всходило перед носом корабля и закатывалось позади кормы. Что же в таком случае произошло с землей, о которую его корабль мог разбиться? Куда девалась эта Америка, если ее нет здесь? Северная или Южная Америка — все было возможно в этом хаосе, — но к одной из двух должен был пристать "Пилигрим". Что произошло с начала этой ужасной бури? Что происходит сейчас, если этот берег — к счастью или несчастью путников — все не появлялся перед их глазами? И не следовало ли предположить, что компас обманул их? Ведь Дик не мог проверять его показания после того, как был испорчен второй компас. Предположение это все крепло у Дика, потому что только оно одно могло объяснить, почему до сих пор не видно никакой земли.