Iar

      В библиотеке сильная жара, несмотря на приоткрытые окна, воздух снаружи густой и тяжелый, как будто к нему можно прикоснуться.       Я глубоко дышу, вдыхаю запах свежескошенной травы, спелых фруктов и цветов, старого дерева, бумаги и чернил. Быть Омегой означает иметь развитое обоняние, способное воспринимать и различать даже слабый запах.       Это иногда сбивает с толку, это как окунуть голову в корзину, полную разбитых флаконов с духами.       Во время течки это состояние ухудшается, восприятие усиливается. Вот почему на фермах Беты стараются свести к минимуму эти запахи, чтобы не раздражать наше обоняние. Но запах библиотеки обнадеживает, знакомый, он замедляет биение моего сердца.       Омегам запрещено покидать ферму, даже прогулки по саду строго контролируются и нормируются. Нам нечем заняться, есть только несколько комнат, которые мы можем использовать, и библиотека одна из таких.       Насколько мне известно, никто никогда не использует эту комнату, ни один ребенок не интересуется старыми книгами.       Кроме меня: они — единственное окно в мир, благодаря которым я многое узнал. Они мои единственные союзники. Библиотека — это место, где я чувствую себя в безопасности.       Что-то изменилось.       Теплый, ползучий зуд начинает подниматься вверх по моим рукам. Запахи изменились, густой аромат прокрался между ними, нарушая равновесие. Этот властный запах заставляет мой желудок сжаться. Я опускаю лицо к книге и пытаюсь дышать только ртом.       Не работает, посторонний запах заглушает все остальные, кажется, он хочет проникнуть в мой мозг. Он усиливается, и я понимаю, что это эссенция апельсинов, напоминающая конец лета, осень, с соленым послевкусием.       Этот аромат принадлежит мужчине.       Альфе.       Мое сердце бьется в безумном ритме. Я никогда не встречал Альфу, ни одна Омега, находящаяся на территории фермы, не может этого сделать, это запрещено.       Только Беты могут приближаться к нам, однако, даже их присутствие во время течки может быть скомпрометировано.       Запах Альфы достаточно сильный, чтобы я начал задыхаться, потеть, кровь, пульсирующая в моих венах, заставляет меня краснеть, а мышцы ног ослабнуть.       Мое горло пульсирует, а слюна заполняет рот.       Ощущения как во время течки, но этого не может быть, до течки еще несколько недель. Голова кружится, я изо всех сил пытаюсь встать, прислониться к стене, стараюсь уйти от этого привлекательного аромата.       Жарко, слишком жарко. Я начинаю молиться, чтобы этот мужчина не вошёл, что он здесь не из-за меня.       Саске, ты назначен. Завтра он заедет за тобой.       Я заставляю себя не закрывать глаза, когда ручка опускается, и дверь открывается. Запах оглушает меня с новой силой, слишком большой, чтобы с ним справиться.       Я чувствую, что колени меня не держат, но я заставляю себя не падать и смотреть прямо в глаза человеку, который является причиной данного состояния.       Он красивый, со светлыми волосами и привлекательным, круглым и гармоничным лицом. Красивый нос, полные губы сложены в улыбке. Глаза сверкают голубым на свету. Он высокий, намного больше меня и хорошо сложен, с широкими плечами и рубашкой, натянутой на грудных мышцах. На нем элегантная одежда. На первый взгляд кажется, что ему немного за двадцать.       Я сглатываю и думаю о том, что он видит: тощий Омега, потный и красный, прислоненный к стене с испуганным, растерянным взглядом.       Интересно, какой запах я испускаю, из-за чего его взгляд мутнеет, ноздри раздуваются, и он проводит языком по губам.       О, Господи.       Я не такой: я спокойный и бесстрастный, даже в дни, предшествующие течке, я могу сохранить свое достоинство. Но не сейчас. Я ненавижу себя и рефлексивно ненавижу его.       Альфа закрывает за собой дверь, ничего не говоря, и садится в кресло, где я читал секунду назад. Он берет книгу, которую я уронил, и хмурится.       — Тебе нравится читать, Саске?       Мое сердце останавливается, когда он говорит, затем возобновляет свой неистовый ритм. У него властный, молодой и приятный голос.       Я смотрю на него, не отвечая. Моя реакция, кажется, забавляет его, я еще не оторвался от стены и не перестал дышать ртом.       — Они сказали тебе, что ты был назначен, не так ли?       На семь лет позже, думаю я, но в ответ просто киваю. Исследую его взглядом, и он позволяет, не изменяя выражения, остается терпеливо на своем месте. Его кожа загорелая, теплого карамельного цвета.       Это не имеет особого смысла: кожа благородных Альф бледна, потому что они не работают на солнце.       Решаюсь принюхаться к воздуху, запах человека может многое о нем рассказать, особенно о его намерениях. Этот аромат опьяняет, согревает мой живот, интересно, все Альфы пахнут так приятно?       Теперь я могу понять, почему им не дозволено входить в подобные места. И все же он тут, в том же кресле, в котором недавно сидел я, с той же книгой. Почему его впустили?       Это любопытство, более сильное, чем растерянность и страх, заставляет отстраниться от стены, толкает меня к нему. Я не перестаю смотреть на него мрачно.       — Кто ты? — спрашиваю я, довольный тем, что мой голос остался ровным, жестким, несмотря на сухость в горле.       — Твой Альфа, — отвечает он. — Наруто Узумаки.       Я запомнил все имена знатных семей каждой провинции. Узумаки не относится к благородным фамилиям, это объясняет необычный темный оттенок его кожи, но не все остальное.       На самом деле, это обескураживает меня еще больше. Только благородные Альфы могут участвовать в фермерских аукционах. Только дворяне.       — Мой альфа, — повторяю, чувствуя, что тошнота усиливается. — Почему сейчас?       — Что?       — Почему они назначили меня сейчас, а не когда мне было десять лет, как других?       Мой тон грубый, злой. Я ненавижу ферму, но глубоко в своем сердце я надеялся, что меня никогда не назначат, но и не отправят в гетто. Я надеялся остаться здесь, навсегда, в этом чистилище, забытый всеми.       Очевидно нет. И я чувствую себя преданным.       Альфа, Наруто Узумаки, улыбается моему замешательству, тем самым заставляя меня ненавидеть его еще больше.       — Я хотел немного подождать.       — Ждать чего?       — Ты был слишком мал, — спокойно ответил он с пониманием.       Я не собираюсь благодарить его за беспокойство.       — А сейчас нет? — бросаю я вызов.       Его взгляд опускается с моего лица к моему телу, изучая его.       — Нет, сейчас нет. Ты вырос.       Он говорит это хриплым голосом со слышимой нотой желания, которая заставляет меня отступить на шаг. Я сразу же жалею, что показал свой страх.       Мне не нравится реакция моего тела на его присутствие, рефлексы оглушены, если бы он захотел что-то сделать со мной, у меня не было бы сил сопротивляться.       Впервые я благодарен за существование ферм и за их строгие правила, которые в течение семнадцати лет ограждали меня от всего этого.       Я вижу, как он вдыхает воздух, и безмятежность на его лице превращается в тревогу, мой запах, должно быть, обозначил мои эмоции, показывая как я напуган.       Он встает, я снова отступаю.       Он слишком высок, я еле достаю до его подбородка.       — Что случилось? — спрашивает меня любезно.       Я ему не доверяю, но в то же время мои инстинкты умоляют меня расслабить мышцы, приблизиться, погрузить нос в шею в поисках источника этого дурманящего аромата. Я стискиваю зубы.       — Твой запах слишком сильный, — шиплю я в обвинении.       На его губах расцвела улыбка.       — Извини, я очень взволнован, — признается он, делая еще один шаг. — Ты не привык к этому, не так ли?       Я прислонился к стене, даже задерживать дыхание не помогает.       Мое молчание заставляет его отступить на шаг, он озорно улыбается и опускает голову.       Он слишком близко, я не в состоянии держать зрительный контакт. Мое тело окаменело в тот момент, когда его рука коснулась пряди моих волос.       — Тебе нравится мой запах, Саске? — шепчет мне.       Я реагирую, не осознавая этого. Поднимаю руки перед собой и толкаю, толкаю со всей силой своих мышц.       От неожиданности Наруто отступает, а я, пользуясь ситуацией, забираюсь на подоконник.       Я не могу выйти, москитная сетка преграждает мне путь, но я успеваю высунуть голову, чтобы вдохнуть чистый, душный и летний воздух.       Я ищу облегчение, но его запах продолжает мучить мои ноздри. Я хотел бы кричать от фрустрации.       — Саске, — зовет он, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он до сих пор на том месте, где я толкнул его, слишком удивленный моим жестом, чтобы среагировать.       — Держись подальше от меня, — приказываю я.       Интересно, кто-то наблюдает за нами? Наверное, да. За Омегами, которые проживают на фермах, ведется круглосуточное видеонаблюдение.       Интересно, о чем думает директриса, доктора, все остальные?       Наверное, о том, что порядочная Омега не должна так себя вести, что своим поведением я их позорю.       Вздох Наруто Узумаки отвлекает меня от этих мыслей, я концентрируюсь на нем, он возвращается в то же кресло, что и раньше. Смотрит на меня твердо.       — Саске, иди сюда.       Я чувствую, как дрожат мои мышцы, мерцая, как будто они хотят двигаться, чтобы выполнить приказ. Я крепче держусь за раму, словно сопротивляясь силе, которая меня притягивает. Смотрю на него яростно.       — Ты использовал голос! — обвиняю его.       Он смотрит вверх, обеспокоен.       — Если бы я действительно использовал голос, ты бы уже сидел на моих коленях, — отвечает он с нотой раздражения.       Я ему не доверяю, но, наверное, он прав. Когда Альфа отдает приказ, используя голос, своего рода родовой тон, принадлежащий их виду, ни одна Омега не в состоянии сопротивляться.       Я остаюсь у окна, и Наруто снова вздыхает.       — Не надо бояться, это нормально. Ты молодой Омега, находящийся в разгаре своей силы и плодородия, который провел семнадцать лет, никогда не встречая Альфу и переживая много течек, не имея никого рядом, никого, кто бы позаботился о твоих потребностях.       Меня тошнит от одной мысли о моих потребностях во время течки.       Но мне никто не нужен, я не хочу, чтобы кто-то заботился о моих нуждах.       — Ты привыкнешь к моему запаху, — продолжает он. — и он станет тебе родным.       Это именно то, из-за чего меня тошнит. Я не хочу привыкать к этому запаху, я не хочу, чтобы он стал мне родным. Я хочу, чтобы он исчез из моих глаз, вернулся туда, откуда пришел, оставил меня одного.       Наруто похлопывает по бедру.       — Давай же, иди сюда.       Я закрываю глаза и кусаю внутреннюю часть щеки. Чувствую себя измотанным.       — Нет, — отвечаю я. Ему не нравится мой отказ.       — Иди сюда, — повторяет настойчивее.       — Не то что? — бросаю вызов.       — Не то отправишься в гетто.       Это должно быть угрозой, но я пожимаю плечами.       — Мне все равно.       Я только что решил, что предпочитаю, чтобы меня отправили в место, полное других Омег, куда Альфы не могут войти, кроме как в редких случаях. Мне все равно что я могу умереть молодым в шахтах от коллапса, от ядовитых газов, от болезни, от усталости.       Он смотрит на меня в изумлении, затем прикрывает глаза. Новый запах проникает среди других, но он также неуместен, как и появление Альфы здесь. Я сразу его определяю: это гнев, смешанный с раздражением.       — А мне нет, Саске, — говорит он. — Я ждал этого дня семнадцать лет, ты не отправишься в гетто. Ты пойдёшь со мной, даже если я буду вынужден тебя связать. Но я бы предпочел этого не делать.       Что это значит? Он ждал меня семнадцать лет? Чем меньше я понимаю, тем больше мне не хочется покидать это место.       — Я не хочу.       — Это не тебе решать.       Это правда, нам, Омегам, не позволено ничего решать. Но это не значит, что я позволю ему делать то, что ему захочется. Я остаюсь неподвижным, ничего не говоря, просто смотрю на него. Наруто смотрит на часы на своем запястье.       — Я могу дать тебе немного времени, чтобы привыкнуть к этой мысли, Саске, но сегодня вечером мы уйдем отсюда.       Я до сих пор молчу, он больше ничего не говорит. Только наклоняется, чтобы взять книгу по истории, мягко опирается на кресло и начинает читать.       Позволяет себя изучать. Я замечаю, что на задней части шеи приклеен большой лейкопластырь. Интересно, чем мог быть вызван ушиб на таком деликатном участке кожи.       Согласно часам на стене, проходит час, прежде чем мне удается расслабить плечи.       Я дышу свободней, чувствую разницу, я понимаю, что он прав: мое тело начало привыкать к его запаху. Не то чтобы это успокаивало, этот аромат как опасный наркотик, но, по крайней мере, у меня больше не сворачивает живот.       Я в состоянии успокоиться, думать более четко. Наруто, должно быть, это заметил, но ничем этого не показывает.       Это напряжение кажется мне невыносимым. Я жду, когда он что-то предпримет, но, помимо переворачивания страниц, он не инсценирует никаких других движений.       Это нервирует.       Я хотел бы игнорировать его присутствие, но не могу. Даже если я привык к запаху, он остается слишком громоздким, он все еще чужой в том, что я считаю своей территорией.       Я смеюсь над глупостью, о которой только что подумал. У Омеги нет собственности, они сами чья-то собственность.       Но оказаться в гетто тоже не лучший из вариантов. Я принадлежал бы семье Альф, которая управляет провинцией, тем самым вручая им право отдать меня на пользование другим Альфам.       Не так много новостей из внешнего мира проходят через двери ферм, а те, что доходят, ужасают своей бесчеловечностью. Ужасные слухи об Омегах, взятых из гетто и изнасилованных в оргиях до смерти. Или о детях, купленные стариками с обвисшей кожей, которые ампутируют их конечности, чтобы они не убежали.       Наруто может быть одним из них, но он подождал, пока я не вырасту, чтобы купить меня. И он ничего мне не делает. Недавно, когда я его оттолкнул, такое поведение должно быть наказано, но он этого не сделал. Он может заставить меня голосом. Но он этого не делает. Он сказал, что даст мне время привыкнуть. Но когда время истечет, я должен буду пойти с ним, хочу я того или нет.       Эта мысль разжигает мой гнев, стараюсь не думать об этом.       Он прав: я не имею права выбирать.       Нерешительно схожу с подоконника. Он ничего не делает.       Подхожу к нему, сжимаю и расслабляю кулаки. Все еще ничего, продолжает читать — или, возможно, притворяется. Вдыхаю воздух и закрываю глаза, запах все еще заставляет мою голову кружиться.       Но я должен привыкнуть к этому.       Дышу медленно и продвигаюсь к нему. Он продолжает игнорировать меня, даже когда я оказываюсь вплотную перед ним.       Я не собираюсь садиться на его колени (как он предлагал), ни на пол рядом с ним (как показано в инструкции книг по омега-образованию). Сажусь в кресло напротив и молча смотрю на него. Он продолжает притворяться, что ничего не происходит, как будто меня здесь нет.       — Сколько тебе лет?       Я вижу его улыбку, когда он поднимает лицо, между тем он закрывает книгу и скрещивает ноги.       — Тридцать три, — отвечает он так, как будто мы не молчали почти два часа.       Моя бровь поднимается в недоверии, он выглядит намного моложе.       Я не должен этому удивляться, продолжительность жизни между различными видами очень различна, и это влияет на их внешний вид.       Беты имеют жизненный цикл, похожий на цикл людей Древних времен, около восьмидесяти лет.       Большая часть Омег умирает до сорока лет, но уже к тридцати годам они выглядят старше Бет. В то время как Альфам удается прожить больше ста лет в хорошей физической форме, они стареют очень медленно, создавая иллюзию вечной молодости.       Но это не природа определяет это разделение, а экономическая ситуация. Бедные и опасные условия жизни, которым подвергаются Омеги, приводят к преждевременной смерти и старости. Средний уровень жизни Бет не вывел их из нормального биологического цикла.       Альфы же могут рассчитывать на лучшие лекарства, благодаря которым им не нужно бояться болезней, а роскошная и здоровая жизнь приводит к замедлению старения; но даже по достижении восьмидесятилетнего возраста они могут воспользоваться услугами косметолога или пластического хирурга.       Наверное, поэтому Наруто выглядит почти на десять лет моложе.       — Значит, тебе было шестнадцать, когда ты решил куп… завести Омегу.       Наруто смеется, как будто то, что я сказал, смешно.       — Не простую омегу, — поправляет он. — Тебя.       Я не понимаю, ни один Альфа не может выбрать кого покупать перед аукционами, невозможно забронировать, исключений нет.       Он чувствует мое замешательство и ободряюще улыбается.       — Ты знаешь, кто дал тебе имя?       — Директриса, — отвечаю я. — выбирает имена новорожденных в алфавитном порядке. Она дошла до S. S-a. Так и вышло Саске.       Мой быстрый ответ, кажется, забавляет его. Он качает головой.       — Нет, это был я.       Я в замешательстве, он, наверное, издевается надо мной, слишком уж часто он смеется.       — Ты являешься моим подарком, — объясняет он. — Незадолго до твоего рождения ты был мне подарен. Было решено, что ты будешь расти в центре, чтобы получить должное образование, прежде чем я заберу тебя.       Я воздерживаюсь от гримасы отвращения, образовательного от этих центров только название. Все, что я выучил, это благодаря библиотеке.       — Ты уже был назначен мне, Саске, еще до своего рождения, — продолжает он. — Поэтому ты никогда не участвовал в аукционах.       Я не знаю как воспринимать эту новость. Все мое существование — подарок этому человеку. Я был рожден, чтобы принадлежать ему. Я всегда знал, что нахожусь в клетке — ферме — но я никогда и не подозревал, что на моей шее закреплена такая тяжелая цепь.       Кто может быть настолько влиятельным, чтобы сделать такой подарок?       Только тот, кто владеет Центром, мог сделать это, никакой другой Альфа не может быть настолько влиятельным.       Официально фермы принадлежат Королевской Семье, но на практике ими управляет семья Альф, которая управляет провинцией. Эта ферма находится под законодательством семьи Учиха. Я смотрю ему прямо в глаза.       — Ты вассал Учих?       Он реагирует неожиданно, его руки дрожат, а взгляд теряется, как будто он не может сфокусироваться на мне. Его лицо делает недовольную гримасу, как тик. Но это длится всего секунду, он сразу восстанавливает свою спокойную позу.       — В каком-то роде.       Я не перестаю думать, что что-то не сходится.       Наруто не дворянин, в этом я уверен. Вероятней всего он Альфа, рожденный от родителей Бет.       Обычно, когда такое случается, некоторые знатные семьи заботятся о них, воспитывая как приёмных сыновей. Но мне кажется невозможным, что лорды провинции опустились до того, чтобы принять сына Беты за вассала.       — Как ты? — просит он, чтобы отвлечь меня.       Я пожимаю плечами.       — Лучше, — признаю.       Он улыбается.       — Как только будешь готов, можем идти.       Идти.       Я всегда хотел уйти, но не так. Я просто кивнул, побеждённый. Нет смысла протестовать, это случится в любом случае.       Теперь его очередь изучать меня.       — Меня всегда держали в курсе дел, — начинает он. — о твоем прогрессе, поведении, здоровье… — он внимательно смотрит на меня, как будто ищет что-то на моем лице.       — Это правда, что ты пытался совершить самоубийство?       Нет смысла это скрывать. Я киваю, вспоминая свою неудачу. В тот раз я украл пластиковый пакет из столовой, надеясь умереть от удушья, но Беты нашли меня прежде, чем я смог нанести непоправимый вред мозгу.       — Почему ты это сделал?       Я дрожу.       — Потому что меня не назначали, но и не отправляли в гетто. У Омеги без Альфы нет причин жить, — вру.       Наруто улыбается, затем наклоняется ко мне. Я задерживаю дыхание и удивляюсь, что он собирается делать, но он просто шепчет:       — Не ври мне.       Широко открываю глаза, сердце на секунду останавливается. Он не смотрит на меня с упреком, и тон не угрожающий. Его глаза спокойны, но серьезны.       — Я замечаю, когда люди лгут, — говорит он. — Так что не делай этого, пожалуйста. Никакой лжи, хорошо?       Несмотря на спокойный, совсем не враждебный тон, я не могу не чувствовать страха.       Его глаза приковывают меня к креслу, они заставляют меня чувствовать себя виноватым. Я киваю, не дыша.       — Так почему ты это сделал?       Сжимаю губы и смотрю на него, в моих глазах плескается гордость.       — Потому что я не принимаю эту жизнь. Я не хотел этого, я никогда не просил об этом.       Он кивает.       — Понимаю.       Я сжимаю руки в кулаки, по моим венам течет ярость. Он родился Альфой, он мог и сможет получить все от жизни, он входит в категорию победителей.       Он понятия не имеет, что значит быть Омегой, родиться на ферме, быть рабом.       «Memento, Omega, quia pulvis es et in polvere reverteris» наш девиз.       Что означает, «Помни, Омега, ты прах, и в прах ты превратишься».       Мы должны ползти по земле, а Альфы могут восхищаться звездами. Ему не понять.       Он вздыхает с сожалением.       — Чтобы это не повторилось в будущем, я использую голос.       Мои глаза горят, в них видится ненависть.       Он лишает меня единственного шанса сбежать, избежать всего этого. Мысль о праве умереть, о том, чтобы положить конец моему несчастному состоянию, — единственное, что всегда давало мне утешение.       Теперь же он хочет забрать и это.       — Я бы предпочел, чтобы ты оставил мне право решать за свою жизнь или смерть, — ответил я воинственно.       Он уверенно качает головой.       — Я не позволю тебе умереть. Ты слишком дорог мне.       — Ты найдёшь себе другую омегу.       — Я не хочу другую омегу, — затыкает меня он раздражительным взглядом. — Я хочу тебя. Я ждал этого дня семнадцать лет.       Я кусаю внутреннюю часть щеки, чтобы не кричать. Потому что я подарок, а подарок принадлежит его получателю, именно он решает, что с ним делать.       Подарок — это драгоценный предмет, но все же предметом остаётся.       Я подарок. Подарок. Подарок.       Наруто поднимает руку к моему лицу, касается моих волос, но на этот раз я не двигаюсь. Его лицо слишком близко.       — Тебе лучше?       Он принимает мое молчание за утвердительный ответ.       — Так что? Пойдем?       Я хотел бы сказать нет, но нет смысла откладывать неизбежное. Я закрываю глаза и киваю.

***

      У меня уходит несколько минут, чтобы собрать вещи, у меня их не так много: пара футболок, джинсы и обувь.       Дети смотрят, как я собираю вещи с огромными глазами, некоторые плачут. Я не понимаю, почему им грустно, я никогда не был слишком дружелюбным с ними.       Когда я выхожу из душа, то обнаруживаю, что все исчезли из комнаты, где-то спрятались.       На моей кровати осталась прощальная записка с их подписями, а те, которые еще не умеют писать, нарисовали звёздочку.       Мой живот сжимается, как будто от удара. Я никогда больше не вернусь в это место, никогда не буду спать на этой кровати снова.       Не осознавая, я беру прощальный лист, складываю его и кладу в сумку. Я знаю, что дети под кроватями, я слышу их шёпот.       Должен ли я попрощаться с ними?       В неуверенности я прочищаю горло и киваю головой пустой комнате.       Выхожу.       Я ожидаю встретить кого-то из Бет по коридору, но ни с кем не пересекаюсь. Ферма кажется пустой.       Наруто сказал мне подождать его у ворот, он должен закончить последние бюрократические хлопоты по передаче прав.       На самом деле, я немного взволнован. Я еще никогда не подходил к воротам, даже останавливаться на входной дорожке запрещено. А теперь я это сделаю, совсем скоро я покину ферму.       Иногда Альфы берут Омег на вечеринки, прогулки, в гости к другим Альфам. Это способ увидеть внешний мир, не только по книгам.       Эта мысль вселяет в меня смелость.       За воротами стоит большая машина, черная и элегантная, как пантера. Я смотрю на нее в изумлении. Только самые высокопоставленные дворяне могут позволить себе автомобиль, а еще меньше могут позволить себе ими пользоваться.       Бензин — действительно ценный и редкий товар, чрезвычайно дорогой. Некоторые знатные семьи держат автомобили во дворах, как если бы они были статуями, замерзшие и непригодные, новые и с неповрежденными шинами. Я видел их только на фотографиях, но никогда и думать не смел, что смогу покататься на одной из них.       — Тебе нравится?       Я так восхищался машиной, что и не заметил прибытия Наруто.       На открытом воздухе его агрессивный запах более уравновешен, рассеян среди других, или, может, я уже привык к нему достаточно, чтобы дышать без затруднений. Но теперь я не могу перестать думать о том, какой у него приятный аромат.       — Твоя? — отвечаю вопросом на вопрос.       Он кивает.       — Преимущества быть фаворитом лордов провинции.       Не знаю почему, но знания того, что он, вероятно, занимает высокое положение в социуме, заставляет чувствовать меня неловкость.       Наруто открывает дверь и забавно кланяется. Я колеблюсь, прежде чем войти, бросаю взгляд на фасад фермы.       Её кирпичи и окна, скатная крыша и деревянная веранда… Я никогда больше их не увижу. Мои губы невольно дрожат. Я отвожу взгляд и сажусь в машину.       Внутри запах Наруто заполнил все пространство.       Голова кружится, но я сажусь, не показывая своего дискомфорта       Наруто садится рядом и стучит в переднее стекло. По его знаку машина сразу приводится в движение и начинает совершать небольшие маневры, туда-сюда, назад и вперед, пока не покидает небольшую поляну.       Я смотрю наружу, но ничего не видно, окна затемнены.       Наруто кладет мне что-то на ноги, я смотрю с непониманием на коробку с большим красным бантом.       — С днем рождения, — улыбается он.       Я не реагирую, продолжаю смотреть на пакет как на насекомое. Он прочищает горло.       — Сегодня твой день рождения, верно?       Я киваю, он ободряюще улыбается.       — Обычно на дни рождения имениннику дарят подарки. Это тебе.       Я знаю, я читал про это в книгах. Но я никогда не праздновал день рождения, это не то, чем обычно занимаются работники фермы.       Нам, Омегам, нечего праздновать. Наше рождение — это просто несчастье.       Механическими жестами начинаю развязывать бант, затем сбрасываю оберточную бумагу. В руках держу белую коробку, открываю ее. Внутри лежит тёмно-синяя рубашка с короткими рукавами. Я провожу пальцами по ткани и понимаю, что она из шелка. Я не знаю, как на это реагировать.       — Спасибо, — говорю на автомате. Складываю рубашку и кладу обратно в коробку. Она, наверное, стоит намного больше, чем моя жизнь.       Наруто выглядит счастливым, довольным. Он поднес руку к моей ноге, я чувствую, как она прижимается к ткани моих штанов. Я спрашиваю себя, что должен сделать, чего ожидать.       Я пошел с ним, я в его машине. Даже на бюрократическом уровне я теперь его Омега — чем больше я об этом думаю, тем больше тянет блевать.       Он может трогать меня, целовать, попросить, чтобы я прикоснулся в ответ, и я должен буду это сделать.       — Успокойся, Саске, — говорит он.       — Я спокоен.       Смеётся.       — Мы договаривались, никакой лжи, помнишь?       Я хотел бы возразить, но я замечаю, что его осанка стала жестче, а запах — другим.       Он смотрит на меня серьезно, как будто собирается сказать что-то важное.       — Саске, я взял тебя с собой для того, чтобы заключить связь, поставить метку.       Я смотрю на него потерянно. Я знаю что такое связь, это одна из немногих вещей, которым нас учат, и это именно то, что смущает меня.       Связь — это эмоциональные и физические узы, которые неразрывно связывают Альфу и Омегу, контракт, настолько запечатленный во плоти, что разорвать его, означает страдать от невыносимой боли.       По этой причине оно очень редко формируется, по словам бета-учителя, немногие Альфы настолько глупы, чтобы связать свою жизнь с кем-то, кто настолько склонен к предательству, как Омеги.       Но это то, о чем меня просит Наруто.       Сглатываю. Это что-то серьезное, очень серьезное.       В ужасе роняю:       — Почему?       — Связь - это то, что образуется только между Альфой и Омегой, — объясняет он, не открывая глаз. — Связывает их на всю жизнь и усиливает все ощущения. Я не хочу довольствоваться твоей покупкой, я хочу тебя всего, телом и душой.       Мне не нравятся ноты собственничества в его тоне.       — Чтобы образовалась связь, нужно согласие Омеги, я тоже должен этого хотеть, — подчеркиваю я.       Я не хочу связываться с ним, не хочу быть плененным чем-то подобным.       Наруто улыбается мне.       — Вот почему я подожду, когда ты сам об этом попросишь.       Я поднимаю глаза в изумлении.       — Я?       — Да. Когда ты почувствуешь себя готовым, мы заключим связь. До тех пор я не прикоснусь к тебе.       Я не могу поверить своим ушам.       — Что если я никогда не захочу этого?       Он подавляет смех, как будто считает это маловероятным.       — Я подожду столько, сколько потребуется, — гарантирует он.       Я чувствую, как счастье расцветает в моей груди.       Это не только дает мне право выбора, но и означает, что я буду в безопасности.       Я никогда не попрошу его о чем-то подобном, я не буду.       Я в безопасности. И он не сможет использовать меня в личных целях.       — Ты мне обещаешь? — спрашиваю я с тревогой, боюсь, что он может забрать слово обратно.       Его улыбка нежная.       — Я обещаю тебе.       Удовлетворенный и счастливый, я расслабляюсь на месте и позволяю себе улыбку победы.       Мне нечего бояться, Наруто ничего мне не сделает, пока я сам этого не захочу.       То есть никогда.       Я чувствую, как его пальцы касаются моего бедра. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него вопросительно. Его глаза полузакрыты, но мне удается увидеть его расширенные зрачки.       — Я знаю, что только что пообещал, — шепчет он. — Но могу я тебя поцеловать? Я пытался сопротивляться, но я больше не могу это терпеть.       Инстинктивно поднимаю взгляд к его лицу, чувствую, как теплое дыхание прерывается на моем лице.       — Я могу сказать «нет»?       Печаль в голубых глазах заставляет меня понять, что я могу. Он отступит, как только я скажу «нет».       Я сглатываю. Смотрю на его полные, полуоткрытые, манящие губы.       Я закрываю глаза и киваю.       Его руки находят мое лицо, его пальцы едва касаются моего лба, кончиков ушей, впадин щек. Везде, где он касается меня, я загораюсь.       — Ты очень хорошо пахнешь, Саске… — неуловимый шепот. Его дыхание на моем ухе и шее, его рот, касающийся моей кожи.       — Ты тоже, — я чувствую, как мой рот открывается, но я не уверен, что ответил.       А потом мы целуемся. Или, по крайней мере, мне так кажется.       Это не похоже на то, что я читал, видел или представлял. Его губы приоткрыты, и я, соответственно, отражаю его жест. Его губы такие мягкие, они двигаются медленно, как будто хотят попробовать меня всего, и я чувствую, как его язык облизывает меня, дразнит мой.       Я остаюсь неподвижным, не в состоянии угнаться за ним, ошеломленный поцелуем и запахом. Он снова изменился, настолько сильный, что у меня появилось ощущение, будто я тону в нем.       Морская сущность увеличилась. Кажется, я целую океан, чувствую соль на языке. Этот запах вкуснее из всех что я когда-либо чуял.       Жар внутри меня нарастает, волны раздуваются, и я чувствую, что я плаваю, его пальцы переплетаются с моими волосами, обвивают мою шею, касаются моих плеч, не думая и не желая этого, мои руки находят его грудь и двигаются по торсу, по костям лопаток и по точеной линии его челюсти.       Это все странно, неизвестно и ново. Мое сердце бьется в груди так сильно, что аж больно. Но это прекрасная боль, она заставляет меня хотеть еще, больше. И вдруг все ясно.       Это то, чего я хочу. Это единственное, что я когда-либо хотел.       Когда он отодвигается, я обнаруживаю, что распростёрт на сиденьях, а он нависает надо мной. И мой мозг умиротворен гулом моих мыслей и вопросов.       Я полон спокойствия и счастья, свежего и легкого, как снег.       Наруто смотрит на меня, его губы все еще приоткрыты. Кажется, он изо всех сил пытается себя сдерживать.       — Я обещал… — шепчет, чтобы убедить себя. Он смотрит на меня, его зрачки расширены, задает молчаливый вопрос.       Я могу продолжить?       Да. Да. Да. Я не могу думать ни о чем другом, кроме холода, который окутывает меня, сейчас, когда он больше не целует меня.       Но за секунду до того, как я открою рот чтобы сказать да, — да, пожалуйста — я возвращаю здравый смысл. Моя кровь все еще бурлит, но я могу мыслить более ясно.       Я хочу этого, но если я скажу да, то проиграю. Я потеряю все. Я не хочу этого. Это Феромоны являются причиной моего состояния. Это просто химическая иллюзия.       Это нереально.       Я отвожу взгляд и отстраняюсь от его прикосновений. Поднимаюсь, чтобы избежать его слабой хватки. Наруто отпускает меня, и сам возвращается на свое место. Он не кажется разочарованным, он просто сдался.       Я возбуждён, он тоже, кабина переполнена нашими флюидами. Я затыкаю нос.       Это нереально. Это феромоны. Это нереально. Это феромоны.       Я засыпаю, повторяя эту мантру.