***
На следующий день Наруто в ярости. За завтраком он не говорит, даже не смотрит на меня. Только его запах, и складка между бровями, выдают его. Я рано просыпаюсь благодаря Ируке, который принес мне сменную одежду. Затем он сопровождает меня в комнату, которая не является вчерашним обеденным залом. Небольшая комната восьмиугольной формы со стеклянными стенами и видом на сад, полный цветов, в центре круглый стол. Когда я прихожу, он уже ест. Игнорирую его, как и он меня. Смотрю озадаченно на фрукты, сладости, круассаны и напитки на столе. Беру только кусочек тоста и томатный джем. Я чувствую, как взгляд Ируки встревоженно пробегает между мной и Наруто. Когда последний заканчивает есть, дворецкий дает ему те же три таблетки, что и прошлым вечером. Он глотает их и запивает апельсиновым соком. Хотел бы я знать, для чего они. Официанты забирают нетронутую еду, столовые приборы и остатки. Они выходят из комнаты, оставляя только нас троих. Теперь Наруто смотрит на меня. Чувствую его голубые глаза сосредоточены на моем профиле. Продолжаю смотреть в окно перед собой, без выражения. Снаружи прекрасный день конца июля. — Саске. Закрываю глаза, чтобы не вздрогнуть. Ненавижу, когда он произносит мое имя. Ненавижу то, что он делает это так часто. Не отвечаю. — Саске, почему ты ушел в библиотеку прошлой ночью? — морозный вопрос. Тон заставляет мое сердце упасть в живот. Я глотаю. — Я не хочу спать с тобой. — Ты будешь спать со мной каждую ночь. — Я не хочу. Смотрю на него и надеюсь, что в моих глазах он читает всю мою ненависть, мое презрение. Он не мигает. — Это не важно. Мы будем спать вместе и никогда, — никогда больше — не смей покидать кровать ночью. Я хочу просыпаться и видеть тебя рядом, понятно? — Нет. — Не зли меня, Саске. — Я не буду спать с тобой. — Ты будешь делать то, что я говорю! Имитирую холодный смех. — Да-да, конечно. Пытаюсь встать, решив прекратить это обсуждение. Но Наруто приказывает мне: — Сядь. Я сажусь на свое место. Сжимаю кулаки и скриплю зубами. — Не смей использовать голос. — Я не использовал голос, — отвечает он. — Это ты создан для того, чтобы повиноваться мне, даже без голоса. Жалею о том, что позавтракал, чувствую тошноту, блокирующую мои дыхательные пути. — Потому что я омега, а ты альфа, и я должен делать все, что ты захочешь, — саркастически говорю я. — Точно, — подтверждает Наруто, не понимая иронии. — Нет, это не так, — протестую. — Все работает именно так. Начни уже принимать этот факт. — Нет. Он сердито фыркает, и, кажется, что собирается ударить кулаком по столу. Вместо этого он ненадолго отводит взгляд, кусает губы, словно стараясь не рычать. — Восстание усложнит все только тебе. — Все же лучше, чем быть твоей омегой. На мгновение изумление заменяет гнев на его лице. — Ты уже моя омега, — указывает он, — ты принадлежишь мне с… — С тех пор, как я родился, — заканчиваю за него, тошнота усиливается. — Как будто мне было позволено выбирать. — Я позволяю тебе выбирать, заключить со мной связь или нет, — говорит он. — Чего еще ты хочешь? — Быть свободным в выборе всей своей жизни! Я не понял, что кричу, пока в ответ не услышал молчание. Напряженная и хрупкая тишина. Наруто смотрит на меня окаменевшим взглядом. Он закрывает глаза, глубоко вздыхает и глубоко выдыхает. Подвигает стул и встает, идет ко мне. Я тоже встаю и отступаю. Он не меняет выражения, продолжает приближаться ко мне. Отступаю, пока не прислонюсь спиной к стене. Ирука ничего не делает, остается на своем месте, как будто ничего не происходит. Теперь Наруто передо мной. Он протягивает руки. Я инстинктивно закрываю глаза. Он ударит? Будет кусать, шлепать, сделает больно? Просто обнимает меня. Толкает мой торс в свои руки, кладет руку мне на голову и оборачивает меня. Задерживаю дыхание и напрягаюсь. Я не понимаю. Я не ожидал. — Никто не может выбрать всю свою жизнь, — бормочет он. Его тон изменился, и не только это. Даже запах исчез, он более нежный, обнадеживающий. У этого больше нет той ноты острой агрессии. Оно замедляет биение моего сердца. — Ни один человек не может этого сделать. Мы брошены в наши тела, в ситуации, и мы не можем их контролировать. У нас ограниченный выбор. У меня не было выбора в некоторых вещах, у тебя нет выбора в других. Я понимаю тебя. Я широко открываю глаза. Действительно ли это ставит нашу жизнь на равных? Жизнь альфы, в которой есть все, и жизнь омеги, в которой ничего не может быть? Что альфы не могут выбрать? Они свободны, у них есть все! Что ты хочешь понять обо мне?! Бунтую. Ерзаю в его руках и отталкиваю назад. Наруто освобождает меня, но держит зрительный контакт. Выражение его лица не поддается расшифровке, я не понимаю, что скрывается за его голубыми глазами. — Я уже говорил тебе прошлой ночью: я живу один. Я терпел одиночество в течение семнадцати лет, — бормочет он. — Ты не представляешь, сколько раз я горел желанием взять и привести тебя сюда, чтобы наконец быть с кем-то. Но ты был просто ребенком, я не знал, как воспитывают детей. В его улыбке скользит извинение, едва ли это длится секунду. — Неважно, если ты не хочешь создать романтическую связь, если мне придется ждать годы или вечность. Я просто не хочу быть один. Я хочу быть с тобой, хочу твою компанию. По крайней мере, это. Я ничего не отвечаю, остаюсь бесстрастным. Я не понимаю, Наруто похож на совершенно другого человека, чем раньше. Теперь он более управляем, больше похож на альфу, что забрал меня с фермы. — Ты можешь делать все, что хочешь, что угодно. В этом доме ты свободен. Твое присутствие здесь уже многое для меня. Но есть некоторые вещи, которые я прошу тебя принять. Небольшие компромиссы, хорошо? Я смотрю на него с подозрением. Его мягкий и понимающий тон настораживает меня, в этом способе есть что-то странное. Он не кажется спонтанным. — Какие компромиссы? — Спать в одной постели, — перечисляет, — вместе обедать и болтать время от времени. Кусаю язык, стараюсь не спрашивать его, является ли вето на мою мастурбацию частью этих компромиссов. Но я не хочу, чтобы он подозревал, что с этим приказом он поставил меня в трудное положение. Я хочу заставить его поверить, что он оставил меня равнодушным, что он не заставит меня сдаться. — Я не привык спать с другими. Я ушел ночью, потому что не мог уснуть, — говорю, и не полностью лгу. Наруто складывает губы в гримасе. — Я понимаю. Мне жаль, что я так разозлился. — Так я могу спать один? Я не удивлен, увидев, как он качает головой. — В доме нет подходящих для тебя комнат. Ты привыкнешь к этому. И в случае, если я буду храпеть, позволяю задушить себя подушкой, — шутит он. Я не смеюсь, тщательно изучаю. В нем определенно есть что-то, что ускользает от меня, что я не могу понять. Я не понимаю Наруто Узумаки. Я не понимаю его настроения, его отношение. Что он от меня хочет. — Могу я тоже предложить несколько компромиссов? Он смотрит на меня в изумлении, но кивает. — Не вторгайся в мое пространство, пока мы спим, всегда оставайся на своей стороне. Если я не хочу с тобой разговаривать, ты не будешь настаивать. Если я не буду голоден, ты не будешь настаивать. — Еда важна. — У меня обычно мало аппетита, — фыркаю. — Я знаю, меня проинформировали. — Если я не буду голоден, я не буду есть. Не хочу быть принужденным. — Тебя никто не заставит, — гарантирует он, — но ты все равно останешься сидеть за столом. Пожимаю плечами и киваю. Я согласен с этим. Наруто продолжает смотреть на меня, ожидая, что я еще скажу. Я должен воспользоваться моментом, но ничего не приходит на ум. Что еще я мог попросить? — Могу я иметь свою собственную комнату, куда никто не сможет войти? Он смотрит на меня потерянным. — Зачем? — Иногда мне нужно побыть одному. В полном одиночестве. Он не выглядит восторженным по поводу моей просьбы, но вздыхает и кивает. — Ты можешь использовать комнату Венеры. Помимо тебя, только уборщицы смогут туда войти. Я изо всех сил пытаюсь сдержать удовлетворенную улыбку. Приказ, который он навязал мне, все еще проходит через мой разум, но я не настолько наивен, чтобы полагать, что он отзовет его. — Это все? — Наруто пробуждает меня от транса. Я киваю, и он вздыхает. Кажется, с облегчением. — Теперь, когда мы прояснились, надеюсь, что не будут других недоразумений. Отворачиваю взгляд и не отвечаю. Жду его следующего шага. Он был слишком снисходительным, наверняка сейчас что-то сделает. Потребует что-то. Атакует. Вместо этого он просто перемещает прядь волос со лба, за ухом. — Я буду ждать тебя за обедом. Если я понадоблюсь, найдешь меня в саду. С удивлением смотрю на него, когда он покидает восьмиугольную комнату. Он ничего не сделал, ничего не потребовал. Все слишком спокойно. Есть что-то, что ускользает от меня.***
— Сегодня прекрасный день. Поднимаю голову и смотрю на фигуру Ируки. Я думал о том, чтобы пойти в комнату Венеры, но я не помню где она находится. Поэтому я пришел в библиотеку, где начал читать. После пары глав чтения, Ирука вошел чтобы отсортировать несколько недавно купленных книг. Он не беспокоил меня, с момента как дворецкий вошел комнату это первый раз, когда он обратился ко мне. — Мм, — комментирую и возвращаюсь к чтению. — Не особо душно или влажно, — продолжает Ирука, — и освежающий воздух поднимается из моря. На этот раз не отвечаю. Но чувствую взгляд беты на себе. — Жалко оставаться в помещении. Вы могли бы почитать в саду. Я смотрю на него и понимаю, что он смотрит на меня нежно. — Мне разрешено выходить? — Вы можете пойти куда угодно в этом доме, — подтверждает. — Даже в сад. Смотрю с окна на наброски моря. — Даже на пляж? — Конечно. Грудь воспалена. Я могу пойти куда угодно, у меня нет ограничений, как на ферме. Я встаю, держу книгу крепко в руках. — Тогда я пойду, — сообщаю. Ирука продолжает мило улыбаться и кивает. — Я пришлю кого-нибудь, чтобы позвать вас на обед.***
Прилив отступил, и узкий залив стал длиннее. Вдыхаю запах высушенных на солнце морских водорослей и морского ветра. Сердце, кажется, танцует в ритме медленных волн. Выбираю камень, который рисует форму тени. Сажусь на нем, защищенный утром от жары. Я держу книгу закрытой, мой взгляд восхищен горизонтом. Оно настолько белое, что способно ослепить. Море зовет меня. Оно соблазняет своим ароматом, обещает свежесть. Впервые я спонтанно отложил в сторону книгу. Кладу её на песок, не глядя, и иду к берегу. Как и в предыдущий вечер, снимаю одежду, пока не остаюсь только в нижнем белье. Вода кажется еще холодной и исцеляющей. Оно открывает мне проход, как объятие. Я проскальзываю в нее и идеальное подхожу. Может быть, это бессознательная память о матке, о амниотической жидкости. Может быть, оно возвращает меня к началу жизни, когда я был защищен от этого мира. Может быть, поэтому погружение в море заставляет меня плакать. Все так мирно и спокойно. Ничто не нарушает этот баланс. Я понимаю, что полностью одинок. Единственные другие люди — это Наруто и слуги на вилле. Ничто из того, что происходит в штате, не касается этого места. В столице король мог быть убит. Я не могу знать. В государстве может начаться бунт. Я не могу знать. Границы могут быть захвачены людьми гор и пустыни. Я не могу знать. Даже больше, чем на ферме, я изолирован от мира. И мне все равно.***
Солнце достигает своего пика, слуга добирается до меня на пляже. Это одно из анонимных лиц, чье имя я не знаю. По своему усмотрению он собирает и складывает мою одежду и книгу. Передает мне халат и бамбуковые тапочки. Он не удостаивает мое тело даже одним взглядом. Он не ведет меня прямо в обеденный зал, сначала приводит в спальню. Он ждет меня вне комнаты, пока я умоюсь и оденусь. Хотя я брал столько времени, сколько хотел, обнаруживаю, что Наруто ждет меня в частной гостиной, как и прошлой ночью. На нем широкие брюки из легкого льна и испорченное кимоно, слишком бедное для дворянина. В целом, его одежда слишком запущена, чтобы одевать альфу его ранга. Он улыбается, совсем не раздраженный моей задержкой. Когда мы входим, еда все еще теплая и мягкая. Мы едим рыбу, приправленную щедрой дозой помидоров, чтобы сделать вкус более приятным. По правде говоря, я впервые ем рыбу, на ферме ее не подавали. Это предмет роскоши, если только ты не живешь на побережье. Но я подозреваю, что Наруто, в любом случае, мог бы позволить себе ее. Вкусно, у мягкого белого мяса вкус отличается от вкуса наземных животных. Я ценю этот вкус гораздо больше. Это море питает меня, то же самое, что приветствовало некоторое время назад. Чувствую себя в хорошем настроении. Поэтому с радостью отвечаю на вопросы, которые Наруто задает мне в попытке начать разговор. Он спрашивает меня, как я провел утро. Про книгу, которую читаю. Не забывает добавить что тоже читал ее и раскрывает некоторые безобидные моменты. Не осознавая, я ем все, что находится на тарелке. — Море будоражит твой аппетит, — радостно говорит Наруто, когда замечает, что мою тарелку забирают пустой. Я пожимаю плечами. Я даже не понял, что так голоден. Теперь, когда мы поели, боюсь, он что-нибудь сделает. Я весь насторожился, готов уловить каждый минимальный сигнал. Предсказать ходы Наруто. Он непременно попытается предложить что-то, что можно сделать вместе, чтобы спровоцировать меня, заставить сказать это роковое “да”. Вместо этого, как утром, он встает и улыбается. Желает мне хорошего дня, напоминает, что могу найти его в саду, и выходит. На этот раз, даже не касаясь. Я сижу за столом, мое дыхание застыло в легких, сердце бешено бьется. Кажется, я только что сбежал от большой опасности.***
Я пользуюсь одиночеством, чтобы попытаться немного поспать. Вся эта еда заставила мое тело отяготеть, а мысли замедляются. Но заснуть в комнате, полной запаха Наруто, оказывается трудной задачей. Аромат сопровождает меня во сне, и когда просыпаюсь, я возбужденный. Я понимаю, насколько реален приказ, как только думаю, о том, чтобы доставить себе удовольствие, но рука не двигается. Она остается неподвижной, как будто мои нервы не получают никаких импульсов. И возможно это действительно так. Должно быть, это то, о чем я могу думать, но не делать. Разочарованный, я нахожу единственное решение, погрузиться в ванну. Я наполняю ее холодной водой, которая заставляет меня подпрыгивать и дрожать, но это работает. Кровь оставляет мой пах, чтобы циркулировать и дать тепло всему телу. Я остаюсь погруженным до тех пор, пока могу вынести, но этого достаточно, и когда я вылезаю и одеваюсь, возбуждение спало. У меня болит только низ живота, из-за отсутствия разрядки. Понимаю, что передо мной есть несколько вариантов. Я могу вернуться на пляж, могу пойти в библиотеку, чтобы почитать, найти комнату Венеры… Я могу пойти туда, куда захочу. Думаю о прекрасном солнечном дне и огромном саде. Я мог бы исследовать его, узнать, насколько большое пространство нас окружает. Открыть для себя каждое ущелье своей новой территории. И оно действительно обширно. Я понимаю это, пока прогуливаюсь, когда обнаруживаю высокие живые изгороди, расположенные как стены, геометрическим способом. Каждый из них закрывает что-то вроде комнаты: газон, фонтан, клумбы, диваны и качели… потом исчезают живые изгороди, и я вижу перед собой рощу, стеклянную конструкцию, похожую на теплицу и пруд с центральным фонтаном. Этот еще красивее, чем другие: в центре находится скульптура морского бога, с мощной и мускулистой фигурой, сражающейся с морской змеей с широко открытыми челюстями. От них исходит высокая струя воды из фонтана. Вокруг них статуи пяти гигантских черепах, расположенных по кругу, выбрасывают воду из своих открытых ртов. Водяные лилии плавают по воде, слегка рифленой дождем фонтана. Я подхожу и замечаю уток и лебедей, плавающих на поверхности, клюющих воду в поисках еды. Под ними плавают ярко-красные рыбы. Как только я подхожу к краю, маленькие утки плывут ко мне тут и там. Наверное, они надеются, что у меня есть крошки для них. У меня их нет, я просто смотрю на них, когда они поднимают клювы вверх. — У меня нет хлеба, — извиняюсь. Кажется, они не смирились и продолжают прогуливаться, полные ожиданий, клюя хвостами между собой. Хмурюсь. — Глупые, — оскорбляю. Они крякают еще веселее. Кажется, только лебеди поняли. Они смотрят на меня издалека с отрешенностью и презрением. Мне они не нравятся, их перья слишком белые. С отражением воды на них больно смотреть. Тень появляется на рифленой поверхности. — Саске? Не пугаюсь. Его запах предупредил меня о его прибытии. — Что ты здесь делаешь? Я думаю, что сделал что-то не так. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но прямо перед глазами стоит солнце. Напрягаю веки, чтобы защитить глаза. — Прогуливаюсь, — ворчу. Наруто улыбается. Он больше не носит кимоно, а только широкие брюки. У него непокрытое туловище, четко выраженные мышцы. Он держит мешок, что выглядит как удобрение. — Не хочешь пройтись? Я хочу тебе кое-что показать. Пожимаю плечами, встаю и следую за ним. Утки позади меня жалуются на мой уход, я не оставил им даже крошки. Он ведет меня к стеклянному зданию, которое снаружи выглядит как классическая клетка для птиц. Вместо этого, чем ближе мы подходим, тем лучше понимаю, что это теплица. Внутри воздух жаркий и влажный. Я сразу начинаю потеть, мои волосы прилипают к задней части шеи, и легкая одежда, кажется, хочет задушить. Теперь я понимаю, почему Наруто так одет. Я никогда не видел растений вокруг нас, даже на иллюстрациях книг. Возможно, потому что эти книги всегда описывали только местные культуры. Похоже, они происходят из южных, более теплых и влажных земель. Я почти ничего не знаю о самом южном регионе, я только знаю, что он малонаселен из-за сложного климата: год делится пополам, один невыносимый засушливый периодом и один непрерывных дождей. Это самый зеленый и самый густой регион штата, почти все люди сосредоточены в крупных населенных пунктах. Я даже не в состоянии описать тип растений, которые нас окружают. Некоторые высокие деревья, другие низкие кусты. Но все объединены блеском и шириной листьев. Цветы, многие, все имеют яркие, красочные цвета. Они настолько роскошные, что кажутся нарисованными акриловыми красками. Лепестки такие же большие, как моя ладонь. Все кажется больше, чем я привык видеть. Но не только это: даже запахи сильнее. Такие сильные, что почти стесняют запах Наруто, делают его бледным. Они сладкие, убедительные… в них есть что-то страстное и агрессивное. Они не похожи на цветы, которые легко собрать, сломать. Наруто ведет меня через этот миниатюрный лес по узкой асфальтированной дорожке, пока мы не добираемся до того, что представляет собой центр теплицы. Это круглая площадь, украшенная под гостиную, с плетеными диванами и креслами. Это было бы похоже на веранду, если бы не все тропические растения, которые окружают пространство. Здесь также есть фонтан, но он намного проще и меньше, чем те, что я видел снаружи. Это простая ванна из полированного мрамора с краном, из которого вытекает чистая вода. Это выглядит круто, и в этом удушающей жаре у меня есть искушение опустить в него голову. Наруто кладет мешок в пустой контейнер, вытягивает спину и вытирает пот. Он какой-то другой, он кажется чуть более… расслабленным. Я не понимаю, но его запах, смешанный с сильными ароматами тропических цветов, посылает мне разные сигналы по сравнению с предыдущими ситуациями. Я не чувствую себя под атакой, он ничего не предпринимает. Затем он подносит два пальца ко рту и дует. Высокий свист отскакивает от стекла, эхом разносясь по всей теплице. Интересно, почему он это сделал. Ответ приходит ко мне через несколько секунд, сопровождаемый взмахом крыльев. Я поднимаю глаза и замечаю цветные пятна, движущиеся среди листьев. Теплица теперь звучит как мелодичный щебет, как маленькая музыкальная шкатулка. Я наблюдаю за этими птицами, с живым оперением и сильными ножками, цепляющимися за плечи Наруто, за его руки. Некоторые достаточно велики, чтобы Наруто сжимался под их весом. Один из них даже приземлился на его голову. Это попугаи. Я слишком ошеломлен, чтобы двигаться. Я видел фотографии, рисунки, но никогда и не думал увидеть одного перед собой. Не говоря уже о семи. Оперение настолько красочно, что кажется нереальным. Мне кажется невозможным, чтобы природа могла создать что-то настолько гармоничное и художественное по чистой случайности. Тот, что на его голове, выглядит почти как мифологическое существо, феникс с красноватыми перьями, которые переливаются с зеленого на синий на кончиках крыльев и хвоста. Наруто встряхивается, попугаи снова взлетают в буйстве красок и праздника. Они спокойно отдыхают на спинках диванов. Теперь я чувствую их взгляды на себе. Наруто жестом указывает мне приблизиться. — Нравится? — Я впервые вижу попугая, — признаюсь. — Это очень красивые и умные животные. Их легко приручить, они интересуются всем и становятся очень привязанными. Если я игнорирую их слишком долго, они становятся грустными или обиженными, это зависит немного от их характера. А некоторые… — его голос дрогнул, менее уверенный, чем раньше. — Некоторые моногамны, они остаются со своим партнером на всю жизнь. Как они. — он указывает на двух маленьких волнистых попугайчиков с теплым оперением и совершенно красной головой. Они сидят близко друг к другу, их головы соприкасаются. — Они неразделимы. В смысле: они остаются привязанными к своему партнеру на всю жизнь, ничто не сможет их разлучить. Даже смерть. Когда один из двух умирает, другой следует за ним, умирая от боли. Он рассказал это так, как будто это романтическая история. Мурашки бегут по коже, я же нахожу эту историю мрачной. И выражение почти зависти в голубых глазах пугает меня. Я бы никогда не хотел такого. Я неуклюже пытаюсь сменить тему. — Ты здесь часто бываешь? — Я почти всегда здесь, — подтверждает он. — Я забочусь о теплице и попугаях почти один. Это мое времяпрепровождение, оно занимает меня. Я воздерживаюсь от гримасы. Семнадцать лет одиночества это действительно много. Я не удивлен, что его времяпрепровождение заботиться о животных, которые страдают от одиночества. Как и он. Я воздерживаюсь говорить это вслух и смотрю на Наруто. На руке у него находится какаду* с белыми перьями. Он смотрит на него и нежно улыбается, попугай щебечет гордо. Он выглядит как ребенок, рассказывающий новое открытие другу или даже родителю. Затем Наруто целует его в клюв. И двигает рукой в моем направлении. Какаду летит ко мне и опирается на мое плечо. Он не слишком тяжелый, но удивление выводит меня из равновесия. Я смотрю на него с любопытством и беспокойством. Нерешительно поднимаю руку, слегка изогнутую в кулак. Попугай машет крыльями и обосновывается там. Теперь он перед моим лицом. Его черные глаза сияют осознанным разумным светом. Он целует мои губы своим клювом Я остаюсь ошеломленным, удивленным, и какаду улетает, щебеча. Я касаюсь своего рта рукой. Наруто смеется, его легкий смех заставляет меня краснеть. Это косвенный поцелуй, он сделал это нарочно. — Смотри, у тебя такие же волосы, — говорит он. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на какаду, прислонившись к выступающей ветви. На затылке поднялся гребень желтых перьев. Я еще больше краснею от этой инсинуации. — Тчх, — раздраженно комментарую. Попугаи снова начали летать вокруг теплицы, делая ее еще более красочной. В теплице все так красиво. Наруто, должно быть, заботится о каждом цветке. — Ты сделал все сам? Он оборачивается, кажется, доволен моим интересом. — Почти. Слуги иногда помогают мне, но я пытаюсь делать все сам. Люблю красочные цветы. Похоже, на откровения ребенка. — Ты также любишь животных, — комментирую, думая о утках, кроликах, рыбах и белках в саду. — Очень, — подтверждает. Я продолжаю задумчиво смотреть на него. Он любит животных, но у него нет собаки. — Но у тебя нет собаки. На мой скрытый вопрос Наруто внезапно меркнет. Он подносит руку к шее и качает головой. — Они тебе не нравятся? — Нет, — слабо отвечает он, как будто внезапно потерял голос. Попугай летит перед ним, садится на землю и поднимает шею. Он смотрит на это и издает пронзительный звук, как будто хочет его разбудить. Наруто вздрагивает. Он поворачивается ко мне. — Я не очень хорошо лажу с собаками, — говорит он. — Они тебе нравятся? Хочешь одну? Я сжимаю губы. — Нет, они меня не интересуют. О, я бы хотел разгадать эту загадку, которой является Наруто. Его перепады настроения такие странные. Именно свет часто оживляет его глаза, меняется. Кто такой Наруто? Контролируемый, понимающий и спокойный альфа? Альфа во власти своих эмоций, инстинктов и властности? Или альфа, который продумывает каждый свой шаг? Или, может быть, именно этот мирный альфа что смотрит на птиц с любовью? Кто на самом деле Наруто?***
Проходит неделя. Ничего не происходит. Вскоре я привыкаю к повседневности, разделять постель и еду с другим мужчиной. Наруто держит обещание, он ни к чему меня не принуждает. Часто случается, что он пытается поговорить со мной, спросить о чем-то. Даже просто посмотреть на меня. Иногда он просит меня сыграть для него. Это самые сложные моменты, те, в которых я чувствую свое самообладание на пределе. Вот почему я стараюсь избегать контактов в максимально возможной степени Я часто прячусь в комнате Венеры. Это маленькая комната, со стенами спокойного пастельного синего цвета. Стена вырыта, чтобы вмещать внутри круглый диван, на которым я всегда лежу и читаю. В углу есть печь, которая должна согревать в зимние дни. Есть дни в которые я не могу устоять и иду на пляж, понырять в море. Я остаюсь там, пока они не отправят кого-то, чтобы найти меня. Я понимаю, что все в хорошо. Что я действительно могу привыкнуть к такой жизни. По крайней мере я так думал, до ночи в которой я просыпаюсь потным и смертельно возбужденным.