***
Мы выстраиваемся перед входом в виллу, под колоннадой. Наруто стоит на несколько шагов впереди, на ступеньках. Здесь все слуги дома, я не ожидал, что их так много. Я стою рядом с Ирукой, немного скрытый его силуэтом. У Беты серьезное выражением лица, кажется, что своим телом он пытается спрятать меня. Как и Наруто, он, кажется, хочет как можно меньше выделять меня. Он даже одобрил трюк с запахом Наруто, когда заметил его на мне. Мы ждем несколько минут, пока не видим на дороге процессию блестящих черных машин. Они осторожно и извилисто движутся по узкому бульвару, пока не откроются ворота, и элегантно припарковываются во дворе. Даже отсюда, мне удается увидеть как Наруто вздыхает. Тревога вернулась с удвоенной силой. Часть меня надеялась, что все это шутка. Что не будет никаких Альф. Но они здесь. Дверце машины открывается, и я вижу, как чья то черная нога ступает на тротуар. Вскоре из машины выходит мужчина. Октябрьское солнце светит ему в лицо, обнажая изящные и красивые черты лица. Я задерживаю дыхание: это тот же человек, что и на фотографии. Хоть он уже и не подросток, его черты невозможно спутать. Идентичны. Как будто с момента того фото прошло только несколько лет. Я перевожу взгляд на Наруто, мне любопытно увидеть выражение его лица. Губы сложены в странной улыбке смирения, привязанности и боли. Мужчина делает несколько шагов к ступеням, спокойно улыбается. — Привет, братишка, — приветствует он. У него низкий жесткий голос. Почти мрачный, но по-своему завораживающий. Наруто опускает голову, сжимает и отпускает кулаки. — Привет, Итачи.***
На мгновение мне кажется, что время замирает. Промежуток времени, в котором черные глаза нового Альфы движутся по лицам людей здесь находящихся, словно ища кого-то. Они останавливаются на мне, когда находят в тени Ируки. Мне хочется сделать шаг назад. Я чувствую силу, которую они передают. Но я остаюсь на своем месте, встречаюсь с ним взглядом. И мы смотрим друг на друга. Этот момент застоя нарушается в тот самый миг, когда другие люди выходят из своих машин. — Наруто! Дорогой Наруто! — кричит один в приветствии. Он стягивает солнцезащитные очки на лоб, еще больше растрепывая свои вьющиеся черные волосы При этом приветствии я вижу, как Наруто снова сжимается в плечах. Но он начинает спускаться по ступенькам контролируемым плавным шагом. Он присоединяется к первому мужчине, Итачи, и позволяет ему обнять себя за плечи. Это короткое прикосновение, оно длится с секунду. Но в течении этой секунды Наруто поднимает лицо, чтобы поцеловать его в щеку. — А мне? Почему ты продолжаешь игнорировать меня? — жалуется кудрявый, заставляя Наруто вздыхать. — Привет, Шисуи, — обращает на него внимание. Тот удовлетворенно улыбается и направляется к двоим мужчинам. За ним следует женщина с очень длинными волосами в элегантном костюме, подчеркивающем ее формы. — Извини за опоздание, дорогой, — говорит она притворно. Оставляет два поцелуя на обеих щеках Наруто. — Не беспокойся, Изуми. — У нас были проблемы с транспортом, — объясняет она, указывая на ряд машин. Но одна из них — не машина. Это что-то вроде фургона, небольшого грузовика. Какие-то мужчины что-то вытаскивают из него. Тайна раскрывается, как только в воздухе раздается громовое ржание. Сразу после этого, лошадь заставляют выйти из коневоза, ее подгоняют к Наруто. Тот недоверчиво смотрит на скакуна. Я не очень разбираюсь в лошадях, они мне не интересны. Но этот жеребец действительно красив, очень. Шерсть с металлическими отблесками, как будто оно сделано из чистого светлого золота. Грива почти белая, блестящая, из очень тонких волос. Голова изящная, легкой формы, хорошо прилегает к длинной мускулистой шее. Уши стоят торчком, полны внимания, длинные; но что меня действительно очаровывает, так это большие глаза с восточным разрезом, которые светятся живым и умным светом. Это одно из самых красивых созданий, которых я когда-либо видел. И Наруто, кажется, думает так же. Лошадь бежит рысью, качая головой, словно пытаясь освободиться от удила между зубами. Его сопровождает мужчина, который кажется немного старше остальных, но красивым и элегантным. Его длинные черные волосы собраны в низкий хвост, в них затаились несколько серых прядей. — С днем рождения, Наруто, — говорит он со слабой улыбкой. Мужчина останавливается прямо перед Наруто, который смотрит на него с изумлением. — Но, Изуна, это… — Твой подарок от меня и Мадары. Он извиняется за то, что не смог приехать, снова. Ты же знаешь, обязанности главы семьи… — заканчивает смешком. Наруто, кажется, не слушает его. Все его внимание сосредоточено на лошади перед ним. Он поднимает руки, чтобы погладить голову скакуна, на его лице появится улыбка обожания, как будто он не может сдерживать себя. Изуна улыбается, довольный тем, что произвел впечатление. — Это Ахалтекинец*, с Востока. Таких осталось всего несколько экземпляров. — Красивый… — бормочет он. И все что мне остается, это согласиться с ним. Под металлической мантией видны четкие и мощные мускулы. Лошади, кажется, нравятся ласки Наруто, и это видно по тому, как он двигает ушами. Он еще сильнее прижимается мордой к ладоням, и мужчина все больше улыбается. Шисуи тоже улыбается, но чуть более потешно. Он подходит к Наруто и наклоняется, чтобы что-то шепнуть ему на ухо. Они слишком далеко, чтобы я смог понять то, что он ему сказал. Но это точно не было чем-то приятным. Наруто тут же ретируется. Он бледнеет и смотрит на животное широко раскрытыми глазами. В выражении, которое я научился определять, больше нет ни капли обожания, только ужас. Мне не удалось услышать то, что Шисуи ему сказал, но я отчетливо слышу его смех. Я хмурюсь и удивляюсь, почему он это сделал. Все они вышли из своих машин и сейчас стоят во дворе, я мысленно их считаю: семь человек, две женщины и пять мужчин. Мне не удается угадать их возраст. Ни у кого из них нет отчетливых признаков старения, у них гладкие лица и идеальная кожа. Я понимаю только то, что старший — Изуна, из-за редких серых прядей. Вторая женщина подходит к Наруто. Несмотря на его все еще застывшее выражение лица, она отпечатывает ему громкий поцелуй на щеке. Но через секунду и она замирает. — Это… — почти выпаливает она. Хватает воротник рубашки Наруто и стягивает его вниз. Обнажает шею, где видна метка, оставленная мною. — Связь? — завершает мужчина рядом с ней с таким же удивленным выражением лица. Изуми широко открывает глаза и потрясенно смотрит на него. — Какая сучка убедила тебя это сделать? — недоверчиво спрашивает она. Она сразу же начинает осматриваться. Напугано я прячусь еще больше в тени Ируки. Но каким-то образом Наруто, кажется, реагирует на этот вопрос. — Это я предложил, — отвечает он, сжимая кулаки и вызывающе глядя на нее, — когда забрал его. Этот ответ, кажется, не успокаивает Изуми. Она смотрит на него еще более недоверчиво. А Шисуи и Изуна, кажется, забавляются этой новостью, учитывая их смех. — Да неужели! Итачи, скажи ему что-нибудь, — рявкает женщина. Но на его лице нет никакого выражения. Все это время он молча смотрел на меня. Поворачивает голову, чтобы ответить. — Наруто уже взрослый. Он может сам решить, что для него лучше, — говорит он. Но что-то в его тоне подсказывает мне, что он тоже не одобряет эту связь. И Наруто, кажется, обижен очевидным неодобрением. Складывает губы в гримасу и виновато опускает взгляд. Так значит эта связь была только его инициативой. Несмотря на то, что именно Учиха подарили меня ему, именно он решил создать такие узы. Интересно, почему. — Мама? — наконец спрашивает Наруто, шпионя за машинами. Кажется, он ждет, когда выйдет кто-то еще. Итачи рушит его надежду. — Не пришла. Она сказала мне передать тебе ее и отца поздравления. Еще я принес их подарок. Судя по тому, как грустно Наруто выглядит, это его не утешило. Но он кивает, ничего не добавляя. В спор вмешивается Шисуи. На его лице все еще играет лукавая улыбка. — Пойми ее. Тете не очень хотелось видеть результат неудавшегося аборта. Последние капли цвета на лице Наруто исчезает навсегда. Приоткрытые губы кажутся фиолетовыми, глаза вылезают из орбит. Я чувствую его боль, как будто этими словами ударили меня. — Шисуи! Это низкий предупреждающий рык. Гортанный звук, от которого у Шисуи почти исчезает кривая улыбка. Это Итачи заговорил, сузив глаза в сторону родственника. Даже отсюда, мне удается почувствовать силу его харизмы. Затем он скользит взглядом по Наруто, словно желая убедиться в его реакции. Убедиться что эти слова не сделали ему слишком больно. И Шисуи пользуется этим мигом, чтобы вернуть коварную улыбку. — Да ладно тебе. Никто не хочет смотреть на семейный провал. — Ты мог не приходить. На этот раз зарычал не Итачи. Это был Наруто. Все еще бледный, но от злости. Руки сжаты в кулаки, сухожилия на шее напряжены, челюсти сведены. Голубые глаза острые, как кинжалы. И, возможно, это связь, невидимая связь, которая может сократить расстояние, заставляет меня чувствовать его властное, яростное присутствие. Я чувствую его рядом со мной, он защищает виллу. Этот рык сбивает с толку Шисуи. И не только его, но и Итачи, Изуми, Изуна… все делают шаг назад. Судя по тому, как они смотрят на него, кажется, что они впервые поражены харизмой Наруто. Я хмурюсь, озадаченно. Наруто всегда доказывал, что он не умеет контролировать свои Альфа-инстинкты или, по крайней мере, с трудом у него это получалось. Каждый раз, когда он злился на меня, или что-то загоняло его в угол, я чувствовал себя раздавленным его присутствием. Может потому, что я Омега и на мне оно имеет больший эффект. В любом случае такая реакция членов его семьи не имеет особого смысла. Тем не менее, Шисуи оклемался первым. Он снова начал улыбаться и подошел, на этот раз, чтобы обнять Наруто за плечи. Жест братской любви. — Но ты же знаешь, что мы слишком сильно тебя любим, чтобы не приходить, милый Наруто! — пропевает. Этот контакт подорвал самообладание Наруто. Я чувствую, что он устал, утомлен этим взаимодействием. Может поэтому он рассеянно переводит взгляд на меня. Чтобы убедиться, что я все еще здесь. Но не только я замечаю его взгляд в мою сторону. Шисуи прослеживает его взгляд. И по тому, как он улыбается, я понимаю, что он заметил меня. — О, а вот и он! — восклицает. Изуми поднимает солнцезащитные очки. Ее пронзительные глаза, покрытые макияжем, сузились, чтобы лучше разглядеть меня рядом с Ирукой. — О, — комментирует она, скривив губы. — А я все спрашивала себя, где ты его прячешь. Я чувствую на себе взгляд всех Альф. Они смотрят на меня с интересом. Слишком много интереса. Мне не спрятаться от этих взглядов. Как и с Итачи, я смотрю на них в ответ. Изуми улыбается и поднимает руку в моем направлении. — Ну же, иди сюда. Я колеблюсь секунду. Смотрю на Наруто, который кивает. Ирука, что стоит рядом со мной, тоже кивает. Я спускаюсь по ступенькам, чувствую себя слишком некомфортно. Мне не нравится чувствовать все эти взгляды, которые, словно насекомые пощипывают кожу. Я останавливаюсь рядом с Наруто, вспоминая его совет держаться рядом с ним. Больше всего меня смущает взгляд Итачи. Если другие смотрят на меня с любопытством и интересом, как на что-то новое, что-то, что может быть забавным, его взгляд невозможно расшифровать. Больше всего улыбается Изуми. Она хватает меня за подбородок и приближает наши лица, как будто хочет поцеловать. — Так значит ты и есть Саске. Наруто стоит нервно рядом со мной. Я чувствую, как связь пульсирует. Я сжимаю руки, напрягаю мышцы. Если она подойдет ближе, обещаю, я ее ударю. Но в этом нет надобности. Больше ничего не добавляя, она отпускает меня, отскакивая назад, как пружина. Она морщит нос, недоуменно скручивает губы. — Неужели связь смешивает запахи так сильно? — выпаливает отступая снова. Расслабляюсь немного. Похоже идея Наруто, какой бы ужасной она не была, сработала. Женщина отступила, как только попыталась подойти слишком близко. Может это из-за того, что запах другого Альфы вызывает у нее отвращение — но мне это кажется невозможным, учитывая, насколько объективно привлекателен Наруто. А может это из-за того, что инстинкт дал ей понять, что я Омега, который уже принадлежит другому Альфе. Смотреть, но не трогать. Чувствую себя товаром, выставленным в витрине магазина. Шисуи наклоняется ко мне, но только лицом. Я чувствую, как он вдыхает воздух. Иллюзорная улыбка растягивает его губы, доходя до глаз. — Нет, я думаю, что они немного повеселились, перед нашем приездом. Наверное, это был его подарок на день рождения. Надеюсь, что гнев, который я испытываю, не заставит меня краснеть, ибо я чувствую, как кровь приливает к лицу. Я еще не знаю его, не знаю что он из себя представляет, но того, что я видел, достаточно, чтобы его возненавидеть. — Кстати о подарках, — говорит Изуми, — они у нас тоже есть. Давайте пройдем внутрь? Итачи кивает. — Да, это хорошая идея. Он смотрит на Наруто, словно хочет напомнить ему, что он хозяин дома. — Вы правы. Давайте зайдем. Он кладет руку мне на плечо и прижимает к себе. Я не сопротивляюсь. Я позволяю ему обнять меня, защищая, подальше от голодных взглядов других Альф. Я украдкой смотрю на него. Но выражение его лица стало неразборчивым.***
В следующий час я запоминаю каждого присутствующего Учиху. Наруто отвел их в главную гостиную, позволив им разобраться со своей одеждой и багажом. Кажется, они прекрасно ориентируются в этом доме. Я не часто бывал здесь, почти никогда, если быть точными. Комнату убрали и устроили небольшой буфет со сладостями и кренделями. Учихи разбросаны по диванам и креслам, а их бокалы полны белого вина. Исходя из того, что я понял, они всего лишь ветвь разнообразной семьи Учиха. Насколько я знаю, в настоящее время главой семьи — советником короля — является Мадара Учиха. Изуна, человек, сопровождающий лошадь, — его брат. Остальные так или иначе связаны с ним. Пришли его дети-близнецы: Рай и Бару. Их внешний вид практически идентичен. Между ними стоит женщина, Хадзуки, которая должна быть дочерью одного из двоих. Шисуи, который остался стоять, является сыном другого. Изуми — его двоюродная сестра, имеет романтические отношения с Итачи, вероятно, она его жена. Именно последний меня больше всего интригует. В отличие от своих родственников, он не складывает губы в саркастической улыбке. Не смотрит на меня озорно. Он не шутит, не обижает Наруто. В глазах нет худого света. Он спокоен, невозмутим. Его невозможно понять. И поэтому я не могу оторвать от него глаз. И чем больше я смотрю на него, тем больше замечаю наши сходства. Наруто сидит в центре дивана, вокруг него ленты и разукрашенные бумаги. То что осталось от подарочных пакетов. Я сижу на том же диване, распростерт на одном из двух подлокотников. На противоположной стороне сидит Итачи. Череда подарков была долгой, от друзей и родственников, которые не пришли, но позаботились о том, чтобы сделать свои поздравления. Некоторые имена, когда произносятся, заставляют впасть Наруто в кататоническое состояние. Все подарки — драгоценные предметы. Шкатулки, украшения, золотые чашки, одежда… Как будто эти люди пытаются произвести впечатление, в попытке сделать лучший подарок. Список неизвестных мне имен заканчивается непрерывными комментариями и сплетнями, сказанными во время вручения. — Моя очередь! — пропевает беззаботно Шисуи. Он протягивает красную коробку, украшенную бантами такого же цвета крови. Наруто приходится немного повозиться с лентами, чтобы открыть ее. И когда ему это удается, он замирает. Смотрит на дно коробки, как если бы там лежал труп крысы. Когда я заглядываю в коробку, я уверен, что воспроизвожу такое же выражение. Я узнаю содержащиеся в ней предметы: шелковый ошейник с колокольчиком, ободок с волосатыми ушами и хвост, прикрепленный к плагу небольшого размера. Та же. Та же гребаная секс-игрушка, которую он использовал на мне. Шисуи радостно смеется. — Я оставил тебя без слов, а? Ты знаешь, что это один из самых мощных вибраторов… — Ты уже дарил мне его, — бесстрастно перебивает его Наруто. Он снова закрывает коробку, как бы чтобы скрыть содержимое от своих глаз. — Трижды. Настала очередь Шисуи столбенеть. — Правда? Я помню лисий набор, но этот тоже? — И кроличий, — без интонации завершает Наруто. Изуна разражается смехом, за ним следуют все другие Учихи. Кроме Итачи. Итачи смотрит на Шисуи с раздраженным упреком. — Боже, ты безнадежен! — издевается Изуми. — Я думал, что это будет хорошим подарком! — огрызается Шисуи. — Особенно теперь, когда у него есть Омега. Он красноречиво мне улыбается. Я испепеляю его взглядом. Так значит что этот гребаный вибратор, который Наруто засадил мне в задницу, чтобы помучить, — дело его рук. Список причин ненавидеть его только растет. Учиха продолжают насмехаться над ним, все больше и больше забавляясь его жалкими попытками оправдания. Наруто, похоже, не хочет ничего знать. Смотрит на коробку, которая все еще лежит у него на коленях. И то и дело смотрит на меня, стараясь не быть замеченным. Он следит за моей реакцией. Связь, должно быть, дала ему понять, насколько я зол и возмущен. — В любом случае, я подарил не только это, — протестует Шисуи, повышая голос. Он берет длинный цилиндрический контейнер. Упакован он не так ювелирно как предыдущий подарок. Наруто просто нужно отвинтить крышку сверху, чтобы высвободить содержимое. Это полотна. Холсты с обнаженными элегантными телами, окутанные сценами интимной близости. Несмотря на наготу, они не вульгарны. Черты даже не делают их эротичными, это просто… тела. Красивые тела, несмотря на некоторые эстетические недостатки. Наруто смотрит на них с гораздо большим интересом. Итачи хватает одну, явно впечатленный. — Сай, — гласит подпись. — Я не знаю этого художника, — комментирует он, и вопросительно смотрит на Шисуи. Он мало говорит, но в тех редких случаях, когда он это делает, его тон застревает в моем животе, как игла. — Ах, это потому что он не знаменит. Он уличный художник, — объясняет Шисуи, расслабленно сидя в кресле в высокомерной позе. Изуна гримасничает. — Тогда зачем покупать его холсты? — скептически спрашивает он. Шисуи жестом показывает одному из слуг в комнате принести ему кубок вина. Он реагирует только тогда, когда держит бокал в руке, непосредственно перед тем, как сделать глоток. — Потому что скоро они будут стоить миллионы. — Он делает глоток, намеренную паузу, чтобы привлечь внимание. — Этот парень окружен радикалами и кантерини. Его искусство это протест, и он выставляет себя на показ, — заговорщицки раскрывает он. — Даже слишком. Меня не удивит, если его вскоре найдут мертвым в ванне. Самоубийство. Передозировка. Или что-то еще. — Он улыбается. — И, конечно же, центристы раскроют его историю, в этом и волшебство: картины, которые раньше ничего не стоили, будут стоять миллионы. И Наруто будет владельцем этих высоко востребованных произведений искусства, — заключает он, подмигивая. — Можешь не благодарить. — Только ты мог до этого додуматься, — восхищенно комментирует Хадзуки. Я рассуждаю над его словами. Радикалы, центристы… это термины политических фракций. И он сказал, что искусство этого художника это протест. Протест против чего? Что это значит? Я смотрю на картины, как будто они могут мне ответить. Наруто отмечает мой интерес к рисункам. Он передает их мне, не кладя обратно в футляр. — Продолжим? — предлагает Изуна. Он поворачивается к слугам, жестом давая понять, чтобы те наполнили его бокал. Итачи берет небольшую компактную упаковку. Кладет ее на ноги Наруто. — От мамы и папы. Голубые глаза загораются нежностью. Наруто развязывает простой узел и открывает коробку. Внутри находится шкатулка, покрытая драгоценными камнями. Как только он ее открывает, появляется маленькая миниатюрная лиса, кружащая вокруг дерева. И сладкая мелодия скрипки распространяется по комнате. Это кариллон. Наруто затаил дыхание. Он смотрит на шкатулку так, будто держит в руках звезду. — Это… — Да, это мамина песня, — подтверждает Итачи. — Они решили установить ее в шкатулке и продавать ограниченным тиражом до следующего концерта. Она не могла не подарить первую тебе. Я вижу, как голубые глаза становятся влажными, словно он вот-вот заплачет. Но его губы сложены в улыбке чистой благодарности. Я бросаю вызывающий взгляд на Шисуи. Из этого драгоценного подарка видно, что его мать не считает его ни неудачным абортом, ни семейным провалом. Но я сразу же упрекаю себя за то, что посмел сочувствовать своему мучителю. Наруто продолжает вертеть музыкальную шкатулку в руках, пока мелодия не перестанет играть. — Красивая, — с благодарностью бормочет он. Итачи смотрит на него. Кажется, он мрачно медитирует. В конце концов он решается заговорить. — На самом деле, есть причина, по которой наши родители не смогли приехать. У него серьезный тон, который вызывает всеобщий интерес. Изуна приподнимает бровь, перемешивает жидкость в бокале. — Итачи… — предупреждающе бормочет он. — Он имеет права знать. Они его… наши родители, — твердо отвечает он. Он замечает, что его слова взволновали Наруто. Я смотрю на него, как на посланника несчастья. Поэтому он смягчает свой взгляд и голос. — Ничего страшного, не о чем беспокоиться. Просто досадное недоразумение, — успокаивает он, поглаживая его руку. Итачи вздыхает. — На отца подали в суд. Наруто подпрыгивает на месте, я выгибаю брови. — Ч-что? За что? — заикается Наруто. — За изнасилование. Женщина Омега сообщила, что он изнасиловал ее. — И это правда? Изуна отвечает, видимо раздраженно. — Конечно нет. У этой суки была течка, и в таком состоянии она посмела выйти из гетто, — недовольно восклицает он. Его комментарий возмущает меня, я жму руки и прикусываю язык, чтобы не вспылить в ответ. — Из гетто? — повторяет Изуми. — Что она делала за пределами структуры? — У нее было разрешение на выезд, — объясняет Итачи. — Чтобы добраться до работы. — И она вышла, даже в течном состоянии? Она хотя бы приняла подавители? Увидев, что он отрицает, она сердито фыркает и делает глоток из бокала. — Так по какой причине она подала в суд? Это ее вина. — Как это может быть ее виной? Я заговорил, не задумываясь, не в силах сдерживать себя дальше. Все присутствующие поворачиваются и смотрят на меня, удивленные моим вмешательством. Я осознаю, что заговорил впервые в их присутствии. Они впервые слышат мой голос. Я заговорил с рычанием, с открытым вызовом. Судя по тому, как они смотрят на меня, им это не особо нравится. — Потому что у нее была течка, — отвечает Изуна, прищурившись. — Если ты покидаешь гетто в разгаре течки, без подавителей, значит ты сам ищешь неприятностей. — Вы сказали, что она шла на работу. Она вышла не чтобы быть изнасилованной, а чтобы работать. — Пффф — бросает Рай, это один из тех редких случаев, когда он открывает рот. Он смотрит на меня с упреком. — Это не было изнасилованием. — Почему нет?! — настаиваю. Я чувствую на себе пристальный взгляд Наруто, связь умоляет меня не продолжать. Заткнуться, прикусить язык. Но я не могу этого сделать. С тех пор, как они приехали, я терпел их расистские шутки. Я больше не могу этого выносить. — Если женщина не хочет… — У нее была течка, — резко перебивает Изуна, подчеркивая каждое слово. Его харизма и запах накатывают на меня, как ударная волна. Но, к его несчастью, благодаря постоянным перепадам настроения Наруто я привык к такой интенсивности Альфа-феромонов. Если быть честными, его феромоны намного слабее феромонов Наруто. Так что я не отвожу взгляд, ни в коем случае не отступаю. Я лишь раздраженно моргаю, но продолжаю смотреть на него. С вызовом и без страха. И ему не нравится такое мое поведение. Мы продолжаем смотреть друг на друга, пока не вмешивается Итачи. Спокойно и невозмутимо, с примирительным тоном. — Течную Омегу невозможно изнасиловать. Я поворачиваю голову, чтобы возразить, но его черные глаза останавливают меня. Я чувствую, как слова замирают в горле. — Ты должен лучше меня знать, как работает течка, — спокойно продолжает он. — Течной Омеге нужен только секс, она готова отдаться даже незнакомцу, лишь бы удовлетворить свою похоть. Возможно, когда течка закончится, она пожалеет об этом, но это не отменяет того, что она этого хотела, и она это сделала. Его слова проникают в меня, доходят до сердца, чтобы пройтись по нему острым клинком. Потому что это именно то, что произошло несколько недель назад. — Течные Омеги не умеют себя контролировать. Но наш отец в этом не виноват, он сказал, что его прижали посреди дороги, схватив. Он сделал только то, о чем его попросили, он и представить не мог, что это выйдет ему боком. Я вижу, как Наруто скручивает губы в гримасу. Он почти незаметно кивает. Как будто он хорошо понимает его слова. И мне интересно, думает ли он обо мне. О моем поведении во время течки. Но я все равно не могу их принять. Именно потому, что я знаю, насколько инвазивна течка, я знаю, что мы все еще воспринимаем изнасилование как таковое. — Кмх, это как если бы человек, который сидит на диете, сьест кусок торта. А потом он будет обвинять кондитерскую в том, что она продала ему сладость, — самодовольно комментирует Изуми. — Человеку не следовало идти в пекарню. Также и с этой Омегой, если она действительно не хотела встретить Альфу, ей не следовало покидать гетто. Я смотрю на нее с недоумением, она действительно провела такое сравнение. — Но зачем доходить до суда… — раздраженно комментирует Хадзуки. — В нормальной ситуации все бы решилось с глазу на глаз, — соглашается Итачи со вздохом. — Но радикалы решили поддержать это дело. Кантерини наделали много шума, чтобы привлечь внимание СМИ. В конце концов, наш отец решил пройти публичный суд, чтобы доказать свою невиновность. — Похвально. — Шисуи поднимает бокал. — Судья обязательно объявит его невиновным. — Собственно, это чистая формальность, чтобы утихомирить ситуацию. С публичным судом Кантерини придется закрыть рты. Мама решила остаться дома, чтобы поддержать отца. Она думает о том, чтобы организовать благотворительный концерт чтобы повысить осведомленность общественности, — заканчивает он. — Микото так заботится о других и о своей семье, — одобрительно вздыхает Изуна. Меня сейчас стошнит. Эти речи мне противны. — В любом случае Омеги начинают требовать слишком многого, — раздраженно фыркает Изуми. — Со всеми этими инициативами и протестами… они начинают доставлять много проблем. — Потому что они не понимают, что эта система единственно возможна, — с сожалением бормочет Итачи. — Единственная, которая обеспечивает благополучие каждого вида. — На днях я увидела одну абсурдную инициативу о том, чтобы Омеги могли идти на работу во время течки не принимая подавители, потому что, видите ли, на них слишком высокие налоги… они еще смеют удивляются, когда случаются такие случаи, — закатывает глаза. — Это еще цветочки! — восклицает Шисуи. — Вы слышали о том, что случилось на днях с автомобильным предприятием? Изуми с любопытством смотрит на него. — Нет, что случилось? — Ах, ты не поверишь! Работники объявили забастовку, эти четыре неблагодарных идиота. Они заняли всю площадь, заблокировав производство. — Нет! — недоверчиво выпаливает она. — Почему? — Они потребовали повышения зарплаты. Сказали, что мы их эксплуатируем. — Боже, они уже и не знают, что выдумать… — И это еще не все! Когда полиция пришла разбираться, эти четыре кретина начали кричать громче. На лице Рай читается презрение. — Не говори что… — Да, они сопротивлялись. Был настоящий мордобой. Даже несколько погибших. Вся территория залита кровью. — Кто знает, сколько времени потребуется чтобы убрать… — с отвращением комментирует Изуми. — Фактически, на данный момент фабрика закрыта, — заключает Шисуи. — Я в шоке. Чем они думали, делая это? Я надеюсь, что их хорошенько избили, что… — Сэр, не могли бы вы нам помочь на кухне? Голос Изуми прерывается. Чувство отчуждения, охватившее меня с тех пор, как они начали разговаривать, исчезает. Я понимаю, что Ирука здесь. Он говорит со мной. Смотрит на меня. Я не знаю, какое у меня выражение. Я просто знаю, что у меня дрожат руки. Я киваю и, на автомате, встаю с дивана. Я чувствую на себе пристальный взгляд Наруто. — Прошу прощения, что прерываю джентльменов, но обед будет подан в ближайшее время, — говорит Ирука, уходя. — Вы можете перейти в обеденный зал. — Ох, уже так поздно? — удивленно спрашивает Изуна. — Идемте, остальные подарки мы откроем позже, — соглашается Итачи, вставая. Я не оглядываюсь, следую за Ирукой. — Все хорошо? — шепчет. Я машинально киваю, все еще потрясенный тем, что только что услышал. Я позволяю провести себя на кухню. Я впервые здесь. Кухня большая, современная, чистая. И у всех слуг мрачные, сердитые лица. В углу на стуле сидит девушка, рыдающая от отчаяния. Я узнаю в ней ту застенчивую горничную, что приносила мне еду во время течки. Ирука направляется прямо к ней, достает платок. — Смелей, Мизуне, все хорошо, — утешает он ее, встав на колени. Девушка берет платок и вытирает глаза. — Были ли действительно погибшие? — говорит со слезящимися глазами. Интересно, почему она так отчаянно плачет. Слуга рядом со мной фыркает, скрестив руки. Он искоса поглядывает на меня. — Она дочь Омеги. Ее отец работает на той фабрике, — отвечает он на мой незаданный вопрос. Он впервые ко мне обращается. Это первый раз, когда кто-то из слуг разговаривает со мной. Я могу только удивляться. Особенно от того, что он мне сказал. Я смотрю на девушку и чувствую укол сожаления. Им, наверное, не очень приятно обслуживать этих богатых хмырей. Насколько я понимаю, все они имеют скромное происхождение. Ирука нежно поглаживает ее волосы. — Давай позвоним твоей матери сегодня вечером. Я уверен, что волноваться не о чем. — Тц, — говорит слуга рядом со мной. — Альфы должны начинать бояться. Ирука встает и предупреждающе смотрит на него. — Рьюзаки… — Лучшая из возможных систем, хах, — игнорирует он. — Возможно, для этих богатых мудаков. Они не понимают, что живут за счет нас. Что если они такие беззаботные и зажиточные, то только потому, что они используют нас. — Глаза гневно вспыхивают. Он поднимает кулак к потолку и громко поет: — Но если это цена, мы ее заплатили! Никто в мире больше не должен эксплуатироваться! — Шшш, — яростно шипит Ирука, не давая другим слугам следовать за ним. — Вы хотите, чтобы вас уволили? Слуга корчится, глаза его еще больше сужаются. — Я устал склонять голову, — заявляет он. И, как если бы это был вызов, плюет на одну из тарелок.