Iar

      — Без макияжа, похоже, ты тоже всего лишь обычный человек.       Я сужаю глаза и пытаюсь убить взглядом непрошеного собеседника. Дейдара, сидящий по другую сторону стола, похоже, не впечатлен. Он продолжает смотреть на меня с самоуверенной ухмылкой, которая действует мне на нервы.       — Ты так много критиковал вчерашних Омег, но, в конце концов, сам очень кропотливо отнесся к своему внешнему виду, — злится он.       Я не хочу отвечать. Не хочу казаться жалким, пытаясь оправдываться, объясняя, что это Изуми и Шисуи поглумились надо мной. Моя наружность, наверное, не в лучшем состоянии. Я пережил ужасную ночь. Ее последствия впечатлились в мои кости. Пробуждение было мучительным. Я надеялся умереть в беспамятстве сна. Прошлое Наруто преследовало меня, как кошмар.       Он не имеет права винить меня за мой ужасный внешний вид. И если бы я мог, я бы никогда не вышел за пределы своей комнаты сегодня утром. Но меня разбудил служащий отеля. У него была для меня записка. Вернее, приглашение. Именно от Дейдары, предложившего вместе позавтракать в специально отведенной комнате отеля. Я даже не знаю, почему я принял приглашение. Я не в настроении.       Дейдара глагольствует с тех пор, как я сел за столик. Перед ним лежит невероятное количество еды и сладостей. У меня сжимается живот. Я не привык завтракать. А запах крема вызывает во мне рвотные позывы. Не говоря уже о фоновом шуме в полном зале. Каким бы спокойным и низким он ни был, суета врезается в мой мозг.       Дейдара внезапно перестает бушевать по поводу моей внешности. Я вижу, как он поднимает взгляд и осматривает комнату, в основном заполненную Альфами, и раздраженное морщит брови.       — Дерьмо, — шипит он.       Я слежу за направлением его глаз. Он остановился на высокой, пышно и элегантно одетой женщине. Медово-русые волосы закручены в ненатурально идеальных кудрях. Ее губы окрашены идеально растушеванной яркой помадой. Приближаясь, ее феромоны дают понять, что она Омега.       — Дейдара, милый! — приветствует женщина, оказываясь в пределах досягаемости нашего столика.       Дама наклоняется вперед, словно желая обменяться поцелуем в щеку. Но Дейдара остается на своем месте с тем же раздраженным взглядом.       — Давай обойдемся без преамбул, Марика. Чего ты хочешь?       Омега — Марика — расширяет свою улыбку, не обращая внимания на холодный взгляд Дейдары. Женщина направляет взгляд своих карих глаза на меня.       —Не будь таким грубым! Ты меня даже не представишь?       Дейдара закатывает глаза.       — Марика: Саске, один из новых Омег Учиха. Саске: Марика…       — Старший менеджер Luxury Heaven, — заканчивает за собеседником.       Она расширяет свою улыбку и имитирует быстрый поклон. — Саске, приятно с тобой познакомиться.       — Старший менеджер? — повторяю не осознавая этого. Я не очень информирован, но это, должно быть, должность в компании. Важная роль. И эта Марико явно является Омегой.       Марика, кажется, читает мои мысли. Она не перестает улыбаться.       — Как видишь, если трудится не покладая рук, даже мы, Омеги, можем занять ответственные должности в важных компаниях, — хвастается.       Дейдара издает фырканье чистой насмешки.       — Почему бы тебе не рассказать ему, что это за компания?       Марико скривилась, но улыбка не исчезла.       — Не будь таким сварливым. Я знаю о твоем неудачном опыте, но это работа, как и любая другая.       Дейдара игнорирует ее слова. Он поворачивается и красноречиво смотрит на меня.       — Порнография, — говорит. — Она занимается порнографией и ее работа состоит в поиске Омег, манипулировать ими, и убедить присоединиться к секс-индустрии.       — Ох, да ладно тебе, — сетует Марика. И все же улыбка продолжает оставаться на ее лице. — Твои слова выставляют меня в плохом свете. Я просто ограничиваюсь тем, чтобы предлагать новые возможности юным Омегам, позволять им путь к эмансипации и…       — Для тебя эмансипация это сниматься с таким количеством членов, которое невозможно выдержать? Быть избитым перед камерой. Упасть в обморок при съемке удушья. Так освобождающе! Посмотри, как эмансипирована для меня физическая дисфункция из-за экстремального секса, который меня заставили практиковать, — налетает на нее презрительно, сверкая глазами. — Со мной это больше не сработает, дорогая, перестань.       — Не пускайся в слатшейминг*, — жалуется Марика. — Если Омега любит заниматься сексом и решает извлечь из этого прибыль, это нормально. Есть те, кто предпочитают отдавать свое тело работе на фабрике, другие — для секса. Это выбор.       — У них нет выбора, — рычит он. — Ни фабрика, ни проституция.       — Ты, как всегда, преувеличиваешь. Никого из моих коллег не принуждали, никому не приставили пистолет к голове.       — Для принуждения не нужен пистолет. Достаточно быть убежденным в том, что мы, Омеги, годны только для этого. Чтобы добиться успеха, мы должны заниматься проституцией. Достаточно простого голода.       Марике все труднее и труднее сохранять улыбку. На мгновение они пялятся друг на друга. И я очарован гневом, оккупировавшим взгляд Дейдары. Прошлой ночью он тоже казался разъяренным. Но сейчас он, кажется, готов наброситься на женщину.       В конце концов Марика отворачивается, вздыхая.       — Давай забудем наши разногласия… — начинает примирительным тоном, — у меня для тебя предложение. Мы работаем над музыкальным клипом, возможно, ты слышал об этом. Нет, без сомнений ты об этом слышал. Мы действительно хотим отметить Омег и их самоопределение, учитывая атмосферу, что витает вокруг нас. Для компании важно показать, что мы на стороне движения за освобождение Омег. В прошлом ты внес большой вклад в развитие компании. И ты по-прежнему очень известен своими видео. Мы будем очень признательны за твое участие в эпизодической роли. Меня еще попросили передать…       Наконец, перед сверкающими глазами Дейдары Марика внезапно замолкает.       — Я что, говорю со стеной?       — Это простое предложение, мы…       — После того, что вы со мной сделали, после того, как вы продолжили продавать мои видео… Ты просишь меня вернуться?! — ревет он.       Я сжимаюсь в кресле. Разговор, который они ведут, привлекает внимание соседних столиков. Может, в конце концов мне следовало остаться в комнате. Моя голова кружится.       — Это простое камео! — преуменьшает Марика. — Подумай, насколько ты поможешь молодым Омегам вырасти с осознанием того, что им не должно быть стыдно получать удовольствие от секса…       — Ты имеешь в виду осознание того, что мы всего лишь дыры, которые члены Альф должны наполнить? Нет, заткнись, можешь менять слова, но конечный смысл остается ясным. Нас снимают, потому что ваши видео покупают Альфы! Вы снимаете типологии секса, которые нравятся Альфам! Все снято только для удовлетворения Альфы, который смотрит и покупает видео! Малое удовольствие, которое получает Омега — это следствие удовольствия Альфы. Из-за твоих дерьмовых видео Омеги, которые их смотрят, думают, что все это реально, что все так и должно быть!       — Все совсем не так! — протестует. — В сценарии мы…       — Да, мне известен сценарий. Омеги, которых называют суками, шлюхами и другими бесчеловечными терминами, стелются под Альфами. Конечно, эмансипация Омег естественным образом проходит через унижение нашего вида, как того хотят Альфы.       — В сценарии сказано, что Омеги не подчиняются Альфам. В самом деле, благодаря сексу они заставляют Альф подчиняться им, а те в свою очередь дают им все, чего они желают…       — Ох, да. Я слышал об этом. Так и происходит с тысячами детей, проданных Альфам, которые трахают их до смерти. Этих Омег на самом деле покрывают подарками и роскошью… Разве это не то, что случилось с тобой, Саске?       Я вздрагиваю, когда слышу свое имя. На самом деле я не очень слежу за их дискуссией. Я лишь смутно признаю, что разделяю мышление Дейдары. К счастью, Дейдара не ждет ответа.       — Разве ты не чувствовал себя таким раскрепощенным, когда Наруто отвел тебя в свой прекрасный особняк, засыпал подарками и дилдо в заднице? Это как раз первый шаг к эмансипации.       — Дейдара, ты продолжаешь брать в пример только пограничные случаи! — наконец выпаливает Марико, теряя самообладание. — Ситуации не всегда так радикальны!       Голубые глаза смотрят на нее холодно.       — Девяносто процентов, — говорит он, — Омеги, занимающихся проституцией, находятся там, потому что у них не было выбора. Девяносто долбаных процентов. Это норма, а не пограничные случаи. Нет, я не буду распространятся по поводу того, насколько хороша секс-индустрия, только потому, что десять процентов счастливы работать в этой сфере и им действительно был дан выбор. Но даже если принужденных Омег был бы один процент, я бы все равно этого не принял. Никого нельзя принуждать. Никто абсолютно не должен страдать от того, что является нормой в твоей долбаной компании.       — Все наши сотрудники довольны своей работой.       — Разумеется. Ты ожидала обратного? Кто посмеет осуждать бесчеловечное положение? Если кто и посмеет, то вы уволите их, или того хуже: накажите. Я попробовал, и я почувствовал последствия на своей коже. И все мы знаем, что это мой новый ангел-хранитель не дает тебе перерезать мне глотку теперь, когда я выставляю напоказ всю мерзость твоей компании.       — Доброе утро. Сейчас девять утра, — тихо говорит он, — а ты уже ругаешься. Что случилось?       Мне нужно время, чтобы понять, что странного в новом прибывшем. Его волосы зеленые. Не ярко зеленые. Но в них виднеются зеленые отблески, которые сильно подчеркивает освещение. Он кажется почти чуждым, неестественным, особенно из-за его очень бледной кожи. Его лицо худое и твердое, глаза карие, плечи широкие, а одежда элегантная. У него очень похожий на Обито нос. Я сразу могу сказать, что это Зецу Учиха.       Дейдара фыркает.       — А вот и мой ангел-хранитель. Она из Luxury Heaven, — объясняет он, указывая на Марику.       — Ах, — только и отвечает Зецу. Он протягивает руку к кофейнику и наливает в чашку щедрую порцию кофе. — Я должен напомнить вам, что согласно судебным постановлениям вы больше не имеете власти над Дейдарой и что…       — О нет, вы ошибаетесь, — спешит поправить Марика с испуганным видом. — Я здесь только для того, чтобы сделать неофициальное предложение Дейдаре…       — И что любой контакт с ним, включая неформальные предложения, должны сначала пройти через стол его адвоката. Коим являюсь я. — Наконец мужчина поднимает взгляд, потягивая кофе. — Это не мой стол, и мы не в моей юридической фирме. Поэтому попрошу вас больше не беспокоить Дейдару.       Марика все еще не хочет сдаваться.       — Дело в том, что нам очень жаль, что мы потеряли такой талант, как Дейдара…       Зецу, похоже, совсем не впечатлен. Выражение его лица настолько равнодушное, оно вызывает только страх.       — Понимаю. Но вы должны понимать, что Дейдара больше не работает на вас. И что наша моральная позиция очень важна. Вы знаете, что нам не нравятся такие компании, как ваша. Если вы продолжите беспокоить его и распространять видео, несмотря на завершение контракта, я буду вынужден снова подать на вас в суд.       Марика бледнеет.       — Он дал согласие на эти видео! Вы не можете…       — Хотите увидеть, что судья думает по этому поводу? — прерывает ее. Теперь на лбу Зецу виднеется разбухшая вена. — Мы прояснили, что согласие необходимо периодически возобновлять. Я понимаю, что наши идеи несовместимы, но мы не хотим останавливаться на этих пунктах больше необходимого. Вам стоит уважать постановление и прекратить продажу видео Дейдары. Еще вам стоит перестать искать встречи с моим клиентом, или докучать ему неприемлемыми предложениями. Если вы продолжите, мне действительно придется снова обратиться в суд. Разве вам не хватило одного проигрыша?       Из-за одной этой перспективы Марика бледнеет. Губная помада выделяется бледно-лиловым цветом на ее губах, единственным оттенком цвета на всем ее лице.       — В этом нет необходимости… — тонко уверяет она. Женщина моргает, снова пытаясь улыбнуться. — Так похвально, что вы боретесь за права Дейдары и многих других Омег…       — До свидания, — прерывает Зецу, даже не глядя на нее.       — Всего хорошего! — щебечет Марика, прежде чем развернуться и уйти.       Я бы с удовольствием вернулся в постель. Звук каблуков, ударяющийся о мраморный пол, кажется, пронзает мои уши. Вялый, я смотрю, как уходит Марика, затем перемещаю свой взор на Зецу. Зецу и его безумно зеленые волосы.       Марика уходит достаточно далеко, прежде чем Дейдара начинает глумиться над ней.       — Так похвально… тц. Ты сказал почти то же самое, что и я, но с меньшим количеством аргументов. Но после твоих слов она сразу стала такой вежливой. Блять.       — Дейдара, сейчас утро воскресенья… — повторяет он, устало вздыхая. — Рано ругаться.       — Ты тоже можешь идти нахуй. Мы, Омеги, должны горланить, чтобы быть услышанными, но, даже так, наши слова не доходят по-настоящему до ваших ушей. Вам, Альфам, достаточно сказать одно слово, чтобы суметь получить уважение.       Зецу не отвечает. Все его внимание сосредоточено на ассортименте сладостей, что лежат на столе. Вероятно, он ищет что-то, что не повредит его зубы. В конце концов, он, кажется, выбирает еще одну чашку кофе.       — Ты должен игнорировать их, — бормочет он. — В следующий раз просто скажи им, что, перед тем как обращаться к тебе, они должны связаться с твоим адвокатом. Не позволяй им провоцировать себя.       Дейдара скрещивает руки и гримасничает.       — Музыкальное видео для эмансипации Омег, — имитирует он. — Может быть, когда общество перестанет рассматривать секс как еще одну форму власти, может, тогда я подумаю о ее предложении. Помоги нам показать, как сильно Омеги любят секс. Конечно. Ведь, на самом деле, мне настолько нравится секс, что я отыскал себе асексуального Альфу.       Зецу захлебывается своим кофе. Он кашляет и с опаской оглядывается.       — Дейдара! — шипит. — Потише. Я не хочу еще одного скандала по поводу моей предполагаемой импотенции.       — Я сказал асексуал, а не импотент.       — Как будто людям известна разница!       Альфа замолкает, когда что-то начинает звонить. Мне нужно несколько секунд, чтобы понять, что это ритмичная мелодия сотового телефона. И он, должно быть, принадлежит Зецу, поскольку именно он вытаскивает аппарат из штанов и сразу же отвечает. Его взгляд становится сосредоточенным.       — Алло? Сэр. Да, все готово. Нет, он должен спуститься. Да, мы уже заплатили…       — Тебе нравятся волосы Зецу?       Я вздрагиваю, когда понимаю, что Дейдара обращается ко мне. Он улыбается, видя мой румянец. Я даже не осознал, насколько нагло поглядывал на волосы мужчины.       — Мне, нет, — рычит Зецу, завершая звонок. — И я надеюсь, что этот цвет действительно исчезнет.       Телефонная мелодия снова заставляет его замолчать. Вздохнув, Зецу ставит чашку с кофе и снова достает телефон. Когда он отвечает, его лицо снова становится холодным и профессиональным.       — На самом деле у него черные волосы, — объясняет Дейдара. — Как и у большинства Учих. Но вчера Обито меня разозлил. Я хотел проучить его. Поэтому я влил в его шампунь этот болотный оттенок. Однако я не ожидал, что Зецу воспользуется ванной первым. Упс.       Я вздрагиваю, когда Дейдара произносит имя Обито. Рвотные позывы сразу охватывают меня. Картинки того, что Итачи рассказал мне ночью, все еще кружатся в моей голове. Никто не должен называть имя такого монстра с такой естественностью.       Тем временем Зецу бросает на Дейдару недобрый взгляд. Затем, кажется, произносит что-то вроде: «Вы хуже детей». Но потом мужчина снова переключает свое внимание на собеседника. Он говорит о контрактах, подписях и о вещах, которых я совершенно не понимаю.       Я остаюсь ошеломленным в течение нескольких секунд, пока в воздухе не раздается новый рингтон. Зецу достает другой телефон и передает его Дейдаре.       Омега смотрит на аппарат с презрением.       — Я не твой секретарь! — протестует тот.       — «Пожалуйста» — тихо и по слогам говорит Зецу, затем более громким голосом добавляет: — Я понимаю, но есть сроки, которые нужно соблюдать. Нет, мне нужно твое присутствие, а не делегат…       Дейдара фыркает, но все же берет трубку.       — Алло? — отвечает он унылым голосом. — Ох, здравствуйте. Да, это Дейдара. Нет, он занят. Ах-ах. Ммм… Слушайте, что я вам скажу. Зецу не защищает педофилов и дерьмовых насильников, вроде тебя.       Зецу шокировано открывает глаза.       — Подождите секунду, сэр!       Мужчина отодвигает свой телефон и берет тот, что Дейдара держит в руке. Он подносит аппарат к уху, но рот его остается приоткрытым.       — Он повесил трубку, — со вздохом осознает он.       — И что? Ты бы все равно отказался от этой работы, — отвечает Дейдара, глядя на свои ногти.       — Да, но не таким же образом.       Видно, что Зецу хочет добавить что-то еще, но вместо этого он возвращается к своему звонку. Он успевает сказать несколько слов, прежде чем второй телефон снова зазвонит. На этот раз он не передает трубку Дейдаре.       — Послушайте, почему бы вам не позвонить моей секретарше и не разъяснить с ней все детали? Да, до свидания. Вам тоже спасибо. Всего хорошего.       Он быстро кладет трубку и берет второй телефон. Он принимает звонок и подносит его к уху.       — Алло?       Первый телефон снова начинает звонить. При других обстоятельствах я счел бы покорное выражение лица Зецу комичным. Но сейчас эти писклявые мелодии раздражают меня.       Я должен был остаться в своей комнате.

***

      В течение следующих двадцати минут Зецу получает столько звонков и сообщений, что мне интересно, как это вообще возможно с человеческой точки зрения. Я даже перестал реагировать на эти мелодии. Они превратились в фоновый шум, похожий на болтовню. Но теперь телефонов, используемых Зецу, стало больше. Пять, если не ошибаюсь. И они продолжают постоянно звонить, или вибрировать от сообщений. Так продолжается, пока Дейдара не начинает отключать их по одному. Протесты Зецу не имеют никакого эффекта.       — Воскресенье утро, блять, — ругается он. — Если это срочно, то они перезвонят тебе позже.       Я только сейчас замечаю, что бледное лицо Зецу испещрено признаками усталости. У него темные круги, похожие на круги Итачи. Он проводит рукой по лицу, затем вздыхает.       — Я почти забыл… — бормочет он. — Прости меня, Саске. И спасибо, что принял наше приглашение.       Я настораживаю уши, смущенный фактом, что прозвучало мое имя. До сего момента Зецу даже не подал знака того, что заметил меня. Не то чтобы сейчас он смотрел мне в глаза. Он просто назвал мое имя. Кажется, он больше увлечен ищя что-то в карманах. Он продолжает выискивать, пока не достает внушительный латунный ключ.       — Вот ключ от кабинета Ируки, — говорит он, кладя предмет передо мной.       Я смотрю на это действие удивлённо. Я даже не представлял, что приглашение Дейдары имеет такую скрытую цель.       — Какаши тебе все объяснил, не так ли? — спрашивает Зецу.       Я игнорирую отвращение, что охватило меня, когда слышу это имя. Я просто киваю, беру ключ и кладу его в карман. Я до сих пор не знаю, стоит ли мне рассказать Итачи про все это. Боюсь, он плохо отреагирует, узнав о моей сделке с Какаши. Но доступ в кабинет Ируки со всеми его лекарствами, несомненно, полезен.       — Ирука оставил все инструкции. Прежде чем что-либо сделать, прочти его записи, — продолжает Зецу. — Если что-нибудь случится, позвони мне. Это…       — Какаши рассказал про телефоны, — бормочу я, чувствуя нарастающую тошноту.       Мне плохо проворачивать все это за спиной Наруто. Мне тяжело знать о его прошлом. Мне дурно сидеть за этим столом. Говорить с этими людьми. Что я делаю? Дейдара интересен, он меня интригует. Но он Омега Зецу Учиха, человека, который является нянькой Обито. Я в компании врага.       — Помяни дьявола…       Презрительный комментарий Дейдары заставляет меня поднять глаза. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Какаши садится за наш столик.       — Доброе утро, — здоровается он весело, непринужденно. — Твои волосы великолепные, Зецу, — смеется он.       — Если они тебе так нравятся, почему бы тебе не попросить Дейдару заменить и твой шампунь? — парирует мужчина.       — О, я сделаю это очень охотно. Хотя, возможно, легкий оттенок розового тебе подошел бы больше, — уверяет Омега.       Какаши загадочно улыбается, при этом ничего не говоря. Он берет кофейник и наливает себе остатки кофе, который остался после Зецу.       — Как себя чувствует Хаку? — спрашивает.       —Хорошо, я позволил ему поиграть в видеоигры, пока он не заснул.       — Зачем ты взял с собой приставку?       — Она для Обито, — с ухмылкой говорит Дейдара.       Зецу ничего не отвечает.       — Я разговаривал с Забузой, — вместо этого говорит он. — Похоже, это был Гато, маленькая рыба. Если вам удастся найти на него какой-то компромат, то я смогу подать в суд. Однако я ничего не гарантирую.       — Отлично, — все равно улыбается Какаши. Затем я замечаю, что его улыбка предназначена мне. Несмотря на то, что, с тех пор как он появился, я смотрел на него с неконтролируемым гневом. — Ты получил ключ?       Я сухо киваю.       — Отлично, — повторяет он. Какаши подносит чашку к губам, сложенных в кривой улыбке. — Значит, ты официально наш маленький шпион.       Я испепеляю его взглядом.       — Я не ваш маленький шпион, — рычу я. — Я делаю это только ради Наруто.       — Да, все так говорят, — комментирует Зецу, с сожалением глядя на свою пустую кофейную чашку. — Но это никогда не являлось конечной целью.       Я смотрю на него раздраженно.       — Тоже самое говорил Обито?       Наконец Зецу смотрит на меня. Его глаза настолько ярко-карие, что кажутся желтыми. Они тревожны, дикие. На бледном цвете его лица они выделяются, как монеты.       — Ты ничего не знаешь об Обито, — бормочет он. Его тон — это предупреждение. Намного опаснее, чем раньше, когда он разговаривал с Марикой. Он предупреждает меня не переходить черту.       Моих знаний достаточно, думаю. Но я просто говорю:       — Итачи рассказал мне, что случилось с Наруто. Рассказал про то, что вы с ним сделали?       Мой взгляд упал на Какаши. Выражение его лица не изменилось.       — И? — спрашивает он, наклоняя голову.       Это безразличие бесит меня еще больше. Я сжимаю руки в кулаки. Я хочу ударить его по лицу. Стереть с его лица эту дерьмовую улыбку. Он не имеет права оставаться таким спокойным, перед фактом того, что он сделал. Он насильник. Педофил. Животное, которое, по словам Дейдары Зецу, не должен представлять! Но он находится здесь, за столом. Он здесь, как будто он не изнасиловал ребенка. Он здесь, как и любой другой человек.       — И я хотел бы отрубить нахуй твой член, — угрожаю я.       Но, конечно, они не воспринимают меня всерьез. Дейдара смеется, комментируя, как сильно он любит драмы. Зецу вздыхает и качает головой. А Какаши еще шире улыбается.       — Если тебе нравится жестко, то я не против, — подмигивает мне. — Но только если ты пообещаешь, что я истеку кровью.       Я открываю рот, чтобы возразить, оскорбленный его первым отвратительным комментарием. Но потом он заканчивает предложение, и я замолкаю в замешательстве. Разумеется, я надеюсь, что он истечет кровью. Почему он мне это предлагает? Может я неправильно его понял. Может, я должен пообещать, что он не умрет от потери крови.       Прежде чем я успеваю придумать, что ответить, кто-то хватает меня за плечо.       — Саске, дорогой, что ты здесь делаешь?       Еще до того, как услышать ее ванильный тон, я улавливаю феромоны Изуми.       Я сразу чувствую себя виноватым. Пойманный на месте преступления. Мне не удается поднять глаза или ответить.       Дейдара отвечает за меня. С фальшивой улыбкой, вызывающей ненависть.       — Ох, это я пригласил Саске. Мы разговаривали о сугубо Омежьих делах. Любимые бренды подавителей и тому подобное.       Изуми отвечает столь же ненавистной улыбкой.       — Очень познавательно. Но сейчас я вынуждена отобрать его у вас. Мне не нравится ваша компания.       Улыбка становится шире, особенно в сторону Какаши.       — А вчера ночью ты не была против моего присутствия в своей постели, — поддразнивает он.       Я ненавижу Изуми. Но мне кажется, что моя ненависть к Какаши намного сильнее. Я не знаю. Я просто знаю, что прямо сейчас мне хочется задушить их обоих. Особенно Какаши с его похотливыми шутками. Невыносимо видеть, как ничто не способно нарушить его приветливое выражение лица.       В конце концов, Изуми не исключение. Девушка очень решительным жестом заставляет меня встать со стула.       — Но вчера все было иначе. Ты смотришься потрясающе на коленях между моими бедрами, дорогой.       Зецу снова вздыхает, Какаши весело смеется. Изуми широко улыбается и хватает меня за руку. Она не прощается, вытаскивая меня из-за стола. У меня есть только время, чтобы увидеть, как Зецу безмолвно произносит: «Держи это в секрете», прежде чем оттянуть меня на достаточное расстояние.       Изуми маршевым шагом ведет меня через холл к большой выходной двери. Как и все в этом отеле, зал выдержан в стиле рококо. Отель с гордостью демонстрирует свое богатство.       — Можно узнать, чем ты думал, чтобы согласиться встретится с Омегой Зецу? — Изуми раздраженно фыркает.       — Итачи не был против, — отвечаю я. И это правда. Итачи сказал, что он счастлив, что мне удалось подружится с другими Омегами.       Только когда мы почти подошли к двери, Изуми отпускает мою руку.       — Мы сняли отдельную комнату для завтрака. Немного уединения не повредит. По крайней мере, утром мне бы хотелось избежать очередных поклонников Наруто. Фу. Хорошо я решила пройти через это помещение. Итачи слишком добрый. Я бы никогда не позволила тебе дружить с вражеской Омегой…       Я практически сразу перестаю ее слушать. Хотя она продолжает неустрашимо жаловаться на мое поведение. Ее голос так же раздражает, как и мелодии телефонов Зецу.       Однако, входя в коридор, я напрягаюсь. Обито идет к нам, направляясь в зал для завтрака. Я обнаруживаю, что тупо задерживаю дыхание. Мое сердце бешено колотится. Изуми делает вид, что не видит его, продолжая свою бесконечную болтовню. Мне становится дурно, видеть его лицо. Скверно ощущать, как он проходит рядом со мной.       Он подложил Наруто под своих псов.       — Обито.       Я даже не понимаю, как его имя вырывается из моего горла. Не замечаю, как он смущенно поворачивается ко мне. Не осознаю, как мой кулак рвется к его лицу. Это боль от удара заставляет меня прийти в себя. Костяшки пальцев сталкиваются с его скулой, носом. Кожа лица, кажется, рвется. Насилие, которое что-то ломает. Я пошатываюсь от силы удара. Обито падает прямо на пол. Шум падения привлекает внимание нескольких людей, что стояли у входа. Я этого почти не замечаю. Мои пальцы, наверное, сломаны, рука горит. Я определенно сломал Обито нос. Его лицо залито кровью. Он смотрит на меня с пола почти ошарашено. Мне безмерно приятно видеть его таким. Даже если мне этого мало. Хотелось бы большего. Бить, пока все отвращение, вся ненависть, что сотрясают мое тело, не исчерпают себя.       Какой человек может сотворить нечто подобное с другим человеком?       Но прежде чем я успеваю наброситься на него, Изуми оправляется от удивления. Прежде чем кто-либо еще отреагирует на эту сцену, она снова схватит меня за руку. Силой тащит меня по коридору. Мы практически вбегаем в другую комнату. Изуми закрывает за нами дверь. Затем она смотрит на меня огненными глазами.       — Какого хрена, Саске?!       — Что случилось?       Я сконфуженно поворачиваюсь на голос Итачи. Мы, похоже, зашли в отдельную комнату. Хотя на первый взгляд это совсем не похоже на маленькую комнату. Великолепные стеклянные стены пропускают утренний свет. Во всей этой яркости я вижу Наруто, сидящего на диване.       Мое сердце замирает.       Я впервые вижу его с вчерашнего вечера. Как будто в его фигуре все, что рассказал мне Итачи, становится конкретным. И весь этот ужас снова обрушивается на меня. Снова. И снова.       Я моргаю и смотрю на него, сидящего за столом. Мое зрение немного затуманено. Таким образом я понимаю, что мои глаза полны слез, которые не хотят падать с ресниц. Я пытаюсь поднять руки, чтобы стереть их. Но мне не удается это сделать. Я не чувствую пальцев правой руки. Каждая попытка движения подобна укусу тысячи пчел. Ужасно больно.       Итачи видит состояние моей руки и бледнеет.       — Что случилось?!       Изуми наконец отвечает.       — Обито.       На этот раз первым действует Наруто. Он встает с дивана с гримасой боли, которая не ускользает от меня (возможно, потому, что я знаю, чем она вызвана). Но это не мешает ему добраться до меня большими шагами.       — Что… Что он с тобой сделал? — неистово спрашивает меня.       Наруто тянется ко мне и берет мою раненую руку. Наконец-то я вижу состояние своих суставов. Я истекаю кровью. С какой силой ударил его? Эта мысль уходит на второй план, когда я вдыхаю феромоны Наруто. Запах такой приятный, это похоже на проклятие. Прямо сейчас он заверяет меня, что он здесь.       — Неверный вопрос. Правильнее будет, что Саске сделал с Обито, — поправляет Изуми. Затем она наконец, кажется, действительно осознает, что только что произошло. Девушка начинает хихикать: — Блять, сломал нос. Саске. Он ударил Обито прямо в лицо!       Я игнорирую ее хихиканье. Я сосредоточен на пальцах Наруто. Его нежные прикосновения к моим ободранным суставам.       — Нам нужен лед, — говорит Итачи, тоже игнорируя Изуми. — Я найду официанта и попрошу его принести нам аптечку.       Наруто ведет меня к диванам.       — Мы просто шли. А Обито проходил мимо, — продолжает Изуми. — Мы даже словом не обменялись! Но Саске ударил его. Прямо в нос. Ох, еще как ударил. Что на тебя нашло?       Две пары растерянных глаз смотрят на меня. Глаза Изуми и Наруто. Итачи нет. Кажется, он четко понимает, чем продиктовано мое жестокое действие. Он медленно качает головой. Но в этом не было необходимости. Я знаю, что не могу рассказать Наруто настоящую причину, которая заставила меня это сделать. Если я это сделаю, то я должен буду признаться, что знаю всю правду. Что Итачи снова рассказал кому-то его секрет. Я не могу позволить этому случиться.       Я сглатываю, ища точку опоры.       — Вчера в лифте, — начинаю я, — он сказал вещи, которые меня разозлили. Он мне не нравится. Желание ударить его присутствовало во мне еще со вчерашнего дня.       — Если тебя это утешит, то знай, в нас кипит тоже желание, — говорит Изуми.       Наруто нерешительно смотрит на меня. Он все еще держит мою раненую руку в своей.       — Что он сказал тебе? — спрашивает.       Я закусываю губу. Мне неловко от того, что я собираюсь сказать. Но это единственное разумное оправдание, которое я могу найти. Надеюсь, Наруто почувствует себя достаточно польщенным, чтобы поверить мне.       — Он сказал, что твоя душа — принадлежит ему. Что связь не имеет значения, ведь любишь ты только его. Это высказывание разозлило меня. Я вспомнил его слова и инстинктивно ударил его.       Я чувствую тепло на лице. Должно быть, я покраснел. Наруто смотрит на меня в изумлении. С такого близкого расстояния я замечаю, что его кожа покрыта тональным кремом. Что он пытается им скрыть? Наверное, синяки, которые остались на нем этой ночью. Мне снова хочется кого-то ударить.       Мгновение тишины, в течение которого он смотрит на меня с удивлением и легко читаемым недоверием, прерывается Изуми.       — Ой, какой ты милый.       Я напрягаюсь, когда она растрепывает мои волосы. Эта женщина должна перестать меня трогать. Это должно прекратиться. Каждый раз, когда она это делает, у меня сжимается горло.       Наруто отворачивается. Краснота на его скулах практически незаметна из-за тонального крема. Но улыбка, которую он пытается сдержать, кусая губы, ясно виднеется. Наруто становится таким счастливым, когда я проявляю ревность. Я вспоминаю слова Итачи прошлой ночью. И я чувствую себя виноватым за то, что воспользовался его слабостью.       — Теперь видно, у кого из вас присутствует узел, — продолжает весело Изуми. — Какой удар, ребята!       Я пытаюсь испепелить ее взглядом. Итачи, похоже, тоже не очень ценит ее комментарии. В конце концов, упоминание об отсутствии узла у Наруто заставило его нахмуриться. Но, несмотря на это, он ничего не говорит. Вместо этого он направляется к двери, в которую только что постучали. Я вижу, как он обменивается несколькими словами с человеком, носящего гостиничную форму. Наверное, это официант, которого попросили принести аптечку.       Итачи возвращается через мгновение.       — Вот лед, немного дезинфицирующего средства и мазь.       Помимо белого ящика, у него в руке есть еще один предмет. Похоже на плоский корпус для дисков. Почему-то именно его взгляд заставляет меня понять, что это такое.       — Прости меня, Саске. Но я попросил охрану отеля… присмотреть за тобой. На случай, если к тебе подойдут непрошеные Альфы.       Это подтверждение. Я смотрю на диск. Это определенно запись с камер видеонаблюдения из комнаты Омег.       — Мне сказали, что Какаши разговаривал с тобой.       Вес ключа в кармане становится еще тяжелее. Я киваю и добавляю, надеясь, что он не продолжит:       — Но он ничего мне не сделал.       Итачи, кажется, немного успокоился. Вместо этого Наруто напрягся.       Благодаря связи я чувствую его беспокойство, тревогу.       — Ты не возражаешь, если я проверю? — все равно спрашивает меня.       Конечно же я возражаю. Но Итачи что-то заподозрит, если я проявлю свое несогласие. По крайней мере, Какаши был умен. Если звука действительно нет, они не поймут, о чем мы на самом деле разговаривали. Паранойя Какаши не была напрасной.       В комнате присутствует плоский телевизор. Итачи вставляет диск. Видео начинается в момент, когда мы с Какаши остаемся одни. Указанное время показывает, что было двадцать минут первого. Перспектива статической камеры показывает, как Какаши приближается к дивану. Он обездвиживает меня в кресле, на видео видны мои безуспешные попытки освободиться.       — Это не очень похоже на «он ничего мне не сделал», — говорит Изуми, приподняв бровь.       Если бы у меня не болела рука, я бы ударил и ее тоже. Наруто на мгновение перестает дезинфицировать мои открытые раны, он поднимает взгляд на телевизор. Мне не удается расшифровать выражение его лица.       Видео фактически лишено звука. На картинке видно только то, как об меня трется Какаши, и мои попытки освободиться. Чем дальше картинки сменяются, тем сильнее я чувствую запах Наруто. Его феромоны, кажется, состоят из чистого гнева. Я вижу, как он сжимает кулаки и сжимает пакетик со льдом.       В конце видео ясно видна попытка Какаши поцеловать меня. Моя пощечина хорошо видна на экране. Удар кажется даже сильнее, чем мне казалось. Видео заканчивается моим уходом из зала. Картинка замирает на изображении Какаши.       Наруто окутан облаком яростных феромонов. Боюсь узнать, на кого направлен этот гнев.       — Что он тебе говорил? — спрашивает Итачи. Его взгляд все еще направлен на экран.       Ключ в моем кармане становится все тяжелее и тяжелее. Если я не раскрою правду сейчас, то у меня больше не будет для этого шанса.       Я мимоходом смотрю на Наруто.       — Разве это не очевидно? — Мне даже не нужно симулировать разочарование. — Как вы думаете, что он мог мне предложить?       Какаши прав. Пусть их разум создаст им ответ.       Наруто вскакивает. Я вижу, как он бросается к двери. Он настолько быстр, что нам удается среагировать, только когда он открывает дверь.       — Наруто! — кричит Итачи. Затем он выбегает за Наруто из комнаты.       Неужели видеть то, как меня домогался Какаши, расстроило настолько сильно? Может, он увидел себя на моем месте. Когда это случилось с ним. Без особой причины я чувствую себя виноватым. Я продолжаю втирать лед о суставы. Кажется, от холода мне стало немного легче.       Изуми скрещивает руки и смотрит на застывшую картинку.       — Мне кажется, ты первый Омега, который ударил Какаши вместо того, чтобы раздвинуть перед ним ноги, — комментирует она, улыбаясь. — Ты мне нравишься все больше и больше.       А ты мне нет. Я устал от ее общества. По крайней мере, здесь нет Шисуи.       Я слишком рано радуюсь. Через несколько минут, когда я втираю свежую мазь в открытые раны, Наруто и Итачи возвращаются. С ними приходит и Шисуи. Если Итачи мрачен, а Наруто в ярости, Шисуи источает радость из всех пор.       — Сцена, которую я только что видел! — кричит. — Я благодарен Богу, что мне удалось при ней присутствовать!       Наруто не комментирует. Он подходит и садится рядом со мной. Он берет мою правую руку в свою. И я замечаю, что его костяшки тоже ярко-красного цвета. Итачи со вздохом берет лед.       — Вы два идиота, — бормочет он с раздражением, смешанным с любовью.       Я ловлю себя на том, что слегка улыбаюсь упреку. Это было так… по-домашнему. Фамильярно.       — Я знаю, что опаздываю, — продолжает жестикулировать Шисуи. — Но, боже мой! Оно того стоило. Знаешь, что сделал Наруто? Тебе известно? — спрашивает свою сестру.       — Что он сделал? — вяло спрашивает Изуми.       Глядя на травмированную руку Наруто, я думаю, это очевидно. Но Шисуи очень хочет рассказать.       — Он ударил Какаши! Черт, у него синяк под глазом на всю жизнь. Это было красиво, я веками надеялся, что кто-то испортит его красивое личико. Наруто, возможно, ты только что стал моим любимым кузеном!       Наруто бросает на него столь же раздраженный взгляд. Он шипит, когда Итачи кладет лед на его раны. Меня немного смешит мысль, что Наруто сошел с ума, как и я. Делая то же самое, что и я.       — Он был так хорош! Там был даже Обито, но Наруто его даже не заметил. Он просто шел, со всей яростью… и бахм! Прямо в глаз. А ведь и Обито, должно быть, избили, его нос был весь кривой и красный…       Шисуи замолкает, когда замечает, что никто из нас не шокирован. И, наконец, он обращает внимание на состояние моей руки. Я намазал мазь. Теперь мне просто нужно дождаться, когда кто-нибудь поможет мне наложить бинты.       — Невозможно! — выпаливает недоверчиво Шисуи. — Это был ты? Действительно? Невозможно! — повторяет. Он раскрывает руки, как будто хочет нас обнять. — Что я могу сказать? Мне кажется, вы двое действительно родственные души.       Этот комментарий омрачает не только меня, но и Итачи и Наруто.