Iar

      — Обито и я встретили Белую Даму.       Я моргаю. Зецу смотрит мне прямо в глаза. Серьезно и мрачно. И я ловлю себя на мысли, что не знаю, что сказать. Нужно попросить дополнительных разъяснений. Но я не могу сделать даже этого. Мой мозг все еще пытается обработать информацию.       То, что они встретили Белую Даму не так уж и удивительно. Сакура хочет убить всех детей Мадары. Обито — сын Мадары. Странно то, что они еще живы. И настоящий вопрос состоит в том, почему она отпустила их после встречи.       Но я продолжаю не понимать, как эта информация может подвергнуть их опасности. Зачем держать это в секрете, никому не говорить.       Небольшая надежда разогревает мою грудь.       — Вы… Кантерини? — осмеливаюсь.       — Нет — звучит сухой, смиренный ответ. — Но многие могут так подумать, если этот секрет роскроется. Поэтому…       — Но почему вы никогда этого не говорили? — перебиваю его.       Может быть, это потому, что моя надежда на то, что они восставали против статус-кво, была разбита прежде, чем я смог полностью это осознать. Может быть потому, что я понимаю, что это не что-то необратимое. Конечно, теперь, возможно, какая-то пропагандистская кампания сможет обвинить их в причастности к восстанию. Я полагаю, что это сильно повредило бы политической фигуре Обито.       Но это возможно только потому, что они никому не рассказали об этой встрече. Если бы они сообщили правду, как только выжили, ничего бы не случилось.       — Я… Я сделал это, чтобы защитить Обито, — признается Зецу. — Кроме того, Белая Дама, она… все так абсурдно.       Абсурдно. Я тоже так думаю.       — Объясни, — почти приказываю ему. — Мне не удается понять, в чем состоит проблема.       Зецу растягивает уголок рта. Намек на почти насмешливую улыбку.       — Ты даже не представляешь, насколько дворяне ее боятся. Она орудует годами, убивая всех и вся. И значения не имеет, насколько человек влиятелен. Белая Дама убьет любого. Ведь у каждого есть грязный секрет, который может привлечь её внимание. Правительство десятилетиями пытались схватить ее, но никому так и не удалось подобраться к ней. Никто даже не знает, кто она такая. Мы даже не уверены, что это один и тот же человек. — Зецу качает головой, — Нам известно только то, что она является убийцей с самым большим количеством жертв в истории. И что большинство этих смертей произошли при ужасных событиях. Обито и я ее видели, но ничего не сказали. Мы знаем, кто она такая. Но мы не рассказали. Это измена короне. Нас убьют, посчитав повстанцами.       Его речь оставляет меня без слов. Думаю, он прав. Пока Итачи не упомянул о ней, я всегда воспринимал Белую Даму как легенду. И насколько ужасным нужно быть, чтобы стать в глазах людей чуть ли не мстительным божеством?       — Так… почему вы ничего не рассказали? — спрашиваю послушнее, устало.       Эти игры влияния утомительны. Я не понимаю, как кому-то удается заставить свою жизнь вращаться вокруг них. Для чего?       Сила. Она существует для власти.       Зецу смотрит на свои руки. Кажется, он ищет ответ в складках ладоней.       Начинает говорить, не отрывая глаз от линий.       — Эта история началась тридцать три года назад. Тридцать три года назад умерла Рин Нохара. Ужасным образом. В тот вечер она осталась одна на вилле. Мы же были приглашены на банкет в доме Сенджу. Обито не хотел, чтобы Рин поехала с нами. Он боялся поведения других Альф, особенно когда те напивались. Он предпочел чтобы Рин осталась дома, в безопасности. Но пока мы были там, Обито стало плохо. Он потерял сознание, его рвало кровью. Приглашение Сенджу было продлено до следующего дня, но мы решили вернуться домой. Обито явно не здоровилось, но мы не понимали почему. Я не мог понять, я не знал.       Нависает тишина. Рассеянно, почти не осознавая этого, он начал рисовать узоры на ладонях. Так продолжается несколько секунд, пока он внезапно не сжимает руку в кулак. Выражение его лица на мгновение дрожит от сожаления. Зецу встает и присоединяется ко мне у окна. Его глаза осматривают заснеженный двор.       — Дорога была долгой, очень длинной. Но та ночь казалась бесконечной. Обито все время плакал, он страдал. Он был вне себя, заикался, и мы ничего не понимали. Мы поняли причину его состояния только тогда, когда вернулись домой. Мы ожидали найти Рин в таком же состоянии. Но ее не было нигде. Она пропала. Мы обыскали сад, окрестности. Обито был со мной. Я хотел использовать его как компас, — поясняет Зецу, при этом хихикая. Но это подобие смеха было холодным, тяжелым, похожий на кашель. Он проводит руками по волосам. — Но нам все же удалось ее найти. Висящий на дереве, мертвой. Повешена и выпотрошена.       Образ формируется перед моими глазами. Вместо ухоженного заснеженного сада я вижу темную вересковую пустошь с редкими деревьями. На одном из этих деревьев я вижу висящее, избитое тело. Я вздрагиваю. Пытаюсь несколько раз моргнуть в отчаянной попытке стереть это изображение. Но мне не удается этого сделать. А Рин, жуткая Рин с вскрытым животом и свежеванным лицом, — всего лишь женская версия Наруто.       Я сознанием покидаю эту комнату, подальше от этой перспективы.       Зецу остается там, сгорбившись на подоконнике. Мрачный голос продолжает.       — Так начался спуск Обито в ад, — бормочет он. — Может быть, мы уже были в аду, но мы этого не осознавали. Ничего не было прежним. Обито больше никогда не становился прежним. Он впал в отчаяние, замкнулся в себе. И никто не пытался его остановить. Они говорили, что было очевидно, что ему плохо. Он только что потерял свою пару. Если смерть второй половинки приводит к отчаянию, то смерть Родственной Души приводит к смерти. Со всем пониманием, они оставили его гнить в собственной боли. Вот почему я был единственным, кто заметил, что он делал.       Зецу прерывает историю вздохом. Его плечи дрожат. Затем он поворачивается в мою сторону. Он продолжает стоять у окна, при этом смотрит на меня открыто.       — Было проведено расследование, чтобы выяснить, что произошло. В конце концов виновник был найден. Альфа, который задолжал большую сумму Мадаре. Таким образом он захотел отомстить, ударив по сыну. Возможно, он думал, что, убивая Омегу, никто не будет искать виновного. Вероятно, поэтому он небрежно скрывал улики. Он и два Омеги, которых он нанял, чтобы убить Рин, были казнены. Но Обито этого было недостаточно.       Я смотрю на него в замешательстве. Какой бы сильной ни была боль Обито, чего еще он хотел добиться? Ничто не может вернуть мертвых к жизни.       — Обито обезумел от горя, — резюмирует он. — И он был убежден, что были и другие виновные. Что все это было шоу. Что настоящие виновные остались безнаказанными.       — И это правда?       Зецу пожимает плечами, пряча руки в карманы штанов.       — Кто знает. Однако, глядя на отчеты о расследованиях, все совпадает. Свидетели тоже признались. Ни у кого не было причин убивать Рин напрямую. Единственное объяснение состоит в том, что кто-то сделал это чтобы отомстить Мадаре.       Я вижу, как он достает пачку сигарет и зажигалку. Вынимает одну и подносит ко рту. Пламя танцует несколько секунд на его лице, пока он зажигает никотиновую бомбу. Делает долгую затяжку, потом, держа сигарету в руке, продолжает свой монолог.       — Но для Обито это не было правдой. И он был полон решимости найти истину самостоятельно. Как известно, раньше он жил в гетто. Он использовал старых знакомых, чтобы связаться с Кантерини.       Мои глаза расширяются. Но тогда…       — Я сразу заметил его действия, но решил сохранить в секрете. Я смотрел, что он делал, пытаясь понять. Даже когда его намерения стали мне ясны, я оставался в стороне. Я боялся последствий. Обито медленно, шаг за шагом, входил во все новые и новые ячейки восстания. Все потому, что он хотел встретиться с Белой Дамой.       Я начинаю понимать значение всей этой преамбулы. Я сужаю глаза и жду, пока он продолжит.       — Я не знаю, как и почему, но Обито был убежден, что нашел настоящих убийц Рин. И все они были Альфами-дворянами из парламентской семьи. Практически неприкасаемые люди. Он знал, что только у духа мести есть достаточно сил, чтобы что-то предпринять. Обито хотел донести свое дело до Белой Дамы и получить от нее помощь в мести. Он хотел, чтобы она убила тех, кого он считал убийцами Рин.       Зецу нет необходимости продолжить. Причина их молчания теперь мне совершенно ясна. Вот как им удалось встретиться с Сакурой. Но даже если эта встреча исходит из личных, а не идеологических соображений, это все равно заговор. Люди, чьих смертей он желал, были членами парламента.       Нападение.       Обито хотел подготовить нападение.       Я вздрагиваю. Обито — человек, способный на многое, так сказал Зецу. Только сейчас я понимаю степень его решимости. Теперь я понимаю, почему убийство того паренька совсем не тревожит Зецу. Другое дело — сговор с Белой Дамой с целью убийства депутатов парламента.       Чтобы отомстить за Рин.       — Что случилось? — спрашиваю.       План, должно быть, провалился. Насколько мне известно, никаких депутатов парламента не убивали. Такая новость не прошла бы незамеченной, даже на ферме.       — Обито действительно удалось встретиться с Белой Дамой. И, к счастью для него, я следил за ним, — добавил он, сбрасывая пепел с балкона. — Это произошло в заброшенном гетто. Обито немедленно представил ей ситуацию, претворил в жизнь свой план. Но Белая Дама не слушала. Думаю, потому что он сын Мадары. Она, наоборот, попыталась его убить. Но я успел вмешаться, выстрелив в нее. Я…       Зецу замирает. Его голос затихает, смотрит в никуда. Даже сигарета остается забытой в его пальцах. Она сгорает по мере того, как дым поднимается ленивыми клубками. Наполняет воздух едким запахом табака.       — Ты? — призываю его продолжить.       Зецу, кажется, приходит в себя. Он смотрит на меня, потом вздыхает.       — Я выпустил в нее весь магазин, но так и ни разу не попал. Мое действие не помогло Обито, его план провалился. Белая Дама исчезла, ничего не добавляя. Обито не ожидал моего присутствия. Может, он боялся, что я был не один? Я не знаю. Но я знаю, что мы чудом выжили.       Я опускаю лицо. Вспоминаю свой странный сон. Чудом… Нет, Белая Дама сказала мне, что убьет Обито последним, вместе с Мадарой. Когда все кончится. Они не выжили чудом. Они выжили только потому, что время еще не пришло.       — После этого мы сбежали. Оказавшись в безопасности, Обито спросил меня, что я собираюсь делать. Я поклялся всегда оставаться рядом с ним. Поэтому мы решили никому не рассказывать, держать это в секрете. Я знал, что сделав это, мы будем считаться предателями… но я должен был защитить Обито. Никто бы не закрыл глаза на то, что он представил имена министров Белой Даме. Так же, как и никто не забудет, что он был связан с повстанческими ячейками. К счастью, страх оказаться в шаге от смерти привел Обито в чувство. Он больше не пытался связываться с Кантерини. Несколько месяцев мы ходили как будто по лезвию ножа. Постоянно. Каждые новости, чрезвычайные ситуации… мы ждали момента, когда нас обнаружат. Но прошли месяцы. Ничего не случилось. Страх утих. Все вернулось на круги своя. Обито тоже. Все было забыто, попытка мести провалилась. Обито тонул в собственной боли… до тех пор, пока не появился Наруто.       Я смотрю на него с раздражением. Но есть что-то, что мне трудно понять.       — Неужели Обито настолько важен для тебя, раз ты так много рискуешь ради него? — недоверчиво спрашиваю.       Мужчина пожимает плечами.       — Так происходит между братьями. Хотя мы на самом деле мы кузены. Но когда я впервые встретил его, у меня возникла безумная мысль, что Мадара возвращает мне моего близнеца. На этот раз я позабочусь о нем, пообещал я себе. Я не сделаю ничего, что могло бы угрожать ему.       Его желтые глаза полны решимости. Я не могу не сравнить его слова, его решимость с Итачи.       Вот оно, поведение старшего брата. Так и должно быть. Защищать своих младших братьев от опасности. Итачи никогда этого не делал. Если не считать моего личного опыта, он никогда не делал этого даже для Наруто. Напротив, он всегда подвергал Наруто опасности. Зецу, с другой стороны, идет на личный риск, чтобы защитить того, кого считает младшим братом.       Итачи попросил меня простить его за то, что он не был хорошим старшим братом. Я мог это сделать. Но пытается ли он это исправить? Нет. Когда я попросил его приложить немного усилий, он меня даже не послушал. Его поведение полностью отличается от решимости Зецу.       — Итачи был последним человеком, которому стоило все это знать. Мне все еще не верится, что он никому не рассказал. Но рано или поздно это произойдет.       — И что вы будете делать? — спрашиваю я, не в силах сдержать любопытство.       — Посмотрим, как будет развиваться ситуация. На его месте я бы раскрыл правду, когда Обито станет министром. Это поменяет ситуацию, и Итачи сможет этим воспользоваться. Но и он… все это время знал и молчал. Он тоже рискует. Думаю, нам нужно просто сыграть правильно, учитывая отсутствие улик. В конце концов, что касается правды, у него есть только слово Наруто.       — Он сказал, что простое подозрение поставит вас в неоднозначное положение, — бормочу я.       — К сожалению, это правда.       Между нами нависает тишина. И в этом молчании я думаю. Мысленно воссоздаю историю, только что рассказанную Зецу. Это абсурд, и чем больше я ее представляю, тем опаснее она становится. Дойти до такой степени, чтобы отомстить… я бы смог сделать то же самое? Безусловно. Внутри меня бушует безумное желание разрушить мир за то, что со мной сделали. Я готов указать Белой Даме на каждого члена семьи Учиха, который причинил мне боль в ту ночь.       Но в голову медленно закрадывается вывод. И я понимаю, что если я не рассуждал об этом раньше, то только потому, что я уже познакомился с Белой Дамой. Я знаю, кто она такая. Никто другой не знает. Никто кроме Обито и Зецу, которые ее видели.       И невозможно, чтобы они не узнали в ней Сакуру. Мадара, должно быть, рассказывал ему об этой женщине. Ведь, судя по тому, как о ней говорил сам Итачи, кажется, ее история не такая уж и неизвестная. Я не думаю, что розовые волосы настолько распространены.       — Значит… — нерешительно начинаю я, — ты знаешь, кто такая Белая Дама?       Мой вопрос заставляет Зецу улыбнуться. Он делает последнюю затяжку, потом бросает окурок через окно.       — Вот еще одна причина, по которой мы молчали. Никто бы нам не поверил. Белая Дама — любовница моего дяди, которая умерла сто лет назад.       Я опускаю лицо. Да, они знают. И они, как и я, думают, что это так же абсурдно. Дикость всей этой ситуации, должно быть, развеяла все его сомнения, говорить об этом или нет. Никто им не поверит. Но, в конце концов, можно ли поверить в такое безумие? Сакура должна быть мертва, даже если бы ей чудом удалось выжить сто лет назад.       Когда я поднимаю лицо, Зецу смотрит на меня. Его глаза сужены в прорези. Они смотрят на меня с подозрением. Я осознаю свою ошибку, когда он медленно задает вопрос:       — Почему ты не удивлен?       Я мысленно замираю. Сразу осознаю свою ошибку: все так очевидно. Я не отреагировал на новость. Любой оторопел бы, услышав эти слова. Даже не зная истории Сакуры и Мадары, любой остался бы ошеломлен, при новости о том, что она умерла сто лет назад. Я же отреагировал невозмутимо. Зецу смотрел на меня, а я даже не подумал симулировать удивление. Уверенность в поведении Зецу, его искренность, ему удалось провести меня. Он заставил меня ослабить бдительность. Я чувствовал себя так уверенно, разговаривая с ним, что забыл притвориться в самый важный момент.       — Я…       Я мог бы солгать. Сказать, что я действительно удивлен. Но я уже знаю, что мои слова его не убедят. Я бы, наверное, сделал его еще более подозрительным. Я бы ухудшил свое положение. Это авантюра, ужасный риск. Но все, что я могу сделать, это раскрыть свои карты.       — Мне снятся сны.       Я не могу рассказать про загадку. Несмотря на то, что он вселяет уверенность, я не могу так сильно рисковать, ведь я не раскрыл этот секрет даже Ируке. И да, Зецу практически предает государство, чтобы защитить Обито. Но я не могу ожидать, что он проявит ко мне такую ​​же лояльность. Они как братья. Я же простой незнакомец. Интересный ему только потому, что я пара Наруто. Ничего больше. Честно говоря, уже удивительно, что он уделяет мне столько внимания.       — Мне снится Белая Дама, — продолжаю я, — с тех пор, как я приехал сюда. Сначала я не знал, что это Белая Дама. Тем более что это Сакура. Не знаю, почему это происходит… Она мне просто снится. Я…       — Есть много необъяснимых вещей, — перебивает меня Зецу, явно успокаивая.       Его уверенность почти заставляет меня смеяться. Как он может тешится этим объяснением? Он же не думает, что это прокатит и со мной? Может, он предпочитает верить в то, что я вижу галлюцинации, нежели ее.       — Если ты веришь в сверхъестественное, это может быть ее призрак, бродящий по дому. Или его прошлый след, — считает он рассеянно.       Я хмурюсь.       — Что ты имеешь в виду?       Зецу поднимает руку, указывая на окружающую среду.       — Эта вилла принадлежала Мадаре. Он жил здесь долгое время. Здесь держалась Сакура. Если ты веришь в мистицизм, мы, люди, оставляем след в тех местах, где проводим много времени. Что-то вроде эха нашего существования. Оно может проявляться во сне. Может, именно поэтому она начала тебе снится. Эхо прошлого присутствия разносится в мире грез.       — И ты в это веришь?       Я немного скептически отношусь к сверхъестественному. Но я должен признать, что после всего, что произошло… может быть, некоторые вещи я смогу пересмотреть.       — Сверхъестественное — это просто нечто, созданное для объяснения необъяснимого, — обьясняет он. — Само по себе оно не привидение. Но если есть что-то, что мы не можем объяснить, это не значит, что оно является невозможным. Может быть, мы действительно оставляем след после нашего прохода. Я не думаю, что это просто сны. Как еще бы ты узнал, что Белая Дама — это Сакура?       Я пожимаю плечами. Он может быть и прав, но я продолжаю ненавидеть то, что это невозможно объяснить. Я просто нуждаюсь в правдивых ответах. Может, если бы они у меня были, то все эта ситуация не пугала бы меня так, как сейчас.       — Это не единственное, что мне снится, — слетает с моих губ, прежде чем я успеваю остановиться.       Я устал хранить этот секрет. Я хочу, чтобы кто-нибудь помог мне понять.       Может быть, я смогу понять, как их остановить. В последний раз, когда такое случилось, я подверг Наруто опасности. Я должен поставить этим снам точку.       — Что ты имеешь в виду? — призывает меня после секундного молчания.       — В моих снах я — Обито.       Мой тон спокойный, странно монотонный. Я опускаю взгляд. Жду приговора Зецу. Его объяснения этого необъяснимого факта. Или, как в случае с Белой Дамой, он просто пожмет плечами, предлагая какую-то мистическую теорию.       — Можешь обьяснится лучше? — спрашивает вместо этого.       Когда я поднимаю лицо, чтобы посмотреть на него, его глаза внимательно меня изучают. Они заставляют меня чувствовать себя неуверенно. В горле пересыхает. Мне с трудом удается ответить.       — Нет, потому что я сам мало чего понимаю, — устало бормочу. — В моих снах я нахожусь в теле Обито. Вижу его воспоминания с его точки зрения. Его совместные моменты с Наруто.       Зецу продолжает смотреть на меня, хмурясь. Его замешательство очевидно. Я сам понимаю, насколько абстрактно мое объяснение. Может, мне стоит уточнить детали.       — Мне много раз снилось, как Наруто спал под моим боком, боком Обито. Я видел то, чего не знал. Я присутствовал на рождественской вечеринке. И каждый раз, когда Наруто приходил к Обито. Мне снилась вечеринка на вилле у озера. То, как Обито попросил Итачи дозволения побыть с Наруто. Взамен он дал ему собственный пост инструктора по шахматам князя. И мне снилось, что Наруто хотел, чтобы Обито научился играть на пианино. Я много раз видел их на пляже. Мне снилось, как Наруто сосет…       Мне не удается продолжить. Я задыхаюсь от собственных слов. Но в этом нет нужды. Зецу останавливает меня, кладет руки мне на колени.       — Шшш, — успокаивающе шепчет мне.       Я даже не заметил его приближения. Его руки большие. Ладонь покрывает все мое колено. Я чувствую тепло кожи сквозь ткань штанов. Я смотрю на его длинные пальцы, вздутые вены… чувствую комок в горле. Странный жар, который одновременно тревожит и успокаивает. Я смотрю на него, находя понимание в его глазах.       — Что-то подобное произошло и сегодня? — мягко спрашивает меня.       Я киваю, немного удивленный его интуицией.       — Но это первый раз, когда это произошло наяву, — бормочу я. — Ты знаешь, почему это происходит? — с надеждой спрашиваю.       И снова маленькое пламя надежды гаснет, когда он трясет головой.       — Я впервые слышу о чем-то подобном. Я бы подумал о связи, но… почему с точки зрения Обито, а не Наруто? — скептически рассуждает.       — Они начались в октябре, — измученно объясняю я. — Эти сны постоянны, но не всегда я их запоминаю.       Я смотрю на его руки. Большой палец успокаивающе гладит мою ногу.       — Почему Обито не заметил, насколько он мал? — задыхаясь спрашиваю.       Сон о минете отзывается эхом в моей голове. Это заставляет меня дрожать от отвращения.       Хватка Зецу ненадолго усиливается. Затем он убирает руки. И часть меня скучает по этой хватке, которая успокаивала меня.       — Мы не хотели этого замечать, потому что так было проще, — бормочет он.       Отвратительно. Но Зецу больше ничего не добавляет. Этому нет оправдания. Только правда: так было проще. Было легче воспринимать его взрослым, но какой ценой?       Я всхлипываю носом. Не осознавая, мои глаза заблестели.       — Я больше не хочу видеть эти сны.       Мягкий вес его руки возвращается к моему колену. Но всего лишь на мгновение.       — Я сделаю все возможное, чтобы хоть что-то выяснить. Я найду объяснение и, надеюсь, решение.       Я смотрю на него с благодарностью. На мгновение мое сердце становится невесомым. Кто-то другой подумает об этом. Он найдет решение. Может, мне больше не о чем будет волноваться. Я провожу пальцем под глазами, чтобы высушить ресницы. Зецу пристально смотрит на меня.       — Кто еще знает? — спрашивает меня.       Я качаю головой.       — Никто. Я попытался рассказать Ируке, но он не поверил.       Ореховые глаза на мгновение озаряются странным светом. Возможно это осознание того, что он единственный, кто знает. После этого его выражение смягчается.       На этот раз он гладит меня по плечу. Пальцы тянутся к моему локтю, прежде чем разорвать контакт. Мне нравятся эти легкие прикосновения. В них нету давления или угроз. На мгновение я вспоминаю, как Итачи касался моих волос. Не понимаю почему, но я совершенно по разному воспринимаю эти прикосновения.       — Рано или поздно ты должен будешь рассказать об этом Наруто, — предлагает он.       Я смотрю на него с недоумением. Честно говоря, я никогда об этом не задумывался.       — Я должен? — неуверенное эхо.       Он кивает. Серьезный, но все же смягченный взгляд.       — Это его воспоминания. Ты подсматриваешь без его ведома. Он заслуживает того, чтобы знать.       Я понимаю, что он имеет в виду. Конечно, он прав. Долго хранить этот секрет ни к чему хорошему не приведет. Это уже привело к катастрофе между нами.       Я вздыхаю, побежденный.       — Ты расскажешь Обито? — спрашиваю.       — Ты даешь разрешение?       Я бы не хотел. Но, если рассуждать, то я пересматриваю именно его воспоминания. Думаю, он хотел бы знать. И он уже оказал мне услугу, раздобыв мне тексты Джирайи. Несмотря на то, что это был предлог, чтобы прийти к Наруто, я не могу его игнорировать.       — После того, как я расскажу Наруто, — уступаю. — Сначала я хочу посмотреть, как он отреагирует.       Зецу кивает. И я рад, что он так легко принял мой выбор.       Я украдкой смотрю на мужчину.       — Можно я задам еще один вопрос?       — Конечно. Но я отвечу только если знаю ответ, — поясняет он.       Не знаю почему, но это заявление заставляет меня улыбнуться.       — Что то за одеяло? — спрашиваю.       Образ Наруто, завернутый в это лоскутное одеяло, не дает мне покоя.       — Ох, — первый комментарий Зецу.       На мгновение я боюсь, что он откажется от своего обещания дать ответ. Но в конце концов он вздыхает.       — Это длинная история. Оригинальный плед очень старый… он принадлежал Обито, Рин создала его, когда они были в гетто. Ты… знаешь что-нибудь о детстве Обито?       — Итачи сказал мне, что его тетя прятала его в гетто, под полом.       — Да, но он прятался под полом только тогда, когда проходили проверки. Рин связала это одеяло, чтобы ему было комфортно в укрытии. Обито взял его с собой из гетто, он всегда хранил его. Даже после смерти Рин. Даже если оно было потрепано, изношенное и без запаха. Это было его утешением. И когда прибыл Наруто, он подумал о том, чтобы отдать его ему. Когда у Наруто начинался припадок, Обито закутывал его в это одеяло. Он говорил Наруто, что пока он там прячется, ничто и никогда не причинит ему вреда. В первый раз он сказал это от отчаяния. Но, как ты можешь заметить, этот трюк слишком согласуется с механизмом выживания Наруто. — Зецу делает лицо, которое могло бы сойти за улыбку. Для меня это просто гримаса. — Одеяло стало необходимым струментом, чтобы его успокоить. Тем более, что оно пахло Обито. Даже после… всего. Даже здесь. Но как ты понимаешь, оригинальное одеяло слишком износилось. Практически уничтожилось. И через два месяца здесь от него больше не пахло Обито. Так… мы каждый раз создаем одинаковые и заменяем их. Наруто продолжает искать утешение в них, — заканчивает он.       Я по-прежнему остаюсь в смятении. Одеяло было связано Рин. Чтобы утешить Обито. Который передал его Наруто. Даже если учитывать, что Наруто не настоящая реинкарнацией Рин, я не могу отрицать невидимую связь, которая теперь связывает всех троих. Я не знаю, как к этому относиться.       — На Рождество, когда Наруто почувствовал запах Обито, ему было плохо. Он… вышел из себя, — я не знаю, как еще это объяснить. — То же самое когда он учуял запах Какаши. Он был напуган. Я не понимаю, как я это одеяло может ему помочь…       — Это потому, что Наруто пытается стереть Обито, продолжая бессознательно искать его. В самые болезненные моменты он всегда ищет его. Потому что он подсознательно до сих пор ассоциирует Обито с единственным человеком, которому удалось доставить ему хоть каплю комфорта. Наруто отвергает это, но все еще цепляется за него. Бросая их обоих в эту болезненную неопределенность.       — Тогда почему он выбрал Итачи? — бормочу, не понимая.       Зецу пожимает плечами.       — Я не знаю. Какаши говорит, что после предательства Обито он предпочел выбрать что-то, что знал. Все, что давал ему Итачи была боль, но Наруто знает ее, он знает как с ней справиться. Он доверился Обито, поверил ему, но ты знаешь, чем все закончилось. Наруто больше не хочет рисковать.       Итачи всегда был искренним, даже когда делал больно. Так сказал Наруто. Но только сейчас его слова приобретают смысл. Но насколько искренним мог быть Итачи? Была ли эта искренность результатом манипуляций?       Наруто мой. Это убеждение Итачи.       Я глубоко вздыхаю. Зецу бросает на меня тревожный взгляд.       — Тебе больно?       Я смотрю на него, не понимая.       — Знать, что твоя пара все еще так сильно привязан к другому?       Ох, это. Я качаю головой.       — Нет. Я его не люблю. Мы просто друзья.       Теперь в глазах Зецу появилось замешательство. Его взгляд скользит по моей шее, к связи. И я легко опережаю его вопрос.       — Нет, он… шантажировал меня, — неловко объясняю. — А потом мы случайно подтвердили связь во время течки.       Бессознательно я готовлюсь. Многие говорили мне, что невозможно навязать связь, поэтому я жду, когда он сделает то же самое. Это неизбежно.       Вместо этого он омрачает взгляд.       — Мне жаль. Я не думал, что Наруто способен на такие вещи.       Помимо удивления, его слова заставляют меня смеяться. Истерично. Я сдерживаюсь с трудом.       — Наруто способен и на многое другое.       — Я знаю, — покорно отвечает он. — Ирука рассказал нам все. Мне жаль. Это только наша вина, что он сделал это с тобой.       Их вина. Это правда. Даже без их ведома я стал их жертвой. Единственная моя ошибка в том, что я Учиха и выгляжу как Итачи. Я ничего подобного не заслужил. Наруто этого не заслужил.       — Как ты со всем этим справляешься? — шепотом спрашиваю.       — У меня есть для кого старатся, — просто отвечает он. Почти уклончиво. Но я понимаю, что нет необходимости что-либо добавлять. Все совершенно ясно. У него есть Обито. И Дейдара. Думаю, Какаши тоже. Они поддерживают друг друга.       Я же совершенно один. Итачи мне соврал. Ирука ушел. И Наруто… Наруто не может этого сделать. Еще нет.       — Уже поздно, — считает Зецу.       За окном наступила ночь. Воздух стал холодным.       — Кажется, время ужина не за горами, — добавляет он, смотря на меня. — Нам нужно собратся. Тебе нужно побыть в одиночестве.       Да, мне нужно время, чтобы все осмыслить. Но правда в том, что я чувствую. умиротворение рядом с Зецу. Боюсь, что как только я выйду из этой комнаты, на меня обрушатся все мысли. Они меня сожрут. Моя вина вернется, чтобы преследовать меня. Она задушит меня. Уничтожит.       Но я вижу усталость Зецу.       Я больше не могу его беспокоить. Я удрученно киваю. Неуверенно смотрю на него и направляюсь к двери. Перед тем как уйти, я слышу свое имя.       — Саске.       Я оборачиваюсь. Зецу смотрит на меня. Он выглядит очень сожалеющим. Но при этом он пытается мне улыбнуться.       — Я счастлив, что сумел познакомиться с тобой поближе. Ты сильный. Я уверен, что ты сможешь все преодолеть.       Его слова вселяет в меня надежду.       Но эта фраза звучит также, как мрачное предчувствие. Как будто он знает про суровые испытания, которые ждут меня в будущем.       Прежде чем уйти, мои мысли возвращаются к Белой Даме.       Я приду за тобой весной.       Я колеблюсь у двери. Кусаю губу. Зецу замечает, что я бегаю вокруг да около. Он хмурится.       — Что-то еще?       Я хочу ему все рассказать. Про загадку, про все. Попросить помощи. Но он только что сказал, что я сильный. Значит, я должен со всем справиться самостоятельно. Я должен это сделать. И я не могу ему так сильно доверять.       — Случайно… тот список, который составил Обито. Белая Дама убила их? Тех министров.       Зецу фыркает. Массирует переносицу.       — Нет, она даже не слушала. И, слава богу, она этого не сделала. — он возвращает свой взор на меня. Смертельно серьезно. — Ведь Мадара тоже был в том списке.