***
Два часа ночи. Местность вокруг освещается только уличными фонарями вокруг шале да далёкой подсветкой трасс «Ёнгпьёнга». Чимин, поленившийся дойти до комнаты, обняв подушку, спит на диване в гостиной. Где-то в комнатах спят пьяные и уставшие Джин с Намджуном. Чонгук давно видит десятый сон. Дом погружён во тьму. Лишь тонкая полоска света тянется по полу в одной из спален на втором этаже. За не полностью прикрытой дверью ванной комнаты, в запотевшей от горячей воды кабинке душа посреди облака пара Тэхён изнеможённо опирается спиной о стенку. Голова закинута назад, губы приоткрыты и судорожно ловят горячий воздух, ноги расставлены, рука энергично двигается по члену, сжимая ствол и оглаживая головку. Тэхён едва слышно постанывает от приятных ощущений. Чонгук лежит с закрытыми глазами и дышит через рот. Чонгук целует его, глубоко, с языком. Чонгук сжимает в руке его член. Чонгук стонет под ним. Тэхён ускоряется. «Боже, как хорошо». Чонгук опускается на колени и берёт его член в рот… «Чёрт», — он до крови прикусывает губу, пытаясь заглушить рвущийся наружу стон. Рука движется быстрее, бёдра энергично двигаются ей навстречу. И Тэхён кончает себе в руку, неистово задрожав всем телом. — Ум… — он, размазывая конденсат спиной, сползает на пол, ноги ватные, во рту сухо, член пульсирует, рука почти онемела. Ладонь, с которой льющаяся сверху вода постепенно смывает остатки семени, вытянута вперёд. Тэхён ещё долго смотрит на это совершенно пустым взглядом. А потом реальность безжалостно обрушивается ему на голову. Подрочил. Подрочил на лучшего друга. Первый раз. Хуже уже не может быть? Тэхён начал замечать свою нездоровую заинтересованность года два назад. Это тоже было зимой. Они тогда поехали кататься в Альпы. Чонгук всегда был не против провести пару часов вечером в его компании, отдельно от парней. Тэхён долго думал, что это просто очень крепкая мужская дружба. Пока не понял, что засматривается на бёдра Чона, обтянутые термобельём, когда они переодеваются в форму, совсем не по-дружески. В какой-то момент любой трюк на сноуборде стал рассматриваться им, не как «какую ногу напрячь, какую часть доски приподнять, на какую ногу перевести вес», а «такие накачанные бёдра, каким образом его штаны выдерживают это напряжение, под этим углом точно должны порваться». Тогда Тэхён смог принять свои чувства более-менее спокойно. Поненавидев себя буквально пару недель, он разобрался в себе и понял: его любовь была нежной и полной заботы. Чонгук ведь был самым младшим среди них. Он следил за тем, чтобы Чонгук не поранился, тусовался с ним вечерами и уходил следом каждый раз, когда видел, что тот устал или ему неуютно. Подозревал, что Чонгуку иногда некомфортно в шумной компании. Год назад, в России, они катались на «Роза Хутор» и полезли на самую опасную трассу искать пухляк. Пухляк нашли, а потом Чонгук нашёл кантом сноуборда выступающий из-под снега кусок скалы и сломал себе ключицу. Сердце Тэхёна тогда десять раз разбилось и склеилось обратно — так он боялся за этого маленького угрюмого зайчонка. И именно тогда пообещал себе, что лучше будет присматривать за ним на склоне тщательнее, а не засматриваться на его задницу. А сейчас что? Тэхён беззвучно смеется, невесело совсем, поднимается с пола, ополаскивается и шлёпает мокрыми ступнями в комнату. Что будет завтра вообще? Чонгук поймал его за разглядыванием, и неважно, поверил ли отмазке с телефоном, это в любом случае знатный факап. «Осталось только за этим делом спалиться…» — именно с такой мыслью Тэхён уснул, так и не одевшись и замотавшись в простынь с головой.***
Пробуждение было болезненным абсолютно для всех. Всё-таки алкоголем вчера погрешили все, а просыпаться нужно было рано, чтобы до обеда успеть купить скипасы и не стоять потом в очередях на подъёмник. Тэхён спускается в гостиную, одетый в термуху, позже всех, выглядит гораздо помятее остальных. — Доброе утро, выспался? — Чонгук отрывается от своего занятия — затягивал ремни на сноубордических штанах — и встречает его полуулыбкой. Смотреть в глаза младшему отчего-то стыдно. — Привет. Да нихера, — бросает Тэхён. Натянув свой комбинезон до талии, плетётся на кухню сделать кофе, чтобы хоть немного ожить. Чонгук, не обратив внимания на перемену в настроении обычно вечно улыбающегося Ви, заканчивает со штанами и принимается шнуровать ботинки. Из кухни доносится шум кофеварки и приглушённый голос Джина, пытающегося подколоть Тэхёна по поводу помятого вида. Чимин, отряхивая ботинки от снега, заходит с улицы и орёт на весь дом, что прикрепил доски и, в принципе, можно выдвигаться. Как ни странно, пил больше всех, а с самого утра уже как огурчик. Это явно суперспособность. Спустя полчаса сборов банда готова выдвигаться. Тэхён медлит и последним залезает в забитую чехлами от ботинок и рюкзаками машину к Намджуну под недовольные вопли Чимина: — Тэ, да поехали со мной и Гуком, у парней там вещей пиздец, на башку ещё свалится что-нибудь. — Пофиг, сел уже. Поехали, — и Тэхён отворачивается. Намджун бросает на притихшего друга задумчивый взгляд в зеркало заднего вида, кивает и выезжает с парковки. Чонгук хмурится. Странно, обычно Тэ с ним ездит, может, обиделся на что-то? Но думать об этом времени нет, и крузак, разбрызгивая подтаявшую снежную кашу, рвёт следом за серым рэнжем Намджуна. «Ёнгпьёнг» встречает слепящим солнцем, искрящимися белоснежными трассами и известием о том, что на вершине ночью был снег, а это значит, если поторопиться, — можно успеть покататься по фрирайду с пухляком. Народу на склонах, как и ожидалось, совсем мало. «Ёнгпьёнг» хоть и самый популярный курорт в Корее, загруженность людьми здесь чувствуется только в очередях на подъёмник. Во время катания никто никому не мешает, потому что склонов много, трасс неимоверное количество, а если подняться на самый верх на отдельном подъёмнике, то там и вовсе безлюдно. Не все решатся спускаться по самой длинной в стране трассе — пять тысяч шестьсот метров не каждому под силу. Парни покупают скипасы и направляются к подъёмнику. В компании начинает ощущаться максимально позитивный настрой, приправленный радостным предвкушением. Уже не ощущаются ни похмелье, ни недосып, даже Тэхён забывает о своей «проблеме», заранее пообещав себе поменьше взаимодействовать с Чонгуком. Джин прячет скипас в кармашке на рукаве своей ярко-оранжевой куртки и поправляет очки. — Боже, с ноября сезон открыт, сейчас середина декабря, а я первый раз выбрался катнуть. Позор пиздец. А вы чё, ездил кто куда? — Щас бы в середине декабря сезон открывать, лошара, — усмехнулся Намджун. — А ты где катал? — вклинивается в разговор Тэхён. — Да я тож нигде, у меня времени не было, — ржёт Намджун, заметив разворачивающегося к ним Джина. — И с какого я тогда лошара? — вопит тот. Назревает перепалка. — Мы с Чимином в «Мунджу» гоняли в конце ноября, — тянет Тэхён. — А мы с Хосоком на Хакубе катали, — тихо добавляет Чонгук. — И хули вы, козлы, нас не позвали? — округляет глаза Джин. — Да Хосок по работе тогда в Японию летал, и я с ним на пару дней решил сгонять. — А мы просто козлы, — подначивает друзей Тэхён, запрыгивая в гондолу — единственную кабинку, которая поднимается на самую вершину. Любой кореец скажет вам, что «Ёнгпьёнг» ничем не уступает западным горнолыжным курортам. По красоте природы уж точно. За застеклёнными окнами гондолы виднеется вершина горы, на которую она неспешно поднимается, оставляя позади отели, поля для гольфа, рестораны, и заснеженные верхушки деревьев сменяются скалистой местностью. «Ёнгпьёнг» постепенно тает в дымке позади. Чонгук размышляет о том, сколько метров сейчас под ними до земли. И что будет, если кабинка сейчас оторвётся. Классический образ мысли экстремала: представить все возможные варианты своей смерти, принять их и забить. Время от времени он кидает взгляды на Тэхёна, странное поведение которого не даёт покоя с самого утра и начинает действовать на нервы. Вроде бы всё, как всегда. Только вот за утро Тэхён ни слова ему не сказал, ни взгляда не бросил. Ничего. Как будто бы специально игнорировал его присутствие. Может, Чонгук и параноик, конечно, но уж слишком он привык к тому, что Тэ постоянно тянется поболтать о чём-нибудь, садится рядом. И где это? Где молчаливая поддержка? Что происходит вообще? Настроение начинает портиться. Ещё и Чимин бесит. Словно чувствует нарастающий негатив в его душе и просто не отстаёт со своими дурацкими расспросами, историями и тупыми шутками. Вот она — заветная последняя стойка подъёмника, возле которой гондола остановится, и они наконец окажутся во власти стихии. Разговоры постепенно стихают, парни погружаются в свои мысли. Исторически сложилось: как только поднимаются на конечную точку «Радужной дороги», стараются максимально сосредоточиться, и первую половину трассы преодолевает каждый отдельно, в своём темпе, без шуток, оров и подрезаний. На середине стыкуются, и вот там уже начинается хаос. Скользяк касается мягчайшего пухляка — свежевыпавшего снега, по которому ещё не успела проехаться ни одна доска. Тэхён встёгивается ногой в свою Nitro, поправляет наушник под шлемом, включает самую подходящую для этого момента «Don’t walk away» Sick Puppies и, оттолкнувшись, срывается с места. Слева проносится чёрное пятно. Чонгук, подпрыгнув на заснеженном выступе, крутит сто восемьдесят в воздухе и, идеально приземлившись, скрывается в дымке. — Вот, сука, понторез, — ухмыляется Чимин и стартует тоже. Время фрирайда.***
Чонгук несётся вниз с бешеной скоростью, резво кантуясь и даже не притормаживая. Снег приятно хрустит под доской, аккуратными слоями разлетается по краям и тянется за ним шлейфом. Он, в отличие от Тэхёна, чаще катается без наушников. Слух улавливает собственное дыхание и звук стучащей в висках крови — всё-таки они очень высоко. Сначала рядом периодически маячил чёрно-бирюзовый комбинезон Тэ, потом пару раз мелькала жёлтая куртка Чимина, сейчас все безнадёжно отстали. Он сильно оторвался от остальных. «Притормаживают», — проносится в голове, и Чонгук добавляет скорости. Адреналин бурлит, после каждого прыжка и разворота эмоции только усиливаются, и он уже близок к своему любимому состоянию — ни одной мысли и максимум эйфории от летящего в лицо снега. Однако в этот раз до конца расслабиться не получается. Не сговариваясь, парни состыковываются где-то на середине склона, ловят его в кольцо и, резко притормаживая, засыпают струями снега из-под кантов, заставляя плюхнуться на колени. Чонгук ухмыляется, подскакивает, отряхиваясь на ходу, срывается с места, подрезает всех по очереди. Чимин, задрав свою Flow над головой, уже в сугробе, Джин, уворачиваясь, сносит Намджуна, и они оба катятся вниз по склону. Тэхён. Остался только Тэхён. «Иди сюда, резвая ты наша лошадка, сейчас папочка уложит тебя спать», — Чонгук несётся следом за Тэ. Когда остаются считанные сантиметры, и Тэхёну вроде как уже некуда деваться, Чонгук растягивает губы в победной улыбке. Но тот, словно отмахнувшись от него, как от назойливой мухи, делает олли на небольшом кикере, поджав ноги к груди, крутит в воздухе триста шестьдесят, приземляется и меняет ведущую ногу с левой на правую. И вот Тэхён уже в добрых десяти метрах от офигевшего Чонгука, засмотревшегося на описанный другом пируэт. Ушёл. Чонгук теряет скорость, раздражаясь, его нагоняют остальные парни, они постепенно спускаются всё ниже, но Тэхёна догнать никому так и не удаётся.***
День на склоне пролетает незаметно, парни, накатавшись и напрыгавшись по фигурам в сноупарке, уставшие бредут к машинам. — Бля, как я по этому скучал, — тянет Намджун с блаженной улыбкой на лице. — Вот это Смэш сегодня выдал, вы видели вообще? Его хоть кто-нибудь сегодня смог подрезать? — восторженно вскрикивает Чимин. Тэхён проводит рукой по влажным, примятым шлемом волосам и самодовольно усмехается: — Ну так, мастер же, ёпта, — хвалит сам себя. А вот от хорошего настроения Чонгука не осталось и следа. Тэхён, как и утром, утрамбовывается в кучу вещей в машине Намджуна. Чонгук ждёт, пока Чимин усядется, и, не подождав остальных, срывается с места. Чимин бросает на него удивлённый взгляд, но ничего не говорит. Достаёт телефон и начинает листать Инстаграм. Он, если честно, заметил что-то странное в поведении друзей, обычно они себя ведут вообще по-другому. Но ему впадлу с этим разбираться, он терпеть не может все эти напряги, сами пусть разгребаются. Чонгук тем временем решает вечером прямо спросить, может, случилось что-то. Или он сам себе это придумал? Нет, Тэ никогда себя так на склоне не вёл. Уронить себя не позволял, это да. Но чтобы вот так вот игнорировать. Уворачивался ведь молча, даже головы в его сторону не повернул. «Хуйня какая-то, ладно, вечером разберёмся».***
— Не знаю, как вы, а я хочу в клуб, — Чимин заявляется в гостиную с бутылкой пива в руках. — Погнали, — кивают одновременно Джин с Намджуном. — А ты как, малой? — поворачивается Чимин к Чонгуку, заранее зная ответ. — Не, я пас, — он зевает, упираясь взглядом в Тэхёна. — Смэш, ты чё? Останешься или с нами? — пихает друга в бок Джин. Чонгук замирает в ожидании, уже буквально слыша: «Нет, я с малым тут покуражусь, чё он один будет». — Да… я с вами, — не отрываясь от телефона. Стоп. Что. Чонгук едва слышно хмыкает и отводит взгляд. «Заебись, спасибо»