***
«Ладно, захотел он раз в сто лет отдохнуть с парнями. Что в этом такого? Он же не обязан меня сторожить каждый раз оставаться. В следущий раз останется», — успокаивает себя Чонгук, проводив ребят и направляясь в свою комнату почитать и разогнать назойливые, совершенно идиотские мысли. Он сидит на своей кровати, уставившись в одну точку на бежевом покрывале. «Если вы встретите одинокого человека, не слушайте, что он вам говорит. Он один не потому, что ему так нравится, а потому, что пытался влиться в мир, но люди его всё время разочаровывали» На коленях лежит новенькая книжка Джоди Пиколт в твёрдом переплёте. «Ангел для сестры». Чонгук обожает творчество этой шикарной рыжеволосой женщины. Каждый из её психологических романов, пропитанных болью и любовью, которые Чонгук отчаянно пытался пропустить через себя, чтобы ощутить, что это вообще такое, навсегда откладывался у него на подкорке мозга. Вот и сейчас он перечитывает эту строчку об одиночестве раз за разом, пока не запоминает её наизусть. « ...не потому, что ему так нравится… » На секунду он почти чувствует что-то похожее на грусть. Лишь на секунду. Затем снова ощущает раздражение и почти злится. Да, ему, мать вашу, не нравится, и вроде бы хотя бы кто-то это понимал. Ещё буквально вчера. А уже сегодня и этого нет. Ну да, ему никто ничего не должен. Тэхён не обязан дружить с ним вечно и всегда быть на его стороне. Никто из парней не обязан отказываться от тусовок, только потому, что ему это не нравится. Хосок не обязан пытаться его понять и стать наконец ближе, и неважно, сколько раз Чонгук его оттолкнул. Мама не обязана видеть в нём живого человека. Никто никому ничем не обязан. Чонгук откладывает книгу и спускается на первый этаж, на ходу затягивая ремни на штанах и надевая худи. За окном уже темно, почти как ночью, но у него безлимитный скипас на неделю, а на «Ёнгпьёнге» трассы подсвечиваются специально для ночного катания. Сейчас он выветрит это всё из головы. Чонгук шнурует ботинки, хватает ключи от машины и вставляет в уши чёрные эирподсы. В этот раз будет кататься в наушниках. «Don’t walk away» Sick Puppies. То ли чтобы добить себя, то ли потому, что этот трек идеально подходит под любую ситуацию. — And I know I make it hard, — он подпевает и, дождавшись пока ворота откроются, срывается в темноту.***
Жарко. Это единственная мысль, которая на данный момент пульсирует в пьяном мозгу. Очень жарко. Тэхён ловит вертолёты и отчаянно прорывается сквозь стену из разгорячённых тел. Воздух. Нужен воздух. Проигнорировав окликнувшего его чересчур заботливого гардеробщика, он, шатаясь, выползает на улицу в одной футболке и опирается на перила лестницы. Наверное, не стоило игнорировать заботу Чимина, который настойчиво пытался доказать, что начинать вечеринку сразу с Лонг-Айленда — это очень плохая идея. — Будешь? — Тэхён с трудом фокусирует зрение на пачке сигарет в руке с красивыми, выкрашенными в красный, ноготками. Он поднимает взгляд на обладательницу маникюра. Рядом стоит симпатичная молодая девушка, волосы слегка растрёпаны, глаза пьяно блестят. Она зажимает в пухлых губах тонкую сигарету и, выпустив струю дыма, продолжает смотреть на него. Тэхён ухмыляется. Сто лет не был в клубе, но: «Ничего не меняется». С этой мыслью молча вытаскивает из предложенной пачки сигарету, прикуривает и втягивает тёплый терпкий дым. Это явно фатальная ошибка. Мир, и без того не совсем устойчивый из-за десятка коктейлей, начинает вращаться под ногами ещё интенсивнее. — Мы с подругами в «Dragon Valley Hotel» остановились. Можно… Тэхён едва удостаивает девушку взглядом, поднимает голову к небу, крепче цепляясь за поручень, выдыхает дым и прерывает её речь коротким: — Прости… при всем желании, — отрицательно качает головой. Девушка, понимающе кивнув, удаляется. Он стоит, всё так же запрокинув голову, и пытается размеренно дышать. С тех пор, как неожиданная собеседница покинула его, Тэхён не сделал ни единой затяжки, благополучно забыв о сигарете в своей руке. Вспоминает, когда жжёт подушечки пальцев. Зашипев и выругавшись, бросает тлеющий фильтр под ноги. Почти. Уже почти. Ещё пара коктейлей, и он если не отключится, то точно сможет наконец забыться. — Смэш, ну ёпта, еле тебя нашёл, — тянет пьяный Чимин, подходя и закидывая его руку себе на плечо. — Погнали, ещё по одной, и будем домой двигаться. Ребята, по правде говоря, очень удивились внезапному решению Тэхёна пойти с ними. Они давно привыкли, что он присоединяется обычно, только когда малой соглашается идти с ними. В остальных случаях те вдвоём остаются дома задротить. И это правильно. Они бы никогда не кинули малого одного. Да, было бы скучно, но все понимали, что Чон — неотъемлемая часть их компании, и бросать его каждый вечер одного как минимум не по-братски. Но на этот случай у них всегда был Смэш. Он добровольно взял на себя роль ближайшего друга Чонгука, и парни были спокойны, уезжая на очередную вписку, — малой не один. Сегодня определённо произошло что-то странное. И Чимин всё ещё не хочет во всё это лезть: во-первых, все люди взрослые, и в состоянии разобраться со своими проблемами самостоятельно, во-вторых, ему всё ещё впадлу во что-то ввязываться. Он и так замечает то, что не хочет видеть от слова «совсем». Например то, что один из его друзей сейчас впервые за долгое время выглядит настолько разбитым. Или то, что Намджун очень странно смотрит на Смэша последние дни. Ладно, когда-нибудь потом Чимин, возможно, об этом подумает. Но не сейчас. Сейчас — бухать.***
Парни возвращаются домой сильно за полночь. Тэхён ожидаемо не может идти сам, Намджуну приходится вытаскивать его из такси, а в доме сразу же отвести в ванную и посадить возле белого керамического друга. Тэхёна рвёт. Навряд ли он сейчас вообще что-то соображает. Намджун ещё пару минут смотрит на запрокинутое кверху лицо, на морщинку, залёгшую меж бровей, и понимает — в сознании, очень даже соображает, и что-то творится у него сейчас в голове. — Ты зови, если что, минут через пятнадцать отведу тебя наверх, — с этим словами Намджун набирает воду в стакан, ставит его на пол около Тэхёна и выходит из ванной. Намджун не дурак. Он спокойный, рассудительный, единственный, способный трезво мыслить в критических ситуациях. И очень наблюдательный. Именно поэтому давно заметил и принял факт, что знает о парнях больше, чем любой из них даже сам о себе. Чонгук не просто так сторонится больших компаний, и проблемы с выражением эмоций давно уже прошли тот этап, когда с этим можно было разобраться самостоятельно. Он явно строил внутри себя какую-то стену. Чимин безумно любит внимание, непонятно, в какой момент тому этого не хватило в детстве, но все его вечные шутки, подколы, мат и пристрастие к алкоголю, прежде чем стать частью образа, были отчаянными попытками привлечь и удержать внимание людей. Даже когда это внимание уже получено. Чимину этого, кажется, всегда мало. Тэхён. По странности не уступает даже нелюдимому Чонгуку. Сколько Намджун ни наблюдал, — а с ним он, как и с Джином, был знаком ещё с начальных классов школы — так и не понял, что скрывается за вечной улыбкой и грустными глазами. Можно было знать абсолютно все факты о жизни Тэхёна, но так никогда и не разобраться, какой это человек. Однако кое-что Намджун понял. И сегодня наконец убедился в том, что его наблюдения верны. Тэхён в голубой команде. И он там из-за младшенького. И очень давно. Не то чтобы Намджун сильно обрадовался, когда осознал, что подобные отношения могут начаться у кого-то в их компании. Но и категорически против настроен не был. Вот только никто больше ничего, казалось, не замечал. Чонгук тем более. Лезть в это Намджун, разумеется, не собирался, как и во всё остальное. Если человеку потребуется помощь — он даст об этом знать. Никто из парней никогда подобного не выражал… — Стоп, а где малой? — голос Чимина, пьяно пошатывающегося возле окна, выходящего на парковку, грубо выдёргивает из размышлений. Подождите. — Что? — он был так занят транспортировкой Смэша, что заметить-то заметил, но сразу значения этому не придал. Машины Чонгука на парковке нет.