***
— Помоги Тэхёну до комнаты дойти, а я пока малого наберу, — раздаёт указания Намджун. Джин согласно кивает и направляется в сторону ванной комнаты. Тэхён неподвижно сидит на полу, положив голову на скрещённые на коленях руки. — Вот это ты накидался, дружище, — усмехается Джин, присаживаясь рядом на корточки. Он и сам далеко не трезв. — Тебе помочь? — на пороге появляется пошатывающийся Чимин. — Да нет, нормально, сам справлюсь, — улыбается в ответ Джин. Чимин пожимает плечами и уходит. Джин снова поворачивается к Тэхёну, тот и не думает шевелиться, плечи мелко дрожат. Замёрз. — Серьёзно, Тэ, поднимайся. Тэхёну требуется около минуты, чтобы подняться с пола, ухватившись одной рукой за предплечье Джина, другой за стену, сфокусировать зрение и заставить пространство вокруг перестать вращаться. — Как же я заебался… — низкий тихий голос. Джин на пару секунд задерживает взгляд на лице друга и двигается с ним в сторону двери.***
Получилось. У него получилось. Доска с хрустом жёстко приземляется на склон, Чонгук удерживает управление, отметив, что приземление вышло далеко не идеальным и что правое колено начало противно ныть. Но у него получилось. Ещё никто из парней не докручивал семьсот двадцать в корке. Голова пустая, сердце бьётся быстро, тело постепенно становится ватным от перенапряжения. Чонгук не с первого раза замечает, что трек, льющийся до этого из динамиков, сменился на мелодию вызова, и, тапнув по наушнику, отвечает. — Алло, — всё ещё задыхаясь. — Твою мать, Чонгук, где тебя носит, тебя не учили предупреждать или хотя бы трубку брать сразу?! — слышится слишком громкий голос Намджуна. — Бро, бро, — Чонгук пытается прервать поток ругательств. — Я семьсот двадцать сделал… — Ты что?.. Охереть, красавчик. Подожди, что? Ночью? Ты совсем больной? — снова повышает голос Намджун. Чонгук прячет улыбку. Заботится, это почти приятно. — Да не ори ты, я уже выезжаю домой. — Вот и оставляй тебя одного… «Так не оставляйте» — остаётся несказанным. Чонгук отключается, выстёгивается из доски и направляется в сторону парковки. И правда полегчало. Кайф. А с Ви он обязательно поговорит, не всё так плохо. Не сегодня, так завтра или послезавтра они сто процентов останутся вдвоём, и он спросит, что происходит. Чонгук заводит крузак, мотор отвечает приятным рычанием. Чонгуку почти хорошо.***
Тэхён просыпается с одной единственной мыслью в голове: «Пожалуйста, пускай мне снится, что мне так плохо». А ещё с болью в пальцах. Почему они болят? Открыть глаза — настоящее испытание. Он подносит руку к лицу и обнаруживает два лопнувших и отвратительно засорившихся волдыря на большом и указательном. «Ну, по-другому и быть не могло» Голова раскалывается, внутренности скручивает, во рту противный привкус табака. Точно. События прошлой ночи по кусочкам начинают восстанавливаться в памяти. Тэхён накрывает лицо ладонью здоровой руки и стонет в голос: — За что?.. Через пару минут слышится топот ног на лестнице, и в дверь просовывается лохматый Чимин. Он всё утро, отпаиваясь кофе и минералкой, чувствовал себя виноватым, вспоминая, в каком состоянии они вчера привезли Смэша домой. И как они позволили ему так накидаться? — Проснулся? — Чимин проходит в комнату, держа в одной руке горсть таблеток — обезболивающее и активированный уголь. В другой стакан воды, а под мышкой бутылку холодной колы. Знает — без колы Тэ будет отходить ещё очень и очень долго. — Ага, и уже жалею об этом, — хрипит Тэхён. — И как мы вчера упустили момент, когда тебя потеряли, — виновато тянет Чимин. — А что с рукой? — кидает взгляд на воспалённые пальцы, безвольно лежащие поверх покрывала. — А хер знает, курил… Чимин смотрит полными сомнения глазами. Тэхён не курит. Потом прочищает горло и молчит ещё пару минут. — Ладно, на вот, выпей. Мы с Намджуном в магаз поедем, Джин к подруге скоро свалит, ему там надо, ты, я так понимаю, сегодня до вечера не встанешь? Еда на кухне, если что, Джин утром супы заказал, недавно из рестика привезли, похавай — полегчает, — замолкает, не зная, что ещё сказать. — А… аптечку в библиотеке в шкафу возле стола возьмёшь, — кивает на руку Тэхёна. — Окей. Чимин удаляется, тихонько прикрыв за собой дверь.***
Чонгук проснулся в приподнятом настроении. Позавтракав с парнями, поднялся к себе. Чимин звал с ними в магазин, но он решил отказаться и полежать ещё — нога противно болела после ночных приключений. Всё утро он выслушивал восхищенные возгласы пацанов по поводу его корка, сожаления Юнги по фейстайму, что никто из них не смог это заценить, и нагоняи от Намджуна за то, что свалил ночью и даже не предупредил. Осталось только с Ви разобраться. Сегодня обязательно нужно поговорить, на крайняк завтра. Напряг этот непонятный уже порядком поднадоел. Но Чонгук не смог с ним поговорить в этот день… Тэхён до вечера провалялся в кровати в обнимку с бутылкой колы и лишь один раз спускался вниз обработать руку, но от помощи отказался. Не смог на следующий… С самого утра они помчались кататься. Тэхён не мог сам затянуть шнуровку на ботинках из-за больных пальцев, и, в очередной раз отмахнувшись от предложения Чонгука помочь, продолжил пыжиться, пока психанувший Намджун не подошёл и не сделал всё сам. Весь день они гонялись на склоне, а вечером решили снять сауну и расслабиться, Тэхён вызвался пойти самым первым, Чонгук, поразмыслив, впервые за сто пятьсот лет, решил пойти тоже, раз Ви всё равно не останется. Не смог через три дня после… Дни текли, как обычно: они катались, собирались посидеть вечерами, иногда куда-то выбирались. Тэхён, как назло, находил тысячу и одну причину потеряться где-то на ночь глядя. Не с парнями, так сам находил себе развлечение и сваливал. Ребята, к слову, всё чаще отказывались от походов на тусовки и чилились дома или отправлялись все вместе в сауну. Чонгук особо не оставался один. Всего раз парни сгоняли посидеть в бар, и то на пару часов. В остальное время постоянно были с ним. Все, кроме одного. Игнор со стороны Тэхёна перестал казаться надуманным. Тэхён с улыбкой, но отмахивался от него, не позволяя помочь, не давая начать разговор, зачастую даже не удостоив взглядом. Настроение Чонгука изо дня в день становилось только хуже. Он всё меньше говорил, без слов — но более чем заметно — агрессировал по поводу и без, и всё реже пытался выйти с Тэхёном на контакт. Всё становилось на свои места. Наверное, он просто надоел. От него в очередной раз избавились за ненадобностью. «Чего и следовало ожидать» Впервые за долгое время Чонгук так явно что-то ощущал. Злость. Это была злость и раздражение. Теперь его раздражало абсолютно всё. И он сам не заметил, как начал отталкивать парней, показательно игнорировать Тэхёна в ответ и песочить всех, кто косо на него посмотрит. А как по-другому? Никто никогда не думает о том, что он чувствует. И он тоже не должен.***
Первая неделя в горнолыжном раю подходила к своему завершению. По планам ребята должны были уехать обратно в Сеул дней через пять. Тэхён нашёл себе кучу новых друзей на своих вечерних вылазках. Не сказать, что он не заметил перемену в отношении Чонгука. Понятное дело — тот затаил обиду. «Наверное, недоумевает, почему я перестал с ним тусоваться» Хотелось пойти к Чонгуку, обнять, спрятать лицо в изгибе шеи и объяснить, почему он так себя ведёт. Только кому это нужно… Тэхён сидит в баре, потягивая виски со льдом, взгляд блуждает по бутылкам, стоящим на стеллажах. Он договорился пойти выпить с парнем из Китая, с которым познакомился на склоне. По правде говоря, новые друзья — это очень круто. Но навряд ли что-то может заменить их с Чонгуком посиделки, на которых всегда было тепло, уютно и так по-родному. Только Тэхён всегда хотел большего. Больше, чем просто поговорить обо всём на свете. Больше, чем поиграть на консоли и поржать вместе. Больше, чем залипать в сериалы под пиццу до середины ночи. Хотелось касаться, хотелось ощущать, вдыхать запах волос, покрывать кожу поцелуями… Да много чего, на самом-то деле, хотелось. Ко всему прочему парни тоже периодически вели себя странно. Он и раньше замечал, что Намджун смотрит с каким-то молчаливым подозрением, сейчас это ощущение усилилось. Может, понял? Тэхён уже и сам хотел, чтобы хоть кто-нибудь понял. Пускай хоть все узнают, тогда эта ситуация наконец перестанет быть такой невыносимо странной, неловкой и заставляющей сломя голову вечером убегать из дома в поисках компании, стоило только завидеть мрачное лицо Чонгука, спускающегося в гостиную в обтягивающей чёрной футболке с широким горлом. Это было выше его сил. Сегодня он, пожалуй, напьётся, главное — добраться потом до дома. — Hey, sorry, I’m late, — тянет кто-то за спиной с сильным акцентом. — It’s оk, — растягивает в квадратной улыбке губы Тэхён, оборачиваясь.***
— Да не хочу я, хён, отстань от меня, — вырывая руку из цепкой хватки друга, бормочет Чонгук. — Малой, ну хорош, погнали с нами, чего дома сидеть, — возмущается Джин. Но мелкий уже скрылся на втором этаже. Его тоже порядком начало напрягать поведение Чонгука. Тот, казалось, сам не замечал, но недовольное лицо за завтраками, обедами и ужинами, неприличные жесты, показанные через весь склон случайно помешавшим кататься людям, грубость, которой Чонгук отвечал ни в чём не повинным сотрудникам курорта на безобидные вопросы — это всё действовало на нервы всей компании и портило всю атмосферу дружеского отдыха. Почему этот козёл Смэш, который всегда мог угомонить малого, мог потусить с ним вечерами, чтобы остальные могли выбраться выпить со спокойной душой, которого, мать вашу, они все считали самым близким другом Чонгука, теперь постоянно куда-то сваливает? Джин очень остро переживал любой разлад в компании, хотя и случалось такое крайне редко. Чаще всего между Хосоком и Юнги, которых сейчас тут даже не было. А разлад был. Какая муха пролетела между этими двумя? Они же идеально подходят друг другу. Что они вообще могли не поделить? Что бы это ни было, нужно срочно с этим разбираться, потому что терпеть поведение Чонгука становится уже просто невозможно, и отдых того и гляди окажется окончательно испорченным. Именно с таким посылом Джин направляется к Намджуну. Если кто и сможет разобраться, то это он.***
Намджуну уже хочется убивать. Всем известно: самые спокойные в мире люди страшны в гневе. Всё и так понятно давно. И Джин, неуверенно выдающий «Может, они поссорились там», не открывает ему Америку. Ответив коротким: «Да я, походу, знаю в чём прикол. Поговорю со Смэшем», он по третьему кругу материт Тэхёна за все эти непонятки и за то, что тот обижает малого. У себя в голове, разумеется, материт. Осталось только дождаться этого придурка с гулянки. Чонгук сидит в своей комнате, снова пытаясь погрузиться в чтение. На душе гадко. Пусто и гадко. Он прекрасно понимает, что портит всем настроение своим поведением, но даже не испытывает сожаления по этому поводу. Чем больше он думает обо всём, что произошло за неделю, тем больше неприятных выводов делает. Парни всё это время просто не знали, на кого его скинуть, а Тэхён под руку попадался. Только и всего. Нельзя их винить за то, что они хотели нормально отдыхать. А вот Тэхёна можно. Какого хрена тот проводил с ним каждый вечер в совместных поездках? Если собирался кинуть в конечном итоге? Неинтересно стало? Вот так и заводи друзей. «Когда открываешь своё сердце, всегда существует риск, что ему причинят боль» Сопливо, но жизненно. Это его любимая книга, читает далеко не первый раз. Тэхён тоже читал и уверяет, что обожает её. «Пиздел, наверное» — Чонгук переворачивает книгу страницами вниз и откидывается на подушку.***
— So, and every day I wanna kiss him harder and harder, — пьяно тянет Тэхён, глядя на китайца, который, очевидно, изрядно перепил. — «Her», you wanted to tell «her», — еле ворочает языком тот. Ну, разумеется, ни слова не понял из того, что он заливал в уши весь вечер, получая ответы на ломаном английском. — No, bro, I meant what I said, — Тэхён грустно вздыхает и улыбается. М-да, собеседник у него сегодня добрый, но совершенно бесполезный. Он расплачивается в баре, помогает едва волочащему ноги китайцу усесться в такси, а сам отправляется домой. В машине его начинает мутить, благо чиминово шале недалеко, всего один поворот, и дом с тёмным везде, кроме гостиной на первом этаже, окнами уже видно. «Странно, кто ещё не спит?» Время давно перевалило за два часа. Тэхён выходит из такси, слегка покачиваясь, провожает взглядом удаляющуюся машину и направляется к двери. Входит, стараясь не шуметь, и крадётся через гостиную к лестнице на второй этаж мимо, как оказалось, Намджуна, сидящего к нему спиной на диване. — Тормози, бро. Есть разговор. — Ой, блять, — гневно шепчет. Намджун ничего не отвечает, лишь молча кивает головой на диван напротив. Тэхён плюхается на указанное место и, решив, что лучшая защита — это нападение, начинает первым: — Сразу скажу, если собираешься меня отчитывать, что я сваливаю, я… — Чонгук. — Что с Чонгуком? — в затылке неприятно колет. Что происходит? — Я не берусь утверждать, Тэ, — называет по имени, это точно ничего хорошего не предвещает, — но, думаю, я понимаю, что происходит. И не то чтобы мне это нравилось. Вся эта ситуация у меня уже давно сидит в печёнке. — И что же ты понимаешь? — Тэхён с вызовом смотрит Намджуну в глаза, моментально трезвея и откидываясь на подушки. Пускай говорит прямо, сил что-то пытаться скрывать просто нет. Всё ещё есть, что терять, но сил и правда не осталось. — Предупреждаю сразу: я не собираюсь сейчас пытаться тебя уязвить или что-то в этом роде. В первую очередь нужно думать обо всей компании в целом. — Пожалуйста… ближе к делу. — Я давно заметил, что ты, что… В общем, есть у тебя что-то к Чонгуку, не знаю, как давно, но я думаю… — сердце пропускает удар. Вот и всё.— Я не знаю, что между вами произошло. Догадываюсь, что о твоих чувствах он не в курсе. То, что у Чонгука проблемы с эмоциями и ещё куча тараканов, тоже ни для кого не новость. Вы двое всегда были очень близки, и неважно, по каким причинам ты с ним сблизился. Важно то, что несколько дней назад какого-то хрена всё изменилось. Смэш, серьёзно, из нас всех ты — единственный, к кому он, блять, очень привязался. И все пацаны заметили, что ты его избегаешь. Он реально всех уже задолбал. И если ты думаешь, что он себя так ведёт не из-за вашего разлада, то вспомни хотя бы одну поездку, в которой он почти неделю вёл бы себя, как последний мудак ни с того ни с сего. Вспомнишь? Я — нет. Потому что таких не было. Эта поездка отличается от остальных только тем, что, во-первых, нет Юнги и Хосока, во-вторых, ты бегаешь от Чонгука, как от прокажённого. И я очень сомневаюсь, что он по брату и его другу-алкашу скучает… — слова льются нескончаемым потоком, и у Тэхёна не возможности вклиниться. Каждое отдаётся внутри как укол острой иглой, их много, этих игл, и они медленно, но верно протыкают каждую мышцу в теле. Вот сейчас, именно сейчас, всё разрушится. Всё, что они строили все эти годы. Нужно запомнить этот момент. — …и если я действительно прав, если ты действительно к нему что-то чувствуешь… Перестань мучать пацана. Ты привязал его к себе за все эти годы, а сейчас показательно о него ноги вытираешь. Я не побегу рассказывать нашим, но рано или поздно дойдёт до всех, ты должен это понимать. Просто реши проблему, пока её ещё можно решить без потерь. Поговори с Чонгуком, он не дебил, блять, он поймёт. Намджун переводит дыхание. Думать об этом было проще, чем говорить сейчас вслух. Чувствует он себя отвратительно, его словно вывернули наизнанку и забыли вернуть в изначальное состояние. — То есть, — Тэхён поднимает взгляд, а в карих глазах, кажется, сосредоточилась вся грусть мира, — ты на сто процентов уверен, что у меня к нему чувства? — Да, — червячок сомнения прокрадывается в мысли Намджуна: а если он это всё сам выдумал, неправильно понял? Наговорил тут ерунды в итоге… Тишину гостиной нарушают громкие хлопки в ладоши. Тэхён удостаивает его аплодисментов. — Браво, Шерлок, — пауза. — Ты абсолютно прав. Небольшое уточнение: ничего между нами не происходило, просто в этот раз всё дошло до того, что я начал понимать — чем дольше я рядом с ним, тем больше я хочу сорвать с него одежду и дальше, наверное, не стоит продолжать, чтобы не смущать тебя. Я не могу ни смотреть на него без стояка, ни уж тем более находиться рядом, особенно наедине. О чём я должен с ним поговорить? Об этом? Я не вытираю о него ноги, камон. К чему так драматизировать? Ты так просто обо всём этом говоришь, думаешь, я не пытался всё исправить? У меня были парни. Во всех смыслах были, понимаешь? И тогда, два года назад, когда я понял, что натуральность свою отбил где-то на склоне или пропил с вами в баре. И потом ещё много раз. Не было ни дня, чтобы я не пытался выбить его у себя из головы. Не мыслями, так действиями. Не вышло, как видишь. Я никогда не хотел, чтобы так получилось. Он был моим самым близким другом всё это время. Я, сука, боролся с этим до последнего. Но сейчас я не могу уже. Я тоже не железный. Он просто, как ты говоришь, возможно, привязался, а мне каково? Понимаю, что сам виноват — сам сближался. И я вижу, что ему неприятно, но не думаю, что в остальном его поведение, это прям полностью из-за меня. Окей? За всё время я увидел от него только одно — злость по поводу, что я опять себе палец порезал или пизданулся откуда-то. У него, наверное, просто выдался тяжёлый месяц. Но я реально сейчас чувствую облегчение, что хоть кто-то знает. С этим не так-то просто жить. И я правильно понимаю? Как раньше ты ко мне относиться уже не будешь? — Тэхён выдыхает наконец и смотрит на Намджуна из-под ресниц, по-прежнему сохраняя свою непринуждённую позу. Намджун смотрит ему в глаза ещё пару минут и молчит, потом поднимается с дивана и проводит рукой по волосам. — Смэш. Я знаю тебя одиннадцать долбаных лет. Ты никогда не создавал впечатление глупого человека. Пораскинь мозгами, это несложно. Мы взрослые люди, кто с кем спит — давно уже вопрос не первой важности. Среди нас нет придурков, если ты не заметил. Ну, только если ты, потому что не видеть, как человек к тебе привязался и как ты его в итоге растоптал, может только придурок. Просто подумай об этом. Либо давай его окончательно потеряем, он уже явно не особо соображает, что говорит, делает и конкретно путает берега. Намджун, не проронив больше ни слова, направляется в свою комнату. Он слишком устал от этого. Останавливается на пороге на секунду, услышав тихое хриплое «хорошо». Тэхён ещё долго сидит на диване и пялится в пустоту. Вот и всё. Насколько всё хреново, он оценит завтра. Сейчас хочется поскорее уснуть, чтобы ощущение, будто его били ногами по голове, наконец отпустило. В носу щиплет. Он прижимает большие пальцы к глазам и надавливает до боли. «Больно, очень больно» — медленно встаёт и плетётся к лестнице. Завтра. Завтра вечером он выпьет и решит, что делать. Одно из двух: либо послушает Намджуна и пойдёт поговорить с малым, предоставив тому возможность самому выбирать варианты дальнейшего развития событий, либо просто молча соберёт вещи и свалит куда подальше. Теперь терять нечего. Лица парней, когда они, как сказал Намджун, всё поймут, он видеть не хочет. На взаимность не надеется. Раньше часто задумывался: «А что, если…», но любая надежда имеет свойство растворяться, когда понимаешь, что это беспочвенно. Завтра, всё завтра. Тэхён падает на свою кровать, зарывается лицом в подушку и до боли прикусывает губу, чтобы нос перестало щипать, а глаза прекратили слезиться. Но не так-то это просто. Он так давно не плакал. И сейчас не плакал бы, но собственный всхлип окончательно выбивает почву из-под ног, и горячие слёзы впитываются в подушку. Он просто слишком устал. От себя, в основном.